Застывшие краски сменяющихся сезонов

– Подслушиваешь?  Чуя не вздрогнул – он знал, что к нему подкрадываются, но ушками все же дернул: Дазай шепнул ему это прямо в шею, задев ее носом. Несложно догадаться, что оттого сделалось приятно.  – О чем Мори-доно говорит с этим человеком? Это же староста из деревни?  – Пока не понял. Но, наверное, опять обсуждают старую тему.  Дазай чуть потеснил Чую у щелки едва сдвинутых фусума. Слышно вообще-то и так было хорошо. И о цели посещения можно было легко догадаться. Подобные гости не являлись редкостью, но последнее время куда чаще стали здесь бывать, особенно с наступлением зимы. Приходил этот человек, приходил и другой, приходили прочие старосты. Все – крестьяне. Мори-доно принимал подолгу, а сейчас вот выглядел особо озадаченным.  Снаружи слышался шум – готовили для отправки продовольствие для голодающих крестьян. Страшный неурожай случился в этом году из-за извержения вулкана Асама, длившегося с конца весны по конец лета. Тогда будто бы все небо почернело – так заволокло вокруг пространство его выбросами. Жуткое дело! Даже ёкаи посчитали это дурным предзнаменованием: ничего дурнее нет, когда солнце не может прорваться своими лучами к земле. Жутко. Непривычный холод принялся расползаться по земле, из-за чего стали страдать и посевы, и в итоге – страну охватил страшный голод, с которым власти не справлялись самостоятельно.  Мори Огай не мог оставаться в стороне и вместо того, чтобы выяснять отношения с сёгунатом, который Мори не пасовал, однако, ругать, пользуясь своим положением, взял дело в свои руки, стараясь имевшимися у него возможностями обеспечить продовольствием хотя бы те земли, о коих он в силу долга обязан был заботиться. Долг этот Мори Огай ставил высоко. Потому и был последнее время весь измотанный.  Самым обидным было то, что знавали люди о его способностях и наивно полагали, что этот человек может справляться легко с силами природы, заставив урожай уродиться хоть за одну ночь средь зимы, и не желали люди, мучаемые голодом и холодом, осознать, что опасное это дело, которое не приведет к добру никого. Мори никак об этом не высказывался, хотя все домочадцы его могли видеть, как он мрачнел и злился порой из-за такого положения дел, но все равно продолжал принимать у себя людей, сам выезжал в поселения, каждый раз возвращаясь с пониманием того, что ситуация, скорее всего, будет пока что только усугубляться.  Лисы тоже все это видели. Леса пострадали от последствий извержения. С ними пострадали и мелкие духи, обитавшие там. И все же людям было труднее.  Этим днем, однако, пришедший староста имел при себе и еще кое-какое беспокойство. Сначала, как обычно, поговорили о продовольствии, о его нехватке, при этом особым вниманием наделялись слова Мори-доно относительно его идеи расширения рыбного промысла, что в голодный период очень может спасти ситуацию, и он готов помочь; к тому же люди, чьи внутренности уже сводит и скрючивает, не будут столь холодно смотреть на пищу не растительного происхождения, ибо или жизнь, или мучительная смерть. И тут как раз полезло на свет то самое, мало описать так кратко, беспокойство, сочетавшее в себе весь ужас жизни и смерти.  Каннибализм.  – Немыслимо такое положение дел пускать на самотек, – вздохнул Мори. – К очень дурным последствиям это будет нас вести.  – Раздача продовольствия сможет немного улучшить положение голодных, однако, Мори-доно, дело несколько в другом. Есть подозрения, что некоторые случаи не связаны с деревенскими жителями, – крестьянин Кёскэ, чаще всего бывающий теперь у Мори и являющийся самым доверенным в своем селении лицом, мужчина лет так за пятьдесят, говорил твердо и смотрел на Мори прямо, не заискивая. Он был очень встревожен. – Я и мои сыновья, ходившие со мной на разведку, полагаем, что те трупы, которые мы находили скрытыми, могут иметь не менее страшное происхождение, но не связанное с людьми.  Он замолчал, разглядывая нахмурившегося Мори, который будто бы и не сделался удивленным. Однако продолжал сохранять молчание, позволяя продолжать, хотя могло показаться, что от него все же ждут словесной поддержки.  – Слухи ширятся, Мори-доно, – Кёскэ сжал пальцы на руках, которые до этого смиренно держал поверх коленей. – Если в самом деле виной всему некий кровожадный хищник, то это еще сильнее осложнит наше положение. На днях произошла совсем уж вопиющая история. Может, вы уже в курсе, – лицо Кёскэ совсем уж побагровело. – Один человек, зовущийся Итиро, оказался повинным в жестком убийстве своей беременной жены, попытавшись все это выдать за нападение того самого хищника. Тут, однако, те, кто видели обезображенное тело несчастной, все же смогли смекнуть, что это все же дело рук человека, Итиро раскрыли, но что он сказал затем в свое оправдание! Он испугался, что ему нечем будет кормить будущего ребенка! – крестьянин явно принял эту драму очень близко к сердцу, голос его дрожал, но он и не пытался этого скрывать. – И жену, как он полагал, он бы тоже не смог кормить, она бы все равно умерла еще до разрешения от бремени. Это происшествие очень всех взволновало. Люди стали бояться даже собственных родных. Вдруг кому придет в голову избавиться от лишних ртов! Что ж начнется тогда!  – Пока что могу лишь советовать вам меньше говорить об этом, чтобы не распалять сведенные с ума голодом умы столь радикальными решениями. Другое дело – уверен, эти рассказы о хищнике не пустое, – негромко произнес Мори, глянув ему в глаза. Кёскэ еще хотел кое-что сказать, но ужасно смущался. И Мори сам произнес. – Знаю, о чем ваши думы. Не стесняйтесь. Говорите, что там еще болтают.  – Не посчитайте за оскорбление, Мори-доно! – крестьянин припал в поклоне к полу. – Я уверен, вы бы не допустили! Но в самом деле. Так как это все происходит в непосредственной близи от вас, некоторые стали роптать на то, что это ваши лисы всему виной.  Кёскэ произнес это совсем тихо, словно догадывался, что, как минимум, две лисы сейчас подслушивают, и его счастье, что он не видел, как Чуя оскалился, и с его хвостов сорвался сноп красных искр, которые вполне себе грозили что-нибудь спалить, если бы Дазай мигом не смахнул их.  – Тихо ты! Не злись!  – Нет, ты слышал! Они нас обвиняют! – Чуя все больше распалялся, из-за чего Осаму пришлось его оттаскивать, потому что Мори уже начал поглядывать в их сторону.  – Не знаю, кто такое творит, но мы должны всех убедить, что это не мы! – Чуя нервно лупил хвостами по татами, когда они уже оказались в своих покоях, и Дазай принялся суетиться, чтобы как-то успокоить расстроенного кицунэ: попросил служанок принести чай и моти, если остались с обеда, а сам схватил Чую за руки, подсев рядом, и незаметно сдерживал, перенимая на себя весь порыв гнева. – Жалкие людишки! Да как они вздумали!  – Между прочим не без повода, – серьезно заметил Дазай. – Это ты вечно накормленный, а иной кицунэ, дикий, не откажется от печени человека. Или еще чего. Помнишь, мы мелкие с тобой тоже порой о таких вещах говорили.  Чуя нахмурился, а потом недовольно цыкнул. Дазай был прав. Их сородичи кровожадны. И они сами порой не лучше. Люди не с пустоты такими мыслями о них живут, но как несправедливо то, что смеют думать так о кицунэ в доме Мори-доно!  Такого же мнения придерживался и Акутагава. Он тоже подслушивал, что там такое болтают крестьяне о Мори-доно, тоже разозлился, когда на него, лиса, который в жизни-то так и не вкусил ни одной человеческой плоти, лишь за ту или иную конечность мог от обиды или страха слегка тяпнуть, так дурно подумали! И он прежде уже слышал эти толки, когда вынужден был удирать от разъяренных женщин, которым случайно попался на глаза.  Тогда-то он кое-что и задумал! И сейчас вот, словно вспомнив о том, что у него есть важное дело, стремительно обратился в лисью форму и помчался в лес, ведомый путем тончайшей материи запахов.  Он несся столь стремительно, что невольно слетающие с его хвостов искры буквально взрывались от охватывающего их жара воздуха, что распугивало всяких мелких ёкаев, а один, который мирно себе дрых на дереве, даже погрозил храбро вслед кицунэ, но тот и не заметил, сосредоточенный лишь на одном.  Акутагава спешно затормозил, когда осознал, что приближается к одной из точек, что намеревался проверить первым делом. Обшарил все, ловко подпрыгивая над землей, что напоминало со стороны некий странный лисий танец; фыркнул довольно, а потом метнулся дальше. Там ритуал его повторился, разве что он поправил листву в паре мест, а затем снова метнулся стрелой. И так еще раз пять.  Оставалось еще два таких места, и, не успев добраться до последнего, Акутагава ощутил нечто непривычное, поэтому сбавил скорость многим раньше; даже остановился и принюхался.  Враг. Он чует врага! Шерсть слегка вздыбилась на хребте, но затем он тут же постарался успокоиться. Так можно себя выдать! Он помнил, как старшие лисы учили его подкрадываться. Он навострил уши и сильнее прижался животом к земле. Сначала долго слушал, принюхивался. А потом пронзительно тявкнул и рванул вперед, даже сам от себя такого не ожидал, но он буквально ворвался в бамбуковую рощу, грозно оскалившись и опалив все вокруг белым пламенем, языки которого густо чернели и дрожали от ярости, хватаясь за все вокруг, но пока что не уничтожая – лишь предупреждая!  Ловушка его чудесно сработала! О, это было особое колдовство, которому обучила его сестрица. Огневая магия чернобурых лис особая: пламя плотное и до того накаленное, что мерцает порой прозрачно, и оттого в определенный момент невидимо для посторонних. Если с умом распалить его, то можно сделать отличную магическую ловушку, а кто туда попадет, уж точно легко не выберется, не причинив себе вреда. Акутагава раньше не знал о таких секретах, хотя Дазай-сан всегда говорил ему обратить внимание на свое пламя, но тут сестрица очень помогла освоиться: такая ловушка требовала особой подготовки и времени, но Акутагава умел стараться! Уж не терпелось показать, как чудесно работает его пламя, что он смог им делать!  Но куда важнее еще и то, что злодей, которого все вокруг пытались изловить, таки попался! Акутагава обернулся снова человеком, постоял, посмотрел – прямо в глаза этому зверю, а потом засунув руки в рукава хаори, приблизился, похлопывая по земле хвостами и предупреждающе разбрасывая пламя вокруг.  На него взирали молча.  – А ну! Отвечай! Я знаю! Это ты виновен в нападениях на деревенских! Ты! Как посмел?!  На него взглянули со страхом непонимания, потупили взор. Забитый взгляд метнулся куда-то в сторону, и Акутагава невольно тоже скосил глаза, на миг нахмурившись, но вернув себе грозный и в то же время угрюмый облик.  – Я сожгу тебя прямо на месте, если так и будешь молчать! Ты загубил несчастных людей? Из-за тебя теперь все подозревают кицунэ?  – Что вы! – голос был охрипший, но как будто в нем зазвенела уверенность высшей степени. – Никогда! Никогда ни одному человеку зла не причинил! Я бы не посмел!  – Врешь. Кроме тебя некому. Ты недавно в этих краях. И именно с твоим появлением стали появляться трупы со следами когтей и выдранными кусками плоти. Кто еще кроме тебя мог!  – Я не знаю.  Акутагава было хотел крикнуть на него, но внезапно застыл. Так и смотрел на этого мальчишку, открыв рот, а тот без всякой надежды подергал правой рукой, что была зажата магическими силками. Движение, должно быть, причиняло ему боль, огонь мог резать, словно стальные зубья, но он стискивал зубы и как будто храбро, как показалось внезапно Акутагаве, терпел. Лишь подрагивал нервно длинным хвостом. Как давно он тут, интересно, сидит?  – Откуда ты? Что ты за существо? Твои сородичи здесь не водятся. Они там, за морем. Я однажды видел. Ты явно с недобрыми намерениями оттуда явился.  – Я не был никогда за морем, – он произнес это как-то даже грустно. – Я и здесь лишь недавно. Я жил при покровителе своем, Цукиёми. Господин заботился обо мне, а потом отправил из своих лунных покоев на землю, учиться. С тех пор еще даже десяти лун не прошло. Неудивительно, что я так попался, – он с какой-то слабой улыбкой посмотрел на свою руку, а потом на Акутагаву, словно верил, что тот после такого допроса возьмет да освободит его!  – Врешь ты все, – Акутагава нахмурился. – Ты тот самый хищник, что пришел разорять и без того разоренные земли! Нападал на людей!  – Я никого не тронул. И я даже не особо понимаю, о чем ты говоришь! Сам-то кем будешь? Ты дитя Инари? Я знаю ее.  Акутагава весь аж взъерошился от такой фразы. Знает Инари! Великую богиню?! Как посмел вообще этот презренный произносить ее имя?! Однако тут Акутагава задумался.  – Говоришь, Цукиёми твой покровитель? Никогда не слышал, чтобы он тигров держал.  – Видимо, богам скучно порой, – он нелепо засмеялся, вроде и смутился, но продолжил. – И вот он создал меня. Может, ему боги за морями подсказали.  Акутагава поморщился. А если не врет? Если в самом деле он прямо из лунных покоев Цукиёми? Будет нехорошо его обижать! Но ведь это тигр! Пострашнее лисы зверь будет! Акутагава это хорошо знал. Кто ж кроме него мог на людей нападать? Кицунэ тут посторонних не водилось, о них бы было известно. В чем же дело?  