Громче, чем бомбы

Чонгук возлагал на утро грандиозные надежды, ведь в жизни так заведено, что утром всегда отпускает. Но во Вселенной будто образовалась логическая брешь — и, как назло, именно на его случае: вопреки ожиданиям, Гука не отпустило ни утром, ни вечером, ни спустя пару дней. Он искренне и наивно верил, что однажды, открыв глаза после очередной ночи, проведённой в бредовых мыслях и тревожном полусне, посчитает всё произошедшее абсурдом, полнейшим безумием — и поспешит забыть как очередной бессмысленный кошмар. Он не мог отвлечься, не мог взять себя в руки: даже когда Ви писал, бесперебойно закидывая сообщениями, увлекая интересным разговором, — Чонгук был не в состоянии думать об обсуждаемой теме. Он думал только об одном. О встрече. Постоянно представлял, как сядет в самолёт, как проведёт несколько часов на борту, а сердце будет метаться под рёбрами с момента взлёта до самой посадки — из-за боязни летать или от предвкушения предстоящего знакомства. Казалось, именно тогда все беспокойства и сомнения навсегда отпустят, и, посмотрев хотя бы раз в глаза Ви, Гук станет самым счастливым человеком в мире и найдёт ответы на все мучающие вопросы. А его счастье наконец ощутится цельным, безо всяких там недостающих процентов. Стоит быть честным, Чонгук давно задумывался о подобном стечении обстоятельств и тайно представлял этот волнительный момент, а признание Ви тем вечером стало последней каплей, сточившей напрочь камень Чонгукова здравого смысла. И теперь, как бы он ни внушал себе, как бы ни уговаривал себя предаться благоразумию — всё это не давало должного эффекта. Что бы он ни делал — сильнейшее желание встречи с Ви не отпускало и даже не притуплялось хотя бы немного. Процесс был запущен и необратим. Чонгук старался держать постное лицо — иногда с элементами поддельной улыбки, если того требовала ситуация; общаться ровно и безэмоционально, не подавать вида, что чем-то сильно озадачен — ни перед друзьями с работы, ни перед Ви. Но сам в это время анализировал задуманное практически беспрерывно, искал какие-то лазейки, пытался строить планы. Чтобы мечта воплотилась в жизнь, она должна стать целью. И Гук не мог задавить в себе быстро приумножающиеся мысли об этом. В очередной обеденный перерыв на работе парни вытащили его в кофейню, хотя Чонгук вообще не хотел никуда идти, ссылаясь на то, что не голоден. — Чонгуки, ну неужели тебя ещё не тошнит от этих стен и экрана компьютера? — удивлялся Хосок, настойчиво утаскивая его за собой. — Смена обстановки хотя бы ненадолго очень способствует последующей мозговой деятельности. Гук решает не сопротивляться и даже пытается участвовать в разговоре, пока они едут в лифте, не прекращая при этом демонстрировать в каждой эмоции совершенную расслабленность. Лучше не привлекать внимание своим глубоко озадаченным видом а-ля наполовину свихнувшийся учёный, думающий над очередным безумным изобретением. Чонгуку не до лишних расспросов. В кофейне было многолюдно, как и всегда в эти часы — буквально несколько столиков оставались пустыми, все остальные были заняты непрерывно болтающими или тихо залипающими в телефон посетителями. Парни отправились к свободному месту, поручив Гуку сделать заказ на всех. Электронное табло для самостоятельного заказа зияло чёрным квадратом в стене и, очевидно, не работало. Поворчав, он отправился к кассе и терпеливо ожидал своей очереди — перед ним было четыре человека. Чонгук успел изучить от и до всё меню, что пестрело яркими картинками и надписями за спиной суетящейся сотрудницы; успел обсмотреть всех присутствующих и даже поглазеть в огромное окно во всю стену — очередь двигалась медленно, девушка-бариста зашивалась за стойкой в одиночестве, постоянно извиняясь. Гук, кажется, уже запомнил наизусть все виды выпечки на витрине, а также цены на каждую позицию к тому моменту, когда дверь в кафе открылась, заставив висящие над ней колокольчики издать