Шрамы скрываются под рукавами, боль — под самой счастливой улыбкой

Во всей довольно обширной квартире было тихо, и лишь кухню заполнял аппетитно скворчащий звук. Симка стояла возле плиты и готовила младшему брату на завтрак омлет, время от времени что-то напевая себе под нос и заправляя за ухо выбивающиеся из наскоро собранного хвоста пряди волос. Одежда, которую девушка выбрала на сегодня, вновь мешковато свисала, едва касаясь её тела. Как бы девушке не хотелось нарядиться сегодня иначе, особенно при виде своей любимой белой водолазки, позволить себе она этого не могла. Слишком облегающе, слишком вызывающе, слишком заметно. А в последнее время Симка наоборот мечтала слиться с окружающей средой, лишь бы не чувствовать скользящий по телу взгляд. Она не знает, как часто за ней наблюдают, не знает, когда именно, а оттого каждое движение кажется неловким и неправильным, будто кто-то снимает её на скрытую камеру, а затем планирует явить всему миру её тщетные попытки быть естественной. Как кстати вспоминается мамина фраза, брошенная ей невзначай таким же ранним утром за завтраком: «Кто на тебя такую взглянет?». «Что ж, дорогая маменька, как минимум один человек на этом свете не сводит с меня своих глаз, пусть и прячется за безликими цифрами номеров», – про себя заключает Тверцова, выключая газ и вставая на носочки, чтобы достать с верхней полки плоскую тарелку. Накрыв младшему на стол, Симка поспешила к выходу из кухни, однако на пороге объявилась Мин, и девушка неуверенно замялась на месте. – Доброе утро, – традиционно поприветствовала она свою мать, на что та, кажется, вновь неудовлетворённая поведением дочери, лишь поджала губы и негромко хмыкнула. – Ты принципиально хочешь остаться в девках и до конца своих дней готовить завтраки лишь своему безрукому братцу? – вместо ответного пожелания хмуро проговаривает женщина, присаживаясь за стол и не сводя с растерянной Симки недовольный взгляд. Та неловко прочищает горло и отводит глаза на открывшийся путь к побегу, но остаётся стоять на месте. – Что ты имеешь в виду? – вздыхает она, всё же решив выслушать, что на этот раз ей скажет её заботливая мать. Отчего-то сразу вспомнился Файер с его прелестными взаимоотношениями в семье, но девушка тут же присекла свои завидные мысли въевшейся в память фразой: «пятнадцать лет с психически неуравновешенным». По словам его друга, родной отец Файера часто поднимал руку на своих домочадцев, и это уже выбивалось из привычной картины мира Симки. Она бы не смогла хорошо относиться к родителям после стольких лет терзаний, а вот юноша, кажется, всё равно испытывает к мужчине какую-то наивную детскую любовь. Хотя в его отношениях с матушкой и отцом бесспорно чувствуется большая разница. Даже не так, целая пропасть. И что интересно, Симка никогда бы не назвала свою мать – матушкой, а папу – отцом. В их семье всё наоборот: женщины от природы не особо заботливы, а мужчины стараются скрыть за напускным безразличием врождённую мягкость. Отчего-то Симка была уверена, что Нолик не такой чёрствый, каким желает казаться. Скорее всего, это просто переходный возраст и вполне предсказуемое желание подростка быть старше, чем он есть. Хотелось бы в это верить. – Тебе уже девятнадцать лет, а ты всё ещё ни разу ни с кем не встречалась, – продолжает разговор Мин, после чего с неожиданной обидой выпаливает: – Или я чего-то не знаю? – Чего ты хочешь? – резко сводит на «нет» все дополнительные расспросы матери Симка, всем телом поворачиваясь к тут же посветлевшей от её слов женщине. – Я хочу, чтобы ты кое с кем познакомилась, – мягко произносит та, кажется, действительно не замечая испорченного настроения дочери. Или упрямо игнорируя? – Когда? – сухо уточняет Симка, прекрасно понимая, что ей куда легче согласиться с ней, чем спорить. – Когда тебе будет удобно. Можно завтра, можно на выходных. – А кое-кому будет удобно, когда удобно мне? – Конечно. Он славный парнишка. – Ты с ним знакома? – с подозрением уточняет Симка, отчего-то сомневаясь, что столь славный парнишка мог бы к своим годам оставаться без девушки. «Всё хорошее разбирают ещё щенками» – как любила говорить её бабушка, так и чего же тогда такое чудо до сих пор ждёт, пока ему подыщут невесту его родители? – Ну, конечно! – пылко реагирует Мин. – Стала бы я рекомендовать, не зная кого, своей дочурке? Только ты подготовься к встрече, не нужно вот этого всего, – она жестом указывает целиком на девушку и как-то пренебрежительно фыркает. – Подкрасься, приоденься. Есть же у тебя красивые платья. – Мам, какое платье? На улице середина октября, – непроизвольно вступает с ней в спор девушка, вспоминая, как мёрзла недавно на остановке, пока ждала нужный автобус. Да и не хотелось ей больше носить платьев. Она, скорее всего, и килограмма не сбросила за эти дни. – Ну и что? Отец тебя отвезёт, не замёрзнешь, – мать упрямо продолжала стоять на своём. – Ладно, как пожелаешь, – всё-таки сдалась Симка, отводя взгляд в окно. Снова пасмурно. – Если это всё, то, извини, мне уже пора идти. Не хотелось бы опаздывать на пары. – Да-да, конечно, учись. Про учёбу тоже забывать не надо, – медленно поднимаясь с места, соглашается Мин, после чего добавляет: – Пойду проверю твоего брата, а то опять поди намеревается в школу опоздать. – Не опоздает, мам, за ним друг зайдёт, – девушка заметила на лице матери проявившееся недоверие и поспешила развеять её ошибочные предположения насчёт нового знакомого. – И не беспокойся, друг хороший. Староста класса, между прочим. Отличник. – Во как! – заметно повеселев, женщина, недолго подумав, даже улыбнулась. – Это ж когда он за голову взяться успел? Бери пример, доча. Вон, какой парень растёт! – Мин махнула в воздухе одной рукой и скрылась за дверью, оставляя Симку одну. Она вздохнула. Всё же, сколько бы её мать не ругалась на Нолика, кажется, его она любит всяко больше, чем старшую дочь. С другой стороны, так даже лучше. Не хотелось бы, чтобы и за ним так дотошно наблюдали, как за Симкой. Девушка быстро собралась и, оказавшись на пороге, по звонку открыла входную дверь. В ней привычно оказался уже знакомый ей мальчик, который немного неловко улыбнулся и, поздоровавшись, вошёл внутрь, вскоре уже прощаясь с убегающей прочь старшей сестрой друга. Симка подметила, что опаздывает на целых десять минут, поэтому прибавила шагу. Отец всё это время ждал её в машине недалеко от подъезда, однако совсем не разозлился на дочь из-за задержки. Всё же хорошо, что он согласился подвозить девушку утром до университета, поверив в выдуманную ей на ходу историю. Оказавшись уже вскоре в кабинете математики, девушка подметила, как всё-таки много играют десять минут времени. Ежедневно она появлялась в практически пустой аудитории, а сегодня, слегка припозднившись, оказалась уже чуть ли не последней в списке пришедших на пару. Неожиданно Симке помахал Игрек, жестом подзывая её сесть рядом с ним. Девушка неуверенно помялась в проёме и, обведя взглядом наполненную людьми аудиторию, с досадой подытожила, что её обычное место уже занято. Игнорировать внимание одногруппника больше не было возможным, поэтому Симка всё же двинулась в его сторону. – Здравствуй, – первым поздоровался юноша и, получив в ответ от собеседницы кивок головы, продолжил: – Чего так поздно? – Ничего не поздно, – в привычной манере отзывается девушка, одновременно выкладывая из своей сумки необходимые принадлежности и готовясь к занятию. Сев за стол, она бросила мимолётный взгляд на Игрека, что упрямо не отводил с неё глаз, и глубоко вздохнула. – Задержалась, пока говорила с мамой. – И о чём, если не секрет? Что, мозг выносила? Симка вновь поднимает на парня взгляд, на этот раз полный недоумения, смешанного с возмущением, на что Игрек лишь усмехается, кажется, оставаясь довольным такой реакцией. – Не слишком ли много Вы на себя берёте, господин Астурцев? – нарочито серьёзно заявляет девушка, продолжая исподлобья наблюдать за подозрительным юношей. – Ох, какой официоз! Весьма похвально, что Вы помните мою фамилию, госпожа Тверцова, но впредь можете ограничиваться и именем, – парень расплывается в хитрой улыбке и слегка прищуривается. Симка цокает языком и чуть хмурится, после чего отворачивается обратно к себе и принимается повторять записи с прошлой лекции. Повисло напряжённое, как казалось Симке, молчание, однако сохранялось то недолго, и спустя некоторое время Игрек вновь заговорил. Будто заведомо зная, что сумеет обратить на себя внимание девушки, он начинает посвящать собеседницу в некоторые события, происходящие в университете, а затем, как бы невзначай, упоминает об увольнении одной из преподавательниц. Симка на такую новость, как и ожидалось, реагирует довольно бурно, во всяком случае для себя: отвлекается от конспектов и переводит вопросительный взгляд на доносчика информации. Тот выжидающе молчит, старательно делая вид, будто на его предыдущем предложении закончилась вся история, да и в целом озвученная новость ничего не значила. Симка начинает сердится, понимая, что юноша так над ней измывается, но ничего не может поделать с собственным любопытством. – Как это произошло? Она вроде хороший преподаватель, – с максимально незаинтересованным видом спрашивает девушка, возвращая внимание обратно в тетрадь, однако