И все равно! Акутагава не был намерен так легко ему поверить! А еще он видел, что его ловушка крепко держит этого тигра, но не причиняет ему непоправимого вреда, пусть он и кривился.  – Я отведу тебя к Мори-доно. Пусть он решает, ты ли виновник всех бед или нет!  – Мори-доно? О ком ты? А! Освободишь меня тогда? – он слегка опасливо при этом улыбнулся, прекрасно сознавая недружелюбие своего нового знакомого, но все же пытаясь найти точку соприкосновения.  – Я не доверяю тебе, тигриное отродье! – грубо рявкнул Акутагава. – Ты чужак, и я подозреваю, что это все твоя вина!  – Какой-то ты тупой, – процедил тигр сквозь зубы, на что внезапно пламя, в которое он попался, сковало его руку больнее, он вскрикнул, но по-прежнему терпел. – Эй, да не надо так сразу злиться! Просто я не виноват, что ты верить не хочешь! Но хорошо, договоримся? Договоримся? Веди меня к своему Мори-доно, я и ему все объясню! Ай!  Можно было подумать, что это досталось ему снова за его слова, но на самом деле Акутагава таким образом отделил огневую ловушку от земли, позволив тигру подняться. Лишенное опоры, пламя будет вести себя более хаотично и причинять больше страданий своей жертве, но отпускать Акутагава и не думал, да и тигр этот был, судя по всему, из терпеливых. Идти – неблизко, к тому же не получится перевоплотиться и бежать, но сама мысль о том, что возможный вредитель пойман, приятно будоражила, да даже если он в самом деле невиновен – Акутагава все равно был уверен, что поймал очень подозрительного нарушителя, непонятно из какого мира прибывшего. Как давно ему уже хотелось показать свою удаль! Особенно показать, чего он стоит, серебристому лису! Тигра заловил! Это ж надо уметь. Пусть не без помощи магии сестры, но это же правильно: она показала, а он обучился! Дазай-сан всегда говорил ему – учись!  – Далеко идти-то? А? Почему не отвечаешь? Ты всегда такой угрюмый и вредный?  – Разорву на части, если не заткнешься.  – Ох! Какая злыдня! – пробурчал тигр себе под нос и в самом деле решил к нему более не лезть, лишь тоже отвечал недовольными взглядами. Похоже, потерял всякую надежду на то, чтобы попытаться завести нормально разговор.  Тем временем Дазай, отчасти ради которого было столько стараний, валялся в весьма вальяжной позе на энгава, завернутый в теплое кимоно и окружив себя распушенными хвостами. Изображая глубокую задумчивость, он взирал в пространство, поглаживая щеку где-то подобранным птичьим пером, иногда закусывая его, жмурясь от взошедшего высоко солнца, а затем обнимался со своими хвостами, ощущая блаженство от собственной пушности – нет лучше шерстки, чем серебристая шерстка такого прекрасного кицунэ, как он! Ну ладно, еще Чуя ничего, но это просто потому, что Чуя ему нравится, а так – себя любить он никогда не перестанет!  И вот именно в этот момент самосозерцания и еще каких мелькавших невольно в голове мыслей Дазай и узрел Акутагаву, который вёл кого-то очень любопытного. Дазай тут же сел ровно, ощутив, как по телу прошелся предупреждающий все органы чувств импульс: он сразу понял, что к нему ведут какое-то странное существо, потому с подозрением нахмурился, но даже рта раскрыть не успел, как Акутагава заявил:  – Дазай-сан! Я поймал его! Я поймал того, кто нападал на людей!  – Да ладно, – пробормотал Дазай себе под нос, при этом усмехнувшись и внимательно вглядевшись в пленника. – Что ты с ним сделал? Что это за магия?  – А! – Акутагава как знал, что спросят! – Это особое сложное умение… Сестрица научила, но я сам все устроил!  Дазай спрыгнул на землю, подкравшись к юноше, которого по-прежнему сковывало злосчастное пламя.  – Доброго дня, – зачем-то нелепо пролепетал тот, засмеявшись, тут же смутившись, но во все глаза рассматривая Дазая.  – Хм, интересно, – протянул Дазай, закружив вокруг. – Чудна магия чернобурок. Наверное, больно? – он обратился к тигру, с интересом разглядывая длинный белый с полосками хвост, а затем откровенно уставившись на скованную огнем тигриную лапу, что гораздо сильнее выдавала его сущность, но и берегла, как можно было догадаться, от более сильных повреждений.  – Неприятно, – честно признался тигр, с неменьшим интересом, хотя не без подозрения, продолжая изучать Дазая.  – Дазай-сан, осторожнее! Я уверен, он есть источник всех бед последнего времени! Из-за него на нас люди стали клеветать!  – Это ложь! – возмутился пленник. – Я никого не трогал! И случайно в ваших краях оказался, я же тебе объяснил, что ты такой непонятливый!  – Акутагава-кун склонен верить лишь своим домыслам, – задумчиво произнес Дазай, из-за чего бедный Акутагава аж растерялся, едва не ослабив свою огневую хватку. – Ты тигр, верно? Откуда здесь взялся? Как зовут?  – Цукиёми сказал называться на земле Накадзима Ацуши, – бойко отозвался он, в свою очередь с уже неприкрытым восхищением разглядывая серебристого кицунэ, чья шерсть ему показалась истинным благословением лунного света. Впервые увидел нечто подобное.   – Цукиёми? Так ты лунный тигр? С небес прямо к нам пришел? – Дазай как будто это с завистью произнес, словно жалел каплю, что Инари раньше времени своих детей не зовет посмотреть на свои просторы.  – Я и думать не думал кого-то обижать! Я ничего не сделал!  – Это Мори-доно будет решать! Дазай-сан! Я его привел к нему! Пусть он решит!  – В самом деле. Тигр в наших краях в такое время – серьезное дело. Мори-доно должен знать, но, я думаю, Рюноскэ-кун, ты можешь отпустить его, зачем мучить?  – Да вы что, Дазай-сан! А если он бросится? Я ему не доверяю!  – По себе, что ли, судишь? – вдруг решил дерзнуть Ацуши, из-за чего на него по-лисьи заворчали, а Дазай лишь расхохотался, почесав себе пером подбородок.  – Идемте, провожу вас к Мори-доно.  Дазай запрыгнул сходу на энгава, поманив их за собой.  Мори был занят подсчетами, сколько понадобится провизии с учетом того, что он обсудил накануне с Кёскэ, к тому же сегодня его предполагали навестить еще двое старост, о чем накануне были извещения. С ним также был Хироцу-сан, озвучивавший поступившие прошения. Их ожидало еще одно дело, но к нему предполагалось приступить чуть позже, однако в любом случае они никого не ждали сейчас к себе, но Дазай не имел сомнений в том, что вторжение не осудят.  – Мори-доно, – Дазай чуть раздвинул фусума, просовывая голову с чуть прижатыми к ней ушками. – Я вас потревожу? Нечто занятное сюда привел Акутагава-кун!  