тихий приятный звон, и в зал вошёл ещё один посетитель. Чонгук поднял на него глаза, от неожиданности едва не ахнув — вошедшим был Ким Тэхён. Тот его даже не заметил, лишь кивнув кассиру в знак приветствия, и уверенно прошагал к электронному меню самообслуживания. Судя по всему, Ким уже не в первый раз в этом месте. Странно, что раньше Гук его здесь не видел. Пришлось даже развернуться на месте, чтобы иметь возможность пронаблюдать за перемещениями нового посетителя: остановившись у стены с табло, Тэхён уверенно занёс руку, чтобы нажать на экран, и только тогда заметил, что тот отключен. Увиденное послужило причиной минутной растерянности — он захлопал глазами, приоткрыл рот и сделал шаг ближе к стене, словно сомневаясь, и даже не подозревал, что с него в это время не сводят глаз. Убедившись, что от чёрного экрана точно не добиться никаких признаков жизни, Ким обречённо вздохнул и с разочарованием на лице отправился к кассе. Чонгуку пришлось резко отвернуться, чтобы не быть пойманным за своим бессовестным делом. — Привет, — произнёс он как ни в чём не бывало, когда парень встал в очередь прямо позади него. Тэхён настолько удивился встрече, что даже невольно отшатнулся, вытаращившись так, словно ожидал увидеть здесь кого угодно, но только не улыбающегося во все зубы Чонгука. — Как жизнь? — не унимался тот, развернувшись к собеседнику, хотя прекрасно знал, что, скорее всего, не получит в ответ даже кивка. Парень уткнулся в телефон, всячески демонстрируя, что к общению не расположен, и Гуку придётся спасаться от скуки в ожидании своей очереди каким-то иным способом. К счастью, стоящий перед ним человек уже расплачивался, поэтому слишком разговорчивому коллеге пришлось повернуться обратно к кассе, чтобы быть наготове, но он не переставал наблюдать за Кимом, подсматривая через собственное плечо. Для того, чтобы сделать заказ, Тэхёну нужно было записать выбранные наименования в заметки телефона и показать написанное сотруднице. Этим он и занимался, пока Гук из всех сил пытался как можно более незаметно заглянуть в горящий экран его мобильного и прочитать напечатанное. С того самого раза, когда они на пару оказались ночными пленниками своего офиса, их общение ограничивалось только передачей друг другу документов по обыкновению — в понедельник и четверг. Тэхён вёл себя стандартно — ни одного лишнего жеста или взгляда, минимальная реакция на Чонгуковы приветствия и вопросы. А тот всё ещё вынашивал в себе мысль, что Кима нужно непременно как-то отблагодарить. Вот только не знал — как. — Могу я помочь? — выдаёт Гук совершенно неожиданно — и для себя, и для удивлённо моргающего Тэхёна, а после обхватывает его руку, держащую телефон, разворачивая тот дисплеем к себе. — Горячий карамельный маккиато и малиновый чизкейк с белым шоколадом, — читает вслух, улыбнувшись хорошему выбору. — Иди занимай место, я принесу. Ким торопливо мотает головой, настойчиво стараясь отказаться, и даже хватает Чонгука за предплечье для пущей убедительности, но тот непреклонен настолько же, насколько невозмутим — кивает в сторону столиков, намекая, что стоит поспешить, ведь в кофейню вошли ещё посетители. Тэхён никогда раньше не представал перед ним в столь потерянном виде — топтался на месте между кассой и залом, не зная, судя по всему, как ему поступить. В результате некоторых размышлений он вернулся к Гуку, стараясь не смотреть в глаза, и с очевидной неловкостью в каждом движении протянул ему свою банковскую карточку. — Не беспокойся об этом, — добродушно ответил тот, отвернувшись и дав тем самым понять, что разговор окончен. Может, ему показалось, но, прежде чем наконец отправиться за столик, Тэхён слегка покраснел. Честно, смущать его или ставить в неловкое положение у Чонгука и в мыслях не было — просто хотелось сделать что-то приятное. Возможно, это было слишком навязчиво, возможно, Киму совершенно не нужны были никакие «приятности» от