Экспресс Пост-Бесконечности

      Италия. У кого-то это слово ассоциируется с морем, на берегах которого он любит отдыхать; у кого-то с пиццей и пастой всех разновидностей и размеров; у кого-то с Колизеем и гладиаторскими боями, продолжающими оставлять отпечатки в мировой культуре и по сей день; а у кого-то с чем-нибудь да ещё. Долгая история, собравшая в себя войны, великих полководцев, взлёты и падения; необычайная, особенная культура, выделяющаяся из всех остальных культур мира; красивый и мелодичный язык, слова которого составляют не менее красивые песни; наконец, трепетное отношение к национальной кухне (только представьте, в Италии существует более 2000 видов пиццы!) — всё это и многое другое делает солнечную страну не такой, как все остальные, и чарующей, как для туристов, так и для местных жителей.       Если бы Питер уже не был устойчив к постоянному положению вниз головой, а, следовательно, приливам к ней крови, то, скорее всего, плакала бы его карьера Человека-Паука. Юноша висел к верх тормашками, уцепившись паутиной за ограждение кровати Ромпасс и упираясь ногами о низ койки: — Поняла тактику? — Кажется, да, — вскоре богиня оказалась рядом с ним в таком же положении, только вместо паутины её удерживал блестящий, как северное сияние, на солнце керамбит на не такой уж толстой, но ужасно крепкой цепи. Керамбитов у неё было двое: на правую и на левую руку. Носились они вместе с кожаными манжетами без рукавов, которые все вы, наверняка, видели в фантастических фильмах, но, отчего-то, никто не дал этому особенного, своего названия (я его, по крайней мере, не нашла, поэтому прошу меня, если что, извинить). Забавно: вещи, быт, одежда, которые у нас считаются реквизитом для фэнтэзи-фильмов, были абсолютно обыденными и привычными вещами для богов; что здесь ещё скажешь: разница в расах! Манжеты скреплялись пуговицами, а отверстие, в котором, как в ножнах располагалось оружие, представляло собой гиперпространство: нож не просто входил туда полностью, кроме начала рукояти и узелка цепи, чтобы его можно было достать моментально, но там же где-то умещалась и сама цепь, длину которой Питер и угадать точно не смог. Но он бы не удивился, если бы выяснилась цифра наподобие километра… — А так и правда удобно, — девушка улыбнулась Паркеру, ответившему ей тем же. В начале путешествия она, хоть и была настроена дружелюбно, была одновременно и достаточно замкнута и нередко отстранена от остальных в мир своих книг или наушников, казалось, просто по какой-то привычке или принципу, а не от того, что сама того хотела. С чем бы это ни было связано, но сейчас Питер был искренне рад заметить то, что в богине медленно наступали перемены: она стала улыбаться шире, чаще присоединяться к их разговорам, и в скором времени парень был бы даже рад рискнуть назвать её своим другом, потому что, как подруга, Ромпасс была ему симпатична. Да и, честно признаюсь, он её вечно юной душе тоже, хотя признать это ей мешали все те же принципы, обещание, данное себе пять лет назад: «Заводи коммуникации, но нечего здесь заводить друзей». В этих обязательствах девушка видела единственный из путей «выжить после смерти»… — Тогда можем зависать так иногда. — Хорошая идея для ежедневной медитации. — Чем вы занимаетесь? — на них вопросительно смотрел сонный Доктор, — Пять часов утра; вы так от кошмаров избавляетесь? — Типо того, мистер Стрэндж, — пожал плечами Питер. — Понятно, понятно… — чародей зевнул и снова уснул.       Через каких-то десять минут тело мага осторожно приподнялось над койкой… — Ты гляди-ка, снова полетел, — мотнула головой в его сторону Ромпасс.       