Досягаемость

- Карапуз, ты какой-то тихий сегодня. Всё хорошо? Питер легко улыбается и кивает. Он знает, что Тони ему не поверил, но так же знает, что мужчина не тот человек, который полезет в душу без просьбы и разрешения. Иногда это изрядно раздражает. Например, в те моменты, когда Питеру нестерпимо хочется поговорить о чём-то, тему чего ему поднимать неловко или даже стыдно. Один намёк Тони, одно слово, одна шутка могли бы подтолкнуть его к разговору, но наставник молчит, и Питер не решается сделать первый шаг. Однако сейчас всё иначе. Сейчас Питер как никогда рад, что Тони Старк, скрывающий в своей душе тысячу чертей, именно такой: немного легкомысленный в дружеских отношениях и строго соблюдающий определённые границы. Даже удивительно, как много граней может сочетаться в одном человеке. Питер знает, что может доверить Старку любую проблему, даже самую глупую, по-детски преувеличенную, ведь тот никогда не рассмеётся ему в лицо, а внимательно выслушает, но при этом Тони порой сам ведёт себя, как взбалмошный бунтующий подросток. Может, именно поэтому у них сразу сложились доверительные близкие отношения, когда не просто кумир и фанат в одном тандеме, а когда наставник в полном смысле этого слова и доверяющий ему стажёр. А может, причина совсем в другом. - Точно? - уточняет Тони спустя пару минут и снова бросает на него косой взгляд. - Точно, - отвечает Питер и отворачивается к столу, создавая видимость занятости своей разработкой. Рукав толстовки задирается, и парень спешно поправляет ткань, чтобы не было видно тонких чёрных завитков первых букв чужого имени на его коже: одного из многих. Питер даже не знает точно, сколько их на его теле. Уже не больно. Первое имя появилось, когда он был ребёнком. Не понимая, что это такое и откуда оно взялось, мальчик сразу же пошёл к тёте Мэй, которая долго охала и ахала над ним, причитая о большой разнице в возрасте. Чуть позже женщина, успокоившись, рассказала ему о соулмейтах и о том, что имя на его коже принадлежит человеку, которого сейчас любит его соулмейт. Став взрослее, Питер не мог не думать с насмешкой, как ловко тётя подобрала вполне невинное объяснение для маленького ребёнка. Любит, да. Став взрослее и осознав, что такое секс и разовый перепихон, Питер быстро понял, что означают имена на его теле, появляющиеся с какой-то космической скоростью. В детстве он переживал, что раз его соулмейт такой влюбчивый, то и его чувства к Питеру пропадут с той же скоростью, с какой появляются новые имена на теле. В процессе взросления парень осознал, что любовь к именам на его коже не имеет никакого отношения. Стало смешно. И ещё больше - страшно. «Что я смогу предложить своему соулмейту?» - часто размышлял Питер, рассматривая новое имя на коже. Очевидно, его соулмейт был старше и опытнее. Захочет ли он видеть Питера рядом? Будет ли недоволен тем, какой тот неопытный молодой мальчишка? Как вообще отнесётся к нему при встрече, если все имена на коже Питера исключительно женские? Парень уже не ребёнок и давно не верит в красивые сказки о воссоединении и красивой жизни, полной взаимопонимания и любви. Он видел достаточно драм, наблюдая за людьми вокруг и читая истории из жизни этих людей в интернете. Кто-то не принимал свою пару. Кто-то изменял своей паре. Кто-то вообще уже был занят, имел семью или детей. Вселенная связала людей между собой в пары, но и только. Мало того, что способ идиотский, ведь кому понравится видеть на своей коже имена тех, с кем проводит ночи твоя пара, так ещё и никаких возможностей для определения, кто именно в огромной людской толпе является твоим и только твоим человеком. «Но я же особенный. Я отличился», - мысленно хмыкает Питер и краем глаза смотрит на Тони. Кто-то бы сказал, что ему повезло. Его соулмейт сам Тони Старк. Только слепой и глухой одновременно не знает о том, кто такой Тони Старк. Только последний идиот без амбиций не хочет Тони Старка во всех смыслах, какие только существуют. Быть похожим на него или быть таким же крутым. Быть таким же стильным или быть таким же богатым. Иметь столько же обаяния и излучать такую же уверенность в себе, снося всех вокруг своей харизмой. Мужчины равняются на Тони Старка или завидуют ему. Женщины готовы в очередь выстроиться перед дверями его спальни и устроить бойню за место в постели под боком горячего крепкого тела. И всё это досталось Питеру Паркеру. Малолетнему в сравнении с мужчиной мальчишке без малейшего опыта в отношениях и с изуродованной бесконечными именами вечно ноющей кожей. «Что бы он почувствовал, узнав, что это я? Что бы почувствовал, видя на моей коже - коже своего соулмейта - все эти бесконечные имена?» - не раз задумывался Питер. И не находил ответа. Глупо считать, что Тони будет стыдно. Он взрослый состоявшийся мужчина, купающийся во внимании красивых ухоженных женщин, которые могут дать ему всё, что тому необходимо. Он вряд ли из тех, кто заводит серьёзные отношения. Не то чтобы Питер мог судить об этом, но он всё же не идиот. Тони меняет женщин, как рубашки, и на коже Питера есть всего четыре имени, отпечатавшихся лучше остальных, ярче остальных, крупнее остальных. Питер знает, что это может ничего и не значить: секс на несколько ночей вместо одной ночи всё равно секс. Это не означает любовь до гроба и золотые кольца на пальцах. Однако Питер так же прекрасно знает, что завести с кем-то длительный роман для Тони Старка всё же не простое развлечение. Не для этого состоятельного мужчины, которого готовы разорвать на части, и который так много раз слышал лживые признания обольстительниц, надеющихся занять особое положение в обществе и получить доступ к его деньгам. Видимо, эти четыре женщины что-то для мужчины всё-таки значили. Питер уверен в этом. В конце концов, самая жирная и яркая надпись на коже прямо над его сердцем гласит: «Вирджиния». О том, что именно Тони Старк является его соулмейтом, Питер догадывался давно. Точнее, сначала он просто предавался своим красивым