Мори и без того уже успел насторожиться, еще когда тигр только возник на его территории, но наличие бдящих относительно всякой сверхъестественной живности лис ему и позволило не отрываться от дел, лишь как будто издалека вникать во что-то там, на расстоянии, хотя любопытство уже охватило. Мори взглядом показал, что можно войти, и Дазай раздвинул полностью фусума, впуская Акутагаву с его добычей.  – Тигр? – тут же сообразил удивленный Хироцу, он привстал с подушечки, на которой прежде восседал, но не подошел ближе, как того ему захотелось. Не из опасения, скорее не имея на то позволения просто.  – Самый настоящий, судя по всему! – довольно объявил Дазай, а Акутагава совсем вдруг смутился: он что-то не думал, что сэмпай его так себя будет вести – столь радостно. – Утверждает, что Цукиёми ему дозволил спуститься сюда!  – Вот как! – Мори был несколько поражен, но как-то спокоен. – Не знал, что у него такие увлечения, но не нам судить богов, – Мори вдруг хмыкнул.  – Мори-доно! Это он виновен в нападениях на людей! – громко заявил Акутагава. – Посмотрите! Он недавно здесь! А его лапа! Когти! Клыки! Если он обратится – он всех разорвет, непременно разорвет! – отчеканил он со все еще твердой уверенностью.  – А ты видел его уже в облике тигра? Сам выследил?  – Я… Мори-доно… Нет, я поймал его в свою ловушку. Я таких много наставил в лесу! Вот он и попался!  – Хороша ловушка! – Мори искренне восхитился, на миг обрадовав кицунэ. – Дазай-кун, наконец-то вижу пользу от твоего подопечного! Интересно! Но – тигр! Что ж с ним теперь делать? Как внезапно-то! Не хочу тем более потом еще с богами отношения выяснять.  – Что делать, Мори-доно? Пусть, раз уж забрел к нам и попался, послужит с пользой и убедит нас в том, что всего лишь случайный странник с лунного божественного убежища, а не какой-то проходимец. А Акутагава-кун раз не знает, куда свою энергию девать, тем же займется!  – Полагаешь?  – Почему нет! Чудесная идея! Я еще не уверен, но это предчувствие! Предсказание, если хотите! Провидение высших сил. Я слышал тигры очень способные.  – Я вас не совсем понимаю, – Ацуши как-то смутился, но с какой-то уже нескрываемой симпатией глядел на Дазая, быть может, еще из-за цвета его меха ощущая к нему какое-то особое расположение.  – Освободи его, Акутагава-кун, – спокойно, но настойчиво попросил Мори, а тот ошалело глянул на него: он и так не понимал сути их с Дазаем разговора, а теперь – отпустить?! – Отпускай, уверен, это безопасно.  Он просто постеснялся говорить о своих сомнениях. Глянул на Дазая – тот являл собой какое-то странное воодушевление. Из-за его именно спокойствия Акутагава и решился довериться.  – Так намного лучше! – радостно выдохнул Ацуши, правда тут же насторожился: он сразу сообразил, что отпускать-то его просто так не собираются, но никак не мог догадаться, в чем же дело.  – Ацуши-кун, уверен, ты очень ловкий! – вдруг заговорил Дазай. – Что ты умеешь?  – Зачем вы спрашиваете?  – Отвечай, раз спрашивают! – рявкнул на него Акутагава, что Мори и Хироцу в удивлении переглянулись – не ожидали от вечно кроткой с виду чернобурки.  – Эй! Что ты такой раздраженный! Я… Я бегаю очень быстро. И… Когти мои могут очень многое! Только вот против такого пламени, как видно, еще слабы, – он смерил Акутагаву взглядом, выражающим намек на то, что просто так эта слабость не останется при нем! – И раны мне не страшны! – он тут же показал свою руку – уже не лапу тигра. Ни следа увечий. Юноша не производил впечатление особо сильного, но, кажется, уже успел испробовать свои тигриные возможности, что, видимо, и позволяло ему не трусить здесь, хотя он все же испытывал волнение.  – Нам нужна будет твоя помощь, Ацуши-кун, – серьезно заговорил Дазай. – Ты уже понял, я думаю, что в этих краях происходят нехорошие вещи. Люди очень страдают после извержения вулкана, а некто решил еще и добавить им мучений. Стал нападать. Или науськивать на то, – Дазай в этот момент переглянулся с Мори, и только тогда Акутагава сообразил, что он чего-то не знает. – Очень надо изловить эту заразу. Мы здесь очень будем благодарны твоей помощи.  Ацуши поразился, что едва знакомые люди и кицунэ от него что-то просят, он даже пока толком не понял, кто такой Мори-доно, лишь ощущал от него силу… Которую мог по влиянию сравнить лишь с божественной, и это его настораживало, а этот серебристый лис… Он так разговаривал с ним, что Ацуши, ощутив его внимание, прежде никем пока что с добротой в подлунном мире не проявленное, не мог удержаться. Потому лишних вопросов и не задавал.  – Я готов, если надо. Я все это время не знал верно, зачем Цукиёми меня сюда отправил, может, и хотел, чтобы я кому-то помог!  – Дазай-сан, почему вы верите ему так легко?! – возмутился Акутагава, его хвосты нервно заметались по полу: очень уж не понравилось такое внимание в адрес тигра!  – А Акутагава-кун тебе поможет! – внезапно добавил Дазай, да как-то уж чересчур весело, что бедный Акутагава аж хвостами перестал мести.  – Я? Ему?!  – Чуя-кун, кажется, вот-вот вернется! – Дазай дернул ушами. – Уверен, ему будет, что подсказать. Мори-доно, позволите?  Мори лишь развел руками.  – Если ты, Дазай-кун во всем уверен, то я не буду вмешиваться, но хочу все знать. Есть риск.  – Я понимаю.  – Дазай-сан! – Акутагава ощущал, как начинает голова кружиться от непонимания. – Что такое вы задумали? А тигр-то тут причем, Дазай-сан!  – Акутагава-кун! Ты ведь хотел проявить инициативу? И даже проявил ее! Посмотри, кого поймал! Видя твое рвение, не могу тебя сдерживать! Ты и Ацуши-кун, уверен, сможете поймать эту заразу!  – Дазай-сан! Да о чем вы?!  – И вот! – Дазай, словно не слыша распаленного волнением Рюноскэ, выставил вдруг руку прямо перед его носом. – Начнем с этого!  Меж пальцев Дазай сжимал все то же самое перо, которым недавно почесывал себе то щеку, то подбородок. Акутагава совсем растерялся, переглянулся с Ацуши, взглядом показал ему, что уже ненавидит его, и приготовился все же послушать, так как видел, что долго его восклицания Дазай-сан терпеть не будет.  – Ты уверен, что это разумная идея? – Чуя слегка щурился, всматриваясь вдаль с высокой криптомерии.  – Эта вредная совушка знает наши уловки, – Дазай произнес это с некоторым раздражением, сам он сидел на той же ветке, свесив ноги вниз и будто бы разглядывая, что-то там в пространстве внизу. – Ее можно подпалить, но этого мало.  – Мало?! Дазай, ты разве забыл, что я могу с ним сделать?! – Чуя буквально был оскорблен, аж весь заискрился, из-за чего Дазай встал, цепко схватившись за ближайшую ветку и теперь уже возвысившись над Чуей.  – Ты ревнуешь, да, Чуя? – Дазай не мог не поддеть его этим, а Накахара злобно глянул в ответ, оскалив зубы, и тут же был поцелован.  – И что с того? – рявкнул Чуя, как только появилась возможность. – Эта гнида тянула к тебе свои загребущие лапы! И вот снова тут рыщет! Разорву в клочья!  – Не уверен, что он снова даст так легко себя прогнать. Мори-доно давно догадывался, что сова снова объявилась. Тогда, когда его вызвали совсем недавно залечивать раны этого зануды Куникиды. Мори-доно не сказал в тот раз прямо, но я сообразил, кто это все натворил. Сова эта, как ты давно знаешь, очень опасна, особенно для нас, несмотря на то, что теперь мы гораздо лучше можем противостоять его чарам, не поддаваясь и даже поглощая их, – Дазай почти облизнулся, припомнив, какой приятный поток энергии он смог сам вытянуть из того совиного перышка. Его внутреннее пламя очистит эту силу, но главное – не увлекаться. – Он близко. Находки и расследования о том говорят.  Чуя мрачно глянул в ответ Дазаю. Он это понимал. Он сам прибыл с разведки, сам видел одно из мест нападений на крестьян. Там тоже были перья, которые попадались им еще раньше. Тогда они только не знали, куда делась сова и кого она использовала для нападения, но Чуе удалось кое-что выследить и узнать.  – Если верно то, что ты сказал об инугами, то уверен, что это все происки совы, – произнес Дазай. – Ее колдовство. Представляешь всю его силу! Если инугами поддались.  – Я могу ошибиться.  – Едва ли, – Дазай стиснул его пальцы своими.  Положение дел было таковым, что на беззащитных крестьян нападали инугами. Чуе удалось вычислить их след, смешанный с потусторонним ароматом другого существа, которое и наслало свои чары. Небольшое расследование показало очень сильную концентрацию магии, которая витала и в других местах, но слишком быстро рассеивалась. Мори-доно определил эти чары, как имеющие весьма неприятное свойство – заставлять и подчинять своей воле. Да и кто бы поверил, что инугами вдруг ни с того ни с сего одичали и сделались столь агрессивными.  – Изловить совушку необходимо, но неожиданно для совушки, – Дазай коварно улыбнулся, обхватывая Чую за талию. – Уверен Акутагава-кун сможет удивить, а уж тигр… Ты когда-нибудь видел тигров?  Чуе не дали ответить. Дазай вполне себе решил, что может слегка отвлечься, потому его руки уже куда крепче вцепились в Чую, крепко прижимая его к себе и ныряя под складки кимоно; Чуя хоть и подумал о том, что вроде как не совсем место подходящее выбрал Дазай, чтобы лапать его, но никак не выказал своего возмущения, наоборот – даже желал, чтобы его облапали под одеждой. Все равно за это время ничего не изменится. А ему приятно будет.  А вот Акутагава в тот момент едва ли мог помышлять хотя бы о чем-то, что не будет его раздражать. Дазай-сан! Зачем он так с ним! Отправил охотиться за какой-то дурной совой с этим тигром! Даже не знает его толком, а доверяет! Сам Акутагава-то не испытал такого его доверия в свой скромный адрес, а этому с чего такая ценность досталась?!  – Дазай-сан сказал, что все нападения случаются по кругу с востока на запад вблизи усадьбы Мори-доно, – Ацуши же был больше настроен на столь важное задание. – Но предупредил, что это может быть и соседняя деревня, что еще ближе. Кольцо будто сжимается.  – Я и без тебя догадался! – нервно бросил ему Акутагава.  – Я просто хотел сказать, что могу сбегать до следующей деревни и посмотреть, что там. Разведка!  – Что ты знаешь о разведке? Сидел себе там в покоях Цукиёми! В жизни ничего не видел! Ты хоть знаешь, кто такие совы?!  – А ты?  Акутагава озадачился. Знал, но не так хорошо. А эта белая сова вообще была какая-то бесовская, как сказал о ней Дазай-сан, при этом заверив, что они оба справятся в ее поимке. Только вот почему-то посоветовал Акутагаве брать на себя именно инугами, если те окажутся рядом, а сову доверить этому Ацуши! Ага, сейчас прям!  – Я все знаю. И сам поймаю эту сову.  – Но Дазай-сан сказал!  – Заткнись! Бесишь меня! Не знаю, с чего он решил тебе поверить. Сопляк!  – Да ты сам-то! – Ацуши обиделся, но решил, что спорить с ним бессмысленно и просто притих в своей засаде, чем еще больше разозлил: посмел показать, что Акутагава недостоин спора с ним!  Это Акутагава так подумал. Ацуши просто же решил, что притихнуть разумнее.  О том, что он, Акутагава, может быть неправ к чужаку, он сам и подумать не мог. Винить его тоже не совсем верно – и дня не прошло, как он встретил этого подозрительного тигра! Единственное, что сдерживало, так это то, что решение использовать его исходило от Дазая, а это что-то да значило, но Акутагава все равно не желал показывать, что он принял этого тигра, так что всеми силами сейчас был настроен на то, чтобы справиться самому!  Он вдыхал яростно воздух, прислушивался – слух улавливал любые колебания в плотном пространстве запахов и копошения существ из иных миров, но пока все то были мелкие жители леса.  Стало уже совсем темно, и Акутагава мельком так подумал, что не был бы против сейчас дремать где-нибудь вблизи очага, но затем ужаснулся своей лени, и быстро откинул эту мысль, и именно из-за нее он прозевал момент, когда Ацуши решил взгромоздиться на дерево на приличном таком расстоянии от их места засады! Пришлось мчаться следом и карабкаться наверх. Хорошо, что кицунэ очень прыгучие! Правда не укрылось от лиса то, что тигр в этом плане оказался ловчее.  – Что ты тут делаешь?! А?!  – Отсюда лучше видно. Там вдали что-то есть, я уверен.  Акутагава всмотрелся, но лишь засомневался. Ничего он не приметил подозрительного.  – Мне кажется, я вижу вдалеке. Инугами.  – Что? – Акутагава озадачился и еще внимательнее всмотрелся. Да где? – Ты специально? Никого там нет.  – Ты, видимо, и не знаешь. У кошек куда острее зрение, – Ацуши явно сказал это не без гордости, и он точно бы огреб за такое, если бы Акутагава, которого это очень задело чисто от обиды за свой лисий род, внезапно бы не заметил приближение инугами, но иначе, и видеть ему для этого не надо было! Он было обрадовался, но потом одернул себя: тигр приметил их раньше! Неужто и правда разглядел?! Убить бы его за такую зоркость.  – А где же сова тогда? Дазай-сан сказал, что сова за ними стоит.  – Я думаю, нам стоит поспешить туда, куда направляются инугами. Они определенно собираются кого-то выслеживать в деревне. Почему-то в той, что дальше отсюда? Почему же? – Ацуши разволновался.  – Сова могла понять, что ее вычислили. Дазай-сан предупредил меня.  Ацуши неуверенно кивнул, неуверенность его, однако, была в ином, и он зашептал зачем-то:  – Поспешим туда, но пойдем порознь, чтобы нас не видели, идет?  – Идет. Заодно – от тебя подальше. Что ты вообще умеешь?  Тигр недовольно глянул на него, пробормотав:  – Может, я не особо искусен, но уж точно не идиот, как ты думаешь. Тигры, между прочим, отличные охотники.  Выдав это, он внезапно обернулся зверем, ослепив буквально лунным светом, которого сегодня было почти не видать – над землей мерцал тоненький месяц. Акутагава, не сознавая даже то, насколько сделался завороженным, еще некоторое время смотрел в сторону, в которой скрылся тигр. В голове замелькали всякие плохие мысли в тигриный адрес, но что-то помешало им разыграться во всю силу, и кицунэ, решив, что стоит поторопиться, сам помчался следом, затем резко отделившись от лунного следа, который невольно ощущал.  Сложно сказать, что сначала он услышал: человеческие крики или нечто похожее на грозный рык. Акутагава все это время внимательно выслеживал крылатую тварь, но теперь же, не раздумывая, помчался, распушив хвосты, на звуки, что доносились у кромки леса. Там была деревня, прежде еще не тронутая случаями каннибализма, и Мори очень просил всех не сеять панику, но теперь, кажется, она пришла и сюда. Даже если сова не покажется, необходимо не дать заколдованным инугами сотворить зло, иначе… Акутагава не знал, что будет, но помнил, что бывало так, что Мори-доно приходилось уничтожать ёкаев, которых подвергли проклятию их более сильные сородичи. Это звучало до того страшно, что заставляло двигаться еще быстрее!  Он ожидал нападения! Но не только готовность помогла вовремя увернуться от внезапно выскочившего на него свирепого инугами. Акутагава давно перестал быть слабым лисом, которого нашел Дазай-сан и оставил при себе. Ему хватало ловкости и сил, а теперь это работало на него, пусть он и был ошарашен поведением инугами, к тому же вредить им не собирался – он видел глаза того несчастного пса, одержимого жутким проклятием. Если все получится, силами Коё и Чуи удастся привести несчастных в чувство, но сейчас Акутагава мог лишь на время оглушить лисьим пламенем, что он и сделал, опалив, да не ранив.  Несчастный инугами, что попытался преследовать его, упал, обездвиженный, но впереди была целая стая, которая уже успела напасть на беззащитных людей, и Акутагава настиг их в момент, когда пожилому мужчине, который не в силах от возраста и голода был более обороняться тяжелой палкой, едва не сжали горло острые зубы.  Кицунэ вовремя успел отпихнуть инугами, который яростно заголосил, даже не понимая, что именно заставляет его так себя вести, и тут же бросился на обидчика: Акутагава едва успел увернуться, как на него бросились еще двое из стаи. Он бы и их обдал огнем, да ранил бы и без того перепуганных людей, а вместе с тем пожилым мужчиной были совсем еще юные мальчишки, слабые и раненные. Их ни в коем случае нельзя было зацепить! Поэтому Акутагава и решает, что лучше навлечь грозное внимание на себя, заставить гнаться за собой, а потом уже оглушить пламенем.  Но идея лишь показалась очень легкой! Инугами вели себя слишком агрессивно и, огрызаясь на кицунэ, однако, готовы были разорвать людей в клочья. Акутагава, отразив несколько атак, однако, пришел к одной мысли, как исправить положение, разве что на миг усомнившись в своих силах, но едва представил, что Дазай-сан похвалит того тигра, а ему ни слова не скажет, разозлился, и, шуганув инугами огнем, вырос перед людьми, загородив их собой, но более ничего не сделал, ожидая, когда инугами все соберутся вместе, чтобы напасть на него и избавиться уже от помехи; и они даже не среагировали в момент, когда кицунэ, взмахнув хвостами, опалил все вокруг искорками, которые вмиг превратились в стихийное пламя, что взяло их всех в кольцо. И расчет был прост – послушный лисий огонь расступился лишь позади своего хозяина, да люди не поняли, что таким образом их гонят прочь. Инугами было бросились вперед, но пламя взвилось еще выше, обдало жаром – и это уже злобным псам не понравилось всерьез!  Пришлось зарычать на людей, чтобы собрали все последние силы и мчались отсюда прочь. Мальчишки додумались подхватить старика и едва отошли за пределы круга, как тот сомкнулся, оставив кицунэ и инугами внутри огненной ловушки. Все силы понадобились для того, чтобы заставить чернеющие и искрящиеся языки вырасти выше деревьев, почти что сомкнуться, но это было сложно, когда то и дело приходилось отражать атаки, но Акутагава видел, что пламя его, пусть и теряет в высоте, но держится, и инугами не находили в себе сил пройти сквозь, но зато еще агрессивнее бросались на него, тратя свои последние силы.  Но сколько еще их тут удерживать? Акутагава прислушался, внезапно ощутив, как сердце его нарушило свой быстрый ритм на миг, дернувшись судорожно: он чувствовал, что тигр рядом, и не один! Акутагава в последний момент умудрился увернуться от атаки с небес, и он был уверен в тот миг, что мощный клюв пробьет ему череп. Злость схватила его еще сильнее, и он собирался было броситься на обидчика, но тот, к удивлению лиса, лишь одним порывом воздуха смог погасить пламя! Что это за чудовище!  – Я прикажу им разодрать тебе глотку, если попытаешься напасть, – проговорил скрытый ночной тьмой молодой человек, что теперь стоял на земле в окружении измотанных, но все еще подчиняющимся его чарам инугами.  – Явился наконец-то! Я знаю, кто ты! Это ты нападаешь на людей! – крикнул ему Акутагава, когда также обернулся человеком.  – На людей? Это ты об тех несчастных? О да, их отчаяние очень питательно. А ты разве никогда не пробовал? Дазай тебя разве ничему не научил? Как вы вообще существуете со своими вкусными душами? – фальшивая и голодная улыбка расползлась по лицу. – Безвольные ёкаи, совершенно неспособные ни к чему. Одного даже было жаль.  Акутагава нахмурился. Он не мог не проследить за его взглядом: зоркий глаз кицунэ приметил тусклое сияние чего-то похожего на тигриную шерсть. Рюноскэ внутренне вздрогнул – тигр будто бы был заточен среди ветвей деревьев, скован, но как же? Как умудрился попасться в такую глупую ловушку? Так и знал, что он слабак!  – Ты убил его?  – Нет, он жив. Зачем убивать такие экземпляры? Редкие. Заберу с собой, как только разберусь здесь. Лишь бы не мешал.  