теперь записи её уже совершенно не волнуют. – О, это очень интересная история. Знаешь, тебе стоит подписаться на группу нашего уника, чтобы в следующий раз не пропускать столь значимые для всего учебного заведения вещи, – продолжает тянуть время Игрек, чувствуя, какое искреннее недовольство вызывает у собеседницы. Симка со злобой сжимает края тетради и наконец смотрит на него с нескрываемым любопытством. – Говори уже, не томи, – подгоняет она того, мысленно удивляясь его способности заинтриговывать людей. Симка вообще не помнила за собой подобного поведения; ещё ни один человек, кроме преподавателей, не мог привлечь внимание девушки настолько, чтобы заставить её как-либо его проявить. – Ладно-ладно, как скажешь. Собственно, нашу любимую дорогую Олису Липовну, уволили за... – парень начинает постукивать пальцами по стулу, парадируя барабанную дробь, – ты не поверишь, принятие взяток от студентов, – Игрек обнажает в улыбке передние зубы, из-за чего Симке начинает казаться, что тот искренне радуется чужой неудаче. Однако, поразмыслив над его словами, девушка лишь ещё больше заинтересовалась ситуацией. Но не успела она озвучить своих вопросов, как юноша уже продолжил сам: – Грубо говоря, она ставила зачёты некоторым обучающимся за кругленькие суммы. Тридцатка, сорокет и выше. И я говорю не о тридцати рублях. Представь, пятьдесят тысяч отвалить за пятёрку по экзамену? Ясно дело, кто этими услугами пользовался. Поэтому это недоразумение, естественно, не афишируется, и официальная причина увольнения иная, но всё же с точки зрения закона такие махинации не допустимы, so... «Welcome to the на хуй» – сказали ей и были бы правы, если не одно «но»! – внезапно обрывает себя Игрек, вновь начиная улыбаться. – Никто не знает наверняка, скорее всего, её просто подставили. Симка нахмурилась. Чем больше говорил её собеседник, тем больше ей не нравилась сложившаяся ситуация. Что за бред он несёт и зачем она продолжает его слушать? Вразрез своим мыслям, девушка всё же задаёт один вопрос: – Кто? – Ну, а ты догадайся, – усмехается Астурцев, бегло осматривая аудиторию. – Кто у нас тут всегда и везде успевает? – Ты начинаешь меня раздражать, – недовольно произносит Симка, тоже неосознанно оглядываясь. На её удивление, никто из присутствующих не испытывал интереса к ней и её внезапному собеседнику. Неужели их общение не кажется никому странным? – Можно без загадок? – она возвращает внимание к парню, и тот наконец становится серьёзнее. – Хорошо, без загадок - так без загадок. В сеть слили видео с хорошим качеством звукозаписи, где Олипушка с нашим Лукой заранее договаривается о зачёте, на который он не планирует явиться. Ему в конечном итоге ничего не сделали. Не смогли. К тому же реплики сочинили весьма неоднозначные, якобы и причина у Луки была стоящая преждевременной сдачи зачёта, и преподша сама настаивать начала на денежной компенсации. Одно только не пойму: как, чёрт возьми? Они там в ролевые игры, что ли, играли? Ха! Я уверен, что здесь что-то нечисто, – на миг парень замолкает, но затем, снова повеселев, говорит: – С другой стороны, я помню, как Файеру зачёт влепили за то, что он «поднимает уровень эстетического образа группы» и отпустили восвояси. Проще говоря, красивая мордашка – зачёт в кармашке. Как там, кстати, Файер? – внезапно сменяет он тему, устремляя взгляд на собеседницу. Симка даже теряется от такого вопроса, вместе с тем, сама не зная от чего, начиная смущаться. – Что? Откуда мне знать? – Ну как? Вы разве не виделись? – Нет, – резко реагирует девушка, вспоминая, что они действительно давно не виделись и как дела у юноши она не знает. Наверное, стоит поинтересоваться в следующий раз? – Вот как... Не виделись значит, – Игрек делает многозначительную паузу, а затем, едва скрывая ухмылку, произносит: – Тут по универу, знаешь ли, слушок пошёл, мол, вы мутите. До Симки не сразу доходит смысл сказанных им слов. Поначалу она даже предполагает, что кто-то каким-то образом прознал про её преследователя, и лишь спустя минуту тревожных размышлений девушка приходит к выводу, что «мутите» в данном контексте означает отношения, причём романтические. Смешанные чувства нахлынули разом, заставив Тверцову злиться, смущаться и недоумевать одновременно. – Какого чёрта? Кто до этого додумался? Мы ведь даже практически не пересекались! – Люди, представь себе, – невозмутимо реагирует Игрек. – Они всё видят, всё слышат, всё знают. Они могут быть глухи, слепы и с памятью, как у рыбы, но... разве кого-то это волнует? – Меня это волнует, – грубо отзывается Симка. – Что за чушь? Стоит один раз пересечься в одном учебном заведении, как сразу пойдут истории о трагичной любви? Неужели кто-то действительно предполагает, что мы можем быть вместе в таком плане? – Ну... Например, я, – усмехается юноша, ловя в ответ шокированный взгляд собеседницы. – Что? – Что? – повторяет за ней парень. – Разве не помнишь, что вы для меня официально парочка? Вы неплохо смотритесь. – Иди к чёрту. Это не смешно, – девушка снова сжимает пальцами края листков тетради, начиная чувствовать себя чертовски неловко от обсуждаемой темы. Она никогда даже не задумывалась о возможности реальных отношений с кем-либо, не говоря уже о том, чтобы вступать в них с первым встречным. – Ты просто реакцию Файера на эту новость не видела. Весело было бы взглянуть на неё. Он наверняка смутится. Он же у нас из этих, – как-то неоднозначно проговаривает Игрек, показав рукой какой-то жест, который Симка посчитала бессмысленным. – Что, прости? Из каких ещё «этих»? – А ты не знала? – Не знала что? Астурцев, мать твою, ты реально раздражаешь! – вспыхивает Симка, однако тут же старается успокоиться. Не стоит этот парень её нервов, а его дурацкие шутки тем более. – Ох, не злись ты так сильно. Файер всего лишь из тех парней, что избегают любого контакта с девушками, – Игрек в который раз расплывается в ухмылке. – А ты о чём подумала? – Ни о чём я не подумала, – смущённо отзывается Симка, прогоняя все пришедшие ей на ум мысли после услышанного местоимения «этих». – И не неси ерунды. От него за километр веет уверенностью в этом плане. – Может быть, и веет. От него много чем веет. Не зря же поклонницы имеются. Но рассуди логически: когда ты в последний раз видела его в обществе девушек? – юноша чуть наклоняет голову и кладёт её на руку, упирающуюся в парту. – Шпуля и Верта не в счёт, я так понимаю? Почему? – Симка вновь заинтересованно смотрит на своего собеседника, стараясь не думать о том, кого именно сейчас обсуждает. – Потому что период сближения с ними уже пройден. Видела бы ты как он шарахался их поначалу, – Игрек усмехнулся, очевидно, вспоминая те дни, когда они все только познакомились. – Прям-таки шарахался? – недоверчиво переспрашивает Симка. Если ей не изменяет память, с ней Файер себя вёл очень даже уверенно – можно даже сказать, по-мудацки – и никакой пол его не смутил. Смешно даже вспоминать. И вместе с тем странно. Как же так вышло, что теперь они стали неплохо ладить? И чья это всё-таки заслуга? – Ну... Разговор предпочитал поддерживать лишь с пацанами, – потеряв былой позитивный настрой, спокойно ответил Игрек. – Хотя он и Нолика поначалу игнорил. Не любит он новых людей. А с другой стороны, кто любит? Я вот тоже не люблю. Да и ты, как я понимаю. – А Шпуля? Альт? Они показались мне общительными людьми, – вспоминая как те открыто вели себя с ней, Симка и вовсе забыла о том, что делает и где находится. Хотя от обсуждения за спиной других людей всё ещё было немного стыдно. – Эх, Шпуля... Хорошая девчонка, конечно, – отчего-то с грустью в голосе произносит парень, но затем слегка улыбается. – Она и вправду общительная. Но осторожная. От Верты научилась, наверное. А про Альта даже говорить не буду, его общительность заканчивается там, где начинаются проблемы. Попробуй как-нибудь поговорить с ним на серьезные темы. Ты даже не заметишь, как он переведёт всё в шутку. Ответственности меньше, чем у ребёнка. С такими долго не водятся. – Вот как, – не услышав в его словах ни нотки осуждения приятеля за легкомысленность, Симка задумчиво свела брови к переносице. Что за странные отношения сложились между этими людьми и почему они так сильно затягивают девушку к себе? – Поэтому вы дружите? – Наверное, – с усмешкой кратко отзывается Игрек, наблюдая за преподавателем, только что вошедшим в аудиторию. Скоро должна была начаться пара, но юноша не видел в этом достойную причину двигаться к завершению диалога. – А с тобой тогда что не так? – внезапно спрашивает Симка, вынуждая одногруппника даже немного удивиться такому вопросу. Однако уже вскоре он вновь усмехается и отвечает: – А я слишком хорошо понимаю людей, чтобы нормально общаться с ними. Не интересно мне с простыми людьми. Гадать про них нечего, – он переводит внимание на собеседницу и улыбается одними уголками губ. – Вот ты интересная. Сложная. Наверное, оттого, что сама себя не чувствуешь. – Ты несёшь откровенный бред. Потому и плохо у тебя с людьми, – недовольно фыркает девушка, возвращая взгляд в тетрадь и в самом деле принимаясь вчитываться в записи в ней. – А ты забавная, – весело произносит тот, на что Симка грубо откликается: – Иди к чёрту, – и немного подумав, чуть обиженно добавляет: – Дурак.