подростковым фантазиям и с упорством подгонял факты под свою теорию. После того, как Тони впервые оказался в его доме, после их первого разговора, после первых совместных заварушек, Питер просто не мог не фантазировать на эту тему, из-за чего Нед беззлобно дразнил его, называя влюбленной фанаточкой. Питер не спорил с «фанаточкой», но от влюблённости отбрехивался, потому что это же Тони Старк, его кумир и пример для подражания, а после и его, господибоже, наставник. Питер был на седьмом небе. Он фанател по Старку едва ли не всю сознательную жизнь и не мог поверить своему счастью. А потом счастье начало терять свои краски, ведь Нед всё продолжал шутить про влюблённость, и из-за этого Питер однажды задумался, действительно ли его чувства исключительно фанатские. Как задумался, так раздуматься уже и не получилось. Питер будто взглянул на Тони под новым углом. Начал засматриваться на улыбки и размышлять о том, какие у Старка красивые глаза, способные одним лишь потемнением радужки выдать множество бушующих внутри мужчины эмоций. Начал ненавязчиво приглядываться к нему в мастерской, понимая, что вот такой Старк, перемазанный в смазочном масле, в потёртой футболке и с покрасневшими от недосыпа глазами, обведёнными чёрными кругами по той же причине, нравится ему намного больше красивого образа с обложек журналов. Смеющийся Тони. Отпускающий дурацкие и иногда пошлые шутки Тони. Подтрунивающий над ним Тони. Отчитывающий его Тони со скрещенными на груди руками и нахмуренными бровями. Досягаемый. Питер смотрел на всё это и постепенно осознавал, что шутки Неда перестают быть шутками, и он действительно становится влюблённой фанаточкой. А потом парень услышал разговор Тони по телефону, в котором проскользнула шутка о том, что «Луиза была мастером своего дела», и вспомнилось третье из четырёх женских имён, жирно выведенное на внешней стороне правого бедра. «Совпадение», - фыркнул тогда здравый смысл. Питер тоже был склонен так думать, но это не помешало ему начать разведывательную операцию. Осознавший свою влюблённость и прекрасно понимающий, что никаких шансов нет, ведь это Тони Старк, Питер думал, что связь соулмейтов сможет подарить ему долгожданное воссоединение с человеком, без мыслей о котором в детстве не обходился ни один его вечер перед сном. Питер хотел любить. Питер хотел заботиться. Питер хотел взаимности и простого человеческого счастья, как у его тёти и дяди. Вот только чем больше парень вызнавал о чужих отношениях, тем меньше решимости и запала оставалось внутри него. Имена совпадали, конечно. Мстители, кто бы мог подумать, любили посплетничать и порой знали больше, чем пресса, проходящаяся по каждой новой интрижке «миллиардера, плейбоя и филантропа». Питер узнал о многих женщинах, имена которых были выведены на его коже, и, конечно же, они все были просто великолепны. Тони Старк не выбрал бы себе кого-то, кто хотя бы внешне не соответствовал бы его вкусам и статусу. Неудивительно, что все его пассии выглядели моделями, даже если не являлись ими. А ещё все они были женщинами. А ещё у Тони Старка была его прекрасная Пеппер. И пусть эти двое окончательно разошлись, это не меняет того факта, что они были женаты и у них растёт дочь. «Это было самым идиотским твоим решением», - фыркнул тогда здравый смысл. Питер, увязнувший по уши в своей окончательно окрепшей любви и множестве сомнений, лишь закусил губу до боли и не нашёл, что возразить внутреннему голосу, порой подозрительно похожему на вторую личность: язвительную, саркастичную и вечно проходящуюся по малейшему его косяку. Да, это было его самым идиотским решением. Почему вообще всё обернулось так? Когда к нему пришло осознание, что он роет самому себе яму? Почему не остановился? Питер не знает. Всё, что он знает, так это то, что однажды ему на голову свалилось осознание: он любит своего соулмейта, и любовь эта никогда не будет взаимной. Жалкая надежда на то, что множество одинаковых имён лишь совпадение, разбилась в тот момент, когда с банкета, куда Питер был приглашён в качестве протеже Старка, Тони ушёл в компании сверкающей жемчужной улыбкой Шарлиз. Потом была Джессика. После - Катрин. После - Шэрон. Все эти имена немногим позже отпечатывались на коже Питера, и всё, что оставалось парню, это сжимать кулаки с такой силой, что ногти впивались в кожу ладоней, оставляя ноющие лунки. Сердце ныло сильнее. - Первая любовь должна быть несчастной. Такое правило, - как-то сказала Мишель во время их дружеских посиделок в кафе. Питер даже не поднял на неё взгляд, сверля взглядом запястье с аккуратным и даже изящным «Жанет». В голову так и лезли дурные мысли о том, изменилось бы что-нибудь, будь он не Питером Паркером, а какой-нибудь Софи Грейман? Скорее всего, вряд ли. Будь он нужного пола, оказался бы на другом конце света от своего кумира и, возможно, просто никогда бы не встретился с ним в реальности. Вышел бы замуж за подходящего приятного человека и родил двоих детей, до конца жизни скрывая от них своё тело, полное имён женщин, побывавших в постели его соулмейта, и рассказывая сказки о том, что связь соулмейтов самое прекрасное, что только есть на белом свете. А для полной драматичности ситуации его муж нашёл бы своего соулмейта и оставил бы Питера с двумя детьми на руках и разбитыми надеждами на счастье. Поймав себя на сочувствии к собственному женскому образу, Питер тогда ужаснулся и едва не умер, подавившись глотком колы. Не хватало ещё скатиться на дно лишь из-за того, что его соулмейт оказался недосягаем. «Надо радоваться тому, что есть», - решил Питер. И вот они здесь. Мастерская как всегда захламлена всем, чем только возможно, и резкий запах нового смазочного масла для деталей плавает в воздухе, щекоча чувствительное обоняние, но Питеру нравится. После того, что все они пережили, парень окончательно пересмотрел свои приоритеты и в самом деле научился довольствоваться малым. Главное, они живы. Главное, мир спустился на Землю. Главное, в ближайшее