*
Незадёрнутые шторы на окнах — последнее, о чём Чонгук думал в то мгновение, когда смог наконец закрыть глаза и провалиться в сон. Поэтому в воскресенье проснулся от солнца, воодушевлённо палящего прямо в лицо. Он поворочался и недовольно промычал что-то ругательное, стараясь спрятаться от слепящих лучей, но уснуть больше так и не смог — подскочил на месте, стоило только собрать мысли в кучу и отогнать блаженную дрёму в сторону. Уже светло, а значит, новый день давно наступил. Быстро вспомнив все вчерашние события, Гук приходит к выводу, что сон — это последнее, что его волнует в данный момент. Он спешно трёт глаза одной рукой, заставляя их немедленно разлепиться, пока вторая скользит по простыне вокруг в поисках единственной нужной сейчас вещи. Грядущий разговор с Ви — вот всё, что имело значение. Телефон оказался найден в другом углу кровати — под одеялом где-то возле ног; дисплей высветил оповещения о куче входящих в КакаоТоке — видимо, Гук спал очень крепко, раз не слышал множественные сигналы. Как оказалось, было уже почти два часа дня, и к этому времени Ви успел написать больше двадцати сообщений. В груди отчего-то стрельнуло некоторой радостью по этому поводу. ltb_19: доброе утро, Чонгук ltb_19: ты, наверное, ещё спишь? ltb_19: я долго думал, что сказать ltb_19: честно, мне давно не было так стыдно ltb_19: пожалуй, единственное, что будет здесь уместно — извиниться ltb_19: я в прямом смысле сгораю сейчас от стыда ltb_19: и если тебя это немного порадует — теперь ты тоже знаешь мою страшную тайну ltb_19: проблема в том, что мне совсем нельзя пить ltb_19: стоит только немного не рассчитать выпитое, и я совершенно не отдаю себе отчёт в действиях ltb_19: вчера я был на мероприятии и выпил лишнего, хотя такого в планах не было ltb_19: и, конечно же, теперь мне дико стыдно за последствия ltb_19: прости за то, что я писал ltb_19: за лишние вопросы ltb_19: за всё лишнее ltb_19: это ужасно неловко ltb_19: мне не хотелось тебя как-то задеть или обидеть ltb_19: я просто плохо соображал Чонгук пока не знает, радоваться или грустить по поводу того, что причиной смущающих речей его собеседника был всего-навсего алкоголь. В любом случае одному он рад без сомнений: Ви не пытался над ним посмеяться или как-то унизить. Видимо, Гуку померещилось что-то не то ввиду захлестнувших эмоций. Испытав громадное облегчение, он продолжает читать пришедшие сообщения, наполненные старательными оправданиями. ltb_19: ты, наверное, очень рассердился? ltb_19: обиделся на меня? ltb_19: хочется провалиться сквозь землю ltb_19: давай просто забудем о случившемся ltb_19: я очень прошу ltb_19: иначе я сойду с ума от угрызений совести ltb_19: Чонгук ltb_19: (((( ltb_19: надеюсь, ты молчишь, потому что спишь ltb_19: а не потому, что не хочешь со мной больше разговаривать ltb_19: я очень рассчитываю на ответ Осознание, что Ви тоже переживает и пишет множество сообщений в страхе, что Чонгук больше не ответит, заставляет какое-то странное чувство, похожее на гордость, возникнуть внутри. Это очень тешит самолюбие, ведь из всего происходящего следует вывод, что Ви тоже не наплевать. Не только один Гук постоянно заморачивается, трясясь по любому поводу, стоит только собеседнику помолчать дольше положенного. jungkook002: я только что проснулся jungkook002: поэтому не отвечал jungkook002: думаю теперь над одним вопросом jungkook002: сколько же тебе нужно выпить, чтобы ты согласился поговорить со мной?) jungkook002: если даже вчерашней дозы оказалось недостаточно) И, конечно, Чонгук невольно вспоминает о том, как в порыве злости отчаянно названивал бесконечное число раз, несмотря на то, что Ви просил этого не делать. Еле сдерживается, чтобы по привычке не начать извиняться, ведь это, возможно, тоже было не очень красиво с его стороны. ltb_19: так ты не сердишься? jungkook002: не сержусь Сердиться на то, что Ви напился и писал ему не в самом адекватном состоянии, у Гука и мысли не возникло. С кем не бывает? Не стоит забывать, что если бы однажды в Соллаль Чонгук сам не осушил бутылку вина, став вмиг невероятно общительным