Дело в том, что у Стрэнджа обнаружилась одна любопытная странность: ни с того, ни с сего он мог начать левитировать, пока спал, и сам никак не мог это объяснить. Когда это случилось в первый раз, Питер переполошил всё купе, так как испугался, что раз в этом мире есть место богам и инопланетянам, то и полтергейсту может найтись. Вроде как всё же привидения здесь замешаны не были, поэтому вскоре это стало скорее забавно, хотя Доктору об этом никто не говорил, потому что ему эти полёты отчего-то докучали.       Тело мага, плавно раскачиваясь, поднималось всё выше. — А он не стукнется?.. — озвучил свои мысли наблюдающий за «спиритическим сеансом» парень. — Вот уж не знаю… Стивен! Но окрик не помог всё равно: через пару секунд Срэндж стукнулся лбом о потолок поезда, резко проснулся, рухнул обратно на скрипнувшую кровать и недовольно зашипел: — Что ж это за чёрт возьми! Похоже, инопланетяне пытаются похитить, как в фильмах… Что же, приму, как знак, что пора вставать.       В скором времени поезд должен был сделать остановку в Риме, где, как припомнил Тор, Локи в далёком 2012 году «вербовал» каких-то отпетых бандитов в свои ряды. Видимо, ребята знали своё дело, раз бог коварства даже поведал об этом событии брату. Во всяком случае, это ещё раз подтверждало слова Ромпасс о том, что, если возвращаемый объект бывал в каких-либо уголках Земли и туда проложена железная дорога, то, по крайней мере, половину их придётся проехать (по сути это являлось неким началом сбора его воспоминаний). На этой почве возникло ещё одно небольшое, но открытие: выяснилось, что в Мексике Тор, оказывается, не бывал. Спутал он её с штатом США, Нью-Мексико, поэтому теперь эта дорога выглядела ещё более длинной. На этот раз Тор был взволнован не меньше Питера: оказалось, бог любил и очень чтил историю и мифологию Римской Империи. Когда он был ещё мальчишкой, он любил изображать из себя Юпитера, обзывал Локи Плутоном, на что тот садился на восьминого коня, которого нашёл однажды в заброшенной из-за сошедшей на неё сели пекарне у подножия асградских гор, привёл его во дворец, выходил вместе с братом, и потому Фригга разрешила мальчику его оставить себе (у Тора на тот момент уже был любимый жеребец, а друзей, даже с четырьмя ногами, а не с восемью, не меняют). Так вот, садился он на своего нового друга и, решив поддерживать игру, звал его Аластором в честь коня Плутона соответственно. Так за жеребцом это имя и осталось до поры до времени. Когда братья подросли и их скакуны тоже, Один забрал окрепшего и подающего большие надежды Аластора себе и переименовал его в Слейпнира. Локи он тогда объяснил это, как то, что он и конь не подходят друг другу по каким-то силам, следовательно, он теперь может быть для царевича опасен, и юноше отдали другого коня, Эддеркоппа, вороного, умного, но уже четырёхногого и не с переливающейся золотом, ярче, чем дворец в летний день, гривой. Локи сначала недоумевал и даже тихо негодовал, но потом понял, что в конюшне Всеотца у нынешнего Слейпнира наступила не жизнь, а сплошной пряник без кнута — его все холили и лелеяли, ведь он был одним из особенных. Поэтому Локи решил, что неправильно будет сердится на то, что его другу стало лучше, и занялся куда более важными вещами. Ну, а Тор? А Тор и его Бьёрн (имя которого идеально подходило под богатырскую грудь коня: медведь медведем) так и оставались неразлучимы до самого изгнания бога. Джейн, Мстители, войны другого масштаба, Мидгард в целом — всё это отдалило его не только от Бьёрна, но и от Асграда в общем. Возможно, именно это стало почвой для его проявившегося свободолюбия, которое с каждым днём теперь угасало? Во всяком случае, Тор не мог надеяться на то, что конь жив, так как на корабле его (ох уж этот корабль!) не было, а крыльев, чтобы избежать Рагнарёка или немногим ранее Хелы, Бьёрн не имел.       «С вами снова Питер Паркер, и сегодня я веду свой видеодневник из столицы Италии. Здесь тепло, но, знаете, не так душно, как в Мексике. Хотя, возможно, нам всего лишь повезло. За моей спиной вы можете видеть живописный пейзаж, эм… улицы; так же Доктора Стрэнджа, сверяющегося с Google-Maps и некого сеньора с сигаретой. В общем и целом, мне здесь нравится, хотя жаль, что мы не увидим Колизея: он слишком далеко. — По сути, сюда надо бы приезжать туристами. А то форменное безобразие: быть в Риме и не побывать в Колизее. Но время поджимает. — Что оно там нам поджимает Стрэндж?.. — Доктор, Тор. — Доктор. У нас куча времени в запасе. — Мистер Стрэндж, а правда, что гладиаторский пот использовался римлянками, как косметическое средство? — Да, правда, рядом с Колизеем продавался. — Ух… — И жир животных там же и с теми же целями, я читала. Питер, это у тебя что такое? Камера? — А? Да, камера. Подойдите ко мне все ближе. — Зачем? — Сделаем селфи… Итак, все улыбаемся… Добро пожаловать в Рим!»       Видишь улицы Вечного города: все эти длинные, аккуратные дороги, искусные домики, выглядящие ещё более очаровательными для таких любителей старых стилей, как я, зелёные клумбы или лозу, обрамляющую некоторые подоконники и стены — и сразу на душе делается как-то солнечно. Питер с ребяческой радостью шагал впереди, наконец, заняв место чародея, и снимал всё, что было вокруг. «Вот приеду домой, и покажу Мэй эти видео: она так давно мечтала здесь побывать… Интересно, а мистер Старк бывал в Риме? Риторический вопрос, конечно же, бывал…» — и правда, сложнее было назвать скорее те места, где наставника юноши никогда не было.       По левой стороне улицы на раскладном стуле сидел человек в, казалось, новой бежевой шляпе и с загорелым, длинным лицом: пальцы его перебирали струны смолевого цвета акустической гитары, а и из-под них в свою очередь рождалась красивая мелодия; мужчина пел низким и завораживающим голосом: «Oui, oui moi je t’aime, chaque fois que tut e reveille…». — «Ja tebia liubliu», Адриано Челентано, 1994 год, — непринуждённо отметил Стивен. — Очень интересная затея, — остановившийся, чтобы послушать песню, Тор усмехнулся, — Я никогда ещё не слышал песни, где на стольких языках за раз признавались в любви. — Так эти все строки припева: слова о любви? — Паркер понял только английские строки, так как других звучащих здесь языков он не знал, а испанский обошли стороной. — Да, похоже, что так, — кивнула Ромпасс. — А вот это «Ja tziba»… Короче, название, — «Язык сломаешь!» — Это на каком языке? — Русский, — тоном профессора-лингвиста ответил Тор, — Я учил.       Через минуту гитарист окончил песню, поднял на четырёх разномастных слушателей глаза и лучезарно, как умеют только итальянцы, им улыбнулся. — Предлагаю прятки, — громовержец окинул товарищей задорной улыбкой. — Чего ты предлагаешь? — чуть не свалился со скамейки переписывающийся с кем-то маг. — Прятки, — по весёлому взгляду Тора было видно, что это он сейчас абсолютно серьёзно, — Времени ещё много, до достопримечательностей мы не дойдём, есть не охота, а к чему гулять без цели? — Как ты это себе представляешь, мой непоседливый друг? — Хель побери, неужели смертные не играют в эту игру? — Играем, — надо сказать, Питер хотя и сам не очень понял, как они будут в незнакомом городе прятаться и искать, но эта задумка выглядела интересно, — Доктор имел ввиду, как мы будем играть здесь? — Да как обычно. Кто-то вода, кто-то прячется. Потом ищем друг друга. Правила пусть два будет: не забегать дальше этого квартала и во время последней игры к одиннадцати часам утра быть вот на этой скамейке, даже если вас не нашли. — Я в игре, — откликнулась богиня. — Ну, и я тогда давайте, — «Кажется, это обещает быть весело». — До половины одиннадцатого, мы же не хотим опоздать на поезд, — Стрэндж пожал плечами, встал и наконец азартно улыбнулся, — Только знайте, что я мастер пряток, и вам придётся не сладко. — Это мы ещё посмотрим, Стивен, это мы ещё посмотрим, — посмеялась Ромпасс, поправив манжеты, которые решила на этот раз надеть.       