время вроде как не предвидится очередной конец света, и можно выдохнуть спокойно. По сравнению со всем этим невозможность быть рядом со своим соулмейтом уже не кажется такой уж трагедией. Да и разве они не рядом? Вот же он, Тони Старк. Стоит в нескольких метрах от него и с довольной улыбкой высчитывает что-то, вбивая цифры в голограммную панель. Питер находится рядом с ним в одном помещении. Он может разговаривать с ним, ловить чужие улыбки и перехватывать взгляды. Только что Тони сверлил его этим своим особенным заботливым взглядом, уточняя, всё ли у непривычно тихого и спокойного в его присутствии Питера в порядке. Да, они не близки настолько, насколько становятся близки соулмейты в отношениях, но Питер знает, их невидимая связь позволила им стать теми, кто они есть. И, эй, он всё-таки в личной мастерской Тони Старка. Насколько он смог вызнать у Пятницы, даже у Пеппер не было доступа в мастерскую, потому что именно туда Тони сбегал от нотаций женщины или от нежелательных разговоров. Это уже повод для маленькой, но глубокой радости. Пусть не так, как мог бы, но Питер всё равно особенный. - Нет, серьёзно. Карапуз, ты что-то задумал? - в какой-то момент вновь оборачивается к нему Тони. - Когда ты такой тихий и незаметный, моё чутьё бьёт тревогу. Ты ведь не планируешь опять ввязаться в неприятности? Имей в виду, я отловлю тебя, заберу костюм и привяжу к кровати, оставив под надзором Пятницы, чтобы ты вновь не удрал. Питер невольно вспыхивает щеками. После слов о привязи к кровати мысли начинают носиться в голове с космической скоростью. С одной стороны, стыдно. Питер не ребёнок, чтобы ему угрожали вот так. С другой стороны, в голове появляются картины смущающего содержания, как Тони с потяжелевшим от недовольства взглядом действительно начинает сдирать с него костюм, а после привязывает к кровати, и это слишком отдаёт рейтингом, чтобы продолжать фантазировать. С третьей стороны, мелькают мысли о том, что будь они связанными соулмейтами, его наверняка не раз и не два запирали бы дома, чтобы не рисковал своей задницей. Тони действительно мог бы выполнить столь глупую угрозу, а после это стало бы их совместной дурной шуткой, и когда кто-то из Мстителей аккуратно намекал бы на то, что Питер слишком молод и неопытен для очередной заварушки, он мог бы закатить глаза, фыркнуть и сказать: «Что, теперь ты попробуешь привязать меня к кровати?». И все выглядели бы ошеломлёнными, а Тони громко рассмеялся бы и встрепал привычным жестом его волосы. «Но вы не связанные соулмейты», - фыркает внутренний голос. Эти мысли больше не приносят боли, лишь затаённую грусть и иногда печаль. Может, всё дело в том, что после спасения мира в роли Железного Человека, месяца в коме и последующей реабилитации на коже Питера не появилось ни одного нового имени. Оно и немудрено. Когда ты на грани жизни и смерти, сложно расхаживать по банкетам и цеплять женщин. В таком состоянии сложно даже флиртовать с симпатичными медсёстрами. Впрочем, где-то глубоко внутри тонкий тщательно заглушаемый голосочек нашёптывает о том, что прошло вообще-то уже несколько лет, и Тони вернулся в строй. Он вновь посещает светские мероприятия и даже опять начал таскать туда с собой Питера, но возвращаются они теперь не поодиночке, а вместе. Тони больше не оставляет его ради очередной роковой красотки, пленившей его разрезом платья или бюстом. Питер однажды даже рискнул и пошутил про старение. И долго смеялся из-за выражения лица Старка, застрявшего между ошеломлением и праведным возмущением, хотя уши и пылали из-за ляпнутой шутки. - Я ничего не задумал, - запоздало отвечает Питер, реагируя на сделавшего шаг в его сторону Тони и примирительно вскидывая перед собой ладони. - Просто не выспался, и мысли всякие дурацкие в голову лезут. Ничего такого, мистер Старк, я не... Что что-то не так Питер понимает сразу. Во-первых, Тони не закатывает глаза и не пытается в очередной раз поправить его «мистер Старк» на своё «я же просил называть меня по имени». Это ещё одно доказательство их некоторой близости: просьба называть по имени и обращаться на «ты», но Питер никак не может пересилить себя. Кажется, будто если он начнёт называть наставника просто Тони, тот сразу догадается обо всех тщательно скрываемых им грязных и не очень секретах. Но каждая новая поправка всё равно приятно согревает парня изнутри. Во-вторых, Тони вдруг становится очень напряжённым. Питер отмечает закаменевшие плечи, судорожно сжавшиеся на мгновение кулаки и потемневший взгляд. Причина этого находится довольно быстро, потому что, в-третьих, взгляд мужчины прикипает к его запястью, оголённому съехавшим из-за движения руками рукавом. Точнее, не к самому запястью, а к части имени, выведенной чёрным нежеланным узором на светлой коже. Всё могло быть менее неловким, если бы Питер не начал судорожно поправлять рукава. Он мог бы спокойно опустить руки, и ткань вернулась бы на место сама. Он мог бы сделать вид, что не заметил чужого взгляда, и точно так же опустить руки, продолжив отрицать существование плана по влипанию в неприятности. Он мог легко и спокойно улыбнуться, дав Старку узреть вышколенную маску беззаботного молодого парня, не раздираемого собственными неразделёнными чувствами с пятнадцати лет. Но вместо этого Питер почему-то начинает паниковать. Вместо этого он судорожно опускает руки и поправляет ткань рукавов так суматошно, будто чужой взгляд может прожечь его кожу. Вместо этого он смотрит на сильнее нахмурившегося Старка испуганно и загнанно, как будто часть имени на запястье вмиг дала мужчине узнать обо всём, что он скрывает. И, вероятно, так оно и есть, потому что Старк не глупый человек. Совсем не глупый. В его глазах Питер читает осознание и буквально может слышать, как щёлкают в чужой голове шестерёнки, вставая каждая на своё место и создавая цельную картину. - Так вот почему ты больше не носишь футболки, - помедлив, нейтрально замечает Тони, хотя и было видно, как заиграли желваки