него, и общения он не жаждал, как и какой-либо помощи. Тем не менее, поставив на его столик готовый заказ спустя примерно десять минут, Гук осмелился присесть рядом, подперев голову ладонью. Не нужно было обладать рентгеновским зрением, чтобы заметить, что Тэхён охвачен неловким смущением от макушки и до пяток. — Прости, если я сделал что-то не так. Я просто хотел помочь, — произнёс Чонгук, медленно пододвинув к нему поднос. — Может, хочешь присоединиться к нам? Там как раз ещё есть место, — добавляет, кивнув за соседний столик — буквально на расстоянии метра — с сидящими за ним Хосоком и Юнги. Получив вполне ожидаемый отказ и смазанный неясный кивок — видимо, в благодарность за помощь, Гук вернулся к своим друзьям. Честно, он сам бы предпочёл сесть с Тэхёном и с удовольствием провести ближайшие полчаса в абсолютной тишине, но с любопытством наблюдающие за ним парни, не отводящие глаз даже на секунду, точно бы не оценили этот жест. — Гуки, ты что, успел подружиться с нашим Тэхёном? — шёпотом интересуется Хосок, стоит только младшему приземлиться на стул. — Да нет, хён. Просто немного пообщались, когда вместе работали. — А-а, — тянет тот, пригнувшись к столу, будто так сидящий практически рядом парень точно не смог бы его услышать. — Ну, совместный труд всегда сближает. Он славный парень, только очень замкнутый. Что ж, бывают такие люди, которым комфортнее всего только наедине с самим собой. Чонгук смотрит с осуждением и шикает на друга: стоило говорить потише — всё-таки Тэхён был хоть и немым, но не глухим. Все трое хором оборачиваются на соседний столик: Ким увлечён телефоном и даже не смотрит в их сторону, задумчиво крутя в свободной руке маленькую вилку для чизкейка. Хосок с Юнги тараторят без умолку, стремительно уничтожая заказанные пирожные и кофе, а Гук периодически поддакивает, якобы согласен со всем вышесказанным, хотя на деле процентов девяносто от всей беседы пролетало мимо, даже не достигнув слуха. Ему было совсем не до болтовни — он с головой был погружён в обдумывание своей проблемы, безостановочно анализировал и обсматривал её со всех сторон. «Что, если сказать Ви всё, как есть? — размышлял он, перебирая трубочкой кубики льда в своём кофе. — Он, конечно, вряд ли отреагирует радостно». Утонувший в собственных мыслях, Гук рассматривал уютный зал: стены в коричневых оттенках, стилизованные под кирпич, развешенные на них фотографии на кофейную тематику, заключённые в квадратные рамки; скользил взглядом по металлическим плафонам, свисающим с потолка, по десяткам лиц посетителей, заполнивших зал. Голова на автомате поворачивается и в сторону Тэхёна — тот всё ещё смотрит в телефон, совершенно игнорируя всё происходящее вокруг. За его столом практически ничего не изменилось, разве что от чизкейка исчезла половина. Шумное поведение сидящих поблизости коллег, возможно, мешало ему расслабиться, но он не подавал вида, что чем-то недоволен. Чонгук переводит глаза на Хосока, что с пеной у рта доказывал Юнги что-то там про банковские карты. «А если признаться, насколько огромную роль эта встреча играет для меня? Неужели, Ви не проникнется пониманием?» Теперь он наблюдает за Юнги, который пытается спорить с собеседником, несмотря на набитый рот, а после взгляд скользит прямо насквозь, и Гук так и подвисает, засмотревшись в окно за его спиной. «А что, если я получу только категорическое "нет"? Что тогда я буду делать? Куда писать, звонить, бежать?» — Послушайте, — внезапно выдаёт Чонгук, отчего парни, словно и вовсе забывшие о его присутствии, тут же затихают, замерев с большими знаками вопроса на лицах. — Возможно ли узнать что-то о человеке по его профилю в мессенджере? Две пары глаз безмолвно моргают в ответ. Гук поджимает губы, с надеждой глядя то на одного друга, то на другого. — Так ты что, тоже на мошенников нарвался, Чонгуки? — удивлённо хмурится Юнги. — Что?.. — О каких мошенниках речь, Чонгук понятия не