Первого воду определили старые-добрые «камень-ножницы-бумага», разрешавшие в беззаботном детстве практически все споры. Проигравшим оказался сам зачинщик, Тор. Бог сообщил, что будет считать до пяти минут, чтобы все успели разбежаться, ещё раз объяснил, где границы их «игровой площадки», сел, скрестив руки, на скамейку, и начал счёт. Питер тут же кинулся в случайную сторону, решив, что главное сейчас отбежать, как можно дальше, а укрытие он там где-нибудь найдёт. В конце концов, можно будет побегать вокруг квартала от Тора: это правилами не запрещено. Вскоре рядом с юношей поравнялась Ромпасс: — У вас несовершеннолетние должны быть, кажется, под присмотром старших в незнакомых городах. — Ты серьёзно? — парень приподнял бровь, усмехнувшись. — Нет, мне просто нужна отговорка для самой себя, почему я с тобой побежала… Не обращай внимания: у нас, богов, за все века много тараканов в головах набирается, — она чуть улыбнулась. — Ну ладно, значит, должны быть, — Паркер совсем не был против её компании, а к её чудаковатости он уже начал привыкать: в конце концов, и правда, более тысячи веков — число нехилое.       С каждой секундой сердцебиение учащалось: у Питера не было времени посмотреть, сколько минут уже прошло, и поэтому всё сильнее казалось, что Тор уже вышел их искать, отчего в крови приятно и неприятно одновременно шалил адреналин. Ещё одно прямое доказательство природных инстинктов, сидящих внутри человека — организма, имеющего разум, который изменил не только его существование, но и ход жизни на планете. Подсознательно ребята ощущали себя жертвами, бегущими от нападающего хищника, но вот сознание и здравый смысл такие ассоциации забавляли: наш мозг иногда на инстинктивном уровне не понимает, что мы в безопасности, отсюда и такое двоякое чувство; и именно эти ощущения заставляют многих людей пробовать экстремальные виды спорта или любить хорорры. — Может в здание? — парень заметил на углу прехорошенькую булочную. — Как-то неинтересно: он либо нас тут же найдёт, либо будет слишком долго искать, да и место какое-то обыденное.       Питер не мог с ней не согласиться: место, может, и надёжное, но совершенно для пряток скучное. Вариант съёжиться у клумбы тоже отпадал, хотя бы потому, что они на улице были не одни. Только представьте себя на месте итальянца, спешащего куда-то по своим делам, и вдруг у одной из клумб, вы видите обнявшего колени подростка, а у другой клумбы рядом такую же девушку постарше. Как минимум, это странно, а какие мысли придут вам в голову дальше: это уже вопрос характера. «Куда здесь прятаться?» — интересная вначале идея медленно превратилась в не такую уж интересную. — Питер, смотри! — девушка остановилась у каменной лестницы в углу переулка с массивными ступенями, кое-где заросшими мхом, ведущей неглубоко вниз к старой, металлической двери. По всей видимости, она вела куда-то под фундамент дома рядом. — Предлагаешь туда? — «Неплохая мысль…» — но всё-таки парня напрягала ржавая дверь и сырость, которой снизу несло. — Да, такие местечки часто обходят, — с видом знатока ответила богиня.       Юноша пожал плечами, и, подгоняемые всё тем же адреналином, товарищи спустились вниз. Из щели, отделяющей помещение под домом от улицы, веяло мокрым холодом. Ребята отошли впритык к самой двери, к углам, чтобы заметить их было сложнее. Питер заглянул внутрь через щёлочку: с другой стороны были только чернота и капающие звуки, от которых сразу хотелось чихать. Казалось, вот-вот и он разглядит там хоть что-то, но скоро парень понимал, что ему померещилось: ничего. Засмотревшись в темень в помещении, он и не заметил, как случайно опёрся на ручку, чтобы смотреть было легче. Внезапно, юноша почуствовал, как дверь, с пренеприятнейшим скрипом, поддалась, чуть не уронив поддавшегося движению и перепугавшегося Паркера. Ромпасс тоже вздрогнула и немного расширенными глазами посмотрела на Питера: — Ты чего это? — Нечаянно вышло, — выдохнул молодой супергерой, пытаясь отряхнуть руки от ржавчины.       