Преемственность

      Гото — старший дворецкий семьи Золдик. Исполнительный, верный, способный. Никогда не задающий лишних вопросов, вечно молчаливый и мрачный. Как раз — таки под стать семейству убийц. Для него было совсем не важно, чем занимаются его господа. Он просто выполняет свою работу с непоколебимой невозмутимостью. Ему не нужно их одобрение. Ведь это, в конце концов, его работа.       Убрать многочисленные тела тех, кто без конца и края лез на территорию семьи? Да какие тут вопросы, ведь личные границы вероломно нарушены, значит самоуверенные воришки знали куда и на что шли. Молодой господин в очередной раз пришел весь в крови? Так к этому все привыкли. Господин Миллуки опять заказал с десяток полуголых кукол? Ну, у каждого свои заскоки. Господин Аллука вырвал у Цубонэ ногти и подарил их госпоже Кикио? Какой все — таки милый ребенок. Младший господин сбежал из дома? Да вы что говорите? Связался с плохой компанией? Ну так он сам ее и возглавил, разве нет? Как это нет? Какая еще вульгарная девчонка? Да разве молодой господин способен на такое? Ну так спросите лично у него. В смысле она пыталась сбежать? А почему собственно узнается об этом только сейчас? Куда говорите?       Старший дворецкий семьи Золдик считал себя довольно хладнокровным человеком. Его мало чем можно было удивить. За столько лет службы в семье убийц и не к такому привыкнешь. Гораздо страшнее было, когда эта самая семейка вела себя не так, как он привык их видеть. Больше всего Гото беспокоило нестандартное поведение молодого господина — старшего сына четы Золдик. Нет, он был таким же холодным и отчужденным с безжизненным лицом и абсолютно пустыми глазами, которые смотрели на всех с одинаковым безразличием. Дворецкий считал его безупречной машиной для убийств. Да только был у него один недостаток, впрочем, как и у остальных членов семьи. Господин Иллуми слишком сильно увлекался, когда речь заходила о ком — то таком же неординарным, как и он сам. Вот взять, например, их странные взаимоотношения с отвратительным клоуном, от которого в глазах невозможно рябило. Ему он казался слишком наигранным, слишком лживым, липким, словно сладкий мед и безумно приставучим, как жвачка. А от его яркого образа невозмутимость дворецкого превращалась в откровенное отвращение. Гото не понимал, почему молодой господин терпит это раздражающее существо рядом. По его мнению они было совершенно разные. Что их связывало он даже и не мог представить.       Еще большее удивление дворецкого вызвала та самая вульгарная девица, о которой с таким пренебрежением отзывалась госпожа Кикио. Первая их встреча состоялась, когда еще совсем юная девочка пришла в мрачный особняк убийц лишь из прихоти своего брата, порывавшегося спасти младшего господина, которому, к слову, это самое спасение и не нужно было. Ну что за глупость? Спасти от собственной семьи… Девица, на его удивление, с этим была согласна, хоть и потом упрямилась, поддавшись обаянию мелкого нарушителя. Что ж… Гото потом и сам понял, что попал под лучи его обаяния. Впрочем господин Сильва недоволен этим не был и с чистой душой отпустил наследника на вольные хлеба. И только он подумал, что все пошло хорошо, так появилась другая проблема — очередная одержимость молодого господина. И ладно бы это был какой — то человек, о котором старший дворецкий и не вспомнил бы потом. Но нет… одержимостью господина оказалась та девица. И это, по его мнению, наверное, самое худшее, что могло только случится.       Гото не понимал, чем же она так зацепила господина Иллуми. Она ни разу не была сильной и не отличалась каким — то талантом. Не была столь яркой и эксцентричной, как тот больной клоун. Дворецкий уже было думал, что господин влюбился, но он тут же отбросил эту невозможную во всех смыслах мысль. Да что там говорить… эта шальная мысль привела его в полнейший ужас. И слава нэн, что она потом не подтвердилась, иначе он решил бы, что господин сошел с ума.       