Натаниэль хотел бы сказать, что со временем стало легче, но не мог. Рико становился более собственническим и жестоким, насколько это вообще возможно. Кевин стал серьёзнее, словно наконец понял, что в жизни есть не только поле для экси, но это удивительное открытие заставило Дэя испугаться и с головой уйти в тренировки, не обращая внимание ни на что, кроме экси.
Пик сумасшествия Рико был достигнут, когда они с Кевином официально подписали контракт с Эдгаром Аланом. Морияма почему-то решил отпраздновать это событие и потащил с собой и Натаниэля с Жаном. Веснински к этому моменту стал чуть ли не телохранителем Рико, выполняющим грязную работу, но это точно было лучше, чем делать тоже самое с отцом. Втроём они стали свитой Короля, как их называли другие, и незаметными тенями следовали за ним везде, куда бы Морияма не пошёл.
Рико отвёл им всем свои роли для публики. Натаниэль тихо держался в стороне, не раскрывая своего имени, по требованию отца это должно было оставаться в секрете до того момента, как младший поступит в университет. Публика и фанаты знали Кевина ярким и дружелюбным, полностью отдающим себя спорту и своей команде. Это было правдой лишь отчасти. Кевин убивался на поле, но давно уже перестал быть тем наивным и доброжелательным ребёнком, которого Натаниэль когда-то знал. Жану нужно было просто держаться рядом с Рико и играть некоего мажора по обмену из Франции. Он был достаточно популярен среди фанатов благодаря этому образу холодного и загадочного принца из Европы. Рико же публика обожала ещё больше, как самого открытого и доброго, самого преданного своим фанатам. Все симпатии были устремлены на него, чуть меньше на Кевина.
После официального подписания контрактов (на самом деле, все давно знали, где будут играть звёзды детской лиги ещё тогда, когда они впервые взяли клюшку, так что всё это было лишь простой формальностью) Рико заказал для всех четверых столик в ресторане и, выпив немного вина, проговорился, что у него есть сюрприз для всех его «друзей». Все трое не на шутку испугались и быстро протрезвели. Они пытались выпытать у Мориямы, что он для них приготовил, но всё было тщетно. Кевин решил, что не хочет об этом вспоминать и в одиночестве осилил целую бутылку водки. Натаниэль тащил его назад. В общежитие их уже ждал тату-мастер.
Парень невольно коснулся своей скулы кончиками пальцев. Теперь нельзя было смыть несчастную тройку перед визитом к отцу, а значит, он разозлится.
Натаниэль сидел как на иголках всю дорогу до Балтимора. На дрожащих ногах он поднялся на крыльцо. Рука его нерешительно зависла над ручкой. Ромеро сзади понимающе хмыкнул и распахнул дверь.
В нос ударил сладковатый запах, тянущийся с кухни. Было уже почти время обеда, но отца это не волновало. Его наследник вернулся, а значит им нужно поговорить и лучше сделать это на кухне, где всё оружие под рукой.
— Панкейки? — стукнул костяшками пальцев по косяку Нат. Голос его не дрогнул и оставался абсолютно равнодушным, как и почти все последние шесть лет.
Нейтан резко развернулся, окидывая младшего внимательным взглядом. Голубые глаза вперились в чернильную тройку на скуле Натаниэля, брови дрогнули, но не сдвинулись, лишь что-то нехорошее появилось в самом взгляде.
Его всегда выдавали глаза.
— С друзьями сделали? — почти добродушно осведомился он, отворачиваясь к плите. Сейчас он никуда не собирался, но власть и богатство чувствовались во всём, что он делал, в движениях, в речи, в словах.
Конечно, он видел по телевизору татуировки Жана, Кевина и Рико. Конечно, он знал, кто был неизвестным номером 3. Но что-то подсказывало, что это лишь немного поможет Натаниэлю.
Парень сел на высокий барный стул перед стойкой, где отец разложил продукты.
— Можно и так сказать, — отозвался Натаниэль, рассматривая предметы вокруг. Когда Веснински старший повернулся к сыну с кухонным ножом в руке, Натаниэль смотрел куда угодно, но не на отца, лишь бы не встретиться взглядом с его льдисто-голубыми глазами, которые заставляют нервничать любого, кто смотрит в них. — Знаешь, ты жутко напоминаешь мне Ганнибала.