Девушка подошла к нему и осмотрела ручку: — Тут замок совсем на соплях держится. Похоже, давно не заперто.       В молчании постояв в таких положениях ещё с минуту, парень и богиня неуверенно переглянулись: это был один из тех самых взглядов, когда вам обоим приходит в голову дурацкая затея, которая навряд ли хорошо кончится, но вместе с тем, вы понимаете, что от неё уже не избавиться.       Ромпасс сделала первый шаг, приоткрыв дверь так, чтобы в неё можно было зайти. Наконец, лучи солнца в полной мере осветили хотя бы первую часть «пещеры»: то ли каменные, то ли бетонные стены; вдоль них уже начинались трубы; где-то в углу старый-престарый окурок сигареты; на стене нечто, облитое серой краской и напоминающее щиток. Впереди, в метре-полтора от них, виднелся новый проход, ведущий, по всей видимости, ещё глубже. — Айда? — кивнула девушка. — Ну… — честно говоря, сердце парня неприятно сжалось, хотя любопытство пересиливало страх, — Ладно, пойдём. Там, скорее всего, с другой стороны выход… — Уверена, что и этот не запрут, — внутри звук шагов стал заметно звонче, — Но всё же лучше сделать так.       Ромпасс, впустив Питера, закрыла повторно издавшую громкий скрип дверь, и всё вокруг снова окутала темнота.       Над пальцами кисти руки, сложенными в щепоть, богини вспыхнул маленький зеленовато-голубого цвета огонёк, будто бы нарисованный: настолько легко определялась его округлая форма, и был различим каждый язык пламени. Юноша почувствовал, как ушедшее со светом тепло потихоньку возвращается к нему. — На метр видно, кажется, — Ромпасс обвела вокруг рукой, как факелом.       Бирюзовый, мягкий свет озарял достаточную, чтобы чувствовать себя спокойно, площадь, несмотря на жучьи размеры источника. — А больше не можешь? — стараясь сделать свой тон как можно менее нахальным спросил Паркер, зачарованно глядящий на вздрагивающее чудо. — Не стоит, — спокойно, но как обрезала, ответила она, немногим позже улыбнувшись, — Нравится? — Да! Он такой… милый? — странно было давать огню характеристику, как котёнку, но почему-то именно этот эпитет пришёл в голову парня первым. — Мне тоже так кажется. Его зовут Арлок.       Питер вопросительно посмотрел на подругу. — Это частичка того огня, который много-много лет назад сошёл из пещеры Ма, находящейся на вершине самой высокой горы нашего хребта, Малтал, к богам, подарил им новые силы, знания, а главное, цель. А затем боги принесли его людям, подарив разум, надежду и веру, — с лёгкой улыбкой богиня смотрела куда-то сквозь пространство, — Это похоже на красивый миф, но, на самом деле, вся история — истина. Я и мой друг забрались однажды на Малтал, хоть это и стоило нам немалых усилий. В награду за это Арлок даровал нам часть себя, чтобы мы несли праведный огонь людям и богам и дальше…       С минуту товарищи молчали: Ромпасс в ту секунду мысленно находилась не в подвале дома, и даже не в Италии; она была где-то далеко, в своих воспоминаниях, в своём мире. А Паркер не хотел слишком резко вырывать её откуда-то бы ни было: он всё ещё помнил пикового короля. — Знаешь, ты особенный юноша, — впервые за всё их знакомство богиня улыбалась не весело, не печально, не надсмехаясь, а мягко, — Видишь, даже из такого заледенелого до корочки лба, как у меня, вытянул одной своей энергетикой, в каком-то роде, откровение… Это дар покруче многих божественных сил, — богиня, кажется, хотела по-дружески пихнуть его в плечо, но на половине пути её рука остановилась: «Ты обещала себе».       Питер, к радости, не заметил этого жеста. Он просто широко и чуть смущённо улыбался в ответ: было безумно приятно слышать подобное. — Ну…эм, спасибо, — «Как учил мистер Старк, от похвалы никогда нельзя отнекиваться».       