и открытым даже к самому абсурдному диалогу, то они с Ви сейчас вообще, возможно, не разговаривали бы. — Трудно не заметить, что любое упоминание о разговоре он продолжает игнорировать даже после всего случившегося, — бубнит Гук, вставая с кровати и пытаясь размять затёкшие мышцы. Просто забыть и сделать вид, что ничего не было — именно то, чего просил Ви, и то, чего хотелось Чонгуку больше всего на свете. Забыть о лишнем и ненужном, в том числе о своих заморочках, и продолжать общение так же легко и свободно, как раньше. Никто из них не нуждается в этих проблемах и выяснениях отношений. Им просто нравится общаться друг с другом, переписываясь в КакаоТоке. Это обычное общение двух приятелей. Ничего лишнего. Ничего личного. Именно эти фразы Гук прокручивал мысленно и даже иногда повторял вслух на протяжении всего воскресенья. Хотелось исписать ими множество табличек и развесить на каждом метре его квартиры, а также в машине и на рабочем столе в офисе — чтобы были перед глазами каждую секунду жизни. Хотелось выцарапать их прямо на коре головного мозга, чтобы уж точно никогда не забыть и точно не думать больше ни о каких глупостях. ltb_19: хочу показать тебе кое-что Чонгук стоял на балконе, коротая остаток выходного на свежем воздухе. Это было прекрасным решением в тех случаях, когда присутствовало желание прогуляться, но перспектива собираться и спускаться на улицу совсем не привлекала. Он с упоением растягивал каждый вдох, словно подпитываясь энергией бодрящего февральского вечера. Опустив глаза в экран, Гук вначале не поверил увиденному: в чат прогружалось не что иное, как входящее фото от пользователя «ltb_19». И все те секунды, что фото грузилось, Гук был не в состоянии даже моргнуть. Конечно, он не рассчитывал, что Ви пришлёт фотографию себя, но одно только осознание, что с ним, возможно, делятся чем-то личным, разгоняло кровь по венам с увеличенной скоростью. На полученном снимке был запечатлён, видимо, какой-то парк: много зелени — без сомнения, фотография была сделана в тёплое время года; небольшое озеро, старинная беседка и толстостволые деревья вдалеке. И пусть Чонгук не был фанатом пейзажей, но отдал должное качеству фото — оно было похоже на картинку из интернета или с разворота глянцевого журнала. Внимательно изучив изображение от и до, Гук пожал плечами, не зная, как реагировать. jungkook002: очень красиво jungkook002: а что это? ltb_19: это сад Хаппо-эн ltb_19: одна из самых популярных достопримечательностей Токио ltb_19: и моё любимое место) ltb_19: скажем так, оазис в сердце каменных джунглей) jungkook002: любишь посещать достопримечательности?) ltb_19: есть такие, куда хочется возвращаться ltb_19: к тому же я очень люблю фотографировать природу ltb_19: одних только фотографий неба в моей коллекции точно наберётся несколько тысяч jungkook002: так это ты сам фотографировал? ltb_19: да, эту фотографию сада я сделал летом прошлого года) jungkook002: ого jungkook002: я не эксперт, но сразу обратил внимание на высокое мастерство фотографа) jungkook002: классно снято! jungkook002: видимо, ты специалист своего дела ltb_19: спасибо) ltb_19: я люблю пересматривать летние фото и вспоминать приятные моменты ltb_19: зимой мне всегда очень грустно ltb_19: я ненавижу зиму( jungkook002: почему? jungkook002: не любишь холод? — Несколько тысяч фотографий неба, — повторяет Чонгук вслух. — Невероятно. Он сам не понял, как это произошло, но присланный снимок природы оказался закрыт, а аватарка с профиля Ви — развёрнута на весь экран. Обратив внимание на тёмную ночь за его спиной, Гук впервые осознаёт, что небо и правда может быть красивым, и ещё с минуту размышляет о том, что нас действительно окружает очень много абсолютно простых, но при этом поистине прекрасных вещей. Он поднимает глаза, всматриваясь в Сеульское небо за балконным стеклом — несмотря на серость и мрачность, оно тоже завораживало некой бесконечностью и глубиной. Приходится зависнуть ненадолго, прилипнув к дымке перистых полупрозрачных облаков, словно паря вместе с ними, и крепко задуматься ни о чём и обо всём