— Кого? — не понял Нейтан и вопросительно поднял бровь, но особого интереса не высказал.
— Ну, это персонаж сериала, — начал Натаниэль, осторожно беря с фруктовой вазы мандарин. — В глазах людей он порядочный человек, работающий с ФБР, а на самом деле он серийный убийца в Балтиморе, который живёт в большом доме и вкусно готовит. Различие в том, что он психолог и готовит убитых им же людей, но, честно сказать, я не так часто тут бываю, чтобы утверждать, что это правда.
Нейтан никак не отреагировал, и Нат, чуть стушевавшись, умолк. Повисла неловкая тишина, прерываемая лишь треском масла на огне.
Наконец отец поставил две тарелки на стол, поставил между ними масло и сироп. После этого он выжидательно посмотрел на Ната. Тот соскочил со стула у стойки и пересел за стол.
— Теперь моя очередь, — сказал Нейтан, разрезая свой панкейк. — Я знал одного каннибала, уж очень он любил похищать сердца дам, в прямом смысле этого слова. Делал это осторожно, не оставляя следов. Но его всё же поймали. Почему, как считаешь, Натаниэль?
Они уже не раз играли в эту игру. Натаниэль должен был учиться на ошибках других, запоминать, что и как. Это было важно для преемника Мясника. Важно, потому что все его шансы на ошибки закончились в тот день, когда десятилетний мальчик взял в руки пистолет с тремя пулями и научился платить за ошибки.
— Все женщины были как-то связаны с ним? — осторожно предположил младший.
— Нет, они даже между собой ничего общего не имели, не знаю, по каким признакам он выбирал себе жертву, можешь посмотреть потом его дело, — под этим подразумевалось, что Нат проведёт около недели, пытаясь найти чёртову связь, которой могло и не быть.
— Он где-то оступился и его засекли? — Обычно на этом предположении отец начинал задавать наводящие вопросы, которые помогали Натаниэлю прийти к верному ответу, но, видимо, в этот раз что-то пошло не так.
— Нет.
— Тогда что? — Натаниэль нахмурился и рискнул посмотреть отцу в глаза о чём пожалел в тот же момент. Его лицо ничего не выражало, но в глазах плясала насмешка, которая не предвещала ничего хорошего.
— Он пригласил друга на ужин, — нож с неприятным звуком резанул о тарелку, но Нейтан невозмутимо наколол кусочек на вилку и отправил в рот. — И рассказал рецепт. А друг поделился им с полицией.
— Поэтому
у таких, как мы, не может быть друзей, — твёрдо сказал Нейтан, глядя прямо в глаза сына. Парень едва сдержался от побега, потому что смотрел в глаза отца и видел себя. Видел то, во что он превращается. Мясника Балтимора. — Только партнёры. Ясно?
— Ясно, — наконец выдавил Натаниэль. По какой-то причине он сразу понял, почему отец привёл именно этот пример. Мясник узнал от Рико или Тетсуи о том, что он сблизился с Жаном — в этом Натаниэль не сомневался. Сначала Нат разозлился на Рико, на Мастера, даже на отца, но потом задумался, а не прав ли отец, он ведь предупреждает сына о возможной опасности. Возможно, ему и вправду не стоит так привязываться к Моро, учитывая, какую боль это причиняет им обоим?
Напряжение можно было резать ножом, но делать этого точно не стоило. Они бы так и продолжили сидеть в тишине, пока отец не отвлёкся, смотря за спину Натаниэля.
— Ещё один? — Равнодушно спросил отец у кого-то, стоящего в дверях.
— Да, сэр, мы его поймали, — это оказался один из людей отца, имя которого Натаниэль не запомнил, но как-то они пересекались, когда отец «работал» в подвале, выпытывая у кого-то информацию. — Нам кончать с ним, или вы сами?
Пару секунд отец молчал, раздумывая над ответом, а потом перевёл взгляд на сына, после чего ухмыльнулся и спросил, не глядя на человека:
— Лола уже на месте?
— Да, она сейчас там и ждёт только вашего слова.