имел, но, видимо, разговор шёл именно о них в тот момент, когда он столь бесцеремонно в него ворвался. — Нет-нет, я… — Он пожимает плечами. — Я ни на кого не нарывался. Просто стало любопытно. — Да можно, конечно, я думаю. — Хосок задумчиво потирает подбородок. — К профилю ведь всегда привязан номер телефона, даже если в личной инфе он не указан. И вот уже за номером — все данные о человеке. — А если номер оформлен не на владельца? А на какое-нибудь несуществующее лицо? — морщится Юнги, не упуская возможности и тут поспорить. — Или даже если на владельца… Ты в курсе, вообще, что номер телефона — это сугубо конфиденциальная информация? — Эй, Юнги-я, ты чего ко мне пристал? Я понятия не имею, как там всё это устроено! — Я пристал?! Я вообще молчал! — Короче, — подытоживает Хосок, повернувшись корпусом к Гуку. — Как бы там ни было, разные хакеры стопроцентно умеют подобное вытворять. Ну, или полиция, наверное. Парни возвращаются к прерванному разговору, а Чонгук — к своим терзаниям. Краем глаза замечает, как Тэхён вскоре встаёт со своего места, еле слышно скрипнув стулом, и, ни разу не обернувшись в их сторону, покидает кафе. Чонгук безнадёжно вздыхает о своём, а после смотрит ему вслед около пяти секунд. По привычке.

*

Вечер того же дня Чонгук проводил в обнимку с ноутбуком — сидя на кровати и разместив его на коленях. Тема про взломы аккаунтов не давала покоя — конечно же, на подобное он бы никогда не решился, но интерес всё же присутствовал. Просто так, для общего развития и от нечего делать он перелистывал сайты, читая всё подряд. Конечно, предложения таких услуг в общем доступе невозможно было найти, ведь, как правило, они являлись уголовно наказуемыми преступлениями. Гука даже передёрнуло — как он дошёл до того, что читает о подобном? Он всегда был законопослушным гражданином, да и совершить такую невероятную подлость по отношению к Ви никогда бы не смог. Это же бессовестное вторжение в частную жизнь. Кошмар. Чонгуку стыдно за самого себя, стыдно за свои мысли. Лишь крайнее отчаяние могло толкнуть его на такого рода любопытство. Если бы Ви только узнал об этом, он бы безумно разочаровался. Гук захлопнул ноутбук, отложив его в сторону, и помотал головой: здесь искать решение своей проблемы он точно не будет. Затем откинулся на деревянное изголовье кровати, бросив взгляд на работающий телевизор. Шёл какой-то концерт — видимо, для старшего поколения: пожилые артисты так старательно голосили хиты давно минувших лет, что уши закладывало, но Чонгуку было настолько на всё это плевать сейчас, что он даже не мог заставить себя дотянуться до пульта и переключить канал. jungkook002: ты сегодня какой-то молчаливый ltb_19: с чего ты взял? jungkook002: а какие предположения?) jungkook002: может, с того, что ты ничего не пишешь мне весь вечер? ltb_19: я пишу ltb_19: просто был немного занят «Интересно, чем», — недовольно выпячивает губы Гук, сощурившись с подозрением. Слишком странная и возникшая совершенно внезапно мысль о том, что у Ви могут быть дела, гораздо более важные, чем общение с ним, не сулила ничего хорошего. Потому что у Чонгука, как это ни прискорбно, таких дел не было. Разве что работа, но это — уважительная причина. Но ведь Ви тоже мог работать, ведь у фотографов нет строгого графика. Он запросто мог быть на съёмке до позднего вечера. Почему Гука это так сильно заботит? Он просто чересчур много нервничает без надобности. jungkook002: хотел спросить jungkook002: не передумал ли ты насчёт фото ltb_19: какого фото? jungkook002: ну, как какого jungkook002: твоего личного ltb_19: ты снова об этом? jungkook002: я ведь говорил, что буду ждать с нетерпением и не забуду ltb_19: если бы я прислал фото какого-нибудь парня и сказал, что это я ltb_19: тебе бы полегчало? jungkook002: да, наверное ltb_19: хорошо, сейчас найду кого-нибудь jungkook002: Ви, зачем ты издеваешься jungkook002: я ведь уже буду знать, что это не