Дьявол носит красное

— И, что? Опять выгнал? — спросил Саша, присаживаясь рядом за столик в столовой. Я хмуро посмотрела на него. — Задолбал уже. Что ему от меня нужно? Чем я не угодила его величеству? Я с ним даже не разговаривала никогда, кроме пар, сессии и экзаменов. За что он меня ненавидит? — всхлипнула я, комкая в руках рюкзак, что стоял на коленях. — Я не знаю, Насть… — грустно ответил Петров, обняв меня за плечи. — Может, ты ему нравишься? — предположила Оксана, на что мы посмотрели на неё как на душевнобольную. — Ага, хорошо же он проявляет симпатию, опять до слёз довёл. Седьмой раз за четыре дня! — возмутился Саня, нахмурившись. — Прекратите обниматься, молодые люди! Вы в общественном месте находитесь, — прямо над нами раздался голос Якова Петровича Гуро, а у меня, кажется, начал дёргаться левый глаз. «Господи, не дай мне сорваться и послать его на три, известных всему миру, буквы, пожалуйста!» — подумала я, судорожно вздохнув, утирая слёзы, но не поворачиваясь к нему. — Между прочим, Яков Петрович, мы успокаиваем Настю после ВАШЕЙ пары, где вы, опять, довели её до слёз! — взорвался Сашка, вскакивая со стула и с вызовом глядя на преподавателя истории журналистики в нашем РГГУ. — Господин Петров, вам не кажется, что вы слишком много себе позволяете? — спросил Гуро таким тоном, что у меня мурашки страха за Сашу пробежали по спине. — Саш, не надо… — прошептала я, дёргая его за подол рубашки, — Всё хорошо. — Пройдите за мной, госпожа Александрова, — сказал Яков Петрович, разворачиваясь на пятках и покидая столовую. — Давай пойдём к декану? Я уверен, Данишевский тебя поддержит, — предложил Петров, глядя на меня. — Не надо, Сашенька, всё хорошо, — грустно улыбнулась я, прекрасно понимая, что ничего хорошего в этой ситуации нет, — Я после него сразу на ОЖД пойду, поэтому не ждите меня здесь. *** — Вы хотели меня видеть, Яков Петрович? — тихо спросила я, заходя в кабинет нашего куратора. Вот так вот «повезло»! — Почему ты обнимаешься с Петровым на глазах у всех? — спросил Гуро, подходя ко мне и прижимая к стене. — Он… Он просто успокаивал меня, Яков Петрович… — прошептала я, глядя в чёрные глаза напротив. — Я ни раз говорил тебе, что меня не устраивает такие твои отношения с Петровым, — сказал он, положив одну руку на мою талию, а второй слегка сдавил шею, но дышать стало трудно, — Я просил тебя не общаться с ним так фривольно, — прошипел Яков, — Просил, чтобы НИКТО, кроме МЕНЯ, не касался твоего тела, потому что оно принадлежит только мне… Всё в тебе принадлежит только МНЕ. Я со страхом глядела на него, он опять ведёт себя как последний рабовладелец! Снова считает меня своей вещью, собственностью. Но я же человек! — Ты опять замазала мои метки, Анастасия? Я же запретил тебе это делать, — мрачно сказал Яков, убрав руку с моей талии и загнув ворот рубашки. — Все постоянно спрашивают, с кем таким страстным я встречаюсь, и когда познакомлю их… — прошептала я, опустив глаза в пол. — Хм… Думаю, нам пора открыться твоим друзьям. Я устал скрывать наши отношения, душа моя, — сказал Яков, достав из кармана упаковку влажных салфеток, вынув одну и стирая тональный крем с моей шеи, открывая засосы, оставленные им этой ночью, и довольно улыбаясь. — Может не надо? — испуганно прошептала я, боясь реакции друзей. Особенно Саши! Он же в драку с ним полезет за всё, что он сделал! — Ты стесняешься нашей любви? Или ты меня, вообще, не любишь, и хочешь уйти? — он опасно прищурился, глядя мне прямо в глаза. — Люблю, очень люблю! — я уже испугалась за себя, что он меня точно придушит сейчас, — Просто могут пойти слухи, что я с тобой из-за оценок, а ты — совращаешь студенток. Я не хочу, чтобы ты пострадал, — я обняла его, прижавшись головой к его крепкой груди, почувствовав, как он тут же расслабился и крепко обнял меня. — Всё будет хорошо, любовь моя. Мы расскажем только им, всё равно тебе осталось учиться два года, это не так уж и долго, — заговорил он, а мне оставалось лишь согласиться с ним.