— Тогда скажи ей, чтобы ждала нас, мы с Натаниэлем скоро подъедем.
Когда шаги удалились, Натаниэль слегка склонил голову в бок, как бы спрашивая у отца о том, что происходит. Нейтан сложил столовые приборы на тарелке и отодвинул её от себя.
— Недавно мы заметили, что за нами наблюдают члены какой-то уличной банды, возомнившие себя теми, кто сможет забрать у нас наши территории, — начал отец. — Допустить мы этого, естественно, не можем. Мы их убиваем, но, видимо, они не понимают намёков и продолжают своё жалкое мероприятие.
— В какой роли там буду я? — Натаниэль ещё давно понял, что вопрос «зачем мне там быть?» только злит Мясника, поэтому начал сразу узнавать для какой конкретно цели его туда берут. Чаще всего «работа» отца проходила в его подвале и младший Веснински либо просто смотрел, либо как-то помогал, но иногда были такие выезды, которые отличались только методом отца и локацией.
— Узнаешь, когда приедем на место, — отрезал Нейтан, вставая из-за стола, давая понять, что разговор окончен, и им пора выходить.
Натаниэль наигранно драматично вздохнул, отправил в рот ещё кусочек и направился за отцом к двери.
Они доехали в полной тишине. Они никуда не заходили за оружием, а значит, всё либо уже было в машине, либо на месте. Нат не знал, как должны реагировать нормальные дети на вероятность того, что они едут в автомобиле с кучей смертоносного оружия, но ему было откровенно похуй. Он с детства привык к таким игрушкам, знал, как с ними обращаться, чтобы нанести больший и меньший урон, как уклониться от них, так что не волновался, что что-то может пойти не так в их собственной машине.
Они остановились около какого-то заброшенного склада. Классика. Но это действительно было эффективным способом скрыть преступление, насколько бы клишированым не являлось. Все так привыкли к таким сюжетам в кино и считают, что преступники просто не решаются вести свои дела в таких «популярных» местах, что просто не учитывают их.
Нейтан протянул младшему небольшой пистолет модели Liberator. Он был совсем новый и, кажется, критиковали его знатно за непрочность, но парню было всё равно, лишь бы хватило на то, чего от него хочет отец. Натаниэль сразу посмотрел количество патронов, чтобы узнать, сколько попыток. Всего одна. Потрясающе, отец снова хочет его испытать, просто замечательно. Игры с психикой Натаниэля Веснински ещё не закончились.
Они прошли внутрь, даже не потрудившись закрыть дверь. Их шаги гулко отражались от пустых стен и высокого потолка, как и стоны пленника. Он был спрятан за коробками, поэтому Натаниэль не мог его видеть, пока они не подошли достаточно близко. Лола отпустила тряпку, которой душила сидевшего на стуле парня и с нескрываемым любопытством уставилась на татуировку Натаниэля, после чего насмешливо изогнула правую бровь. Но младший не стал реагировать на это.
Парень едва удержал удивленный полувздох, затолкав его куда подальше, пока отец не заметил замешательство. На стуле сидел парнишка, может, чуть старше Ната. Когда-то они вместе пытались вступить в ряды Детской Лиги, ещё до смерти мамы. Неосознанно Нат делил всю свою жизнь на «до» и «после» того, как он стал наследником Мясника, и если то, что было «до» было достаточно туманным и неясным, словно никогда не существовало, то «после» было худшим кошмаром наяву с ужасными деталями и подробностями, к которым Натаниэль со временем привык.
Он плохо помнил этого парня, помнил лишь, что он действительно был из несостоятельной семьи, задолжавшей Мориямам кучу денег. Он не знал, что с ним стало после провала, видимо, его семья вообще вылетела на улицу, иначе как объяснить, что он отчаянно пошёл на территории Мясника.
— Натаниэль? — прошептал парень. Веснински младший только вопросительно выгнул правую бровь.
— Это его мне нужно убить? — безразлично спросил он, догадавшись, зачем находится здесь. От чего парнишка на стуле заметно напрягся и с ужасом смотрел на обоих Веснински.