одновременно. Проходит довольно много времени, прежде чем он находит в себе силы оторваться от просмотра и вернуться в квартиру. Сам не заметил, как успел замёрзнуть. Фото Ви всё ещё открыто, и закрывать его совсем не входит в Чонгуковы планы. Он укладывается на кровати поудобнее и, держа телефон двумя руками, подносит его ближе к лицу. Ни за что не припомнить, сколько десятков раз Гук всматривался в эту аватарку, приближал, сканировал каждый миллиметр с надеждой увидеть что-то, что ускользнуло от взора в прошлые попытки. Но в изображении ничего не менялось, новые детали не всплывали — лицо Ви по-прежнему оставалось загадкой, и даже в воображении Чонгук не мог выстроить полноценной картинки. Она каждый раз получалась неясной и размытой. Увлёкшись процессом, Гук даже не обратил внимания на то, что Ви до сих пор не ответил на его последние вопросы. Почему-то сейчас это не представляло важности. Рассудок стремительно и без предупреждений дал трещину — Чонгук очень резко открыл чат и начал торопливо печатать, не давая себе даже крошечного шанса передумать. jungkook002: прежде чем мы обо всём забудем и сделаем вид, что ничего не было jungkook002: ответь на последний вопрос jungkook002: когда ты написал, что я jungkook002: ну jungkook002: нравлюсь тебе jungkook002: ты ведь имел в виду, что я нравлюсь тебе как друг? Если бы Гук написал книгу «Как легко придумать глупый вопрос буквально за три секунды», она в кратчайшие сроки стала бы бестселлером. Момент, когда всё это успело прорасти в его голове, был упущен из виду, а сейчас уже поздно было что-то менять — он просто ждал, вытаращив глаза в экран и будто не веря, что своими собственными пальцами набрал все эти буквы. «Нам просто нравится общаться друг с другом, переписываясь в КакаоТоке. Это обычное общение двух приятелей. Ничего лишнего. Ничего личного», — твердит заученное, но чтобы быть уверенным в правдивости данных слов, Чонгуку было просто необходимо уточнить сомнительные детали. Ну а Ви, конечно же, не мог ответить что-то иное, кроме как: ltb_19: конечно, Чонгук ltb_19: как раз это я и имел в виду ltb_19: как друг Гук удовлетворённо поджимает губы и кивает головой — ему написали именно то, что он рассчитывал прочитать. Вот теперь точно можно обо всём забыть и сделать вид, будто ничего не было. Их общение снова станет лёгким и свободным от всяких заморочек. Вот теперь Чонгук спокоен. Теперь всё будет как раньше.*
Наступило то долгожданное время, когда жизнь вернулась в своё привычное русло. Работа перестала быть в тягость и выжимать все силы до последнего вздоха, поэтому Чонгук ходил на неё с удовольствием. Он просыпался бодрым, завтракал и принимал душ, в приподнятом настроении добирался на своей машине до офиса, пританцовывая под приятные уху мелодии, звучащие из колонок. Он по традиции бегал за кофе по утрам, дарил каждому встречному доброжелательную улыбку, а также заряд позитива и хорошего настроения на весь грядущий день. Гук снова стал тем, кто с поразительно натуралистичной заинтересованностью на лице мог выслушать последние новости из чьей-либо личной жизни, с радостью был готов помочь донести тяжёлую коробку с канцтоварами или упаковку с чистой бумагой, и вообще — с большим удовольствием шёл на контакт с любым желающим. Коллеги души в нём не чаяли, а сам он чувствовал себя наиболее комфортно и привычно именно в этой роли. Также, что немаловажно — ровно двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю Чонгук был на связи с Ви. Снова, как и в лучшие времена, они днями и порой ночами напролёт болтали о всяком, и каждый их разговор превращался во что-то удивительно-волшебное. До знакомства с Ви Гук и знать не знал, что способен часами обсуждать принципы энергии или секреты развития интуиции, не подозревал, что будет осведомлён, в чём различие между мечтой и желанием, полнолунием и новолунием, персональной миссией и предназначением. Да он даже слов таких в своём лексиконе никогда не использовал! Пришлось узнать много нового за последний месяц, и пусть Чонгук ещё не определился, сможет ли всей душой проникнуться к этим новым