на его лице. Да, Питер не носит больше футболки и не носит их давно. Сначала, когда имена на коже располагались только на груди, животе и спине, он мог себе это позволить. Когда имена начали сползать на поясницу, пришлось начать носить футболки удлинённых фасонов, чтобы ткань не задиралась и не открывала кожу. Когда имена начали сползать на руки, пришлось начать носить толстовки и худи. Это не доставляло особых проблем, разве что в тёплое время года было ужасно жарко или душно, но Питера больше волновало, что будет, когда свободного места на скрытых участках тела не останется. Если имена поползут на ноги, будет наплевать, но что, если они выползут на шею и лицо? Ему не хотелось, чтобы на него пялились. Не хотелось, чтобы Мстители и уж тем более Тони видели на его коже чужие имена. Не хотелось, чтобы во взглядах друзей и Мэй появилась жалость. Не хотелось, чтобы на лбу огромными чёрными буквами было написано имя женщины, с которой его соулмейт занимается сексом которую ночь подряд. Ничего унизительнее и быть не могло. А теперь Тони увидел часть имени на его запястье, проанализировал ситуацию и сделал быстрые и верные выводы. Всё это Питер понимает, когда взгляд карих глаз начинает шарить по его телу: по груди, животу и бёдрам, а после, более взволнованно, по пока что не тронутой шее и лицу, открытым кистям рук. - Ты знаешь, кто твой соулмейт? - негромко и как будто осторожно спрашивает Тони, занимая руки микросхемой, взятой со стола. Множество вариантов будущего проигрывается в этот момент перед внутренним взором Питера. Вот он говорит правду: «Знаю». Вот он говорит более точную правду, которая наверняка ударит по Старку наотмашь: «Вы». Вот он мямлит что-то невнятное, опуская взгляд и стараясь замять этот разговор. Вот он пожимает плечами и беззаботно заявляет, что его это не волнует. Все эти варианты разные, но приводят к одному результату: либо Тони ошарашен, либо Тони разозлён, либо он начинает пытать Питера, стараясь выведать как можно больше информации о предназначенном ему человеке, чтобы после с помощью Пятницы найти на того всё, прижать и чуть ли не силком заставить полюбить Питера. Тони может. Тони его наставник и человек, ближе которого для Питера нет. Не после влюблённости. Не после собственной временной смерти, когда последним в памяти отпечатался полный ужаса и боли взгляд Старка. Не после собственных метаний и просиживания у больничной койки возле находящегося в коме мужчины в страшных мыслях о том, что Тони может не выкарабкаться, и Питер никогда снова не услышит его голос, не увидит улыбку и не почувствует тяжёлую тёплую ладонь на макушке, ерошащую кудри. Именно поэтому Питер лжёт. Потому что безмерно боится потерять. - Понятия не имею. Но, судя по всему, мой соулмейт великолепен настолько, что его великолепие уже почти не помещается на моей коже. Лжёт и с наигранным смешком отводит взгляд в сторону. Лжёт и не видит, как Тони на мгновение прикрывает глаза, пытаясь взять себя в руки. Лжёт и не замечает, как много эмоций мелькает в чужом взгляде, среди которых ревность, боль, любовь и отчаяние.

***

- Пятница, ты собрала все данные, верно? Ты точно никого не упустила? - Все данные по контактам Питера Паркера на экране перед вами, сэр. Пятница звучит почти оскорблённо. Тони может её понять, потому что его детище никогда его не подводило, и было глупо задавать подобный вопрос. Конечно, Пятница собрала всю информацию о людях, с которыми Питер когда-либо контактировал больше одного раза и дольше одной минуты. Информации очень, очень много, потому что собирать пришлось за несколько лет, а Паркер всё-таки учился, каждый день видясь и общаясь с множеством людей. Но нужен из этой толпы Тони лишь один человек. Тот, кто является соулмейтом его карапуза. И этого человека он найти не смог. Он проверил всех, кого только мог. В тот вечер две недели назад, когда мужчина заметил на запястье Питера часть имени, он смог-таки вызнать, в каком примерно возрасте появилась первая метка. Прикинув разницу в возрасте между Питером и его соулмейтом, Тони задал определённые критерии поиска информации, но ничего не получилось. Питер сказал, что не знает, кто его соулмейт, но Тони нутром чуял - мальчишка в курсе. Значит, это кто-то, с кем Паучок общается или часто контактирует. Вот только никто не подошёл. Все сторонние люди подходящего возраста едва ли имели к Питеру хоть какое-то отношение, а думать о том, что соулмейтом парня является кто-то из Мстителей, было не только раздражающе неприятно, но и глупо. Судя по тому, что имена на коже Питера достигли запястий, всё его тело запятнано чёрными узорами, а это означает насыщенную половую жизнь партнёра парня. Не то чтобы Тони знал что-то о половой жизни хоть кого-то из Мстителей помимо привычных шуточек о ком-то из них, но вряд ли какой-нибудь Стив мог бы так запятнать Питера. А если бы и мог, Тони просто убил бы его за это. Без шуток. - Ладно, придётся пойти на крайние меры. Пятница, пробей все вызовы Питера и систематизируй их. - Сэр, мистер Паркер будет очень расстроен, если узнает о том, что вы сделали. - Знаю. Поэтому мы ему не скажем. Пятница начинает выполнять свою работу, и Тони откидывается на спинку кресла, растирая лицо ладонями. Он не собирался лезть в жизнь Паучка настолько глубоко, но только слепой не заметил бы боли в этих красивых оленьих глазах во время разговора о соулмейтах. Раньше Тони видел в них только восхищение, блеск азарта и искры смеха. Один-единственный раз Тони увидел в них жгучую боль и дикий страх. Тогда, когда Питер рассыпался в ничто прямо на его руках. Но никогда ещё мужчина не видел столько отчаяния и застарелой тоски. Питер не тот человек, который должен испытывать всё это. Тони своими собственными руками готов уничтожить человека, заставившего его мальчика страдать. «Он не твой мальчик», - напоминает голос разума, но Тони отмахивается. Может, и не его, но ничто не помешает Тони думать так. Питер потрясающий. Он был таким в