— Нат, ты чего? — ещё больше побледнел парень и задергался на стуле, к которому был привязан. — Мы же друзья, помнишь? Мы вместе были там, потом вас забрали, и ты исчез, а я остался один…
Его пламенную тираду прервал выстрел. Натаниэль равнодушно сдул порох с пистолета и повернулся к отцу. Он никогда никому не признается, что давно хотел сделать этот жест, чтобы понять действительно ли это так круто как в тех фильмах, которые он смотрел с Жаном в свободное от тренировок время.
— Ради этого мы тащились в такую даль, и я оставил дома недоеденный завтрак? — парень драматично закатил глаза и прижал руки к сердцу. — Пап, ты такой талантливый, без ножа режешь.
— Хватит дурака валять, — толкнула его к выходу Лола, но в её глазах Натаниэль уловил признаки веселья.
Натаниэль прокручивал в голове слова «ты исчез, а я остался один». Это было так похоже на него, на всю его жизнь. Сейчас здесь он работал с отцом, пока Жан готовился к летней практике вместе с Рико. Совсем один, если не считать Кевина, не видящего, простите, не хотящего видеть дальше экси.
Удержать на лице фальшивые эмоции, когда в твою грудь врезается нож сомнения, невероятно тяжело, но его жизнь никогда не была лёгкой.
***
На следующий день, после всего случившегося, Натаниэлю нужно было отвлечься на что-то, чтобы куда-нибудь выплеснуть избыток эмоций, которые ему только мешали. Он знал куда и к кому ему нужно за этим пойти, но не торопился. Лола — это не тот человек, к которому стоит приходить по первой прихоти. Она способна разбить и вывести из себя Натаниэля одним словом, движением, взглядом. Она знает многие его слабости, и это большая проблема для Ната, но она действительно его учит. Когда мама была жива, обучение Натаниэля больше походило на какой-то извращённый метод пытки ребёнка, он часто ходил с бинтами на руках из-за глубоких порезов, оставленных острыми ножами, с которыми ему давали тренироваться. Сейчас же это было что-то вроде игры — это слово, как и многие другие слова в жизни Натаниэля, приобрело извращённый характер. Игра больше нравилась Лоле, чем Натаниэлю, но всё же он всегда приходил к ней, когда нужен был совет по самым разным вопросам. Её характер всегда раздражал его, каждый раз она находила новый способ вывести его из себя. Но…всегда именно это «но» убеждало его приходить к ней.
Лола сидела в одном из кожаных кресел в большой гостиной. Отца не было дома, он уехал по делам, так что Натаниэль был предоставлен себе в пределах домашнего участка, где за ним пристально наблюдали, и Лола была одной из наблюдающих.
— Хей, младший, с возвращением домой, — с насмешкой в голосе встретила его женщина.
— Можешь оставить свои поздравления при себе, потому что кое-кто поспорил бы с тем где мой дом, — равнодушно ответил Натаниэль.
— Грубо. Характер таки взыграл? Очаровательно. Будь ты постарше я бы вцепилась в тебя поосновательнее, — острая ухмылка говорила о том, что Лола не шутила. Она в принципе не любила шутить, только издеваться и проверять на прочность.
— Отвратительно, — Нат показал эмоцию отвращения, но глаза были пусты, что не ускользнуло от Малькольм, её ухмылка стала ещё шире.
— Не хочешь потренироваться? Босс вернется не скоро, а мне жуть как скучно только и делать, что следить за тобой, будто тебе не шестнадцать, а шесть. Так хоть развлечение какое-то будет.
Чуть поколебавшись, Нат кивает на удовольствие Лолы, которая резко, с грацией дикой кошки, встала с кресла и прошла мимо Натаниэля, проводя острым ногтем по чёрной тройке на скуле, от чего Веснински поморщился и слегка отпрянул от убийцы, но та даже не стала как-то показывать, что обратила на это внимание, за что он был ей в какой-то степени даже благодарен.