***

В кабинете было душно, и даже окно, приоткрытое на проветривание, не спасало от неприятного ощущения. Толстовка раздражающе прилипала к телу, отчего возникало желание снять её прямо в классе, несмотря на присутствие в нём десятка девушек. И Стэса, что вертелся в их компании, изредка похихикивая и прикрывая ладошкой появляющуюся на лице улыбку. Из-за этого парнишки раздражение внутри Нолика лишь ещё сильнее закипало. Он и сам не совсем понимал, на что злится, но кажется причина таилась в чёртовой девчонке, стоящей возле старосты. Ирита. Ирита, Ирита, Ирита! Этой Колесниковой слишком много в последнее время. Она постоянно на устах у Стэса и в голове у Нолика. Глупая влюбленность друга раздражала до чёртиков. Ну вот как? Как можно быть настолько глупым и умным одновременно? Девушки вновь взрываются смехом, хохоча на всё помещение. Кажется, их радость можно было услышать даже в директорской на втором этаже. Стэс по-прежнему стоял среди одноклассниц и тоже почему-то смеялся. Смеялся громко, что было довольно редким явлением. Обычно староста слишком скромен, чтобы позволять себя так бурно выражать эмоции. До жути раздражает. Ему он так не улыбается. На него он так не смотрит. С ним он не проводит каждую перемену. Его он не ждёт всякий раз после уроков. Про него не рассказывает всем своим знакомым, вновь и вновь давая им повод удостовериться в, уже кажется, очевидной симпатии. Им он так не дорожит. И чёрт возьми! Это естественно! Он и не должен так делать, ведь это было бы, как минимум, отвратительно! Но что тогда? Что тогда не так? Почему ему обидно? Почему хочется тоже быть там, среди них, и так же беспечно смеяться? Почему в голове возникают эти вопросы? И почему... Дэмис сейчас направляется к его парте? «Чёрт, этого только не хватало...» – запоздало подмечает Нолик, выпрямляя спину и поднимая взгляд на оказавшегося в шаге от него одноклассника. Кажется, тот был в хорошем расположении духа, однако это вводило лишь в ещё большее заблуждение. – Всем голубым доброго полудня, – весело начинает парень, опираясь ладонью на парту и обворожительно улыбаясь. И с чего вдруг сегодня все такие счастливые? – Я тебе не зеркало, – бурчит в ответ Нолик, презрительно фыркая в его сторону и спешно отводя взгляд от привлекательных черт лица. Тот вновь цепляется за компанию девушек, столпившихся у первой парты второго ряда, и челюсть невольно сжимается чуть ли не до скрежета зубов. Дэм проницательно подмечает переменившееся настроение одноклассника и, кратко усмехнувшись, с прежним дружелюбием продолжает диалог: – У-уу, какие мы злые. Ты бы, Тверцов, поменьше выёбывался, когда к тебе такие люди сами подходят, – намекая на собственное превосходство, саркастично заявляет он, после чего уже более серьёзным тоном добавляет: – Короче, слушай, мы сегодня сыграть собираемся компашкой, ты как? Часов в восемь, думаю, начнём, а там как пойдёт. Тебя ждать? – Что за компашка? – вмиг встрепенувшись, уточняет Нолик, наконец полностью отвлекаясь от наблюдения за старостой на Дэма. – Не беспокойся, никого из нашей школы. Пять человек, с тобой шесть. Один иностранец, правда, и с нами может спикать только на английском. Впрочем, если он будет кидать инфу, я могу и перевести. Специально для тебя, – не теряет возможности уколоть собеседника парень, расплываясь в ехидной улыбке. Нолик хмурится и обиженно отвечает: – Иди к чёрту, сам разберусь. – О-хо-хо, ну, конечно, сам, – издевается Дэмис, а затем, как в первый раз, вмиг становится серьёзным. – Так, что ты решил? – Я подумаю. – Пф, подумает он, – парень фыркает сквозь смешок и поворачивает голову к резкому шуму, исходящему от компании одноклассниц. Не разобрав, что же всё-таки вызвало такую реакцию, он вернул внимание на собеседника и ухмыльнулся, обнажая белые зубы. – Ну, время у тебя до вечера, хватит принцессе для принятия решения? Или нам катку на пятницу перенести? Следующую. – Да пошёл ты, – в который раз посылает того Нолик, хмыкая и отводя глаза в окно. Не было у него больше сил терпеть гадких одноклассников и эту нахальную рожицу Авропова, столь нагло вторгшегося в его пространство. Неужели нельзя было написать ему в личные сообщения уже ближе к вечеру? Он бы тогда, не думая, согласился. С чего вдруг такая любвеобильность и терпимость к его персоне? – Куда пойти? – как будто назло переспрашивает парень, наклоняясь к Тверцову и облокачиваясь руками на парту. Нолик возвращает взгляд на его довольную физиономию и едва сдерживает позыв оттолкнуть одноклассника подальше. Слишком близко. Ему, конечно, не привыкать видеть лицо одного из своих обидчиков в крупном плане, однако сейчас складывалась совершенно иная ситуация, и это несколько смущало. Притягательная улыбка, завоёвывающая с завидной частотой сердца девушек, преимущественно из классов помладше, насколько было известно Нолику; аккуратной формы нос, светлые чуть изогнутые брови, миндалевидный разрез глаз, чуть загорелая кожа, заметно выраженные скулы – не то что у Нолика с его дурацкими хомячьими щёчками – всё это отчего-то казалось идеальным, даже шрам, пересекающий правую бровь. И дело даже не в самих параметрах, а в подаче, в том, как сам Дэм представлял себя публике. Пожалуй, его умению вливаться в новый коллектив с первой секунды невозможно не позавидовать: с парнем дружит почти вся средняя и старшая школа. Здорово, наверное, быть таким коммуникабельным. Хотя конкретно Нолика в однокласснике всё же многое не устраивало. По той же причине, что и в Стэсе. Они оба слишком хороши в сравнении с большинством. И как только других не выводит из себя эта разница между ними? Эта гигантская непреодолимая пропасть между вершиной идеала и бездарной посредственностью? Вот, почему Нолик не может быть таким? Очевидно: потому что чёртовы гены решают всё за их носителей. – К чёрту, – отзывается парень, пренебрежительно оглядывая притихших одноклассников. Не заметив ни в одном углу кабинета старосту, Нолик предположил, что именно его уход послужил возникшему спокойствию. И куда только ушёл? Неужели не заметил подошедшего к Нолику Дэма? А если он сейчас и друзей своих сюда призовёт, что тогда? Бросив на оставшихся у своих парт Ясю и Ропера взгляд, Тверцов с удивлением обнаружил, что один из них не сводил с него глаз. Разъярённых глаз. Страшно представить, что творится сейчас в его голове. Не могилку ли ему парень сейчас подкапывает? – Хотя в твоём случае – домой. – К тебе? – незамедлительно отвечает Дэм, кажется, совершенно не планируя оставлять Нолика в покое. – Адресок не подскажешь? – Я про твой дом, дегенератный, – всё же не выдерживает тот, начиная злиться от непонимания, с чего вдруг взялась такая перемена в их отношениях. – Чего ты вообще ко мне прицепился? – А чего бы не прицепиться? Хорошее настроение требует больше заражённых! – позитивно заявляет Дэм, наконец выпрямляясь во весь рост и поднимая руку в победном жесте. Нолик в который раз фыркает. – Идти псину свою лучше зарази, а то задрал пепелить меня уже своим взглядом. Дэм после его слов с искренним изумлением обернулся на друга, на что тот в ответ поднял свой взгляд на него. – Что такое, золотце? – игриво спрашивает парень, вызывая у собеседника сначала недоуменный, а затем недовольный вид. – Ебанулся? Какое я тебе «золотце»? – Дорогое, – быстро находится с ответом Дэмис и, не теряя прежнего настроя, продолжает: – Ты что-то хотел? А то Нолик, вон, переживает, вдруг у него с личиком что не так; беспокоится, чего ты так на него смотришь, взгляда не отводишь. Не, он у нас, конечно, писаный красавец, но чем я хуже? Со мной и шансов больше, согласись. Ропер на такое высказывание резко подскакивает с места и за пару шагов оказывается перед улыбающимся другом. Вцепившись в воротник его рубашки, парень несколько секунд тяжело дышит, едва слышно скрипя зубами от злости, а затем шёпотом произносит: – Это меня, блять, интересует, какого хуя происходит. Ты чего к этому пидору приклеился? Мало слухов, блять? – голос дрогнул, и он резко замолк, не желая выдавать