пятнадцать и остаётся таким сейчас, когда ему уже двадцать. Конечно, Тони никогда не думал о нём так, как мог бы подумать о красивой женщине рядом с собой. Питер был ребёнком. Забавным мальчишкой, смотрящим на него с безграничным восхищением фаната номер один. При этом этот ребёнок был очень умным, и шумным, и активным, и предприимчивым, и хитрым. У Тони не было шансов. Он привязался к этому мальчишке так сильно, как не привязывался ещё ни к кому. Он испытывал столько затаённой нежности к этому шустрому иногда надоедливому пацану, сколько не испытывал даже к Пеппер. Помимо этого Питер был очаровательным в своей невинности. Эти его огромные глазища, румянец на щеках, кроткий взгляд во время отчитывания за шалости в городе и мягкие кудри. Против этого у Тони тоже не было шансов. Питер не раз возмущался, что его опекают, ограждают от опасностей, смотрят на него сверху вниз из-за возраста и отсутствия «послужного списка», но правда в том, что он одним только своим видом вызывал желание позаботиться, оградить от опасностей, и это чувство тоже было сильнее Тони. Осознание, что всё было намного серьёзнее, пришло после смерти Питера. Да, у Тони было достаточно времени, слишком много времени, чтобы вспомнить каждый разговор, каждую встречу, каждый взгляд и улыбку, неловкое объятие. Раз за разом он прокручивал в голове каждую секунду общения с Питером и осознавал, что его мир разрушен. Один любознательный жизнерадостный мальчишка ворвался в его жизнь, перевернул её с ног на голову, а после оставил в одиночестве с жалкой пародией на то, что было когда-то. Кошмары. Боль. Тоска. Депрессия. Алкоголь. Попытки остальных выживших Мстителей поддержать хоть как-то. Тони не нужна была их поддержка. Ему нужно было, чтобы двери в пустую заброшенную мастерскую распахнулись, и мальчишка с растрёпанными кудрями ввалился внутрь с широкой улыбкой и своим извечным «мистер Старк, здравствуйте!». Это не было дружеской привязанностью. Это не было чувствами наставника. Это не было пародией на чувства отца. В какой-то момент Тони вспомнил девушку, с которой познакомился в юношеские годы. Между ними ничего не было, хотя он был очарован светловолосой красавицей, но она только недавно потеряла своего соулмейта, и ухаживать за человеком, который столь красочно описывает свою боль от потери, казалось чем-то низким и недостойным. - Мне иногда кажется, что я умерла вместе с ним, - сказала она однажды. Тони в полной мере ощутил, каково это чувство, когда вспомнил её слова и вдруг понял: верно. Питер умер тогда на его руках, распался, исчез, и Тони исчез вместе с ним. Тогда и пришло осознание, какого рода чувства переполняли его столь долгое время, да только было уже поздно. Как он не сошёл с ума за прошедшие пять лет, не знает даже Пятница, вероятно. Но это в прошлом. Всё это в прошлом, и все они здесь, в настоящем, и все живы, и Питер вновь приходит в его лабораторию и зовёт мистером Старком, очаровательно краснея ушами, когда Тони в порыве чувств сгребает его в охапку, крепко обнимая, а потом отшучивается чем-то невразумительным, пытаясь оправдать свои заскоки. Этого мужчине было достаточно. Он не собирался признаваться в своих чувствах, и на то было множество причин. Начиная с их разницы в возрасте и заканчивая тем, что Тони прекрасно знал себя и не желал Питеру такого сомнительного «счастья». Он собирался просто оставаться рядом, продолжая опекать и заботиться, выслушивать и советовать, но после увидел запястье Питера, «украшенное» чужим именем, и внутри всё заледенело. Тони даже не знает, что точно почувствовал в тот момент. Наверное, первым был страх потери. Что, если Питер встретится со своим соулмейтом и навсегда отдалится от него? После стало немного обидно из-за того, что Питер скрывал от него появление меток. Почему-то Старк всегда думал, что ему Питер расскажет о произошедшем едва ли не первому. Следом вскинулась ярость на соулмейта парня, из-за которого тело мальчишки превратилось в безномерной справочник, раз за разом напоминая Питеру, что соулмейт и без него прекрасно живёт, развлекаясь чуть ли не каждую ночь. После пришло безграничное сожаление. Не жалость, нет. Именно сожаление. На долю Питера выпало слишком много трудностей, и верный любящий соулмейт мог бы стать хорошим подарком от судьбы в знак замаливания всего случившегося в жизни Паркера дерьма, но нет. Соулмейт мальчишке достался хреновый, и Тони злится из-за этого. Из-за того, что где-то там есть человек, который совершенно свою вторую половинку не ценит и, быть может, даже не ищет и не ждёт, тогда как Тони отдал бы всё за то, чтобы Питер навсегда остался рядом с ним: не с «миллиардером, плейбоем и филантропом», а просто с Тони, который литрами пьёт кофе, вредный для его сердца, не спит по ночам, пугает жутковатым видом после безвылазной работы в лаборатории и нисколько не смущается своего вида в заляпанной машинным маслом и кетчупом с бургеров майке. - Анализ информации завершён. Систематизация завершена, - информирует Пятница. Тони пододвигает к себе кружку с кофе и делает глоток, внимательно изучая информацию. Все незнакомые номера, не имеющие отношения к Мэй или друзьям Питера, выделены разными цветами и выдают подробную информацию о своих владельцах при нажатии. И снова ничего. Тони убивает на просмотр отобранных данных почти два часа, но не находит ни единой зацепки. Возможно, ему просто показалось, что Питер соврал ему о том, что понятия не имеет, кем является его соулмейт. Возможно, он действительно не в курсе и переживает так сильно из-за простого осознания того факта, что его соулмейту на него плевать, но Тони за прошедшее время научился хорошо читать этого мальчишку. Питер точно знает, кто ему предназначен судьбой. Либо его отвергли, либо мальчишка не решился признаться. Как бы там ни было, Тони докопается до истины, потому что Питер - его карапуз, как бы дела ни обстояли, и Старк сделает всё для того, чтобы его Паучок был счастлив. Даже если не с ним.