ты jungkook002: мне не нужны фото других парней jungkook002: только твоё Ви замолкает, и Чонгуку не остаётся ничего, кроме как смотреть концерт по телевизору, пока КакаоТок неприятно обдаёт слух полнейшей тишиной. Гук искренне надеялся, что причиной категорического отказа было дурное расположение духа — может, у него был сложный день, и он просто валится с ног от усталости. Может, ему нахамили в метро или магазине, а может, сломались любимые наушники. Причин для неожиданной раздражительности может быть очень много, на самом деле. jungkook002: хорошо, подожду ещё jungkook002: возможно, мне повезёт в следующий раз) jungkook002: у тебя плохое настроение сегодня? jungkook002: ты не хочешь разговаривать и злишься ltb_19: тебе кажется ltb_19: всё нормально jungkook002: тогда поговорим о чём-нибудь? От такого Ви тревожная нервозность росла с геометрической прогрессией, ведь Гук привык к его мягкому, терпеливому и, как правило, очень инициативному общению. Скорее всего, стоило включить здравый смысл и осознать, что любой человек имеет право быть в плохом настроении, но Чонгук никак не мог найти кнопку включения этой полезной функции. Беспокойство не располагало к трезвому мышлению. ltb_19: Чонгук jungkook002: что ltb_19: можешь спеть какую-нибудь песню? Вот так неожиданная смена темы — Гук аж привстал на кровати. jungkook002: спеть? jungkook002: прямо сейчас? Он пожимает плечами. Честно говоря, сейчас было совсем не до песен — взбудораженное состояние и настрой совсем не тот, что занятиям вокалом никак не способствовало. А вот у мужчины из телевизора с этим проблем явно не было: он завывал с завидным воодушевлением слова какой-то невыносимо древней песни, энергично пританцовывая на сцене — несмотря на солидный возраст. Чонгук решает немного пошутить и разрядить обстановку — пультом прибавляет звук и нажимает на запись аудио в чате. Сообщение быстро улетает к своему получателю. jungkook002: может, этот парень сможет сегодня отработать вместо меня?) jungkook002: ты сильно расстроишься, если я спою тебе в другой раз? ltb_19: Чонгук)))) ltb_19: ахахха jungkook002: это не я, это всё телевизор) ltb_19: терпеть не могу эту песню) jungkook002: серьёзно? jungkook002: я её впервые слышу ltb_19: такого быть не может ltb_19: её знает каждый кореец в этом мире) ltb_19: и этот танец с ножницами… Он двигается по кровати ближе, присматриваясь — артист действительно отплясывал с большими пластмассовыми ножницами в руках. Странно, но Гук и правда никогда не слышал эту песню. В любом случае, самое главное сейчас вовсе не это, а то, что Ви стал хоть немного повеселее. jungkook002: значит, со мной что-то пошло не так) jungkook002: репертуар тридцатилетней давности обошёл меня стороной ltb_19: это любимая песня моего дяди) ltb_19: клянусь, он до сих пор слушает её каждый день ltb_19: сколько себя помню, он всегда включал её ltb_19: мне было лет пять, но я уже знал все слова наизусть ltb_19: дядя заставлял меня громко петь эту песню от начала до конца, и только тогда соглашался угостить сладостями тайком от родителей) Гук с восторгом и нетерпеливой жадностью читает сообщения, приходящие одно за одним без остановки, и отчего-то так давит в груди от важности момента — Ви впервые рассказывает такие личные вещи, упоминая семью. Истории из его жизни хочется читать и читать, словно увлекательный роман, захвативший с первых страниц. jungkook002: у тебя очень весёлый дядя) jungkook002: теперь понятно, почему ты так не любишь эту песню ltb_19: да, она безумно надоела мне после миллиона прослушиваний) ltb_19: но, с другой стороны, эта песня напоминает мне о детстве ltb_19: точнее, о его счастливой части ltb_19: прости, я слишком много болтаю jungkook002: болтай jungkook002: как можно больше, пожалуйста jungkook002: ты даже не представляешь, как мне нравится, когда ты много болтаешь Если Чонгук при разговоре с другом чувствует удары собственного сердца — это нормально? Так и должно быть? Почему он ощущает это раз за разом, почему не в силах это никак контролировать? ltb_19: это, конечно, была отличная попытка, Чонгук) ltb_19: но я всё ещё жду песню в твоём исполнении) ltb_19: знаешь, что мне кажется ltb_19: записи твоего голоса можно продавать в аптеках вместо лекарств ltb_19: это спасение от любого недуга jungkook002: Ви В той жизни, что была у Гука раньше, никогда не происходило таких явлений, как бесконтрольная дрожь в коленях, зубы, непрерывно кусающие губу, и плывущий в неизвестном направлении рассудок. Он тогда и не представлял, что от обычного разговора с кем-то могут так интенсивно потеть ладони. Он понятия не имел, что можно хотеть чего-то настолько сильно, что дыхание становится затруднённым. jungkook002: хочешь я спою для тебя вживую? jungkook002: я могу петь бесконечно долго, пока ты не устанешь слушать jungkook002: только скажи jungkook002: честное слово, тебе не придётся долго ждать Получилось как-то сумбурно. Но это и не удивительно: Чонгуку не каждый день приходится напрашиваться к кому-то в гости — особенно к человеку, с которым он никогда раньше не виделся. Он в этом деле не мастер, уж простите. Зажмурившись до разноцветных кругов перед глазами, Гук молился только об одном: лишь бы не пришлось пожалеть обо всём сказанном уже в самом ближайшем времени. Но самое страшное в том, что он, кажется, начинал жалеть уже сейчас. ltb_19: что? ltb_19: я не понимаю jungkook002: я говорю о том, что мог бы тебе спеть при личной встрече jungkook002: правда, я бы очень стеснялся и не попадал в ноты jungkook002: возможно, ты разочаровался бы в моем певческом таланте jungkook002: возможно, мне пришлось бы сгорать от стыда Прямо как сейчас. ltb_19: Чонгук ltb_19: о чём ты говоришь ltb_19: что на тебя нашло? jungkook002: не знаю jungkook002: но на меня нашло что-то jungkook002: и всю последнюю неделю я думаю только об одном jungkook002: мне очень хочется встретиться с тобой jungkook002: тебе совсем не хочется того же? ltb_19: зачем? Действительно. Гук безнадёжно тяжело выдыхает, раздувая щёки, и откидывается назад, вперившись взглядом в потолок. Собственно, он и не рассчитывал, что будет легко и просто. jungkook002: только прошу, не подумай ничего такого jungkook002: мы давно общаемся, и мне просто интересно познакомиться с тобой, поговорить jungkook002: разве это не естественное желание, что могло возникнуть в подобной ситуации? ltb_19: тебя чем-то не устраивает наше общение? ltb_19: тебе настолько мало того, что есть? jungkook002: конечно, устраивает jungkook002: но мне хочется большего jungkook002: хочется увидеть тебя jungkook002: так сильно хочется, что я не в состоянии сопротивляться ltb_19: Чонгук ltb_19: ты пьян? ltb_19: я просто не узнаю тебя ltb_19: решил мне отомстить за тот раз, да? jungkook002: если от кока-колы возможно опьянеть, то вполне вероятно) jungkook002: у меня и в мыслях не было тебе мстить jungkook002: я просто хочу с тобой познакомиться, и мною движут лишь самые светлые побуждения jungkook002: только тогда на все вопросы в моей голове найдутся ответы jungkook002: клянусь, достаточно только твоего слова, и я прямо сейчас поеду в аэропорт Никогда, никогда раньше он не вытворял ничего подобного. ltb_19: Чонгук ltb_19: приди в себя, умоляю ltb_19: тебе хочется большего, но, однажды написав тебе в КакаоТоке с целью поговорить, я никогда не планировал давать тебе что-то большее ltb_19: если есть какие-то вопросы, ты можешь задать мне их прямо сейчас в этом чате jungkook002: я не могу ltb_19: можешь ltb_19: нужно просто напечатать пару слов jungkook002: Ви, я не хотел тебя раздражать излишней навязчивостью jungkook002: мне правда очень стыдно писать все эти сообщения jungkook002: но это действительно крайне важно для меня jungkook002: и я не имею другого выбора jungkook002: я могу прилететь только в том случае, если ты позволишь jungkook002: если пригласишь jungkook002: прошу, не отказывай мне ltb_19: всё, хватит ltb_19: это не кончится ничем хорошим ни для тебя, ни для меня ltb_19: просто закроем эту тему ltb_19: и будем довольствоваться тем, что есть ltb_19: я жду твои вопросы ltb_19: что тебя так мучают ltb_19: я не хочу, чтобы общение со мной было причиной твоих мучений От происходящего даже противно — исход был настолько очевиден, но Чонгук всё равно решил грести против течения в надежде добраться до цели. Что же делать теперь, когда он выбился из сил и тонет прямо посередине быстрой, глубокой реки? Он наговорил столько всего, о чём ещё неделю назад не осмелился бы даже думать. Гуку страшно от собственного безумия — кажется, оно прорастает в него насквозь, становясь неотъемлемой частью его естества. jungkook002: хорошо jungkook002: тогда ответь честно jungkook002: я действительно нравлюсь тебе jungkook002: только как друг? Безумие топит, а у Чонгука онемели руки, ноги обездвижились, напрочь отказываясь как-то содействовать в спасении. У его состояния, наверное, есть название; его, вероятно, лечат врачи или психологи, и о нём пишут множество статей в интернете, вот только Гук этого названия не знает и как помочь себе — тоже. Что почитать, к кому обратиться, какие принять пилюли, чтобы отпустило? Ведь жить так дальше становится просто невозможно. Ви, конечно же, молчит. И спустя десять минут, и спустя тридцать. Чонгук лежит на кровати не двигаясь и даже не испытывает в данный промежуток времени никаких эмоций. Этот разговор выжал из него всё. А ведь он знал, что так будет, но всё равно ступил на скользкий путь, заведя с Ви эту опасную и не сулящую ничего хорошего беседу. И спустя час, и спустя два. За окном — поздняя ночь, а ведь Гуку завтра на работу, между прочим. Тем не менее, сон и грядущий ранний подъём — это последнее, что его сейчас заботит. Он до сих пор с надеждой поглядывает на крепко стиснутый в ладони телефон. — Конечно, завтра снова можно сделать вид, что уснул. Проигнорировать мой вопрос, будто его никогда и не было. Да, это обычное дело. Он сползает с кровати, вслепую сунув ноги в стоящие рядом тапочки. Шаркает до балкона и, распахнув дверь, выходит прямо как есть — в домашних шортах и футболке. На холод плевать, на непроглядную темноту тоже. Чонгук отодвигает стеклянную раму, высунувшись на улицу по плечи. Он никогда не думал, что Ви способен стать тем, из-за кого его зажигалка однажды щёлкнет, озарив пространство кратковременной яркой вспышкой, а лёгкие тут же заполнятся ядовитым дымом. И во рту будет так же горько, как и в душе. Чонгук со всем отчаянием затягивается, сдавливая пальцами сигарету, и ощущает себя ученицей средней школы, днями и ночами грезящей о кумире с плаката. Как только он мог дойти до всего этого?.. Телефон в кармане издаёт сигнал, но он даже не взволнован — уверен на сто процентов, что это не Ви. Тот уже давно спит и видит прекрасные, красочные сны, пока Гук дрогнет на балконе с сигаретой в зубах. Кто угодно. Может, оповещение о новой акции от КакаоТакси, доставленное с опозданием; может, Юнги тоже не спится, и он решил, что почти четыре часа утра — лучшее время для отправки мемов. Ведь он знает, что у Гука всегда отключен звук по ночам. По крайней мере, так было раньше — до тех пор, пока сообщения одного конкретного человека не стали значить для него больше, чем воздух. Но когда он снимает с экрана блокировку, все, казалось бы, логичные предположения летят к чертям. Чонгук застывает, так и не выдохнув втянутый секундой ранее дым. Каждый раз чувства были настолько разными, что напоминали что-то вроде эмоционального калейдоскопа. Например, в прошлый раз это была грусть, в позапрошлый — радость, а сейчас… Сейчас даже сложно обозначить каким-то одним словом то, что он чувствует. Просто пол уходит из-под ног. Просто в глазах всё расплывается. ltb_19: 8 Просто у Чонгука, кажется, больше не прослушивается пульс.