внутреннего волнения. – А чего мне из-за слухов трястись? – спокойно отзывается Дэм, убирая поддрагивающие из-за кипящей внутри злобы пальцы приятеля со своей одежды. – Меня они не касаются. А с Ноликом у нас общие планы на вечер. Вот, обсуждаем. – Какие планы, блять? Ебанулся?! – срывается Роп, но затем осматривается вокруг и издаёт какой-то глухой гортанный звук, похожий на рычание, который, впрочем, так же резко обрывается. Дэм смотрит на него с улыбкой – уж больно ему нравилась привычка друга подобным образом выражать свою злость. В отличие от самого Ропера, что никак не мог отучить себя от неё, жутко стесняясь в себе этого, как он считал, изъяна. Енютцев, в целом, считал себя одним сплошным изъяном. – Ну, почему сразу «ебанулся»? Сердцу ведь не прикажешь, – весело продолжает Дэмис, театрально прикладывая одну руку к груди и затем с наигранной грустью вздыхая. – Долбаёб, – куда спокойнее произносит парень, кидая мимолётный взгляд на Нолика, молча наблюдающего за происходящим с заинтересованным лицом. – Уж, не знаю, что у вас тут за тёрки, но, если ты вдруг решился скорешиться с пидором, знай, я тебя в этом поддерживать не стану, – грубо завершает он, после чего разворачивается и уходит. – Ну, чего ты сразу убегаешь, Нют? – начиная двигаться вслед за другом, погромче зовёт его Дэм, одновременно с этим стараясь предугадать, как тот отреагирует на новое прозвище. – Я тебе, блять, это Нют сейчас обратно в глотку засуну, совсем охуел?! – предсказуемо агрессивно реагирует парень, останавливаясь в проходе и резким движением оборачиваясь к собеседнику. – А что тебе не нравится? Красиво же звучит, – как ни в чём не бывало произносит тот, но затем выдаёт свою несерьёзность хитрой ухмылкой, появившейся на лице. – Я тебе девка, что ли? Нолика своего ебучего так называй. – Ой, да ладно тебе, не ревнуй, – оказываясь рядом, продолжает свою игру парень, после чего обходит друга и слегка приобнимает его за плечи. – У нас с ним не серьёзно. Так, чисто перепихон. Без чувств. Я только тебя одного люблю, не вру. – Ещё, блять, одна шутка про гомоеблю, и мы, блять, не друзья больше, – шипит ему в ответ Ропер, но, несмотря на злобу, не убирает дружеские ладони со своего тела, позволяя им успокаивающе поглаживать напряжённые мышцы. – О-оо... – многозначительно тянет Дэм, сгенерировав очередную идею в своей голове. – Тебя так заводят мои шутки? Яся, всё это время наблюдающий за цирковым представлением своих друзей, сидя за второй партой, неожиданно поднимается со своего места и неспешно двигается к ребятам, уже вскоре вклиниваясь между ними. Затем он совсем невесомо цепляется тонкими пальцами за рукав спортивной кофты Ропера, которую тот практически ежедневно надевает поверх серой рубашки, и утягивает его за собой обратно к парте. – Ну, и куда ты его уводишь? – продолжает издёвки Дэм, с усмешкой провожая товарищей взглядом. Яся – тонкая душевная натура, определённо знает, когда стоит вмешаться в их шуточную потасовку, но Дэм не Дэм, если позволит себе дать заднюю. – Прям из-под носа, ужас. Нют, да ты грязный изменщик. Ну, ничего-ничего, – никак не умолкает парень, игнорируя все красноречивые взгляды собеседника, обращённые в его сторону, – ты ещё вернёшься ко мне. Будешь вспоминать мои нежные поцелуи и рыдать в подушку о том, кого потерял. – Дэм, перестань, – вновь встревает Ясонт, чуть хмуря пепельные брови. Не заметить искр, летящих во все стороны от Ропа, было невозможно, а разъярённый Ропер никогда и никому не сулил ничего хорошего. Уж Яся знал, как тот умеет истерить. Он его в таком состоянии даже совсем немного побаивался. Слишком уж больно он бьёт, когда злится. – Перегибаешь. – Да? Но он ведь сказал, что, если я буду больше шутить, мы станем встречаться. Нельзя упускать такой шанс. – Ты, блять, совсем?! Ты где эту хуйню услышал?! – взрывается Енютцев, непроизвольно ударяя кулаком по поверхности рядом стоящей парты. На грохот обращает внимание большая часть класса, на время притихнув и позабыв обо всех своих делах. Дэм же, уже успев привыкнуть за столько лет к вспыльчивости друга, по-прежнему продолжает улыбается, лишь склонив голову вбок. – Ну, а как ещё мы станем не друзьями? Сам посуди, неужели мы сможем рассориться? – парень тоже начинает приближаться к ребятам, чтобы не приходилось переговариваться с ними через расстояние в две парты. – Если не прекратишь, рассоримся, – яростно шипит тот, внимательно наблюдая за плавными движениями друга, чтобы при необходимости успеть отреагировать на любую его выходку. – Да ладно тебе, нужно принимать недостатки любимого человека, – оказывшись рядом, Дэм хихикает и, беря ладони друга в свои, осторожно прижимает их к своей груди. – Чувствуешь, как бьётся? – имея в виду собственное сердце, с наигранной нежностью произносит Дэм, а затем не сдерживается и хохочет, согнувшись пополам. Ропер юмора не оценивает от слова «совсем». Ему хочется провалиться сквозь землю от стыда или хотя бы стереть память всем свидетелям этой сцены. – Как же ты заебал меня, – едва сдерживая себя, чтобы не зарычать, вызвав тем самым ещё больше подколов со стороны Дэма, что отчего-то находил очень милой такую его особенность в выражении негодования, Ропер плюхнулся за стол и спрятал краснеющее от смущения лицо, положив голову на скрестно сложенные на парте руки. – Ты его довёл, – прорезюмировал Яся, остановив взгляд на наконец успокоившемся друге. – До оргазма? – не теряя прежнего азарта, тут же выпалил Дэм, оперевшись правой рукой на ту же парту, где расположился друг. – Сука. Какая же ты сука, – вполголоса пробурчал в ответ Ропер, после чего, как заведённый, продолжил: – Чтоб тебя трахнули во все дыры, блять, чтоб, блять, трахнули и прирезали, оставив гнить в какой-нибудь забытой даже Богом подворотне, может, тогда до твоей ебучей башки наконец дойдёт, что это ни разу не смешно, блядина ты уёбищная, хуйло ебливое, скоти-и-ина, – внезапно чуть ли не воем завершает свою тираду парень, вынуждая вновь обратить на себя внимание почти всех, кто присутствовал в классе. Однако комментировать увиденное никто, как и прежде, не стал. – До депрессии, – заключает Яся, отвечая на предыдущую реплику Дэмиса, и, с неким сожалением глядя на скулящего от отчаяния друга, начинает утешающе поглаживать того по спине. – После депрессии следует принятие, – слишком оптимистично для ситуации заявляет Дэм, с непониманием осматривая расстроенного товарища. Всё же не в его это стиле – желать близким плохого, а уж тем более смерти. Дэм явно задел незажившую рану, но какую понять не мог. Связано ли это как-то с теми его словами? И что именно значат те слова? Не могло ведь такого произойти, верно? А то, что первое пришло Дэму тогда на ум и никак не желало уходить уже пару дней, это же просто его глупая фантазия, так ведь? Или нет? Впервые в жизни Дэм ощутил, что спросить прямо было ему не по силам. Слишком грубо. Слишком резко. Слишком бестактно. Слишком больно. – После депрессии следует суицид, – с противоположным ему пессимизмом отзывается Ясонт, на что Дэмис резко переводит на него внимание и хмурится. Не любил он такие темы. Не любил, потому что не мог без тревоги на сердце слышать подобное от близкого человека. Он никогда не страдал паранойей, однако друзья иногда прям-таки вынуждали его подскакивать с постели и звонить им посреди ночи из-за непонятного беспокойства, скребущегося на душе, и совершенно случайно попадать именно в тот момент, когда им было чертовски плохо. И ведь на утро каждый из них всегда делал вид, будто ничего не было. Не было никаких ночных разговоров, никаких проблем, никаких истерик и слёз. Это выводило Дэма из себя, но он старательно молчал. Понимал, что у него и его друзей, да и в принципе у большинства людей на этой чёртовой планете, просто-напросто разные представления о жизни. Ну, не сходится у них норма допустимого процента лжи в отношениях, не сходится и всё. Отчего-то лгать его друзьям было проще, чем честно признаться о происходящем в жизни дерьме. Есть ли в том