***

Питер, правда, пытается абстрагироваться, но игнорировать сверлящий спину взгляд становится всё сложнее. Может, с ним что-то не так? Питер в короткой вспышке ужаса бросает взгляд на висящее совсем рядом зеркало и незаметно для собеседника облегчённо выдыхает. Он-то уже решил, что очередное женское имя выползло ему куда-нибудь на шею, поэтому Тони и сверлит его взглядом. Следом приходит мысль, что это была идиотская причина, ведь для нового женского имени на коже нужно как минимум отсутствие Тони и обладательницы имени в зале, однако Старк никуда из поля зрения не исчезает. Более того, куда бы Питер ни пошёл, он прямо чувствует, что мужчина направляется следом, как будто опять опекает, приглядывая. А ещё это похоже на то, как хищник выслеживает добычу, и от этих мыслей дрожь бежит по спине. Передёрнув плечами, Питер поправляет волосы, одёргивает пиджак и покрепче сжимает тонкую ножку высокого бокала с шампанским. Его собеседник один из каких-то там поручителей какой-то там компании. Мужчина явно женат, что ясно по кольцу на пальце, но нисколько не сдерживает себя во флирте, и Питер всё никак не может определиться, раздражает его это или радует. С одной стороны, жаль жену этого человека, раз тот такой прыткий, да ещё и в мужском направлении. Ещё больше жаль становится, если этот мужчина и его жена соулмейты. Тяжело видеть имена тех, с кем спит твой соулмейт до долгожданного воссоединения, но ещё тяжелее видеть чужие имена на своей коже, когда вы состоите в отношениях, и тебе открыто изменяют. С другой стороны, Питер не может не надеяться, что Тони так пристально следит за ним из-за... А из-за чего? Из-за ревности? Питер давно не питает иллюзий по этому поводу. К тому же он ведёт себя спокойно и учтиво, нисколько не отвечая на флирт, и его собеседника это явно расстраивает. Возможно, Тони просто присматривает за ним, боясь, что «карапуз» натворит глупостей. Мысль эта почему-то не раздражает, а греет. Если Тони хочет считать его ребёнком, то к чёрту. Лишь бы и дальше был рядом и глаз не сводил, даже если сердце Питера из-за этого заполошно бьётся в груди, сходя с ума и сводя с ума своего хозяина. - Здесь довольно жарковато, вы не находите? Не желаете выйти подышать на балкон? - предлагает мужчина. Это плохая идея. Очень плохая. Питер понимает это до того, как кивает с лёгкой улыбкой и направляется вслед за мужчиной. До того, как они выходят на балкон, и плотная звуконепроницаемая дверь закрывается с тихим щелчком. До того, как в процессе минутного разговора на его бедро опускается чужая ладонь, а после его резким движением прижимают к вычурным широким перилам, начиная покрывать несдержанными поцелуями шею. Что ж, его интуиция вопила об этом, предупреждая хозяина. Определённо одна из самых идиотских идей Питера Паркера. Пора завести список и крепить к особенно выделяющимся золотые звёзды. Питер ожидал чего-то подобного, но как-то позабыл, что тело рефлекторно реагирует на любую опасность и уж тем более на наваливающиеся сверху тела или тяжести. Хорошо, что он успевает подавить порыв и не бьёт жадно лапающего его мужчину в живот. У простого человека от удара такой силы могла бы серьёзно пострадать диафрагма. Зато ничто не мешает появившемуся будто из ниоткуда Тони схватить явно перепившего мужчину за шиворот и рывком оторвать от замершего Питера. Ткань рубашки парня, в которую вцепился мужчина, с треском рвётся. Тони не обращает на это внимания. Не обращает внимания на смотрящего на него огромными глазами ошеломлённого Питера. Уж точно не обращает внимания на воющего от боли в ушибленном затылке мужчину на полу. Схватив Питера за локоть, он утягивает его за собой обратно в душный зал, полный гостей, и Питер понятия не имеет, каким чудом они уходят незамеченными. С учётом скорости, на которой Тони гнал обратно в Башню, парень понятия не имеет и о том, как они не слетели с очередного крутого поворота и не попали в аварию. Чудом, не иначе. А после думать и вовсе не получается, потому что они добираются до Башни, поднимаясь по немому велению Тони в любимую обоими мастерскую, и мужчина всё так же продолжает удерживать его за локоть, будто Питер вот-вот сбежит. Парень и хотел бы, потому что Старк выглядит взвинченным, порванная рубашка едва ли прикрывает грудную клетку, и вообще после случившегося на балконе это не та ситуация, при которой Питер хочет оставаться с мужчиной наедине и говорить о чём-то. Вот только выбора ему не оставляют. - О чём ты только думал! - первым делом выдаёт Тони, когда они оказываются за дверями мастерской. Он выглядит недовольным. Выглядит раздражённым. Смотрит на Питера так, будто тот совершил несусветную глупость. Питер никогда не был конфликтным человеком, но он также никогда не был человеком, способным справиться со смущением или неловкостью без всяких проблем. Вместо этого в нём включается защитный механизм, и парень скрещивает руки на груди, отводя взгляд в сторону. - Ничего страшного не произошло, мистер Старк. Мистер Делиш просто выпил лишнего, - напряжённо отвечает он, констатируя очевидное. - А ты и пошёл с ним, зная это! Ты хоть знаешь, какая у него репутация? Да он любовниц и любовников меняет, как перчатки! - И что? Вы тоже это делаете, но не просите меня держаться подальше от вас. Лишь в последнюю секунду Питер осознаёт, что ляпнул. В ужасе он переводит взгляд на Тони и видит на его лице такое же ошеломление. Ну, ещё бы. Нашёл, что сказать. Делиш-то явно вокруг него крутился и флиртовал, надеясь уломать на разовый перепих, но Тони ведь совсем не такой. Точнее, конечно, он тот ещё обольститель, и послужной список у него в этом плане обширный, уж Питер-то это лучше всех знает. Однако подобный упрёк был бы уместен, если бы Тони оказывал ему хоть какие-то знаки внимания, будь то даже самый обычный флирт в игривой форме. Вот только Тони не делал ничего подобного. Никогда. Он заботился и опекал, сопереживал и поддерживал, но ни разу не дал понять, что заинтересован в Питере в романтическом плане. Оно и понятно. Зачем такому мужчине фанатичный подросток? И пусть сейчас Питер уже не ребёнок, он прекрасно знает, как выглядит внешне, да и остальные не устают ему об этом напоминать. На солидного молодого мужчину уж точно не тянет. Неудивительно, что Старк никак не может избавиться от своей привычки называть его карапузом. - Мистер Старк, всё в порядке, - негромко говорит Питер, отводя взгляд и пытаясь сгладить повисшую напряжённую тишину. - Я бы не позволил случиться ничему такому, что вы там себе навоображали. Просто вовремя вспомнил, что удары чреваты серьёзными повреждениями, и собирался отключить его через шею, как вы меня учили, но не успел. К тому же, вы... Не думаю, что вам стоило так поступать. А если бы я хотел этого? - Как ты мог захотеть