Лжецы

      Все вокруг без устали твердят одно и то же. — Королева, вам так повезло! — Ваш муж — просто находка! — Он молод, красив и умен, чего еще можно желать?       Софи кивает и улыбается: с притворной нежностью и обманчивой лаской — так, как умеет только она, а внутри едва сдерживает рвотный позыв. Знали бы эти пустоголовые придворные дамы, как дорого королева Камелота заплатила за это счастье. Задумываются ли они, что происходит, как только Софи с обворожительной улыбкой провожает их из дворца? Предполагают ли, какую тёмную сторону таит душа их обожаемого короля?       Придворные дамы — все эти роскошные, элегантные женщины из высшего общества — только раздражают Софи своей нескончаемой болтовней. Когда-то давным-давно, будто в другой жизни, когда она еще жила в деревне с отцом, то отчаянно мечтала быть похожими на них. Но сейчас Софи понимает, почему ее любимая Агата так сильно ненавидела приемы. Софи теперь всё прекрасно понимает, но осознание пришло к ней слишком поздно, ценою жизней близких людей, отправленных на эшафот.       Дамочки болтают, не умолкая ни на минуту. Софи умело делает вид, что ей комфортно и интересно, ведь знает, что где-то совсем рядом прячется мерзкий ским, подосланный Яфетом. Она ни за что не проиграет в битве лжецов своему дражайшему супругу. Раньше это спасало жизни её друзей, а теперь уже просто вошло в привычку и стало своеобразной игрой, в которой у молодой королевы есть свой козырь — власть над сердцем Райена. — Ох, королева Софи, — томно вздыхает одна дама. — Ваши наряды всегда так изысканны! — Все благодаря королю, — поддакивает другая.       Софи слушает и улыбается еще шире. Её надежная маска не треснет от этих глупых разговоров. Молодая королева кивает, поднимает руку и мечтательно, словно наивная девочка из доброй сказки, произносит: — Ох, вы совершенно правы, мадам! — нежно восклицает Софи, всплеснув руками, и продолжает с жаром рассказывать о том, из какого редкого материала было сшито её платье.       А придворные дамы ловят каждое слово, не скрывая восхищения. — Этот шёлк из Жан-Жоли невозможно достать! — говорит одна. — Это невозможно для всех, кроме нашего короля, — с умным видом замечает другая.       Для них — это роскошное платье, ради которого представители знати готовы вцепиться друг другу в глотку.       Для Софи — это личные оковы, которые она страстно мечтала сдёрнуть. — А Ваше кольцо! — вздыхает дамочка с тёмными волосами. — Это ведь кристалл прямиком из шахт Стеклянной горы! — Я никогда не видела ничего прелестнее! Это символ власти, наверняка королева гордится им.       Для них — это лишь красивая безделушка, знак статуса, важности её персоны и красоты.       Для Софи — это клеймо позора, постоянно напоминающее о её сокрушительном поражении. — А чего стоит этот портрет из золотых и серебряных нитей? — подает голос другая женщина. — Король так любит госпожу, что отдал приказ сшить полотно, запечатлевшее момент их венчания!       Все за столом в один голос охают и ахают, подтверждая высказанные восторги. На сей раз Софи не хватает сил сдержаться, глаз её нервно подергивается от злости, низ живота скручивает болезненным спазмом, и королева складывается пополам. За столом все вмиг затихают, наблюдая за страданиями Софи.       Для этих пустоголовых куриц портрет — момент величия.       Для Софи — вечное напоминание о невинной крови, что была пролита зря. Напоминание о Тедросе, спасти которого королева так и не сумела. — Ваше Величество? — робко зовет одна женщина. — С Вами всё хорошо?       Софи вновь натягивает приветливую улыбку на лицо, однако на сей раз играть роль даётся тяжелее. Эти женщины напомнили, зачем королева Камелота всё ещё живет в этом дворце, проводя дни и ночи взаперти. — Всё нормально, мадам Жули, — голос Софи дрожит, но королева в одно мгновение берет себя в руки. — Просто малыш толкается.       Озабоченные складки на лице мадам Жули исчезают, и пожилая женщина светится от счастья. Софи всеми силами пытается скрыть отвращение на своем лице: к ребёнку, что живет внутри неё, к отцу этого самого ребёнка, ко всей этой поддельной мишуре радости и беззаботности. Софи хочется прямо здесь и сейчас разорвать всех на куски, уничтожить, на костях их станцевать, даже пепла не оставить. Не заслужили все эти люди так довольно улыбаться, набивать животы вкусной едой и днями напролёт болтать ни о чем, когда ради их счастья полегли невинные души её друзей. Когда за них умерла Агата, сгинув в пучине тьмы обмана братьев. — Королева, — раздается знакомый голос у прохода. — Вам плохо? Если да, то Вам следует пройти в комнату и отдохнуть. На сегодня всё. — Сэр Яфет, такой ответственный! — говорит одна женщина, и её возглас подхватывают другие, словно стадо овец.       Софи поднимает голову, смотрит в сторону Змея и улыбается ядовито, не хуже самого Рафала. Поганый Змей отвечает тем же, скрывая половину лица дверью. — Помоги мне, Яфет, — устало говорит Софи, обманчиво нежно смотря на Змея. — Ребенок толкается, мне больно ходить.       Софи знает, за какие струны нужно дёргать, чтобы заставить её врага делать то, чего она хочет. Долгие годы практики не прошли даром, близнецы тоже стали хорошими учителями. Змей может пылать самой жгучей ненавистью к Софи, но ради частички своего дорогого брата, что живёт в ней, он готов умереть. — Пусть малыш родится здоровым, — шепчет одна. — Пусть Львиная Грива напишет о нём сказку со счастливым концом, — вторит ей другая. — О наследнике Камелота наше Перо обязательно напишет сказку со своим «долго и счастливо», — громко говорит Змей, и все женщины хихикают в знак одобрения.       Для всех этих глупцов дитя — повод для радости.       Для Софи — способ ослабить защиту Льва Камелота.       Она терпит, слабо усмехаясь. Её ведьма, что так долго скрывалась, уже пробудилась и ждет своего звёздного часа.       Ведь однажды королева всё же снимет эти оковы, уничтожит клеймо позора и запечатлеет совсем иную картину на полотне в Зале картографии.