знаниям — так же, как его учитель, — но с одним определился точно: он с каждым днём всё больше любил получать сообщения от Ви — и совершенно наплевать, какого содержания. Казалось бы, что ещё нужно для абсолютного счастья и удовлетворения? Пусть у Чонгука не было многого из того, что было у других, но у него была любимая работа, всегда переживающие о нём друзья и самое главное — близкий человек, с которым хотелось разговаривать каждую секунду: в радости и грусти, в болезни и здравии — и, кажется, даже во сне. Было желание вдохнуть полной грудью, блаженно прикрыть глаза и осознать: это счастье. Самое настоящее, неподдельное, стопроцентное. Почему у Гука не получалось выполнить всё вышеперечисленное, он понятия не имел. Словно строка загрузки того самого счастья в его жизнь остановилась на девяноста девяти процентах и ни в какую не хотела сделать последний шаг, превратив Чонгука в безусловно удовлетворённого всем своим существованием человека. Сколько бы он ни ждал, сколько бы ни буравил злополучную строку взглядом — раздражающее число «99» будто намертво приросло к ней, не желая сменяться долгожданной сотней. Гуку чего-то не хватало, и он никак не мог разобраться — чего. Сколько бы ни повторял он заезженных до мозолей фраз, сколько бы ни призывал самого себя к здравому смыслу и логике, сколько бы ни напоминал себе, что Ви просил стереть из памяти всё случившееся и сделать вид, что того разговора не было — абсолютного эффекта ничего из этого не давало. И Чонгуку было адски стыдно, что этот проклятый диалог до сих пор всплывает перед его глазами ежедневно, а он не в состоянии никак этому противостоять. Каждую ночь он боролся с мыслями, несущими осознание того, что на этой планете существует подобный человек — словно из лимитированной серии самых потрясающих людей всего мира; человек, невероятно понимающий, близкий к Чонгуковой душе — будто потерянная её часть, что была неожиданно найдена спустя много лет; человек, добрее, терпеливее и рассудительнее которого, по мнению Гука, просто не существует больше — ни в одном уголке этой Вселенной. Человек-головоломка, что ускользает из рук неразгаданным шифром даже в те моменты, когда, кажется, вот-вот будет раскрыт и прочитан от корки до корки. Человек с самым невероятным внутренним наполнением — и именно он, а не кто-то другой, написал Чонгуку те самые слова, после которых стало невозможно засыпать ночами. «Это обычное общение двух приятелей, обычное общение двух приятелей», — твердит Гук одну и ту же фразу, но её тут же обесценивает и лишает всякого смысла другая, ослепляя своей яркостью и значимостью, перечёркивая все Чонгуковы старания яркой лентой с надписью «Опечатано». «Мне нравишься ты, Чонгук». А что, если дело было вовсе не в алкоголе и не в дружеской теплоте, внезапно проснувшейся? Что, если Гук и правда мог понравиться ему как… парень? Возлюбленный? Боже, от таких мыслей бросает в жуткую дрожь, температура тела скачет, словно катаясь на американских горках, а собственное одеяло кажется единственным крепким щитом, с помощью которого можно спрятаться от окружающего пространства, а главное — от этих будоражащих мыслей. Гук укрывается с головой, прижав колени к груди, и долго лежит в полнейшей тьме и духоте. Такой, как Чонгук, просто не мог понравиться такому, как Ви. Это абсурд. У Ви в багаже — необъятный внутренний мир, в то время как у Гука — лишь вымышленная реальность, построенная на кромешной лжи. Плюс к этому — они никогда не виделись вживую, даже ни разу не разговаривали по телефону. Это невозможно. Тогда зачем Чонгук думает об этом изо дня в день? «Мне вообще никто не нравился раньше — до тех пор, пока я не познакомился с тобой». Автор этих строк давно уже спит сладким сном, а вот Гуку совсем не спится. И пусть утром все терзания сойдут на нет — вечером они навестят его снова. И получался бесконечный замкнутый круг. Видимо, это и было причиной того, что шкала его безусловного счастья навечно застряла на отметке «99».*
