Против всех

Иакон для Уилджека всегда был серым, несмотря на яркость и многоцветность вывесок и окон, которые не гасли никогда. Сейчас, во время войны, грязи в воздухе стало меньше, город казался чище… но не слишком. Одна радость: улицы так быстро не пачкались, и меха было немного, если выбрать объездной путь. По чистым дорогам кататься приятнее. И небо сегодня казалось чистым, что для Иакона редкость. Звезды так и сияли на черном. Напрасно Уилджек надеялся, что его переведут подальше от столицы; но теперь он хотя бы вернулся в настоящую армию. Больше никаких «комнат для паломников», никаких святош повсюду. Выдумали ведь: числился их мобильный отряд официально в армии, а фактически жил в Храме, заправлялся на шаниксы Храма… и выезжал на те ЧП, с которыми в Храм обращаются. И так — сотни армейских подразделений по всему Кибертрону. Заправка, куда Уилджека пригласил Вайлдрайдер, выглядела откровенно убогой: непримечательное бетонное здание, серая коробка с окнами во все стены, построенная ворны назад и с тех пор вряд ли ремонтировавшаяся всерьез. Зато внутри были непривычно высокие потолки и два довольно уютных зала. Второй из них пустовал — не считая Вайлдрайдера. — Район почти весь выселен, — пояснил тот. — У местного порта свои заправки, так что сюда добираются только меха из доков. А у них работа посменная, и выпить они приезжают позже. Самое то, чтобы поговорить без лишних аудио. Помолчали. Выпили — слабозаряженное, безвкусное почти. — Я все еще хочу сделать мир лучше, Уилджек. Там, куда меня занесло. Но я не хочу рисковать, пока я не понимаю до конца, что происходит. Каждый цикл я слышу, как все терпеть не могут Храм. Но там, где я работал до тюрьмы и амнистии, тоже любили поругать начальство, — он усмехнулся. — Скажи мне: здесь так было всегда, или что-то изменилось в последние квартексы? — Лучше ничего не становится. Сначала верили, что война ненадолго, а теперь уже и дураки в это не верят. Вот и обвиняют Храм. Кого еще обвинять? — Революция не удалась, — Вайлдрайдер откинулся на спинку стула. — Это видно было еще десять квартексов назад. Я не знаю точно, что я хочу с твоей помощью понять, но в Храме — в Храме! — я слышу те же идеи, что слышал на той стороне. От этого жуть берет, и да, я боюсь за себя, потому что… угадай, кого в экспорте революции обвинят? Кто-то мутит энергон, и если вдруг ты знаешь, что революцию, новый вариант, кто-то готовит здесь… — Я о таком не знаю. И не думаю, что кому-то это по-настоящему нужно. От морд в холовизоре легко отгородиться, выключить, и все. Сама жизнь мало у кого сильно изменилась. И не изменится. За то и воюем — чтобы не началось полного бардака повсюду. А то, что в Храме об этом говорят… ты подожди, об этом и Альфа Трион говорить начнет. О равенстве, братстве и посильном вкладе в победу. Или, что более вероятно, об этом заговорит Прайм. Мудрый избранник Матрицы. Чем больше меха будут думать, что пора что-то менять, тем сильнее в народе полюбят Прайма, когда он скажет то же самое. — Что ж, подождем. — Это Джазз? И что он предлагает конкретно? — Я сам не понял, — пожал плечами Вайлдрайдер. — Может, ему поговорить хотелось, вот и все. На Джазза похоже. Уилджек пообещал себе, что обязательно встретится с ним в ближайшее время. Мало ли кому Вайлдрайдер его слова перескажет. Пьяный был, наверное. Жаловаться на Храм меха, который десять квартексов жил среди уголовников и наркоманов, потому что при выходе из Тупика его бы казнили во славу революции… надо совсем не соображать. — Джазз никогда не был за десептиконов. У него большие претензии к Храму, и его сложно за это осудить… Но скажу тебе честно: если был бы какой-то заговор, Джазз не стал бы тебя звать, я считаю. Сейчас и так всех подряд проверяют, из-за чепухи, над которой в обычное время посмеялись бы. Так что да, ты прав. Ему просто захотелось поговорить, а больше не с кем. — Ты меня успокоил, — теперь Вайлдрайдер улыбнулся искренне. — Спасибо. *** Если бы не яростное бибиканье внедорожника, в которого Вайлдрайдер чуть не врезался, а потом не менее яростные ругательства, Уилджек мог бы и не узнать, что у этого тихони что-то случилось. — Тебе что, жить надоело?! — А если и так?! — Вайлдрайдер трансформировался посреди дороги и попер на зеленого приземистого меха. — Чего руками машешь? По жизни такой же тормоз, как на трассе?! «Не могу пройти мимо несправедливости», говорил Вайлдрайдер. Ссорься на проезжей части другие меха, Уилджек бы газу прибавил, но сейчас… Он тоже трансформировался, отчего-то чувствуя себя эгоистом и сволочью. Он ведь шел вмешиваться. Но ситуация была нестандартной, автоматических решений не находилось, и Уилджек, любивший действовать быстро, растерялся. Потоптавшись рядом, он дернул Вайлдрайдера за плечо: — Пойдем. Прогуляемся ногами. Как и раньше, с ним уютно было молчать. Мимо, за ограждениями, проносились разноцветные меха, поднимали пыль. — Здесь хоть можно?.. В робомоде? — Без понятия. Странно, наверное, чудом выбраться из мира, где никаких законов и правил не признавали вообще. Странно и страшно — сделаешь шаг не туда, что будет? Потому, наверно, Вайлдрайдер