чего-то подобного? - тут же хмыкает Старк, скрещивая руки на груди, и Питер не сдерживается, закатывая глаза. - Мистер Старк, мне давно не пятнадцать, - напоминает он и тычет на виднеющиеся в дырах порванной рубашки части многочисленных имён. - И, если вы не заметили, мой соулмейт никогда не был озабочен сохранением верности своей второй половине. Я не собираюсь до конца жизни отказываться от отношений, и если вы так всех моих поклонников будете отваживать, мне придётся податься в монахи. - Если хоть так твоя паучья задница, любящая приключения, будет в безопасности, я не против, - немного оттаивает Тони и криво улыбается. Питер улыбается так же натянуто и криво. Боже, что у них за разговор? Нет ничего более неловкого, чем обсуждать со своим соулмейтом половую жизнь. Нет ничего более неловкого, когда этим соулмейтом является Тони Старк, который даже не подозревает о том, кто стоит перед ним. Ещё более неловко врать мужчине прямо в глаза. Даже если Тони вновь начнёт ухлёстывать за женщинами, и их имена покроют Питера целиком и полностью, красуясь даже на коже головы под волосами, он всё равно не заведёт никаких отношений. Не только потому, что от него при таком раскладе, скорее всего, будут шарахаться люди вокруг, но и потому, что он, по всей видимости, однолюб и сердце своё давно отдал. Наверное, он успел с этим смириться. Он обязан был с этим смириться. Рядом с таким человеком, как Тони Старк, всегда должна находиться роковая красотка, и не важно, одна и та же или каждый раз новая. Это как неотделимая часть образа. Остаётся только принять данность. Думая обо всём этом, Питер не сразу замечает, что что-то не так. Лишь когда парень слышит судорожный вздох и вновь поднимает взгляд на Тони, то осознаёт, какими дикими глазами тот смотрит на его грудную клетку. Пребывая в своих мыслях, Питер по привычке начал теребить подол рубашки и совсем забыл, что она порвана. Его грудная клетка наполовину видна, и кожу под взглядом Тони обжигает невидимое пламя. Мученический выдох рвётся из груди парня, когда он понимает, чьё именно имя привлекло внимание Старка. Лишь оно одно огромными буквами, ярко-чёрными, изящно прописанными, красуется у него над сердцем: «Вирджиния». На это имя Тони смотрит очень долго, а после взгляд соскальзывает на другие имена, и Питер замечает, как мужчина медленно выдыхает воздух сквозь сцепленные зубы и как сильно сжимает кулаки. Он весь становится сгустком напряжения: тронешь - рванёт, и Питер боится даже дышать. Замерев под взглядом мужчины, он пытается понять, что происходит, но мысли в голове смешиваются в кашу. Тони узнаёт имена? Тони в этот бесконечно замедленный во времени момент осознаёт, что Питер его соулмейт? Тони читает имена и просто злится из-за того, что соулмейт Питера бабник? Замечает ли он совпадения? Думает ли он о том, как символично имя Пеппер расположено прямо над сердцем Питера? Или даже не задумывается о том, что не просто так это имя на коже Питера? - В юности я познакомился с девушкой, которая очень долго ждала своего соулмейта, - в какой-то момент начинает говорить Старк и подходит ближе, продолжая сверлить взглядом имена на светлой коже. - Он был старше её и уже состоял в связях. На момент их встречи на её теле было с десяток имён, и она сказала, что когда соулмейт увидел имена своих пассий на её коже, то вспомнил каждую из них, осознавая, что никто из тех женщин не сравнится с ней: одной единственной парой-соулмейтом. Никто никогда не рассказывал мне о чём-то подобном. Я решил, что её соулмейт просто пытался быть романтичным, чтобы загладить свою вину. Но сейчас я смотрю на эти имена и вижу вспышками в памяти лица всех, с кем был когда-то в прошлом. И это доказывает, что слова моей знакомой не были ложью. Доказывает, что ты - мой соулмейт, Питер. - Зачем... Зачем вы говорите мне это? Хотите сказать, я лучше всех девушек и женщин, что у вас были? - пытается пошутить Питер, почти задыхаясь из-за чужих слов, но под потемневшим взглядом Старка едва не проглатывает язык. - Я и так это знаю. Ты всегда был лучшим. Даже лучше Пеппер, - выдыхает Старк и касается её имени над его сердцем кончиками пальцев. - Только понял я это слишком поздно. Питеру кажется, у него слуховые галлюцинации. Тони Старк только что сказал, что он лучше всех пассий в его жизни? Что он, Питер Паркер, лучше самой Вирджинии Поттс, что некогда была Старк? Женщины, которая была женой Тони и которая родила ему дочь? Как такое возможно? Питер даже в своих самых смелых фантазиях не смел представить подобного отношения, а Тони так легко говорит ему это сейчас. - Почему... Почему ты никогда не говорил мне? - задаёт мужчина одновременно самый простой и самый сложный вопрос. - Почему не пытался намекнуть? Ты ведь знал. Ты точно знал. - Знал, - устало выдыхает Питер, не желая продолжать свои шпионские игры, и прикрывает глаза, стараясь не дрожать от прикосновения пальцев, скользнувших по именам на солнечном сплетении. - Только толку-то от этого? Я был влюблённым сопливым мальчишкой, восхищающимся вами. Когда вы появились в моём доме, я словно оказался в одной из своих фантазий. Соулмейтство к этому прилагалось. Я мечтал, что именно вы окажетесь моей парой, как мечтают и миллионы других людей, желающих вас. А потом я понял, что вы действительно мой соулмейт. Я слушал вас и ваши разговоры с друзьями и коллегами, если выпадал случай, и иногда выцеплял из них знакомые имена. Да и все эти совпадения. Когда рядом с вами находилась мисс Поттс, её имя становилось ярче и больше, тогда как новые имена на коже совсем не появлялись. А потом однажды вы пригласили меня на тот жутко пафосный банкет в качестве наказания за неусидчивость и покинули его с очередной женщиной. Её имя отпечаталось на моей коже, как и имена следующих нескольких женщин. Я специально спрашивал у Пятницы имена ваших гостий, чтобы сверить и во всём убедиться. - Это всё ещё не объясняет, почему ты ничего не рассказал, - негромко говорит Тони и соскальзывает пальцами на его ключицы. Питер честно пытается, но сдержать дрожь никак не получается. Ему чертовски неловко из-за разговора и стыдно из-за своего внешнего вида. Уши по ощущениям горят факелами, а из-за серьёзного изучающего взгляда Тони, сочетающего в себе решительное желание узнать правду и ставшую давно привычной мягкость по отношению к нему, мозги отказываются выполнять свою работу. Питер хочет закрыть глаза и насладиться прикосновением тёплых пальцев. Питер хочет сделать какую-нибудь глупость. Крикнуть, например: «Ой, что это?!», и под шумок отвлечения внимания сбежать. Только вряд ли удастся. Как только они вошли, Тони попросил Пятницу сделать так, чтобы их никто не побеспокоил. Вероятно, в Башню сейчас ни войти, ни выйти. Уж его возможный побег мужчина точно