С головой окунувшись в насыщенную рабочую атмосферу и бьющую ключом виртуальную жизнь, Чонгук и думать забыл о жизни реальной и проблемах вполне осязаемых. Поэтому о приближающемся празднике — Дне всех влюблённых — он узнал чисто случайно в одну из пятниц: буквально за день до него, когда Юнги и Хосок как две чёрные тучи нависли над его столом, уперевшись руками в бока. — Ну, Чонгуки, рассказывай, — начал Хосок с загадочным видом, растягивая каждое слово. — Какие планы на праздник? «Праздник, праздник…» — Гук изо всех сил старается не демонстрировать своим видом, что понятия не имеет, о каком празднике идёт речь. К счастью, Юнги приходит на помощь: — Я вам с точностью могу сказать: у того, кто придумал этот праздник, никогда не было ни девушки, ни жены! Иначе бы подобная мысль даже в голову ему не пришла. Вы хоть знаете, что Мо у меня запросила в качестве подарка? Да лучше бы я пошёл в монахи, честное слово. Пока Юнги изливает душу, а Хосок искренне ужасается, прикрыв ладонью рот, у Чонгука есть пара мгновений, чтобы вынырнуть мыслями из увлекательной беседы с Ви, в которую он был погружён ещё несколько минут назад, и понять, о чём идёт речь, и что от него хотят. Шестерёнки крутятся, осознание ошарашивает, щёлкнув по лбу: вот же чёрт, четырнадцатое февраля! Волосы шевелятся на затылке от захлестнувшей паники — Гук знал, что его точно будут атаковать с расспросами, но напрочь забыл подготовиться. — К счастью, Чихё в этом году была милосердна и почти не изнасиловала мой мозг по поводу подарка, — сообщает Хосок, довольно улыбнувшись, пока Юнги хватается за голову в крайнем отчаянии. — Гуки, ты не собираешься навестить свою невесту с поздравлениями? Ведь День всех влюблённых — значимый праздник для девушки. Чонгук пытается сохранить невозмутимое выражение лица, растянув губы в неестественной кривоватой улыбке. — Я очень хотел навестить её и уже полностью настроился провести выходные в Японии, но в последний момент Наён отговорила меня. Сказала, что эти лишние хлопоты ни к чему. — Да эта девушка сделана из чистого золота! — вытаращив глаза, кричит Юнги. — Почему же ты такой везучий, Чон Чонгук? — К тому же её родители как раз там — отправились погостить на недельку. Я подумал, что будет крайне неловко отвлекать её от времяпрепровождения с семьёй, — уже абсолютно уверенно продолжает Гук, пока его друзья даже не моргают, внимательно слушая. — Что ж, снова придётся довольствоваться видеосвязью. Нам не привыкать. «Поразительно, да мне бы сказки писать», — мысленно удивляется собственной сообразительности. — Хорошо, что мы живём в современном мире — цветы и подарки можно доставить девушке прямо под дверь, даже если она находится от тебя за тысячу километров. — Войдя во вкус, Чонгук с охотой развивал тему, а друзья поддакивали без остановки. — Конечно, не всякий способен сохранить отношения на расстоянии, но у вас это прекрасно выходит, — произносит Хосок, добродушно похлопав младшего по плечу. — Образование это очень важно для молодой девушки, Наён молодец. Она так много учится! Надеюсь, хотя бы на каникулах она сможет немного отдохнуть. У неё же будут когда-нибудь каникулы, Гуки? Чонгук сглатывает в попытках не выставлять напоказ секундную растерянность, и с ответом тоже старается не мешкать, дабы исключить и малейшие подозрения. Сочиняет буквально на ходу. — Конечно, будут, Хо. — Он напрягает абсолютно все имеющиеся извилины, чтобы припомнить хотя бы примерно, когда там отдыхают студенты. — Насколько мне известно, в марте. Не забывай, что Наён учится ещё и на вечернем, получая два высших образования одновременно. Отсюда и такая нагрузка. Парни удивлённо переглядываются. — Ого, на вечернем? Ты не рассказывал! — Рассказывал-рассказывал. — Гук вальяжно разваливается на своём стуле, сложив руки на груди, и с лёгкой ухмылкой склоняет голову набок. — Просто вы, видимо, забыли. — Ну надо же. Она не только красива и скромна, но ещё и невероятно трудолюбива, — с искренним восторгом в глазах поражается Хосок, а Юнги непрерывно кивает, как китайский болванчик. — Что же ты приготовил ей в подарок, Гуки? Любопытно узнать, что любят такие девушки, как Наён. Чонгук, если честно, понятия не имеет, что любят