К облегчению и к огромному сожалению дворецкого все оказалось до банального просто. Господин решил, что девица будет полезна для семьи в качестве няньки и честное слово, ему тогда хотелось, чтобы она оказалась как можно дальше от Аллуки. Младший брат господина Киллуа был опасен и не просто опасен, а чрезвычайно опасен. И не зря он трижды произнес это слово, ибо в младшем господине сидела сущность, виноватая в смерти почти всех слуг в особняке.       К удивлению всей семьи она осталась жива. И Гото даже не знает хорошо это или плохо, ведь он не может догадываться, что же творится в голове молодого господина и что еще он может придумать.       Девочка ведет себя наигранно смело, но он видит затаенный страх и опасение в ее ярких глазах. Дворецкий отчетливо замечает отчаяние в угрюмом голосе и лишь тяжело вздыхает, понимая, что молодой господин так просто не отпустит. Даже если и отпустит, то только вперед ногами. Гото понимает, что в ней нет сил бороться и он хочет помочь ей тем, чем сможет. Дворецкий хочет просто застрелиться на месте, когда слышит ядовито — язвительные реплики, которые гладко вылетают из ее рта. Это же надо такое чудить перед носом у семейки убийц и перед своим тюремщиком, который, к слову, не отличался терпением.       И только он смог отучить ее от ругательств, как видит очередную нахальную выходку с ее стороны. — Элла — сан, уберите, пожалуйста, ноги с господина, — невозмутимо просит он и смотрит на довольное лицо девицы, которое насмешливо хмыкает на его просьбу. — Ну, он не возражает, — ее рот расплывается в широкой улыбке, от чего Гото хочет выпрыгнуть из окна. — Элла — сан, пожалуйста, господин этого точно не оценит, — каменная маска тут же спадает с него, когда он видит, как открываются глаза старшего Золдика. Его господин медленно поворачивает свою голову в сторону проблемной девицы и темные омуты на миг вспыхивают недовольством. Гото обреченно прикрывает глаза и смиренно молчит, ожидая худшего. — Я так и знала, что ты притворяешься, — слышится задорный голос Фрикс. — А вообще ты знатный обломщик. Я думала ты соизволил подохнуть. Дворецкий с каждым сказанным ею словом становится все мрачнее и мрачнее. Он не может понять, почему она так себя ведет. Ведь Гото видит, она хочет жить, но чего ради весь этот фарс? Зачем ходить по лезвию ножа? Зачем тыкать палкой в глаз дремлющему дракону? А может он просто чего — то не понимает? Гото с удивлением смотрит на спокойное лицо господина Иллуми и невольно хмурится. Это либо хорошо, либо нужно ждать проблем. Вот мало было ей заточения, так она еще проблемы ищет. Дворецкий чувствует, как усталость тяжелым грузом тянет его вниз. — Гото, — слышит он холодный голос господина. — Да, — спокойно отзывается тот и выжидающе застывает. — Приготовь цепи и Мори, — бесцветно отдает приказ молодой господин и Гото невольно вздрагивает, поднимая голову. — Вы хотите… — напряженно хмурится дворецкий, с трудом сохраняя самообладание. — Для нее это будет только полезно, — безразлично отвечает молодой господин. — Ты чего это удумал? — хмуро произносит Фрикс, настороженно поглядывая на убийцу. И Гото с трудом сдерживает в себе раздражение, ругаясь на ее безрассудное поведение. — А как же визит к господину Аллуке? — дворецкий пытается отвлечь старшего господина от опрометчивого поступка, но Иллуми оказывается гораздо упрямее. Он настаивает на этом приказе и Гото просто не может не подчиниться.       Он идет в сторону клетки и не может сдержать обреченного вздоха. Молодой господин хочет наказать ее в традициях своей семьи. Но девица Фрикс совсем не Золдик и Гото просто не понимает, как она это переживет. Дворецкий держит в руках цепь и мысленно прощается с ней. Он точно уверен, что Элла Фрикс не выживет этой ночью. Она не переживет жестокости гончей Мори, которая в разы яростнее, чем страж ворот Мике. А потом она сгинет в жерле вулкана, который всегда с радостью принимал тела, не оставляя даже пепла. Но вот кто же знал, что молодой господин планировал совсем не то, о чем он подумал? И будь Гото хоть трижды проницательным старцем, но что на уме у господина Иллуми, никто понять уж точно не в состоянии. Даже его семья. Он всегда был самым странным из Золдиков. Продолжение следует…