Пусть Акутагава внутренне оказался и согласен таким образом избавиться от тигра, но на поводу сих чувств идти не собирался и потому решил, что нет смысла слушать эту бешеную сову: он бросился на врага, обратившись в прыжке, чем явно смог поразить, но вот до цели не добрался, ибо та тоже оказалась ловкой – мгновенно воспарила ввысь, но Акутагава не собирался сдаваться! Едва оттолкнулся от земли задними лапами, снова взмыл вверх, успев задеть сову лапой, но все равно высоты не хватило, да еще и пришлось уворачиваться – едва глаза не лишился! А хищная тварь вынуждена была поднырнуть под лисьим огнем, единственным средством, способным в тот момент помочь Акутагаве остаться при обоих глазах. Однако собственное пламя, слишком плотно заполнившее пространство вокруг него, стало помехой – Акутагава не мог видеть следующих атак совы, а та, понимая, что стихающий в воздухе огонь уже не служит прочной защитой, несколько раз ринулась сквозь с жестоким намерением теперь пробить уже кицунэ голову клювом. Атаки внезапно стали столь яростными, что кицунэ даже растерялся, не успевая реагировать, и мог лишь закрываться, толком не понимая, что происходит, и видя лишь мелькавшие перед взором белые перья. Он в последний момент обдал сову пламенем, спешно оглядываясь в попытке сообразить, что делать дальше…  Он заметил! Тигр! Он был в полном сознании и замер на ветвях деревьев, и замер не в ожидании, чем же все закончится, а ловил момент напасть! Акутагава не знал, почему так решил, он увидел просто в нем решимость, хотя этот был миг, который мог обмануть его, но силы у него у самого еще окончательно не испарились, и он был готов подсобить!  По-прежнему продолжая обороняться, Акутагава намеренно стал отступать. Пламя с его хвостов становилось все слабее, но все еще могло его прикрыть, а сову спровоцировать броситься в яростной атаке добить уже, и, готовый к такому выпаду, Акутагава каким-то чудом, когда мощный клюв едва не пробил ему дыру во лбу, успел схватиться зубами за когтистые лапки птички, швырнув ее в сторону, но при этом и ощутив, как кровь залила глаза.  И даже в таком состоянии он собирался броситься на сову, которую на миг оглушило нападение, но силы еще были: уже человеком это жесткое на расправу существо собиралось дать смертоносный ответ на свою обиду и рану, но именно тогда-то сверху на, однако, хрупкую фигуру человека обрушилась вся тигриная мощь.  На миг взмахнули крылья, но обратиться в иную форму уже не было ни возможности, ни сил. Враг, кажется, даже вскрикнул, как показалось Акутагаве; его столь сильно приплющили к земле, что теперь он уже и пошевелиться не мог. Правда, как спустя мгновение смог разглядеть Акутагава, причина была конкретно в том, что огромные клыки в любой момент готовы были пронзить кожу на горле, и лучше было не рисковать, но и все же поражало то, что тигр, несмотря на свои многочисленные ранения, которые теперь можно было хорошо разглядеть, нашел в себе достаточно храбрости справиться со столь сильным противником.  – Ты сможешь удерживать его некоторое время? – спросил Акутагава, глядя Ацуши прямо в глаза, которые тут же зажмурились в ответ.  – О! Неужто не пощадите? – попытался даже отшутиться этот мерзкий тип, который смел еще дергаться.  – Не мне решать, – хмуро отозвался Акутагава, потирая разодранные, но уже начинающие заживать руки. Хотя лечебная мазь Мори-доно не помешает потом. Не говоря более ничего и опасаясь, что сова просто начнет заговаривать зубы, Акутагава, чувствуя, что это последнее, на что он сейчас способен, посылает в небеса целый сноп черно-красноватых языков пламени, что взрываются на высоте искрами. Такое буйство огня сложно будет не заметить издалека.  И теперь оставалось надеяться, что к ним сюда поторопятся.  – Какие вы храбрые. Тигр… Я думал, он не оклемается…  – Заткнись уже! – Акутагава, однако, при этих словах не мог сам не подумать о том же. Видел, как сильны раны его нового знакомого, видел, что они тоже сами затянутся, но ему все же понадобится помощь. Из головы его вытекло очень много крови. Видимо, клюв повредил череп. Смотрелось зловеще, но Ацуши упорно не обращал внимания, все свои силы тратил на то, чтобы держать добычу – не шевелился. Вырваться не было возможности. Такая хватка оказалась птичке не по клювику.  Акутагава подумал, что Ацуши держится очень достойно, но вслух не сказал.  Когда уже к ним подоспел Мори со всей своей свитой, тигр почти терял сознание, и Акутагаве пришлось применить остатки своих способностей, чтобы не дать сове удрать.  – А ну, отошли от него! – громко крикнул Мори, хотя некому было еще в тот момент перехватить сову. Акутагава уже позже узнал, что все это время вокруг них медленно, но верно распространялась отравляющая магия – последнее, что решил на них применить враг, и спасло лишь то, что сил у него тоже было недостаточно, чтобы поразить их разом и сильно. – Отошли, я сказал! Акутагава-кун, оттащи своего друга, и подальше! Сам разберусь!  Стоило подчиниться, хотя Акутагава в тот миг пожелал не выполнить приказ, а возмутиться: какой еще друг?! Этот Накадзима, как там его дальше, друг?!! Но негодование так и осталось в тяжело вздымавшейся грудной клетке. Акутагава смолчал, хотя и заворчал недовольно на свой лисий лад. Ослабевшая сова трепыхнулась в попытке обратиться, но крылья снова стали руками: и силы кончились, и магия Мори-доно не позволила, в противном случае он бы и не требовал отойти прочь.  – Силен, однако, – с некоторым отвращением произнес он. – Ничего, общиплем тебе перышки, Фёдор-кун. Как давно ты не мутил воздух у меня над головой, я уж и думать о тебе порой забываю.  – А Дазай-кун с вами разве не пожаловал?  – Просил передать тебе свое приветствие, но не очень доброе!  Акутагава был несколько поражен их разговором, но уже подхватил тигра, что теперь в полной мере был похож не тщедушного мальчишку, который по своей наивности покинул уютные покои Цукиёми и сильно пострадал.  – Я помогу, – рядом возник Хироцу. – Мне сказано вас сопровождать.  Акутагава хотел было спросить, куда именно, но силы все сильнее вытекали из него, словно кровь из ран; даже хвостами не мог толком взмахнуть, лишь передвигать ногами; тем временем Хироцу, к его удивлению, привел их в то место, где были оставлены околдованные инугами, а с ними уже была Коё, которая при помощи Чуи взялась спешно привести несчастных ёкаев в чувство: как позже она пояснила, их тела были поглощены злобными духами из темных подземных миров, которых на них натравил Фёдор, применив и свою темную магию. Страшная смесь.  – Дазай-сан! – Акутагава едва не бросил свою ношу, увидев его, наблюдавшего со стороны из-за веера своих хвостов. Он при этом не сразу перевел взгляд на чернобурку – смотрел именно в ту сторону, где был сейчас Мори-доно. – Дазай-сан! Я справился! Я! – Акутагава сбился слегка. – И вот он тоже.  