вина самого Дэма? – А-ну, цыц, – грубовато реагирует парень, стараясь придумать, как загладить собственный косяк перед Ропером. – После насморка тоже следует смерть, если не лечится. – Логично, – спокойно соглашается с ним Яся, однако затем с грустной усмешкой дополняет: – Однако насморк вылечить проще. Дэм недоверчиво смотрит на одного друга, а затем опускает взгляд на второго. Вздохнув, он наклоняется и пытается растормошить, кажется, слишком близко к сердцу воспринявшего его шутки Ропера. Извинившись пару десятков раз за своё поведение и наконец добившись того, чтобы товарищ поднял голову и посмотрел на него погрустневшими глазами, Дэм окончательно убедился, что с ним что-то не так. Что-то произошло, что-то очень нехорошее. И не сейчас, а уже давно. Вот только что именно и почему Роп не желает этим делиться остаётся загадкой, которую Дэм, судя по всему, разгадает нескоро. И почему он постоянно должен всё чуть ли не через пытки вытягивать из своих друзей? Почему нельзя взять и вывалить на него хотя бы частичку трудностей? Он ведь готов. Готов их выслушать, готов принять, готов поддержать, что бы ни случилось. Даже если они сами окажутся виноватыми, Дэм останется на их стороне. Так и почему же нужно всякий раз доказывать свою готовность разгребать их проблемы? Нолик в это время молча наблюдал за всем происходящим со стороны своей последней парты. В мыслях навязчиво вертелся вопрос: можно ли довести Ропера через Дэмиса? Ну, раз уж тот стал более сносно относиться к нему. Они так яро защищают друг друга, что становится совершенно очевидно, какие у каждого слабые места. Вот только если у Дэма это лишь его друзья, то у Ропа таких, очевидно, можно насобирать целый список, чему невозможно не радоваться. Тверцов хитро улыбается и, поднявшись из-за парты, двигается к троице. – Дэм, – он останавливается рядом с ними и делает небольшую паузу, ожидая, когда все поднимут на него взгляд, в том числе и Ропер. Дэм по-прежнему весел, Яся по-обыкновенному спокоен, а вот Роп, на счастье Нолика, вновь хмурит брови, хотя и явно пребывает в недоумении. – Я согласен. – О, как мы быстро, оказывается, решения принимать умеем. Ну, хорошо, я рад, что смогу провести вечер в компании столь высокопоставленных лиц. – Так, блять, я не понял, – вмиг встрепенувшись, встревает Ропер, принимаясь переводить недоумевающий взгляд с одного парня на другого. – Что за вечер и какого хуя вы там вдвоём? Чё нас с Ясей не зовёшь? – Извини, вы по дресс-коду не проходите. Нужно быть задротом и пидором в глазах окружающих. – Чё? Блять, я серьёзно, что происходит? – Слушай, – неожиданно встревает Нолик, состроив серьёзное выражение лица, – какое тебе дело до наших с ним планов? Со Стэсом мне нельзя общаться – ты против, с Дэмом мне нельзя общаться – опять ты против. Ты ко всем неровно дышишь, что ли? – Чё спизданул? – Роп резво подскакивает с места и со злостью сжимает ладони в кулаки, едва ли не впиваясь в кожу ногтями. – Я тебе, блять, на доступном языке объясню тогда, к кому, блять, и почему тебе не стоит приближаться. – А может, они сами решат, подпускать меня к себе или нет? – спокойно отзывается Нолик, чувствуя своё безграничное превосходство над одноклассником. До тех пор, пока ему не грозят побои, вероятность его победы в очередном поединке составляет более девяносто процентов. – Тебе самому нравится, когда за тебя принимают решение? Роп замирает всем телом и на мгновение прекращает дышать. Нолику в этот момент даже начинает казаться, что тот сломан, и сейчас в его голове происходят какие-то неземные процессы по восстановлению взорванной частички мозга. Наверное, неприятно ощущать собственную неправоту. Однако, несмотря на размышления Нолика, Ропер уже вскоре приходит в себя и вместо ожидаемой злости на своё поражения, с серьезным видом заявляет: – Раз принимают, значит знают, как будет лучше. Нолик после такого ответа на миг и сам теряется в мыслях, сомневаясь правильно ли он вообще понял услышанное. – Чего? «Лучше»? А кому лучше-то? Тебе или тем, кто принимает? – Нолик и не заметил, как стал искренне злиться. Спорить с одноклассником о важности самостоятельности выбора всё же странное дело. Кому может нравиться, когда ему затыкают рот и делают против его воли, зато «ради его блага» что-то на своё усмотрение? – Блять, ты тупой? – Роп по привычке чуть наклоняется ближе к лицу собеседника, но по непонятной причине сдержанно оставляет руки по швам. – Естественно, мне. Как, нахуй, они себе лучше сделают? – Ну, например, будут проживать через тебя свою жизнь? Вбивать тебе в голову свои мечты? Свои неисполненные желания? И ждать тех результатов, которых сами не добились? – предлагает Нолик, кидая мимолётный взгляд на друзей своего оппонента. Если Ропер не планировал прерывать их диалог на драку, это ещё не значит, что этого не сделает Дэм. Ведь так у этой парочки всё и работало: один люлей не выписал – жди от второго. – При этом конкретно тебе это всё, может, и к чёрту не сдалось, – завершает свои размышления парень, скрестно кладя руки на груди. – А что, блять, сдалось? На их шее всю жизнь сидеть? – пылко реагирует собеседник, хмурясь сильнее прежнего и опираясь одной рукой на парту. Нолик заметил какую-то нервозную дрожь в его теле и предположил, что причиной её появления служит неожиданная для парня сдержанность. Пытается не ударить раньше времени? Что же, настолько интересно вести с ним беседу? С каких пор Енютцева хоть что-то в этой жизни интересует? – Естественно, если ты нихуя не делаешь, те, кто желают тебе лучшего будущего, чем бомжевать под мостом, будут за тебя суетиться, где надо, ведь им со стороны лучше видно, куда катится твоя ебучая жизнь. – Ну, конечно! – громко отзывается Нолик, сам удивляясь собственной эмоциональности. Всё же ничто не выводило его больше, чем фраза «со стороны лучше видно». – А со стороны видно, что ты сам думаешь по этому поводу? Или мысли как-то по-особенному материализуются, когда рядом оказывается «человек, желающий тебе лучшего будущего»? Если ты якобы совершенно ничего не делаешь, может, тебе это всё и к чёрту не сдалось? Может, ты вообще планируешь с крыши сброситься после школы, а они уже распланировали, в какой университет тебе стоит пойти, где жить, на ком жениться и где могилку поставить! – Если ты планируешь с крыши сброситься, то, во-первых, соболезную твоим родителям, а во-вторых, блять, это никак не отменяет того факта, что они желают тебе что-то лучшее, чем самоубийство в шестнадцать лет, сука. Ты, блять, ещё жизни не видел, нахуя?! – Роп едва заметно двигает рукой, судя по всему, сдерживая порыв взмахнуть ей в лишь ему известном жесте, и затем шумно выдыхает, поджимая губы. Зрачки становятся уже, и Нолик нервно сглатывает от промелькнувшей в голове мысли. Если ударит сейчас, будет больно. – Если это я так жизни не видел, то, извините, продолжения даже знать не хочу, – игнорируя тревожные опасения, Нолик старается вернуть голосу прежнюю невозмутимость. – Эгоист ебучий. Тебе вообще похуй, что будут чувствовать твои близкие? Они блять, как минимум, въебали в тебя хуеву тучу денег, хуеву кучу бессонных ночей, каким-то образом вытерпели все твои выебоны, а ты в ответ просто ручкой помахаешь? Всё нормально с головой? – А я их просил, что ли, всё это делать? Или дети теперь обязаны до конца жизни разгребать все возложенные на них надежды? – Ну, можно же, блять, хотя бы попробовать, нахуя с крыши-то сразу бросаться? Просто всё проебать, нахуй, всё одним разом. И ради чего? Ради секундной мысли «ебать, я красава, сделал всё наперекор»? Да и вообще, блять, сдохнуть всегда успеешь. Будь уверен, ничего особенного ты своей блядской смертью не сделаешь, ни себе, ни близким, ни ебучему миру. Все в могильной земле когда-нибудь окажемся, ну и нахуя спешить тогда? Повисло молчание. Нолик, внимательно выслушав одноклассника, теперь обдумывал его слова, стараясь сочинить стоящий ответ. А затем его осенило. Это что же получается..? – Ты меня сейчас от суицида отговориваешь?.. – едва