предсказал: по глазам и мелькнувшей самодовольной улыбке при взгляде на закрытые двери становится ясно. - Мистер Старк, я... - Никаких больше «мистеров Старков», - обрывает Тони и встаёт к нему вплотную, обхватывая лицо ладонями и заставляя смотреть на себя. - Ты - мой соулмейт, Питер. Чёрт побери, ты должен был мне сказать! Я никогда не задумывался о том, что у меня и моего соулмейта может быть столь огромная разница в возрасте. Я думал, моей родственной души вообще не существует. И всё это время я пытался забыться в лёгких отношениях без обязательств, пока не встретил Пеппер, которая оказалась достаточно хороша, чтобы помыслить о браке. Но и она в итоге встретила своего соулмейта. Я не имел права удерживать её рядом с собой. Хотя хотел. Боги знают, как хотел, Питер. И не из-за большой и великой любви, а из зависти к её счастью. Она была счастлива со мной, но это не идёт ни в какое сравнение с тем счастьем, которое она обрела в паре со своим соулмейтом. А ты был рядом. Был рядом всё это время и лишал меня того, чего я хотел больше всего на свете. Господи, да ты умер у меня на руках, Питер! Ты хоть представляешь, чем это обернулось для меня? - А как это должно было выглядеть? - тут же выпускает шипы Питер и отшатывается, вырывается из чужих рук, обнимая себя за плечи, закрываясь. - Когда мне надо было об этом сказать? Когда вы говорили, что я глупый мальчишка? Когда решили забрать мой костюм? Когда начали за мной следить, будто мне пять лет? Или когда я наконец-то добился вашего признания и вашей дружбы? Я боялся! Даже когда я узнал правду, я не стал говорить вам, потому что не знал, что моё признание повлечёт за собой. Вы всегда относились ко мне как к ребёнку. Вы всегда находили себе компанию среди красивых женщин. Ни одного мужского на моём теле нет. И после этого я должен был сделать первый шаг? Подойти к вам и сказать: «Вон он я, Питер Паркер, ничего не имеющий за душой, любите меня, я ваш соулмейт»? И откуда мне знать, чем моя смерть обернулась для вас? Никто из Мстителей никогда не говорит со мной на эту тему. - Поэтому и не говорят! - невольно повышает голос Тони и зарывается пальцами в волосы на затылке, окончательно разрушая укладку и нервно дёргая узел галстука. - Ты умер, Питер, и чёртов мир рухнул. Они просто не хотят вспомнить то, как я чуть не спился в своей затяжной депрессии, чёрт побери! Я думал, мне так плохо из-за того, что я не уберёг тебя. Ты же мальчишкой совсем был. Ты не должен был погибнуть. Только не ты. Я потерял друзей и товарищей, но только твоя смерть ударила по мне так, что самому жить не хотелось. У меня было пять чёртовых лет, чтобы осознать и принять свои чувства. Пять лет, чтобы попытаться научиться жить с тем, что я понял всё слишком поздно. А потом мы смогли всё исправить, и ты вернулся, и прошли ещё годы, и ты вырос, но я не мог ничего изменить. Не мог, потому что ты не давал повода. Не мог, потому что твоё восхищение и забота стали привычны, но ни единого намёка на нечто большее ты мне не дал. А потом я увидел твои метки и понял, что ты знаешь своего соулмейта. Что тебе больно из-за того, что ты не можешь быть с ним. Я и подумать не мог, что этим человеком окажусь я. - Потому что вы меняете любовниц, как перчатки, и мне нужно держаться от вас подальше? - жалко всхлипывает Питер, стараясь бороться со жжением в глазах после услышанных слов. - Потому что, карапуз, мне просто не могло так повезти, - мягко поправляет его Тони. И заключает в крепкие объятия. Настолько крепкие, что могло бы быть больно, но Питер выносливее обычных людей, поэтому льнёт всем телом и обнимает в ответ, наслаждаясь теплом родных рук. И судорожно дыша через нос и пытаясь проглотить ком, вставший в горле. Он не разревётся, как чёртова влюблённая фанаточка. Не сейчас. Не тогда, когда Тони Старк узнал, что является его соулмейтом, но не кричит, не ругается и не отговаривает от бредовости их отношений, а прижимает к себе как самую большую ценность. Не после того, как мужчина только что признался, что Питер для него действительно важен. Что Питер на самом деле любим и дорог. Намного дороже всех женщин. Намного дороже Пеппер. Намного дороже друзей. Намного дороже целого мира. - Кому тут ещё повезло, - негромко замечает он для проформы, хлюпая носом, и сжимает руки на спине мужчины крепче, когда слышит над ухом беззлобный смешок. Касание к коже весьма неожиданное, но ощутимое и целенаправленное. Первый поцелуй приходится куда-то в плечо. Второй - в ключицу. Третий - в солнечное сплетение. Отстранившись, Тони берёт его запястье с подобравшимся к ладони именем и вновь целует покрытую чёрным узором букв чужого имени кожу. И следующее имя чуть выше. И ещё одно над сгибом локтя, насколько позволяет закатанный рукав. А потом Питер начинает выглядеть так, будто вот-вот упадёт в обморок или пострадает из-за скачка кровяного давления: настолько у него красное лицо, уши и даже шея, и мужчина останавливается с привычной добродушной усмешкой. - Я извинюсь за каждое имя на твоей коже, - обещает он, целомудренно целуя смущённого парня в лоб. - У меня как раз есть пара идей, - робко улыбается Питер, растирая пылающие щёки и стыдливо уничтожая призрачные следы пары скатившихся несдержанных слёз. - Я придумал новую формулу для укрепления прочности моей паутины, и мне нужно, чтобы... Тони очень громко и очень жалобно стонет и сгребает его в охапку, требуя немедленно прекратить портить момент. Всё напряжение и волнение разом спадают, и Питер негромко смеётся, вновь обнимая мужчину в ответ и почти повисая на его шее, расслабляясь в тёплых надёжных объятиях. Он знает, что им ещё предстоит о многом поговорить. Знает, что придётся как-то объясняться с Мэй и, возможно, предотвращать убийство Тони её руками. А ещё становится немного неловко, когда слышится звук, похожий на облегчённый смешок или довольное короткое мурчание, и Питер даже думать не хочет о том, что это вездесущая Пятница так реагирует на разрешение их ситуации. Боже, Питер никогда не сможет спокойно обратиться к ней вновь, а ведь Пятница - искусственный интеллект. Но всё это теряет свою важность, когда его живот урчит, и Тони тут же реагирует, предлагая отправиться в ближайший фастфуд за бургерами. - Но это не свидание, Паучок. Пока ещё нет. Даже не думай, - усмехается мужчина и зарывается пальцами в его кудри. Питер фыркает, отводя в смущении взгляд, но всё равно соглашается с широкой улыбкой, красящей его лицо и отражающейся ярким светом счастья в глазах. Пусть не свидание. Ему не жаль. Смотреть на перемазанного в кетчупе и соусе Тони, сидящего напротив не в одном из дорогущих костюмов, а в футболке и потёртых джинсах - что может быть лучше? Для Питера это лучшая картина в мире. Картина под названием «Досягаемость».

|End|