и цепляется за правила, даже когда всем остальным поболту. — Мы к Академии подходим. Там гулять точно можно. Ходил Вайлдрайдер шлаково. Намного хуже, чем когда Уилджек видел его в последний раз. Как же его угораздило, бедолагу… Страшно даже представить, как был переломан эндоскелет, если до сих пор такая хромота. — Тебе нормально? Можем вывернуть на трассу в любой момент. Она там, за учебными корпусами. Вайлдрайдер на миг посмотрел осмысленно — не в оптику, но определенно в фейсплейт: — Все хорошо. Хотя нет. Совсем нет. Я говорил, что у меня есть соузник?.. Он погиб. Что-то было не так с этим соузником. Вайлдрайдер о нем молчал, о десептиконском прошлом и торговле наркотиками — и то больше говорил. Санни, конечно, тоже стыдился братика, но узы меха обычно сами заключают. К тому же Санни был редкостным ханжой. Вот по кому Уилджек точно не скучал! — Он знал, что это случится, — вдруг сказал Вайлдрайдер — с тоской, пробравшей до искры. — Столько раз шутил… А я все равно оказался не готов. Проводи меня до портала, ладно? Боюсь, если я тут где-нибудь сяду передохнуть, я уже не решусь встать. — Тебе, может, в медцентр надо? — Для безнадежных? — зло спросил Вайлдрайдер. — Нет уж. Теперь у меня даже дом отберут. Только армия мне и остается, если не хочу до конца жизни смотреть, как осыпается над моей платформой потолок! — Я не думал, что, — Уилджек почти споткнулся, — что все настолько плохо. Извини. Он сам не знал, за что извиняется. За то, что здоров? За то, что никогда не задумывался всерьез, как и на какие суммы государство содержит «безнадежных»? *** Уилджек сам видел, и не раз, что один лишь факт причастности к десептиконской армии может вызывать у окружающих самые разные реакции: от назойливо-восторженного любопытства до брезгливой настороженности. Если верить Вайлдрайдеру, десептиконы записывали в армию и клеймили всех подряд… но кому из автоботов до этого было дело? Теперь, когда где-то взорвали засекреченную военную часть и убили десятки меха, Вайлдрайдер попал в главные подозреваемые моментально. Мотив у него был: там служил его соузник. Умения были. И вообще десептиконы — маньяки-фанатики, это же все знают! Двухуровневый домик в Ибексе обыскивали впятером, причем двое держали Вайлдрайдера с Уилджеком на прицеле. Хорошо хоть, целились из парализаторов. Юникрон разберет этих зверей, которых Вайлдрайдер натаскал из Храма, пока болел, но выглядели они как монстры, способные сожрать некрупного меха. Тем более такой толпой. Уилджеку самому не по себе стало, когда животные заполонили всю тесную прихожую, запрыгивая друг на друга и на стены. Копы их с порога отстреливать начали, Вайлдрайдер раскричался… Но звери все оказались живые, Уилджек каждого лично пощупал. В стазисе просто; наверное, и выйдут из него сами. — И что, что в мойке нет окна? Не положено. Коли свои лекарства здесь, пока я не передумал. Уилджек сомневался, что Вайлдрайдер сейчас дойдет до мойки, где бы она ни находилась. У него эм-излучение было, как у тяжелораненого. От волнения тоже фон меняется, но все же не так. Наконец Вайлдрайдер зажмурился, обеими руками закинул правую ногу на подлокотник дивана — и открыл инт-системы. Меха из военной полиции заухмылялись. Вслух, правда, ничего высказывать не стали: только пялились во все линзы. Как будто Вайлдрайдер мог метнуть тонкий шприц в кого-то из них и этим навредить. — Что здесь за похабщина?! — рявкнул еще один коп, вроде как самый главный тут. Уилджек забеспокоился, что у Вайлдрайдера рука дрогнет, и торопливо сфокусировал оптику. Но нет, топливопровод не повредился. — Он сказал, если не уколется сейчас, до транспорта его придется нести на руках. Требовал, чтоб медиков вызывали, если не верим, — оправдывался коп с парализатором. — А почему туда колет, я не знаю. Он просто убрал кодпис, и все. — Шлюха, что с него возьмешь. И наркоман к тому же. Ты, — главный коп шагнул к Вайлдрайдеру, раздраженно отпихнул ногой парализованную кошку. — Заканчивай стриптиз. — Можно повежливее? — не выдержал Уилджек. — Тебя не спросили. Будешь возникать — вместо допроса здесь поедешь с ним в изолятор. За препятствия расследованию. Не хочешь? — Джеки, не спорь с ними, — Вайлдрайдер уже сел ровно и шприц спрятал. — Кто будет кормить и пристраивать моих кошек, если тебя тоже загребут? Формально он прав. Ежецикловый прием препаратов — это зависимость, даже когда есть медицинские показания. И с Чоптером мы съехались не по большой любви. — Вставай, — коп небрежно махнул в сторону Уилджека пушкой. — На втором уровне комнаты освободились, туда и пойдем… Шевели ногами, тоже инвалид, что ли?! «Кошек» этих ржавых можно до завтра обходить, «кошки», фраг! Инсектиконов со скраплетами скрестили, а по документам «кошечки»! Кто додумался назвать вот это «Кошечка Розовая»? И «Кошечка Зеленая»? — Наверное, чтобы отличать? — предположил Уилджек. — Еще поумничай! Ты у нас тоже под подозрением. Тебе, может, говорили, что врекеры выше закона? Так знай: наврали! Теперь все у вас пересчитают, все боеприпасы и взрывчатые вещества, ты понял? И упаси Праймус, хоть что-то не сойдется!