(редактируется) Осколки жизни в пасти динобота

      — Ой, давай откровенно, а? — Вортекс чуть ли не вжал Дропкика в стену в допросной, где остывал дезактивный корпус какого-то автобота.       Трёхрежимнику откровенно не нравилось то, что сейчас происходит в помещении. Ему откровенно не нравилось то, как Вортекс переходит все мыслимые и немыслимые рамки поведения. Ему вообще не нравилось то, что сейчас происходит, откровенно говоря.       — Шаг назад, Вортекс, — прошипел праксианец, недоборо сверкнув окулярами. Молнии на его лице приняли едва уловимый фиолетовый оттенок.       — А то что? СР…       — Только пальцем её тронь, — Дропкик приготовился активировать вооружение в любой момент.       — Ой, не хочешь ты откровенно, откровенно буду говорить я. Я прекрасно знаю, что тебе нравится наша очаровательная совершенно непредсказуемая сикерлетка. Мне она нравится тоже, но прежде чем ты захочешь прострелить мне башку втихаря за бараками, ни ты, ни я не хотим, чтобы с ней что-то случилось. Мне она откровенно нравится, она интересная, но мне она нравится не так, как нравится тебе, это я знаю. Я к тебе с предложением.       — Каким? — трёхрежимнику не нравился этот разговор, но природное любопытство пересилило.       — Мы оставляем всё, как есть, а ты не желаешь мне при встрече прострелить башку, хорошо?       — В чём смысл?       Вортекс развернулся и отошёл на несколько шагов, застрекотав лопастями и патетично воздев руки к потолку, будто над ними было чистейшее небо с ликом Астроаса на нём, а не толща грунта больше ста метров.       — Ну ты же праксианец, Дропкик! У вас логика должна идти стомильными шагами перед вами на несколько лет раньше, чем вы подумаете туда шагнуть! Друг она мне! Друг! Поверь, уж чего я хочу меньше всего, так это любить эту бестию до конца своей жизни, прекрасно осознавая, что к корпусу и своей искре она меня подпустит не раньше, чем от этого корпуса и от этой искры и атома не останется.       Дропкик, решив, что делящийся откровениями Вортекс — явление редкое, смахнул с верстака кусочки чужой брони и сел на краешек платформы, внимательно уставившись на винтолёта.       — Надо отметить, что я всё-таки из закрытой резервации, а мышление там вырабатывали другое, — неожиданно сам разоткровенничался дознаватель, смотря на недоверчиво подрагивающие лопасти боевикона. — Допустим, твоё предложение мне нравится, но сама СР знает, что ты записал её себе в друзья?       — А сама СР в курсе, что ты записал её в свои Conjunx Endura? — скорее из удивления, нежели из вредности, передразнил его Вортекс и уселся прямо на пол, задумчиво потерев маску на лице.       — В курсе, — кивнул трёхрежимник.       — А я вот ей не говорил, но она сообразительная, должна понять. Или со временем поймёт. Скажи, почему она?       — Не понял? — синий вертолёт склонил голову на бок, рассматривая боевикона.       — Ну, — Вортекс замялся, ибо совсем не понимал, что можно ожидать от этой бывшей шестёрки Шаттер. То, что именно бывшей, сомневаться не приходится теперь. — Почему ты, казалось бы, и так всем понятно, за кем ты лопасти навострил, вдруг резко переметнулся, да ещё и с таким исходом?       Дропкику потребовалось целых полклика, чтобы расшифровать то, что имел в виду этот непонятный субъект, прицепившийся к нему с непонятными целями… ладно, на самом деле, он понял сразу, но вот то, как нервно дёргался боевикон во время паузы, доставило Дропкику некое извращённое удовольствие.       — Я думаю, ты и сам догадываешься, — уклончиво, но и лукаво произнёс он наконец, улавливая недовольство в фоне. — Она особенная. По крайней мере для меня.       — У неё интересное видение мира.       — И у неё хватит сил, чтобы донести это видение до всех остальных.       — Ты её на переворот подбиваешь? — Вортекс настороженно сощурил оптику, что не было видно под визором, но отчётливо прослеживалось в наклоне головы.       — Нет, наоборот. Пытаюсь приучить её к тому, что ждёт её в будущем.       — Надеюсь, у тебя это получится с твоим-то темпераментом, — фыркнул Вортекс, но тут же замер.       — Я прошу прощения, но вас там все потеряли.       «Легка на помине», — одновременно пришло в головы дознавателям, когда они узрели высунувшуюся из-за двери тёмно-серую голову с острыми шипами, напоминающими корону, и совершенно непередаваемо удивительными ультрамариновыми окулярами.       — У нас допрос! — весело сказал Вортекс, помахав ей рукой дезактива.       Скепсис во взгляде феммы так и кричал о том, что она ни на капельку энергона ему не поверила. Не поверила насчёт дезактива.       — Кого допрашиваете? Друг друга или друг друга? — весело улыбнулась она, заходя в допросную, прекрасно понимая, что никто из присутствующих её не выгонит.       — Друг дру… Эй! — Вортекс сразу уловил формулировку, но решил ещё приподнять ей настроение. В последнее время она сильно переживала, по причине отъезда Флэтлайна с базы, а новый медик оказался тем ещё шлакоблоком.       Шутка удалась и СР улыбнулась, прикрыв рот длинными тонкими пальцами. Вортекс сразу заметил несколько быстрых взглядов в сторону Дропкика. Пусть переглядываются, пока Шаттер нет. Уж он точно мешать не будет.       — Не стой у двери, иди лучше к нам, — тихо произнёс Дропкик, наблюдая за ней. — Хотя, дезактив тебя интересует больше.       — Разве что чуть-чуть, потому что мне интересно, смогу ли я оторвать ему голову или нет, — как-то смущённо созналась она и смутилась окончательно, поймав на себе полные изумления взгляды. — Что? Ну на ком проверять, как не на никому не нужном трупе автобота, у которого и данных-то никаких не было? Ну, а теперь-то что?       А оптика дознавателей округлилась ещё больше. Они с клик разглядывали мнущуюся на одном месте сикершу, которой явно было неловко от того, что она созналась в своём немного кровожадном желании. Переглянулись.       — Малышка, а ты когда это стала таким ярым экспериментатором в расчленении? — Вортекс протянул это так ласково, будто хвалил её, а не удивлялся. Дропкик не сомневался, он правда поощряет то, что она стала более открытой в общении с ними, а уж в её выходках…       — Ну, если совсем откровенно, то давно. Очень давно.       — Расскажешь? — всё также тихо попросил Дропкик, толком не обращая внимания на боевикона.       СР окинула их обоих задумчивым взглядом, переступила с ноги на ногу, качнув при этом крыльями и подвигав закрылками, что говорило только о том, что она ведёт внутренний спор сама с собой на тему, согласуется ли это с какими-то её внутренними установками или нет. В итоге она решилась и, пройдя вглубь допросной, села на пол, вытянув одну ногу, а вторую поджав к себе и устроив на ней руки, она какое-то время смотрела в потолок. Оба дознавателя прекрасно знали этот жест, означающий, что она пытается сформулировать свою будущую речь.       — Откровенно говоря, раньше меня все считали добрейшим человеком, который и мухи… маленькое насекомое такое, но очень надоедливое… который и мухи не обидит. Прекрасный образ безотказного человека, лишь иногда огрызающегося, когда все достанут, — начала она, не отрывая взгляд от потолка. — Но это видели лишь люди, которые плохо меня знали. Надо сказать, на двух пальцах сосчитать, сколько людей знали меня такую, какая я есть. Даже родителям было не ведомо, что творится в моей голове. А там было… там было тяжело. Моя жизнь кардинально отличалась от вашей, я ни в коем случае не сравниваю или что-то в этом роде, но само по себе напряжение было крайне сильно, потому что… Тяжело потому что было. Я всегда была активным человеком, которого подавляли. Меня подавляли всю жизнь. Да, у меня было многое, что я хотела, но не было того, что я хотела тогда в действительности, а это оставило неизгладимый отпечаток. К моменту, когда я должна была вести самостоятельную жизнь, я просто не могла самостоятельно сделать выбор и просто шла по течению. Да вот темперамент никуда не делся. Он так и сидел в глубине за семью замками и закованный в цепи, лишь иногда рыча из заточения. Уж извините за мою иносказательную манеру, у меня не получается иначе, — она немного виновато покосилась на дознавателей, слушавших её с таким вниманием, будто она не о себе рассказывает, а открывает тайны мироздания. — В общем, весь негатив копился, копился, копился… и у него не было выхода. Годами с самого рождения забитые установки, что другим нельзя вредить, даже если он норовит оторвать тебе руку, крайне мешали. Воли у меня было мало, а здесь… здесь нет той телеги правил и ограничителей, что были раньше. Здесь нет тех людей, от которых я боюсь получить презрение. И здесь не столь жёсткие правила поведения. Я хочу сказать, — она нервно лязгнула когтями, выводя дознавателей из заворожённого ступора, — что в вашем мире насилие не является таким уж и пороком. У вас можно то, чего мне нельзя было делать тогда, можно сделать то, что я правда хочу и не терзать себя мыслями о том, что обо мне подумают в каком-то плохом ключе. Кажется, меня занесло.       