Промозгло, сыро, еле слышный гудящий звук, исходящий от труб, и, кажется, крысы или мыши иногда перебегают от угла к углу: в бОльших подробностях обстановка помещения не нуждалась. Уговор был таков: минут пятнадцать на изучение подвала, раз уж их сюда занесло, а затем они возвращаются в исходное укрытие, потому что здесь хоть и интереснее обстановка, но шансы Тора обнаружить игроков сразу приравнивались нулю. У самой первой двери товарищи почти сразу обнаружили достаточно громоздкий камень, видимо, когда-то служивший бордюрной или ещё какой плитой. Хотя, не так уж это удивительно: в подобные места чего только не закатывается, не подкатывается и не проскальзывает. Чем глубже проходили Питер и Ромпасс, тем больше труб становилось на их пути и тем неудобнее было идти: в оба глаза следи за тем, чтобы не врезаться в железяку лбом или не споткнуться. Да и испачкаться хотелось по минимуму, даже учитывая, что богиня могла это потом без стирки поправить (владение над атомами, всё-таки).       По началу ничего особенного не встречалось: где-то снова валялся старый окурок, как предположили ребята, брошенный тут халатным работничком, пришедшим осматривать состояние труб давным-давно, и, собственно, вот и всё. Пройдя чуть глубже, Ромпасс и Питер наткнулись уже на жутковатые подробности жизни, казалось уже, нескончаемого подвала: с какого-то момента под ногами то и дело попадались комочки шерсти с каплями засохшей крови на них, а где-то и вовсе могло валяться что-то напоминающее часть тельца. «Проще думать, что это просто комочки, » — брезгливо подумал Паркер, переползая через трубу. Тут же его нога коснулась чего-то вытянутого, будто кожаного и, кажется, гнилого. «Червяк…» — парня выворачивало от мысли, что с большей вероятностью это мог быть мышиный хвост. Но совсем скоро любые отговорки, придуманные до этого, потеряли смысл: в углу очередной комнатки сияли четыре пары жёлтых, круглых глаз котов, окружённых кучей подобных комочков, за очередной трапезой. Животные обедали с таким остервенением, что можно было даже подумать: мохнатых мучает голод и нехватка пищи. Но вот «мышиное кладбище» говорило об обратном… — Алчность, — как-то зловеще произнесла девушка, — Как тебе, а? Коты, а едят, как люди.       Юноше отчего-то стало стыдно за людей.       Ещё одной интересной особенностью «пещеры» оказалось то, что, кроме помещений для труб, в ней были и пустые комнатки: в них не было ничего; только висящая на одной петле временами дверь и серые, пустые стены. Паркер сверился со временем: прошло только семь минут с момента их ухода. «Так мало?» — подивился он: с какой же скоростью они шли? — «Ладно, во всяком случае, есть ещё даже время вернуться», — ну погуляют они по этому «подземелью» двадцать-двадцать пять минут — не спохватятся.       Открыв дверь в очередную комнатку, Питера передёрнуло, а богиня поморщилась: по середине комнаты валялся шприц. — А…Ромпасс, это нехорошо. — Догадываюсь, что нехорошо…       Ребята снова переглянулись, но теперь уже без безумной идеи в глазах. — Мне кажется, не стоит идти дальше… — парень не боялся мышей, не боялся их трупиков, не боялся котов, но вот человека… От мысли, что они и сейчас могут быть здесь не одни, и какое общество им может грозить, юноше захотелось развернуться и уйти. Да, он в свои пятнадцать герой, спасал Галактику, но чем он помог бы такому человеку? Он не доктор, чтобы дать дельный совет, не взрослый, чтобы к его словам хотя бы прислушались, и ему совсем не хотелось вступать в подобные конфликты. — Ты прав, разворачиваем через одну минуту, — богиня приподняла вверх указательный палец, вошла внутрь и быстрым шагом направилась к углу комнаты. Покопавшись в пыли, она достала оттуда что-то и так же быстро вернулась назад. — Теперь уход…       Не успела девушка договорить, как в тёмном проходе за трубами послышались приглушённые голоса.