В ночи, когда падал снег

«В снежные дни я думаю о той минуте, когда мы встретились. Судьба ли это? Случайность? Не так уж и важно. Пусть обстоятельства нашей встречи не так хороши, как в книгах – прошло время, и я держу твою хрупкую ладонь в своей. Совсем холодная, а я не в силах её согреть…»       Ветер хлестал по лицу, снежные хлопья разбивались о кожу и обжигали её. Казалось, они оставляют ощутимые царапины. В эту зимнюю ночь луна не захотела показаться на небосводе, а снег предательски проваливался под ногами, словно пытался утянуть в свою холодную пучину. Манила одна мысль о том, что можно упасть посреди этого бурана и больше не подниматься – будь что будет, но она не имела на это права.       Сосны огромными тенями возвышались над девушкой, которая бежала через лес, прижимая к себе маленького мальчика, замотанного в непонятную ткань. Деревья служили ей ориентиром – без них, она совсем потерялась бы на этом снежном полотне, не представляя, куда и с какой скоростью движется – босые ноги давно перестали чувствовать холод, как и пальцы рук. Ночная одежда совершенно не спасала от мороза – с таким же успехом можно было бежать через лес голой.       Мальчик, которого она несла, до этого долго верещал, что ему холодно и что они должны вернуться домой. Ему было около четырёх лет – ещё ничего не понимал. Из-за того, что сорвал на холоде голос, ребёнок теперь только тихо хрипел: - Кейко, я хочу к маме… Пойдём к маме…       Но девушка, казалось, на обращала на него внимания, продолжая утопать в сугробах и тут же выбираться из них. К маме было нельзя – уж лучше обморозить себе ноги в снегу, чем вернуться к ней. Но ребёнку ты это не объяснишь – он же не знает о демонах. Ему нужно будет время, чтобы понять – мамы больше нет. Есть только демон в её теле. Это уже не исправить.       Кейко знала, что за ними бежит демон, потому и не останавливалась. Метель сбивала чудовище со следа, не давала увидеть их. Эта метель стала для них одновременно и спасением и адом. Впервые в жизни, она пожелала смерти. И если бы не Сато, прижавшийся к ней и вытягивающий остатки тепла из её тела, Кейко давно сдалась бы судьбе и стала кормом для своей матери.       Говорить она уже не могла – не было ни сил, ни возможности. Было такое чувство, что её связки обледенели и если она попытается вымолвить хоть слово – они лопнут, со звоном провалятся внутрь и пронзят лёгкие. Не оборачиваться – это главное сейчас, потому что если сейчас обернуться – ты потеряешь драгоценное время. Кто знает, на сколько тебя ещё хватит? «Братишка, держись… Твоя сестра не позволит тебе умереть в этом лесу. Ты только не плачь – на морозе больно плакать, я уже это поняла, потому и сдерживаюсь. Ну почему вокруг никого нет!? Почему из всей деревни остались одни мы!? Кто-нибудь! Ну, хоть кто-то! Помогите нам!»       Никто не приходил – они всё также были в лёгкой одежде, метель сбивала Кейко с ног, демон гнался за ними, а молчаливый лес был всему свидетелем. Драма без зрителей, так сказать. Из-за закоченевших ног, девушка стала бежать медленнее, пока нечто не повалило её на снег. Сначала, Кейко показалось, что это очень сильный поток ветра сбил её с ног, но когда попыталась встать, почувствовала тяжесть тёплого тела. Появилось желание прижаться к нему, но нельзя – это демон. Повернув голову, она увидела нависающие над ней клыки и зажмурилась. Только холодные капли слюны падали ей на лицо, застывая тонкими льдинками на коже. Они были перемешаны со слезами матери.       Решив, что сама она уже ничего не сможет поделать, девушка вытолкнула из под себя брата – Сато глухо шлёпнулся в снег лицом, попытался встать, но так обмёрз, что не мог даже приподняться. Неужели, всё так кончится? Демон уже открыл пасть и приготовился к решающему действию – вот и всё.       Брызнула тёплая кровь. Кейко почувствовала её на лице, но не ощутила боли. Из-за того, что зажмурилась, она не могла понять – куда её ранил демон. Может, умирать не так уж и больно? Только холодно – ноги горели от того, что оказались в снегу. Тело демона свалилось на неё камнем, окончательно придавив. Она было решила, что демон уже разрывает ей плоть, просто она этого не чувствует.       Вдруг, тяжесть ушла, а вместе с ней и живительное тепло. Пролежав ещё несколько секунд с закрытыми глазами, она вдруг почувствовала, как чья-то рука тронула её за плёчо, потом потянула и перевернула на спину – боли всё также не было, над ней кто-то стоял и слега тормошил, но у Кейко не осталось сил, чтобы показать, что она ещё жива. Она смогла только приоткрыть глаза: Сато всё также лежал в снегу, окровавленное тело матери было отброшено в сторону, а над ней склонился человек с красно-оранжевыми глазами, похожими на огонь печи, и копной золотисто-рыжих волос с красными кончиками. Одной рукой он держал клинок, второй – тормошил её. По-видимому, он заметил, что она открыла глаза, потому как перестал её трясти и отстранился.       Кейко видела, как он подошёл к её брату и перевернул и его. Глаза Сато оставались открытыми, смотрели куда-то в пустоту. Мальчик не отзывался на лёгкие толчки, тогда незнакомец приложил ладонь к его шее, чтобы прощупать пульс. Судя по тому, как он закрыл глаза ребёнка, Кейко сделала вывод – плакать на морозе очень больно…       Незнакомец вдруг снова вернулся к ней, снял с себя большой плащ, до этого укрывавший его спину от ветра. Кейко продолжала смотреть на него, как он расстелил на снегу свой плащ, потом приподнял её на руки – тёплые прикосновения были сродни язычкам пламени. Он уложил её на ткань, потом завернул, и уже так поднял и выпрямился во весь рост. Из-за ночи и метели ей было сложно рассмотреть его как следует, но две вещи она запомнила на всю жизнь: красно-оранжевые глаза и золотисто-рыжие волосы с красными кончиками.       Он прижал Кейко к себе, отдавая тепло. Она прижалась как могла, чувствуя покалывания во всём теле – к ней возвращалась жизнь. Но почему к ней? Почему не к Сато или маме!? Почему этот человек не мог спасти и их!? Глупо было винить его в этом… Особенно, когда он спас её от смерти и теперь нес через зимний лес. Куда? Неизвестно. Да и не так уж это важно – главное, чтобы там, куда они придут, был огонь…