такие девушки. И вообще, абсолютно любые девушки и их вкусы для него — тёмный лес. Поэтому он лишь приоткрывает рот, из которого не доносится ни звука, и несколько раз беспомощно моргает. — Так-так-так! Что это здесь за столпотворение посреди рабочего дня? — Голос возникшего из ниоткуда прямо за их спинами Сокджина ощущается спасательным кругом в руках, когда Гук уже едва не пошёл ко дну. Он облегчённо выдыхает, обмякнув всем телом. — Да мы тут это, босс… — виновато заулыбался Хосок. — Решаем вот некоторые рабочие вопросы с помощью более молодых и сообразительных умов! Джин скользнул по ним оценивающим взглядом, осуждающе цыкнув. — Не толпитесь. Возвращайтесь на свои места, — произнёс прежде, чем прошагать мимо, вскоре после этого исчезнув в конце ряда. — Вот что ему самому на рабочем месте не сидится? — бурчит Юнги, закатывая глаза. — Ходит тут везде, бродит. Занялся бы лучше какими-нибудь полезными делами. Между прочим, уже четырнадцатое февраля, а у нас так и не было корпоратива. — Кстати, да, — соглашается Хосок. — Нужно снова поднять этот вопрос! Ладно, Гуки, до скорого, — добавляет, легонько щёлкнув младшего по носу. — Весёлого праздника! Парни расходятся, даруя Чонгуку долгожданное спасение от компрометирующих расспросов. Он и так ходил по лезвию ножа, придумывая с ходу, и продолжения допроса попросту не выдержал бы, проколовшись на элементарном вопросе. К великому счастью, Сокджин появился как никогда вовремя, освободив Гука от столь безрадостной участи. — Выходные в Японии, — тихо повторяет он, усмехнувшись. — Какая ирония. Размяв пальцы и пододвинувшись ближе к столу, Чонгук возвращается к работе, стараясь больше ни на что не отвлекаться.*
Вечером субботы он сидел на кухне за ноутбуком: нужно было доделать отчёты с прошлой недели, и Гук решил заняться этим в выходные — немного разгрузив тем самым начало следующей. Это был первый раз за последние годы, когда ему было глубоко плевать на очередной праздник, проведённый в одиночестве — постоянно мелькающий в строке оповещений ник Ви не давал заскучать даже на мгновение. Чонгук старался не думать о глубине своей привязанности к этому человеку, но, конечно же, догадывался, что она была в разы больше допустимой. Он старался не думать вообще ни о чём, кроме отчётов, но мысли при любой удобной возможности врывались без спроса, заставляя шумно выдыхать и тереть лицо руками. Казалось бы, он получил, что хотел: Ви был приветлив и доброжелателен, не задавал лишних вопросов, не давал и малейшего повода для каких-либо беспокойств и переживаний. Так почему Чонгук не мог успокоиться? Их общение приносило сплошное удовольствие, но у него не получалось расслабиться и отдаться этому приятному процессу целиком. Окунувшись в гнетущие думы, Гук открыл галерею на телефоне, пролистывая изображения без особой цели. Палец останавливается на фото, что недавно прислал Ви — сад в Токио, названия которого Чонгук уже, к сожалению, не припомнит. Конечно же, он не мог не сохранить такую редкую драгоценность, хотя, может, и не было никакого смысла в этой фотографии, что затеряется среди сотен остальных. — Красиво, — тихо произносит, слабо улыбнувшись и в очередной раз рассматривая один и тот же пейзаж. Он откладывает телефон в сторону, подвинув ноутбук ближе, и открывает в браузере поисковик. Гук никогда раньше не интересовался другими странами без крайней необходимости, но сегодня что-то пошло не так — введя в строке поиска «Токио», он невольно приблизился к экрану. Собственно, Чонгук имел представление о Японии, но этим вечером его охватила жажда более глубокого изучения этой страны. Он потратил на серфинг по различным сайтам около сорока минут, увлёкшись, и особенно надолго завис на вкладке «достопримечательности Токио». Город, без сомнения, был завораживающе-красивым с множеством потрясающих локаций, которые можно посмотреть. Здесь и дворцы, и буддийские храмы, и музеи, и выставочные центры. Но, если говорить честно, Гук был абсолютно равнодушен к путешествиям и достопримечательностям — подобного добра и в Корее было навалом, но он, прожив здесь