скрывая своё удивление, неуверенно спрашивает парень, внимательно уставившись в серьёзное лицо напротив. Ропер действительно был серьёзен. Очень. Даже, кажется, немного встревожен их беседой. Неужели и вправду так сильно беспокоится за его никчёмную жизнь и пытается отговорить..? Чушь какая! – Я вообще-то не планирую, – невозмутимо выдаёт парень, а затем с насмешкой добавляет. – У кого тут и намечается бесперспективное будущее, так это у тебя. Хотя своим я, конечно, тоже похвастаться не могу. И всё же, я не настолько отчаянный, чтобы так тупо обрывать себе все пути. Ропер в ответ лишь молчал и, судя по смятению, которое выдавали его глаза, чего-то недопонимал. Наконец лицо стало прежним и на губах застыл привычный оскал, а брови нахмурились. Нолик иногда даже завидовал; всё же есть в этом какая-то стабильная особенность – вечно злиться. Ропера без сведённых к переносице бровей и сжатых челюстей и представить сложно. Интересно, со своими друзьями он тоже всегда такой? – А нахуй ты тогда сказал, что планируешь?! – завёлся одноклассник, почувствовав себя неловко из-за сложившегося разговора и собственной тугодумости. Во всяком случае, так предположил Нолик, заметив проступивший на щеках румянец. Хотя, быть может, тот тоже возник из-за разбушевавшейся злости. – Я сказал «может». У меня нет такой цели, идиот, – Нолик не сдержал усмешку, решив, что это и вправду забавно – слышать чужие аргументы в пользу жизни. А ещё забавнее, когда их приводит твой обидчик. «Не смей умирать, я сам тебя убью», – так получается? – Ну и всё тогда, хули приебался! – Ропер таки всплёскивает руками от негодования и резко приземляется на стул, тут же начиная постукивать ногой об пол. – Это я-то? Ты вообще-то первый начал, – не даёт возможности оставить последнее слово за одноклассником Нолик. – А кто, блять, к Дэму прилип со своим вечером ебучим? Ишь чего, ебать, согласен он, нахуй. Хули ты там согласен?! – К твоему сведению, он ко мне первый подошёл со своим дурацким, но всё же весьма интересным предложением, – как можно спокойнее реагирует парень. Нет, всё же что-то в этом было, в подобном диалоге с эмоционально-неуравновешенным. – Сам же твой Дэм мне совершенно не интересен. – А чё это сразу мой, блять?! – цепляется к непонравившемуся слову парень, краем уха слыша, как смеётся кто-то из его друзей позади. А может, сразу оба. Вот же ублюдки. – Ну, наверное, потому что он твой друг, нет? – не теряется Нолик, вновь смотря сверху вниз на своего одноклассника, после чего самодовольно хмыкает. И вновь между ними повисло молчание. Ропер хмуро смотрел то в один глаз, то в другой, тяжело дышал и время от времени приоткрывал губы, чтобы что-то сказать, но вновь смыкал их. Кажется, пытался смириться с правотой неприятеля. Всё же оспорить такое заявление было нечем даже Нолику, не говоря уже о столь скудном на слова парне. Тот и маты никогда не подбирал – всё однообразное. Нолик усмехнулся, вспоминая, как говорил Стэсу, что он скучный и предсказуемый. Нет, всё же Ропера никому в этих двух категориях не переплюнуть. Скорее, Нолик начнёт встречаться с девушкой, нет, даже с парнем – настолько это было невозможно – чем Енютцев вдруг выкинет что-то по истине удивительное. – Да, блять, мой, – внезапно грубым тоном прерывает его размышления Ропер, – поэтому пошёл на хуй от него. К Стэсу своему иди клейся, а ещё лучше к другим пидорам. – Это ты про себя? – в ту же секунду выдаёт Нолик, не скрывая насмешки в голосе. Иногда он и сам не понимал, как так быстро изворачивался в подобных ситуациях. Он всегда говорил раньше, чем успевал хорошенько обдумать свои слова, возможно, именно поэтому и часто огребал. – Ах ты ж сука!.. – рычит Роп, резко подскакивая с места и хватая не успевшего увернуться из-за заторможенной реакции одноклассника за воротник толстовки и силком прижимая ближе к себе. – Так, ну, всё-всё, успокоились, – вмешивается в начавшуюся потасовку Дэмис. Хотя что-то Нолику подсказывало, что инициатором этой идеи всё же являлся стеснительный Яся. – Меня, конечно, умиляет твоя дружеская ревность, Роп, но не стоит так резко реагировать на всех, кто подходит ко мне или к кому подхожу я, договорились? – Я, блять, не ревную, – оборачиваясь на друга, рявкает парень, по-прежнему держа Нолика за грудки. В такие моменты тот чувствовал себя невесомым, настолько легко всегда его удерживал кто-то из троицы. Хватка казалась слабой лишь в случае с Ясей, он и сам время от времени выглядел... хрупким. Нолик бы даже сказал, что тот похудел за минувшее лето, но вряд ли это было так, раз он продолжал водиться с хулиганами в одной связке, всегда оставаясь рядышком, в какие бы передряги те не ввязывались. Ну, не самоубийца же он, в конце концов, чтобы лезть на рожон, не имея возможности защититься своими силами? – Просто не надо провоцировать окружающих и давать им лишний повод о тебе всякую хуйню сочинять, а потом верить в неё. – Ну-ну, тише-тише, – ласково нашёптывает в ответ Дэм, принимаясь поглаживать друга за плечи. Ропер резко заострил внимание на его руках, однако отталкивать их не стал, заодно ослабив и свою хватку. Нолик, решив воспользоваться ситуацией, легонько дотронулся до кистей одноклассника, до сих пор сжимающих его кофту, и попробовал незаметно оттянуть их от себя. Незаметно не получилось. Енютцев на такой жест сначала резко вернул настороженный взгляд на ожившую жертву своих неосуществленных побоев, а затем всё же отпустил парня и сел обратно на стул. – Ты так сильно переживаешь за мою репутацию? Увушечка ты моя, – продолжал свою успокаивающую речь Дэмис, говоря так, будто действительно умилялся эмоциональному другу. Впрочем, Дэм и сам был таким – взрывным. – Не нужно так нервничать по этому поводу. Ну же, вдох-выдох, вдох-выдох. – Я, блять, спокоен, – недовольно шипит в ответ Роп, но, кажется, действительно начинает приходить в себя. Тяжело вздохнув, парень опёрся локтём на парту и уставился в окно напротив, старательно игнорируя стоящую в нескольких сантиметрах от него фигуру Нолика. Тот же, продолжая находиться рядом, огляделся в поисках Стэса. Его по-прежнему в классе не было. Хотя это было очевидно, ведь будь Стэс где-то неподалёку, он, скорее всего, остановил их. Во всяком случае, постарался бы. Такой уж староста человек – видит ссору, бежит навстречу. Будто тянет его к дополнительным неприятностям. С другой стороны, не будь Стэс таким, не подошёл бы и к Нолику. Всё же Тверцов – одна сплошная неприятность. Вновь вернув взгляд на Дэма, сжимающего друга в своих объятиях, Нолик задумчиво хмыкнул. Ропер старательно пытался вырваться из захвата, но все его попытки были провалены, особенно когда к ним присоединился и Яся, просто напросто навалившись на парней сверху и зацепившись за попавшуюся под руки кофту Ропа. «Странные у них всё-таки отношения, – в очередной раз подытоживает Нолик свои наблюдения, неосознанно кривляясь, когда Дэм мимолётно касается губами лба друга. Тот сжимает челюсти и шумно выдыхает через нос чуть ли не паром, но остаётся бездвижно сидеть на месте. Кажется, начинает потихоньку смиряться с глупыми привычками друга. – Если Роперу до скрежета зубов не нравится поведение Дэма, почему тогда продолжает общение? А если нравится, зачем пытается показать, что это не так? Трясётся за свою репутацию гетеросексуального, Господи прости, брутала? А почему меня это вообще волнует? Разве есть мне дело до чужих заморочек? В своих бы разобраться для начала.» Парень краем глаза замечает движение возле себя, но не успевает даже оглянуться, как в тот же миг оказывается в чьих-то объятиях. Хотя нетрудно догадаться, в чьих именно. Кроме старосты Нолика никто с таким искренним энтузиазмом не обнимает. – Всё в порядке? – обеспокоенно спрашивает тот, продолжая виснуть на шее у друга, и Нолик отчего-то вновь чувствует это обжигающее тело тепло. Невозможно оставаться спокойным, когда от одного лишь дурацкого прикосновения хочется утопиться в ледяном пруду. Лишь бы не чувствовать этот безосновательный жар, лишь бы не было так приятно от чьих-то глупых касаний, лишь бы не думать о том, что каких-то пару минут назад эти же руки обнимали другого человека, лишь бы и дальше не понимать стука собственного сердца. Его просто раздражает. Раздражает его лицемерная улыбка. Раздражает его звонкий смех. Его голос. Его вежливость. Его наивность. Раздражает его общительность и тактильность. Его наигранная застенчивость и радость. Всё в нём раздражает. И он настоящий – расстроенный, злой, громкий, неуклюжий, милый, смущённый и извиняющийся за свою сестру и оправдывающийся за случайно выпаленное нецензурное словечко – тоже до безумия... – Было, пока ты не появился со своими ручонками. ...