Патронат

      Жизнь действительно наладилась.       Да, не сразу вся за один заход, а постепенно, в течение всей оставшейся недели, и немного после нее, но наладилась ведь.       Однако, давайте по порядку.       Ричард и Джесси окончательно помирились: ежедневные звонки и проведенные вместе выходные сделали свое дело. Кажется, мой друг, осознав, как плохо его дочери было без него, все-таки сделал соответствующие выводы — перестал злиться без повода, винить во всем свою дочь, считать себя пупом Земли. Джессика же была так рада подобным переменам, что мгновенно забыла все прошлые обиды на отца, не желая портить ими свою дальнейшую жизнь.       Помогло в примирении и еще одно событие — они, наконец-то, смогли принять, что горе у них общее, а не отдельное у всех, что они ОБА потеряли близкого человека, и поняли, что справляться с этим горем им тоже нужно вместе.       Изменились и их отношения с Джонни. Пообщавшись с Ричи, парень стал немного увереннее и спокойнее, причём и в общении с Джесс, и с ее отцом, и со мной. Надо отметить, подобные перемены всем пришлись по вкусу: девочка перестала переживать из-за его волнений, Рич начал воспринимать его как ответственного молодого человека, достойного его дочери, а я просто радовался, что все довольны.       Заключительная неделя патроната вообще прошла так мирно, как никакая другая. Все мирились, радовались, общались и веселились. Джесси, как и обещала, больше не нарывалась на порку, пока жила у меня, а я, как и обещал, не стал проводить заключительную профилактику. Мы все еще проводили достаточно много времени вдвоем, пока Ричард работал, а Джонни был занят общением со своими родителями и летней подработкой, но и это наше общение изменилось. Я окончательно стал для девочки добрым дядюшкой, с которым она временно живет, ей больше не нужно было искать у меня утешения или внимания — ей и без меня всего хватало, и это было замечательно.       Не было и грусти из-за скорой разлуки — мы оба были рады тому, что ей все-таки есть куда уехать, что нет необходимости жить со мной (не потому, что мы этого не хотели, а потому, что у нее БЫЛ дом). Я должен был отвезти ее домой в пятницу, так что со среды она начала постепенно собирать вещи, а я ей помогал их паковать, как мы делали при переезде ко мне.       Но какими бы радостными мы ни были — волнение присутствовало. В ночь с четверга на пятницу Джесс не смогла заснуть, переживая, что дома все снова станет как прежде, и мы полночи проболтали, вспоминая все, что было, и придумывая, чего бы хотели в будущем. Правда я пару раз отвесил ей легкие шлепки за особо «смелые» шутки, но никто из нас не воспринял их как наказание, так что общей картины доброты и умиротворения они не испортили, и мне удалось ее успокоить.       В пятницу, когда мы собрали все оставшиеся вещи и я вернул Джессику домой, выяснилось, что Ричард немного задерживается, и я остался с ней дожидаться его, чтобы не бросать девочку одну, а после остался с ними на ужин, чтобы «отпраздновать мое освобождение от бремени патронатного воспитателя и столь счастливый исход истории», так что печального расставания тоже не вышло, да мы и не прощались толком — все понимали, что теперь будем видеться сильно чаще, чем до этих шести недель.       И мы действительно виделись часто. Ричард частенько звал меня в гости к ним, Джесс приходила погостить ко мне, иногда приезжая пожить у меня пару дней (если у Ричарда был завал на работе или ему нужно было уехать в командировку). К ее поведению не было претензий, так что работать с ней мне не приходилось достаточно долго.       Однако, все-таки пришлось. Ричард, хоть и старался с воспитанием дочери справляться сам (исключительно разговорами — пороть ее я ему запретил, да он и не стремился, боясь испортить все то, что так тяжело налаживалось), иногда записывал ее ко мне на сеансы, когда ему начинало что-то сильно не нравиться, но приезжали на них они всегда вдвоем, чтобы я мог выслушать проблему с обеих сторон и сам решить, что делать. Иногда я решал, что проблемы нет, и, попросив Джессику выйти на пару минут, ругал Ричи за придирки к дочери, обещая снова его выпороть, раз на него только это действует, иногда не видел в проблеме ничьей вины, и просто объяснял им обоим, как лучше поступить, но пару раз все-таки вынужден был выпороть Джесс. Как и раньше, она не отрицала своей вины, если таковая была, не отказывалась от наказаний, не обижалась на меня после них. Изменился Ричард — теперь после порки Джессику жалели и утешали мы оба, а она нам обоим обещала быть хорошей, что ей, по большей части, удавалось.       Однажды девочка даже помогла мне в работе, послужив примером для одного моего непростого клиента. Но это уже совсем другая история.       А пока, думаю, с работой я справился.       Хотя, судить об этом, конечно, не мне.