всю свою жизнь, не посетил даже половины выдающихся мест. Однако красоты Японии отчего-то привлекли внимание — Чонгук потратил на их изучение гораздо больше времени, чем планировал. И никак не мог оторваться. Воображение рисовало Ви с фотоаппаратом на шее, гуляющего по одному из этих красочных районов или по ярко-зелёному саду с кристально-чистым озером. Невозможно было представить черты его лица, но Гук словно видел, как тот щурится от солнца, прячась от него за ладонью, как подолгу сидит у воды, любуясь её идеальной гладью, как блаженно вытягивает ноги, нежась в мягкой сочной траве. И Чонгук впервые в жизни испытывает острое и абсолютно неожиданное желание побывать в Японии. Чувство, конечно, было очень непривычным и странным — раньше он никогда не наблюдал за собой таких навязчивых и внезапных порывов получить что-то, чего у него нет. Но сейчас ощущения не обманывали: искра вспыхнула внутри, разгоревшись в огромный костёр высотой до самого неба за считанные секунды. Гук медленно и шумно сглотнул, опустив глаза в угол экрана: и тут и там всплывали рекламы от авиакомпаний, предлагающие добраться до интересующего места по самой выгодной цене. Он сглотнул ещё раз, облизнув губы. Волнение внутри — прямо под рёбрами — нарастало в геометрической прогрессии. Не то чтобы раньше Чонгук не знал, что для того, чтобы попасть в Токио, нужно просто сесть в самолёт и провести в нём каких-то два с половиной часа, — естественно, он всегда об этом знал. Но почему-то только сейчас от осознания сего факта его сердце бешено забилось, отдавая в ушах оглушительным набатом. — Безумец, — выдохнул он, кликая на сайт авиакомпании. Пусть его друзья даже не подозревают об этом (к огромному счастью), но если бы у Гука в Токио действительно жила любимая девушка, он летал бы к ней чуть ли не каждые выходные. Разве жалкая тысяча километров и два с половиной часа на самолёте — это преграда для двух любящих друг друга людей? Эти цифры просто до смешного незначительны — даже разъезжая в другие города своей же страны по работе, он тратил больше времени и сил. Чонгук как заворожённый пролистывает рейсы, скользя помутневшим взглядом от одного к другому. Сердце всё ещё бесчинствует. Осознание оседает на плечи бетонной плитой, лишая возможности спастись из этого неподъёмного плена: Чонгук готов прямо сейчас сорваться и поехать в аэропорт. Что с ним случилось? Это натуральное безумие? На всё становится плевать, когда факт пульсирует прямо в висках, проносясь перед глазами бегущей строкой: всего лишь несколько часов отделяют его от Ви. Гук готов преодолеть их одним махом, если тот хотя бы один раз намекнёт, что хочет его видеть. Крышка ноутбука резко хлопает, Чонгук отодвигается от него подальше, стараясь дышать медленно и ровно. Кажется, он слишком сильно замечтался — аж воздуха не хватает, и сохнет во рту. И зачем он вообще полез на все эти сайты? О какой встрече может идти речь, если Ви не соглашается даже на фото и телефонный звонок? Очень интересно, как Гук будет его искать среди тринадцати с лишним миллионов людей, если даже полного имени разыскиваемого не знает? Если ни разу не видел его лица? — Вот же дурак, — сокрушённо хмурится, нервно смахивая со стола все рабочие документы и торопливо заталкивая в сумку. Сегодня поработать ему точно не удастся. Неожиданно на самом дне той самой сумки Чонгук замечает знакомый блокнот и не сдерживает громкого смешка, тут же вытянув его наружу. Он смеётся над самим собой. Это тот самый блокнот для желаний. — Знаешь, Ви, — произносит вслух, раскрывая найденную вещь и пробегая глазами по выведенным когда-то строчкам. — Твоё имя напишут в моей истории болезни, когда я окончательно сойду с ума. Он даже не думает лишнего, хотя подумать было бы уместно — щёлкает ручкой и с усмешкой на лице добавляет новую запись: «Хочу побывать в Японии». Что ж… Это, пожалуй, всё, что он может сделать, чтобы помочь себе осуществить задуманное. «Если желаемое писать на бумаге, если постоянно представлять, визуализировать, то оно непременно воплотится в жизнь — рано или поздно», — учил его когда-то