Сказать, что идея Дазая о сотрудничестве оказалась верной, язык все равно не поворачивался, но сейчас Акутагава четко сознавал, что один мог бы и погибнуть. Или еще хуже – позорно сбежать, но в таком случае уж лучше с жизнью расстаться!  Дазай приблизился к ним, склонившись над Ацуши и что-то пробормотав о том, что Чуя сможет изгнать из них обоих заразу, которой успел их слегка заразить Фёдор, а с остальными ранами они разберутся. Хотя было видно, как ему не понравилось ранение тигра в голову.  – Хироцу-сан, помогите им поскорее добраться до дома, – тихо произнес Дазай, осыпав их обоих искорками со своего хвоста. – Пусть отдыхают, пока ничего дурного не случится, дождутся Чую, но тигренку пусть голову подлечат. Гин-тян, уверен, сообразит.  – Дазай-сан, а вы? Я хочу знать, что дальше…  Акутагава это с трудом произнес, и без того, но его перебили:  – Не трать понапрасну силы, – Дазай обошел их и отправился в сторону Мори, ощущая это тяжелое и хорошо ему знакомое дуновение чужой магии. Сова Фёдор – это всё его влияние. Он сейчас во власти Мори, а все равно – его энергия отчаянно прорывается наружу.  Дазай хорошо помнил, что ему Мори-доно в разное время, начиная с детских лет в виде сказок, рассказывал об этой птичке, которую на самом деле, как признал позже, знавал уже прилично так времени. Таинственный ёкай небес, бывший когда-то человеком, но выбравший себе проклятую сущность. Его душа, некогда светлая, давно сгорела в собственных муках, слепо бредет и тащит его за собой по пути злодеяний и поиска иных душ, в частности, лисьих, особенных. Мори в который раз запретил им всем приближаться. Ему и Чуе. Ему особенно, ибо Дазай прекрасно помнил, что представляет собой интерес для Фёдора. Даже если сейчас у них будет достаточно сил с ним справиться, это будет лишь битва, но не окончательная победа.  – Мори-доно сказал всем возвращаться, – услышал Дазай голос одного из его помощников. Кицунэ так и не успел приблизиться. – Он сам немедленно отбывает с пленником.  Дазай не стал что-то уточнять. Мори-доно с самого начала уже все рассчитал, полагая в случае удачного исхода, то бишь при поимке совушки, отбыть с ней сразу в далекие северные земли, где намеревался заточить средь холода. Чьей-либо помощи при этом он просить не собирался, полагаясь лишь на свои силы и то, что Фёдор сейчас все же будет не в состоянии что-то серьезное предпринять, хотя Дазай опасался, что, напитавшись здесь страхом и отчаянием, он все же мог иметь скрытые ресурсы. Оставалось лишь уповать на способности и более глубокий опыт Мори Огая.  Не имея причин ни о чем спорить и понимая, что лучше сейчас заняться делами дома, Дазай поспешил выполнить повеление, впрочем, он из-за всего этого столько времени не предавался лени, что уже не понимал, как вообще может стоять на ногах и существовать!  Мори-доно вернулся в свой родной дом в момент, когда их гость из покоев Цукиёми уже как несколько недель отбыл. Восстановление его было непростым, но в благодарность за помощь его обеспечили всеми удобствами и лечением, которого мог удостоиться только герой. Акутагаву это бесило до глубокой ревности, тем более что, по его мнению, Дазай-сан слишком уж возился с тигром, но при этом он не мог не приметить, что и с ним самим обошлись достойно, а главное – Дазай-сан его все же похвалил.  – Я так и думал, Рюноскэ-кун, – произнес Дазай, изучая его хвосты и касаясь кончиков пальцами – было странно приятно. – В ситуации, которая требует мгновенной решимости, ты куда лучше соображаешь и пользуешься своими способностями. Храбрость – это хорошо, но надо еще лучше научиться полагаться на иного рода силу.  – О чем вы, Дазай-сан?  – О поддержке. Разве не помог тебе Ацуши-кун?  – Зачем вы так говорите, Дазай-сан? Я бы и без него, – Акутагава запнулся, зыркнув в сторону тигра, который на самом деле сидел рядом и прекрасно слышал их разговор, пусть и был занят очередной чашкой отядзукэ, которое он, как оказалось, очень любит, да и силы ему это помогало восстанавливать, а то негоже было бы вернуть Цукиёми потрепанного тигренка.  – Может быть, может быть, – без всякой веры, однако, произнес Дазай, – но порой лучше сознавать, что сила двух – это лучше, чем вера лишь в себя, – Дазай при этом как-то тяжело вздохнул, глянув сквозь приоткрытые сёдзи – там Чуя уже часа два упражнялся в стрельбе из лука. – Я порой думаю, что было бы со мной, будь я один. Тогда, до встречи с Мори-доно.  Акутагава заинтересовано глянул на него, а потом на Чую. Лишь Ацуши непонятливо заморгал, но быстро забыл, а потом допил остатки зеленого чая из чашки.  – Вы были правы, Дазай-сан. Я не знал, как это получится, что мы сможем вдвоем справиться, но почему-то поверил! – Ацуши произнес это с благодарностью и попыткой вызвать у кое-кого хоть каплю дружелюбия.  Акутагава в раздражении зыркнул на него, но молча все же смягчился. Тигр ему очень помог. И Дазай-сан был во всем прав. Но он не будет жалеть, когда тигр отсюда уйдет. Акутагава слишком уж не хотел делить чужое внимание, тем более того, кому так обязан и кто так о нем печется, пусть и по-своему, чему Рюноскэ даже не видел иного варианта: он их не знал, и ему просто нужен был Дазай-сан рядом. И его признание наравне с советами.  Когда Накадзима Ацуши прощался с ними, то Дазай-сан сказал, что будет его еще раз рад увидеть, и Акутагава видел, как у того загорелись глаза. Пусть уже уходит! Нечего тут слюни на серебристых кицунэ пускать!  Из разговоров, когда вернулся Мори-доно, Акутагава мельком узнал, что коварная сова была заточена в темницу под тоннами вод где-то на севере, за что ему также была большая благодарность, но более Мори с ним ни о чем таком не говорил, а из случайно подслушанных разговоров со старшими кицунэ можно было понять, что любая тюрьма не является идеальной для такого жуткого существа, как этот Фёдор, не говоря уже о том, что он явно имел свой особый интерес к местам, откуда его прогнали. Звучало это зловеще, но вскоре стало забываться: обычные заботы, все еще не до конца решенные беды крестьян после извержения вулкана, подготовка к новому сезону – все это отвлекало, но Акутагава сам себе решил пообещать, что всегда будет готов к возвращению этого Фёдора, и если уж понадобится, то и самостоятельно с ним справится; он точно сможет стать лучше.  Но если вдруг явится и этот свалившийся с луны странный тигр, ладно уж, как-нибудь использует его, такого всего умелого, в своих целях показать себя с лучшей стороны. Так вот он решил!