Подвал отца был не только местом его «работы», но и тренировочной комнатой для Мясника (в основном, конечно, у Лолы). С этим местом у Натаниэля связаны самые неприятные воспоминания, просыпающиеся каждый раз, когда он спускался в подвал. Он считал, что отец специально выбрал именно его как место тренировок младшего, чтобы он учился держать эмоции при себе, и ведь действительно помогло удерживать, заглушать, а в последствии, уничтожать. Здесь же на специальной доске, единственной на виду, в качестве напоминания висел пистолет Beretta 92, с оставшимися двумя патронами в обойме. Пистолет был, пожалуй, слишком хорош, чтобы пылиться в этом подвале, но Нейтан никогда не жалел денег на воспитание сына. Натаниэль сделал над собой усилие и оторвал взгляд от стены, сосредотачиваясь на Малькольм.
Лола уже была одета для тренировки, хотя это и была её обычная рабочая одежда. Натаниэль знал, что она способна сражаться в любом костюме, но Лола не изменяла привычкам и на тренировки приходила строго в рабочем костюме и требовала этого от Ната, который хоть и любил позлить женщину ради её раздражённого лица, но конкретно это условие выполнял. У Малькольм в рукавах, как и у Натаниэля, были спрятаны под повязками ножи, это она научила его так прятать оружие, а ещё она всё пыталась убедить Натаниэля носить ножи на поясе и щиколотках, но тот отказывался, говоря, что их будет сложнее скрыть от прессы в будущем, когда Морияма объявят его как нового члена команды Воронов. Женщина, конечно, оскорблялась из-за этого, но всё это было так наигранно, что Нат просто закатывал глаза, вызывая у неё раздражение.
Несмотря на все разногласия между ними, с годами их тренировки проходили в обстановке без враждебности или ненависти. Лола, конечно, доводила Натаниэля до точки кипения своими словами, своими выпадами, но только чтобы заставить его удары стать точнее и жёстче, так что в интересах младшего было выложиться на полную с самого начала. Лола всегда нападала первой, что сбивало с толку каждый раз и вызывало насмешку у женщины на едва заметное замешательство Натаниэля, которое проскальзывало и исчезало за долю секунды. Её забавляло срывать маску и наблюдать, как Нат за неё судорожно хватается.
— Ну что же, — Лола уже стояла в центре комнаты с ножами, которые, как могли подумать другие, появились из неоткуда, но Натаниэль знал о повязках и не удивился этому трюку как делал это раньше. — Посмотрим не заржавел ли ты в Гнезде, махая клюшкой.
— Не сомневайся, я там и ножом размахивал, — сказал Нат, вставая напротив женщины. — Ну знаешь там овощи порезать для смузи.
— Не хочу это слышать. Пустая трата таланта, — раздражённо бросила Лола и без предупреждения бросилась на Натаниэля. По подвалу пронёсся лязг металла от скрестившихся ножей.
Тот едва успел отразить её атаку и отклонился вправо, концентрируя всё внимание Малькольм на верхней половине своего тела, чтобы незаметно сделать подсечку. Но женщина предугадала это и резко оттащила одно лезвие от лица Натаниэля, развернула рукояткой на парня и ударила его в солнечное сплетение, выбивая из его лёгких воздух. Когда Нат согнулся от внезапной вспышки боли, она схватила его за рыжеватые пряди, потянула вверх и приставила нож к горлу. Натаниэль сглотнул и в упор посмотрел на Лолу, на губах которой красовалась ехидная ухмылка.
— Слишком медленно, младший, — сладко сказала Лола, наклоняясь ближе. — Теряешь сноровку, непорядок. Ну ничего, ты тут на недельку, так что я успею привести тебя в форму. Для начала, ты отсюда не выйдешь, пока хотя бы один раз я не почувствую лезвие на своей шее, понял, сладкий?
Лёгкий кивок со стороны Натаниэля ознаменовал начало второй битвы, в которой тот был чуть быстрее, но опять потерпел неудачу из-за невнимательности — Лола прошла под его рукой и, оказавшись спиной к спине, ударила локтём между лопаток, отбрасывая младшего вперёд, после чего развернулась и одним движением поймала его за ворот футболки, притянула к себе и прижала к шее Натаниэля холодное лезвие.
— Ещё раз, — прошептала Лола ему на ухо и оттолкнула от себя.