до безумия... – Ну, Нолик, не будь такой злюкой. Что у вас тут за крики были? Опять что-то с Дэмом не поделили? – Стэс растягивает губы в притягательной улыбке, слегка обнажая свои торчащие клыки, и смотрит приятелю прямо в глаза. Нолик и сам не замечает, как замирает от такой непривычной близости, принимаясь вглядываться в светло-карий цвет глаз напротив, а затем смущённо отворачивается и таки отходит на шаг в сторону от старосты. ...до безумства. – Точнее, самого Дэма. С Ропером. – Воу, страсти какие, – Стэс хихикает, прикрывая ладонью рот, а затем садится на соседний от Ропера стул и, переводя взгляд с ребят на приятеля, задаёт вопрос: – Что же такого могло произойти, чтобы вы его делить начали? Нет, Дэм у нас, конечно, парень на расхват, но у вас явно другие причины, не так ли? Нолик не сводит глаз с улыбчивого лица старосты и глупо молчит. Из головы уже давно стёрлась причина их ругани с одноклассником, в ней в принципе ничего не осталось, кроме мыслей о Стэсе. Он выглядел сейчас таким уверенным и... классным? Неужели действительно собирается завоёвывать сердце Ириты, играя в крутого парня? Нолик с горечью предположил, что он серьёзно заболел. А затем уверенно подтвердил собственные мысли. Точно ведь, октябрь на дворе. Нолик часто подхватывал простуду в этом месяце, очевидно, этот год не стал исключением. – Ничего. Просто Ропер – верная псина Дэмиса, – отвечает Нолик, специально говоря погромче. Роп ожидаемо поднимает на него озлобленный взгляд и напрягается всем телом, о чём свидетельствуют его сжатые в кулак ладони и проступивший оскал на лице. Кажется, даже венки на его запястьях, виднеющихся из-под закатанных до локтей рукавов спортивной кофты, проступили сильнее прежнего от напряжения в мышцах. Дэм тут же поспешил его успокоить, но, видно, тщетно. Ропер лишь сбросил с себя его руки и что-то гаркнул в ответ на его утешительные слова. Авропов смерил Нолика надменным взглядом, а затем нахмурился, мягко намекая тому больше не раскрывать рта в адрес его друга. – Зачем ты так? Они друзья и, по-моему, это здорово, – вмешивается в их чудом не продолжившуюся перепалку Стэс, вновь поднимаясь с места и подходя к приятелю. – Или ты и меня своей псинкой считаешь? – игривым тоном заявляет парень, кладя одну руку Нолику на плечо и затем опираясь на неё же головой. Тот в ответ усмехается, чувствуя, что каким-то образом старосте удаётся потушить накал между ребятами. – Не, – весело произносит он, сбрасывая с плеча руку Кориццева, – ты, скорее, репейник. Даже не так. Клещ. Инцефалитный. – Ужасно, – протягивает Стэс, но, судя по проступившей на лице улыбке, ничуть не обижается на грубость. – Не говори так. – Тебя больше не задевают мои слова? – с неподдельным удивлением спрашивает Нолик, ловя на себе по-прежнему хмурые взгляды от троицы. – Ко всему можно привыкнуть, к твоим злым шуткам тоже, – спокойно отзывается парень, после чего шёпотом обращается к уже другому однокласснику. – Ро-о-оп. Тот поднимает на старосту недоуменный взгляд и, не дожидаясь продолжения речи, чуть грубоватым тоном реагирует: – Чего тебе? Хочешь, чтобы я ему ебало начистил? Так я с радостью. – Нет-нет, не стоит, – Стэс сумбурно машет руками в одну и другую стороны в подтверждение своих слов, а затем отстраняется от приятеля и подходит к парте, за которой сидел собеседник. – Я хотел спросить у тебя кое-что. – Так спрашивай, – нетерпеливо отвечает Ропер, видимо, сильно удивившись вниманием старосты к своей персоне. Стэс наклонился вперёд, облокотившись руками на парту, и, вплотную приблизившись к однокласснику, начал что-то нашёптывать ему на ухо. Нолик непроизвольно бегло провёл взглядом по его спине, пояснице и затем задержал его, опустив чуть ниже, однако, осознав, куда именно пялится, со смущением перевёл внимание обратно на Ропера, молча выслушивающего с хмурым выражением лица старосту и одновременно с этим следившего за Ноликом. А точнее, судя по в тот же миг прищурившимся глазам, за его бесстыжим взглядом, блуждающим пару секунд назад по телу друга. Нолик почувствовал, как краснеет. И чего этот Енютцев, будь он проклят, так смотрит на него? Это случайно вышло. И вообще, будто он сам никогда не смотрит так на Дэма, пока тот переодевается. Смотрит ведь, Нолик сам видел. Ну и что, что в те моменты Авропов вытворяет чёрт возьми что, привлекая к себе внимание в принципе всех парней в раздевалке? Осознав, что в мыслях происходит какой-то хаос, подросток окончательно запутался, что пытается оправдать, а главное перед кем, и постарался перевести внимание на что-то нейтральное. На что угодно, кроме старосты с его облегающими не в том месте школьными брюками и Ропера, следящего за каждым его неловким движением. Какого чёрта происходит? Нет, он точно заболел, а иначе с чего вдруг температура в классе так часто подскакивает на пару-тройку градусов? В какой-то момент Стэнисфер всё же замолкает и чуть отстраняется, чтобы встретиться с временным собеседником взглядом. Пару секунд парни молча смотрят друг другу в глаза, но затем Ропер отворачивается и нервно прикусывает нижнюю губу. Первым интриги не выдерживает Дэм: – Что за секретики, я не понял. Стэс, что ты ему сказал? – Подожди секунду. Я хочу услышать ответ, – невозмутимо произносит староста, не сводя глаз с Енютцева. Дэм послушно замолкает, после чего Роп шумно выдыхает и возвращает взгляд на одноклассника. – Ты мне поможешь, если каким-то образом сможешь избавить весь мир от пидорасов, но что-то я очень сомневаюсь, что это тебе по силам. Стэс явно остаётся разочарован ответом, однако старается не подавать виду, что расстроен, и спокойно выговаривает: – За что ты так жестоко? Они ведь тоже люди. – Твари ебучие они, а не люди, – чуть ли не впервые не медлит тот с ответом, после чего отводит взгляд на соседнюю парту и грубовато добавляет: – И тебе меня не переубедить. Если это всё, то свободен. – Ладно. Прости, что побеспокоил, – огорчённо произносит Стэс, а затем двигается к парте Нолика, потянув того за собой. Когда они оба садятся за парту, Тверцов выдерживает минуту молчания, а затем с едва скрываемым любопытством спрашивает: – И всё же, что ты ему сказал? – Хотел узнать, не нужна ли ему помощь, – с прежней грустью отзывается Стэс, судя по всему, по-прежнему оставаясь озадаченным этим вопросом. – Просто... – он делает короткую паузу, прежде чем продолжить говорить. – Меня немного смущают его слова. Ну, помнишь, то, что он тогда сказал в раздевалке перед физкультурой? – Да такое не забудешь, – хмыкает Нолик, кидая взгляд на обсуждаемого ими одноклассника. А ведь точно, он ведь должен был как-то использовать полученную информацию, чтобы было чем ответить Роперу на его кулаки. Однако, к сожалению, пока в голове не созрело ни одного достойного плана. Разве что, распускать руки в ответ, но это слишком глупо и самонадеянно. Да, конечно, судя по услышанным словам, Ропер чертовски боится внимания к собственной персоне со стороны представителей своего пола, но что-то не очень Нолику хочется подкреплять слухи о своей якобы нетрадиционной ориентации. Правда, другого выхода поднасолить однокласснику он всё ещё не видел. И как только это провернуть, чтобы внезапно не оказаться в минусе, получив и от самого Ропера и от его чокнутых дружков, остаётся загадкой без ответа. И не то чтобы Нолик хотел его найти.