Ви, а в его компетенции Гук и секунды не сомневался. Долго вглядываясь в выведенные на белом листе буквы, он пытался обрисовать в голове эту картину, пытался ощутить те же эмоции, что ощутил бы в момент, когда получит желаемое. Мысли долго блуждают туда-сюда, будучи не в силах вылиться во что-то содержательное, и в конце концов Чонгук осознаёт очевидное: он настолько привык лгать всем окружающим, что даже самого себя пытается обмануть — прямо здесь и сейчас, сидя на этом самом стуле. Пора признаться: турист из него никакой — что уж тут поделать, не интересуют его путешествия. И на Японию, даже несмотря на все её достоинства, Гуку совершенно плевать. И, чего уж греха таить — достопримечательности его тоже нисколько не влекут. Он хочет попасть в эту страну только потому, что… «Я хочу встретиться с Ви». «Формулируй свои желания правильно», — учил он, а Чонгук как самый прилежный ученик запомнил каждое слово. И осознал, что вот оно — именно то, чего он желал больше всего на свете. Вот только это желание выделялось среди других — обжигало изнутри с такой силой, что Гука трясло от одной только мысли, что оно может когда-то исполниться. Это был невероятный коктейль из страха и безграничной радости. И, будучи учеником не только прилежным, но и внимательным, Чонгук знал, что сформированный в воображении яркий образ чего-то очень важного, желанного и ценного, чего-то порой недоступного в данный момент времени, но при этом заполнившего собой все без остатка мысли и чувства, сведущие в этой сложной для Гука науке люди называют другим словом. jungkook002: кажется, у меня появилась мечта jungkook002: настоящая Мечта. Честно, Чонгук давно забыл, что это такое. ltb_19: правда? ltb_19: я очень рад за тебя ltb_19: иметь мечту это здорово ltb_19: мечта окрыляет и придаёт сил Взгляд намертво прикипает к этим строкам. Если бы Ви только знал, о чём Чонгук мечтает. Если бы мог предположить, как сильно ему хочется услышать эти самые слова — или любые другие, неважно — вживую, глядя прямо в глаза и находясь от него на расстоянии вытянутой руки. jungkook002: Ви ltb_19: что? «Я хочу познакомиться с тобой вживую. Пожалуйста, разреши мне прилететь к тебе в гости? Мы будем вместе рассматривать достопримечательности и сидеть возле кристально-чистого озера. Я смогу смотреть на твоё лицо в те моменты, когда ты будешь выдавать столь полюбившиеся мне заумные фразы, значения половины из которых я даже не смогу понять». Нет, Гук никогда не осмелится просить об этом, потому что больше всего на свете боится получить категорический отказ. jungkook002: хотел сказать, что jungkook002: по твоему совету завёл блокнот для желаний) jungkook002: правда, мне стыдно признаваться в подобных вещах ltb_19: ты серьёзно? ltb_19: не ожидал от тебя такого шага) ltb_19: ты большой молодец, Чонгук ltb_19: не забудь записать туда свою мечту jungkook002: и она сбудется? ltb_19: обязательно От этой мечты до сих пор сердце в конвульсиях, а пальцы в бесконтрольной дрожи. Чонгук не знал, что мечтать о чём-то — это так волнительно. jungkook002: Ви, а у тебя есть самая заветная мечта? ltb_19: была ltb_19: и недавно она исполнилась jungkook002: ох, действительно? jungkook002: вот это да jungkook002: наверное, ты был безумно счастлив ltb_19: не то слово ltb_19: до сих пор не верится jungkook002: раз она всё равно уже исполнилась, может, расскажешь, что это была за мечта? jungkook002: мне очень интересно, о чём мечтают такие люди, как ты ltb_19: может быть) ltb_19: когда-нибудь расскажу ltb_19: но мне до сих пор кажется, что всё это сон ltb_19: что одно неверное движение — и я проснусь jungkook002: звание «Интриган года» по праву твоё) jungkook002: но что мне теперь делать с разыгравшимся любопытством? ltb_19: Чонгук jungkook002: что ltb_19: я искренне верю, что твоя мечта тоже станет реальностью — Если бы ты только знал, что для этого достаточно одного твоего слова, — грустно улыбнувшись, шепчет Гук и крепко-крепко обнимает себя за плечи, откидываясь на стуле. Одного-единственного слова. «Приезжай». jungkook002: я тоже верю jungkook002: всей душой.