В течении трёх часов Натаниэль безуспешно пытался победить убийцу, но та всегда находила его открытую зону и била туда, после чего Нат отказывался в проигрыше, так как чувствовал на своей шее лезвие ножа. Пару раз она пригвоздила его к холодному полу, и несколько раз он оказывался прижатым к стенам подвала, один раз даже в отвратительно холодящей внутренности близости к пистолету. Всё это сопровождалось замечаниями от Лолы и их передразниваниями. Лола отметила, что Натаниэль за всё время стал более дерзким, что несомненно её веселило, но она также сказала, чтобы он был осторожен с этим, так как не каждый будет слушать его насмешки в свою сторону. Натаниэль сказал ей не волноваться, потому что такое он себе позволяет только с ней, пряча настоящего себя, только выходя из этого подвала. Здесь похоронена его личность, его жизнь, так здесь пусть и остаются её призрачные тени. Лола только нехорошо усмехнулась, покосившись на пистолет.
После, казалось бы, вечности, проведённой в спаринге с Лолой, Натаниэлю наконец-то удалось обойти женщину. Он сделал ложный выпад в её сторону, выбивая нож из одной руки, как делал на поле, когда хотел запутать соперника и лишить его мяча, быстро, как только мог, уклонился вниз от её удара другой руки, сделал подсечку, что привело к падению Лолы, сел сверху, одной рукой схватил ту руку женщины, где ещё находился нож, а другой прижал лезвие к шее противницы.
— Не прошло и года, — фыркнула Лола, совсем не смущённая поражением и положением, в котором они находятся. — Думаю, что не всё потеряно, раз ты всё-таки смог, но тебе явно нужно больше практики. И мне понравился твой трюк, чем-то не похожий на обычную битву.
— Я не всё время режу овощи, — коротко бросил Нат, вставая и направляясь к лестнице.
***
Выходя из дома отца, Натаниэль не удержал облегченного выдоха. За эту неделю его режим сбился непонятно в какую сторону, Лола один раз предупреждающе мазнула ножом по шее за неудачный выпад парня, отец, забыв, что у них нет времени, поставил ему синяк под глазом. Самым хорошим было то, что это всё наконец-то закончилось.
Натаниэль едва ли не влетел в свою комнату в Эверморе, но застыл у двери. Его прошибло холодным потом, в голове всплыли все сомнения, накопившиеся за последнюю неделю. А вдруг Жан начнёт страдать ещё больше из-за дружбы с Веснински? Этого Нат не мог допустить, только не это.
Он открыл дверь и вошёл в комнату, твёрдо всё решив. Жан лежал на кровати и читал какой-то журнал.
— О, Нат! Ты вернулся, — Моро выглянул из-за журнала, рассматривая Натаниэля на предмет увечий. Дойдя до фингала, парень вскочил и подошёл к другу, хватая его лицо в свои руки. — Oh, saints…* Зачем он это сделал?
Нат нахмурился и, подавив в себе желание всё рассказать, как есть, оттолкнул друга.
— Не твоё дело, — прошипел он, поворачиваясь к своей кровати.
— Нат? Всё хорошо? — Жан ухватил его за запястье. Веснински повернулся к нему и очень постарался проигнорировать то, что увидел в его глазах.
— Нет! Я живу с французиком, возомнившим, что ему есть до меня дело и пытающегося мне помочь! Не нужно! Мне это не нужно, Моро. Мне никто не нужен, понимаешь? Ты подвергаешь меня опасности этой дружбой, нас обоих. Пойми и отстань от меня, — отрезал Натаниэль.
Жан неверяще смотрел на него несколько секунд, а потом облегчённо и горько рассмеялся, притягивая парня к себе. Это было их первое объятие за три года.
— Stupide, stupide bébé…** — пробормотал он, зарываясь носом в рыжую макушку. — Я не знаю, что тебе наговорил отец, но в большей опасности, чем рядом с Рико, я не буду. Ты меня защищаешь, а не топишь, если бы не ты, я бы давно сдался.
— Как ты догадался? — глухо спросил Натаниэль куда-то в рубашку. Ему было невыносимо стыдно, но горькие слова Жана немного успокаивали. Он всегда всё понимал. Но Моро всё равно услышал.
— Твои глаза. Как бы ты ни старался сыграть эмоции, всё настоящее видно в них, это невозможно спрятать. Равнодушие, страх. Всё.
Его всегда выдавали глаза.