Она провентилировала, пародируя человеческую манеру «вздыхать», что было не всегда понятно десептиконам, но уже стало привычным.       — А я тебя понял, — вдруг сказал Вортекс, а Дропкик согласно поддакнул, словно эхо. — Мы чувствовали то же самое, когда правил сенат. Нас ограничивали, забирали волю, а злоба на них копилась долгими ворнами. Ты видишь во что это вылилось. Так что правильно…       — Раз вселенная дала тебе вторую жизнь, бери от неё всё на полную катушку, — продолжил за боевикона трёхрежимник, практически с обожанием уставившись на неожиданно разоткровенничавшуюся фемму, сидящую на полу и смотрящую на них с благодарностью.       — Спасибо, что выслушали и не назвали сумасшедшей, — она немного нервно, но в то же время с облегчением рассмеялась. Её смех приятной вибрацией отскакивал от стен, прокатываясь по броне.       — Все мы немного сумасшедшие, — философски отозвался Вортекс. — А чего нас потеряли?       — А? — она недоумённо подняла взгляд, но тут же снова улыбнулась и ответила: — Да Саундвейв хотел получить отчёт о допросе, но я так полагаю, что ничего полезного вы не узнали. Иначе этот был бы жив.       — Ага, не узнали, — подтвердил Дропкик, слез с верстака.       Он подошёл к дезактиву, подцепил того когтями за выступающие броневые пластины на груди и пододвинул корпус к внимательно следящей за его движениями фемме. СР несколько раз перевела взгляд с Дропкика на дезактив и обратно, а потом и вовсе вздёрнула надлинзовые дуги.       — Если ты хочешь, то почему бы и нет? — спросил он, отходя чуть подальше, чтобы дать ей больше места для манёвров.       — Правда можно? — неверяще спросила она, начиная метаться взглядом от одного дознавателя к другому, но те лишь синхронно кивнули в знак дозволения.       — Да хоть на части его разбери, не жалко, — фыркнул Вортекс.       Она пожала плечами и присела рядом с посеревшим корпусом, внимательно его разглядывая и прикидывая, как лучше начать. Кинула немного смущённый взгляд на мехов. Стесняется, что не получится?       Но вот она собралась с мыслями и силами, осторожно взялась за корпус, а дальше… Десептиконы не поверили своей оптике. Им показалось, что произошёл какой-то сбой, потому что они увидели лишь смазанное движение, а потом в одной руке феммы была голова с приличным куском позвоночного столба и даже кусками камеры искры, оплетённой истекающими энергоном кабелями и топливопроводами, а второй она держала за край честплейта обезглавленный корпус.       — А оно должно было так легко или нет? — недоумённо поинтересовалась она, разглядывая «мишуру», свисающую с покорёженной шеи.       — Ну, — протянул Вортекс, так и не найдя, что сказать, поэтому ограничился лишь слегка прибалдевшим взглядом.       — Потрясающе, — более информативно выразился Дропкик, смотря на фемму, как на чудо природы.       — Вы сейчас меня похвалить пытаетесь или правда не должно было?       — Знаешь, а давай мы промолчим, потому что я не думал, что у тебя выйдет с первого раза, а ты представишь, что мы громко аплодировали? Просто я так удивлён, что забыл, как надо реагировать, — сознался Вортекс так серьёзно, то фемма знатно насторожилась. Чтобы Вортекс был столь серьёзен, когда говорит глупость? Он не настолько псих.       Дропкик же просто подошел к ней, сел рядом и осторожно погладил её по закрылку. Вортекс фыркнул, поднялся и бодро зашагал на выход.       — Куда побежал? — фыркнула СР, не в силах сдержать улыбку.       — Испугался и спасаюсь бегством. А вдруг и ты сотворишь со мной то же, что и с этим непрошибаемым типом!       — Ты это о чём? — Дропкик повернулся, смерив боевикона недобрым взглядом.       — Вдруг и меня на нежности потянет! Вы что! Онслот меня закопает за такое прямо под величественный марш в исполнении Саундвейва и прямиком у ног нашего единственного и неповторимого лорда Мегатрона! — воскликнул винтолет скрывшись за дверями прежде, чем в него влетела резво оторванная рука дезактива, точно пущенная разозлившимся праксианцем под вибрирующий смех бывшей человеческой девушки.