***

В ушах раздался треск. Затем ещё один. Правую руку пронзило болью. Висевшее перед глазами зеркало покрылось трещинами, в которых каплями собиралась и стекала кровь. В отражении виднелся лишь смутный образ человека, а на фоне – стены ванной комнаты. Тело дёрнулось, и на лицо, ранее скрытое под тенью, упал свет. Знакомые отцовские глаза кислотно-зелёного цвета и нахальная ухмылка на губах напоминали о прошлом, но собственное лицо, уже не выглядевшее на двадцать лет – скорее из-за безграничной усталости, чем от возраста – кажется, смотрело на него из недалёкого будущего. Кровь продолжала сочиться из раны на правой ладони, сжатой в кулак, а взгляд вдруг помутнел. У входа раздался крик. Глаза метнулись в сторону, но не к появившемуся в дверях силуэту, а туда, куда тот с ужасом уставился. Ванная, ранее казавшейся пустой, была заполнена водой, смешанной с чьей-то кровью. Медленно подняв взор по лежавшему в ней телу в смутно знакомой одежде, юноша запоздало узнал себя. Файер открыл глаза и непонимающе несколько раз моргнул, пытаясь осознать увиденное. Дыхание оставалось неровным и давалось с трудом, сердце билось быстрее обычного, вынуждая кожу покрываться испариной. Дурной сон для Лисецкого уже давно не считался редкостью, однако видеть собственный труп даже ему было в новинку. Неприятное зрелище, но парню оно уже не казалось столь пугающим. Куда более страшными были его первые кошмары. В них обычно принимал участие отец или уже бывшие одноклассники, и каждый такой сон всегда завершался криками, то матушки, то его собственными. Файер вздохнул и, кинув взгляд на настенные часы, чертыхнулся, после чего присел, оперевшись руками на кровать позади себя. Те по-прежнему показывали два часа дня, поэтому парню пришлось лезть за своим телефоном, что лежал на столе среди нескольких тетрадей и использованных пакетиков растворимого кофе. «18:39», загоревшее на дисплее, заставило огорчиться. Судя по всему, когда он вернулся домой после учёбы, уставшее от недосыпа и четырёх пар тело само доставило себя до постели и устроило незапланированный отдых. Поначалу это, конечно, был всего лишь пятиминутный перекур, но затем тот перерос в двухчасовой сон. Впрочем, какая теперь разница? Утраченное время не вернуть какими бы не были причины. Мирную тишину прерывает вибрация, и до Файера не сразу доходит, что её источником является его собственный телефон, оставшийся в правой руке. Опустив взгляд, он с удивлением заметил на дисплее знакомый номер и подпись «Отец». Пальцы инстинктивно начали подрагивать, хотя объективной причины бояться человека за трубкой не было. Просто очередная дурная привычка. Просто в память слишком сильно въелась его хватка на руках и шее. Просто слово «отец» уже подсознательно ассоциировалось с болью, и увы не той, в которой Файер привык искать спасение. С минуту он смотрит на подсвечивающийся экран смартфона, пока тот наконец не затихает. Комната вновь погружается в тишину, и юноша отчётливо слышит как стучит в груди его сердце. Наверное, отец сейчас зол. А с другой стороны, Файер ведь мог проснуться на полчаса позже и не услышать звонка, верно? Так что винить себя ему не в чем. К тому же это довольно странно, что отец позвонил. Всё же обычно они общаются вживую. Да и, честно говоря, парень был уверен, что первое, что сделает его отец, это вдарит ему при личной встрече. Так и с чего вдруг столь внезапный приступ внимания? Может, что-то срочное? Или... Он желает извиниться? Нет, бред. Люди не меняются. Уж точно не так быстро. Файер сбрасывает повторный звонок от отца и вместо этого заходит в приложение ВКонтакте. Прокрутив пару раз вкладку с личными сообщениями, где за один вечер накопилось около пятнадцати непрочитанных, юноша нашёл нужный диалог и неуверенно нажал пальцем в нужную часть экрана. Появившиеся последние строчки гласили пожелание двумя собеседниками друг другу доброй ночи. Долго же они вчера переписывались, почти четыре часа, если не брать в расчёт периодические десятиминутные молчания с обоих сторон. Раньше Файер только с Вектором мог так долго поддерживать разговор, с остальными же ребятами становилось сложновато находить тему для обсуждения уже спустя час, не больше. Бывало только с Альтом он как-то переписывался около двух часов, но в этом случае заслуга была только самого Альта, что всякий раз умело подбирал нужные слова при этом не переходя на личные проблемы. Поверхностное общение казалось идеальным для каждой из сторон, поэтому неудивительно, что они смогли поладить. Поразмыслив ещё немного, Файер наконец посильнее сжал телефон в руке и принялся водить большим пальцем по сенсорной клавиатуре. Было немного неудобно тянуться до расположенных слева букв, поэтому вскоре он обхватил смартфон двумя ладонями и начал чуть быстрее набирать текст. Когда сообщение было отправлено, пришло время для нервного ожидания, а затем и скуки, которую Файер решил разбавить, направившись на кухню в поисках пищи. Утром он опять не позавтракал, однако Вектор, видимо, предугадав его поведение, подкармливал парня всякими сладостями на протяжении всего дня. На нормальную же еду ему либо не хватило денежных средств, либо напротив хватило ума, ведь в Файера невозможно было бы запихнуть что-то кроме конфет или печенья. А между парами Вектор даже смог уговорить Файера сбегать за кофе, заранее убеждая того половину оставшегося занятия, что умрёт, если не выпьет его прямо сейчас. Лисецкий мало поверил в его драматичные речи, но всё равно смиренно последовал за другом и вместе с ним купил себе заодно и перекусить. Файер улыбнулся, вспоминая сегодняшний день, а затем заглянул в кастрюлю, стоящую на газовой плите, где по словам матушки с вечера должен был остаться красный борщ. Посмотрев на него пару секунд и взвесив все «за» и «против», Файер вновь прикрыл тот крышкой и заглянул теперь в холодильник. Нет, безусловно, блюда, приготовленные его матушкой, превосходны, однако парня от одного лишь вида полноценной еды начинало подташнивать. Мысль о том, что это может плохо кончиться осталась без внимания, особенно когда на глаза попал пакет с зелёными яблоками, видимо купленными только вчера. Недолго думая, юноша достал одно и, быстро помыв его, вернулся к себе в комнату. Если матушка заметит, что её борща не убавилось ни на миллиметр, наверняка будут вопросы, но Файер не Файер, если в очередной раз не соврёт ей о том, что поел по дороге домой. Взяв в руки оставленный на столе телефон, юноша сразу заметил уведомление о новом сообщении и не смог сдержать улыбки. Откусив яблоко, он спешно открыл диалог и прочитал ответ. Да, я уже давно дома. От него ничего нового, в целом. Утром пожелал мне «доброго утречка» и удачи, в обед написал, что ему больше нравится, как я одевалась раньше, а пока шла домой заставил умереть от инфаркта, прокомментировав все мои покупки. Пишу тебе с того света, так и знай. 18:52 Файер усмехнулся. И давно эта девушка пытается в юмор при беседе с ним?

А ты чертовски хороша, раз освоила связь с миром живых. 18:54

Юноша ещё раз перечитал своё и её сообщения, после чего отправил ещё два.

А что купила?) 18:54

И как ты раньше одевалась, не напомнишь? 18:54

Неуверенно поджав губы, Файер отчего-то немного покраснел. Наверное, всё же не стоило о таком спрашивать. Не слишком ли просто он позволяет себе с ней общаться? Продукты, что ж ещё? Скоро буду ужин готовить. 18:55 И ты нашёл что спросить, конечно... Ну, когда тепло в основном сарафан носила. Когда холодало переходила на брюки и блузки. Типичная школьная форма делового стиля. 18:55 У вас в школе была форма? 18:55 Файер слегка нахмурился. Вопрос о школьных годах показался ему чересчур внезапным. Всё-таки не любил он это время, даже вспомнить хорошего нечего.

Была. Правда, соблюдали немногие. Были классы, которые жёстко гоняли, но нас как-то обошло. Ну, как обошло? Перед всякими проверками нас просили одеваться прилично, а потом кто как. Главное, чтобы без надписей и принтов и как можно более однотонно. 18:56

В чём ты ходил? 18:56

Еба вопросы... Ну, с началки и до 5 класса – в ебучей рубашке и брючках. Где-то с 5 по 9 таскал одежду Вектора. Даже не спрашивай, как это выглядело в глазах наших одноклассников. С 9 и по 11 мне наконец-то обновили мой бомжецкий гардероб и я стал носить какие-то толстовки и джинсы. Классная периодически выписывали мне лекционной пизды, но я всё равно надевал школьные рубашки и брюки только на праздники. 18:58

Весело. Но что значит «таскал одежду Вектора»?.. 18:58

Я её не пиздил у него, ок? Просто, когда я с ним сдружился, я стал частенько ходить к нему в гости. С ночёвкой. Ну и как-то так вышло, что его одежда стала нашей. И до сих пор так и осталась. Он моё носит иногда, я его. Смотря, кто у кого ночует. 18:59

Ваши отношения всё больше и больше меня поражают... 19:00

Ну, ебать, не в грязном же ходить. Да и что в этом такого? Мисс и-один-в-поле-воин не знает что такое дружба?) 19:00

Иди к чёрту. Мне пора. 19:01 «Блять. Я её обидел?» Файер нахмурился и сильнее сжал телефон в руках, принимаясь спешно печатать ответ.

Куда? 19:01

На кухню к ужину. Я ведь говорила. Да и вообще, некогда мне с тобой разговаривать, нужно ещё конспекты сегодняшние переписать, а я ещё даже не начинала. 19:01

Ты переписываешь свои конспекты? 19:02

Изумлению Файера не было предела. Если бы он ещё и свои каракули переписывал, вообще бы никогда сна не видел. Да. Чтобы реально их было разобрать спустя месяц. Всё, я ушла. 19:02

Ебанутая~ Но в любом случае удачи тебе. 19:02

Ответ не пришёл, более того спустя пару минут девушка и вовсе вышла из сети. Файер ощутил лёгкую грусть и какое-то мерзкое чувство одиночества. Отложив телефон, он закатал рукава до локтей и уставился на покалеченные запястья. Казалось, будто каждый миллиметр кожи усыпан тонкими белыми полосами, оставшимися от заживающих шрамов, едва покрасневшими царапинами с засохшей коркой крови, неаккуратными рубцами и глубокими, омерзительно обнажающими мясо, порезами. Последние всегда вызывали у Файера приступ тошноты, но как бы он их все не ненавидел, что-то в них всё-таки было такое, притягательное. Сжав ладони в кулак, до боли впиваясь ногтями в кожу, он продолжил рассматривать свои раны, зачем-то пытаясь вспомнить, как, когда и по какой причине наносил каждую из них. Интересно, реально ли найти самую первую? Не ту, что была лёгкой царапинкой – естественно, что она уже давно зажила – а ту, что Файер впервые оставил себе на память, отчаянно впившись лезвием в собственную плоть. Это было чертовски больно. И страшно, чего таить. Кажется, тогда у него случился небольшой срыв. Он произошёл спустя год нанесения Файером себе увечий – неглубоких царапин, заживающих спустя недолгие неделю-две. По правде говоря, они парню нравились куда больше, чем те, что он оставляет сейчас, но к сожалению, проку от них уже не было. Каждый раз хотелось глубже, больнее, а иначе от дурных мыслей и чувства вины попросту не получалось отвлечься. Наступит ли когда-нибудь тот день, когда эти руки станут хотя бы на половину чистыми? Наступит ли тот день, когда Файер с гордостью сможет сказать, что не занимался самоповреждением уже больше года, а то и на протяжении долгих пяти лет? Хотелось бы. Но это всё потом, когда-нибудь, и явно совсем не скоро, а значит сейчас вполне можно совсем чуть-чуть сделать себе пусть и немного, но больно. Всё же матушке будет обидно, что он не пробовал её приготовленный с любовью борщ. Да и Вектор так много переживал за него в последние дни. И отцу он не ответил, хотя тот наверняка звонил ему по какому-то особо важному делу. И Симку он обидел своими дурацкими шутками. Вздохнув, Файер натянул рукава обратно до самых кончиков пальцев, а затем, отыскав в нижнем ящике тумбы лезвие, вышел из комнаты. Следующие сорок минут дверь в ванную была заперта, а тишину в квартире прерывал лишь шум воды из крана.