***
<> Возле лагеря сидела в одиночестве истощенная, хрупкая фигурка, закутанная в мантию. В сумраке могло даже показаться, что это булыжник покоится здесь, но если прислушаться, то можно услышать тихие всхлипы, а если присмотреться — различить едва подрагивающие плечи. Земля пропитывалась горькими слезами, а тишина впитывала в себя эти безнадёжные отголоски страждущей души. Гермиона Грейнджер — прирождённая гриффиндорка, лучшая подруга Гарри Поттера, да и просто самая умная волшебница своего времени — сидела и в отчаянии обнимала себя за плечи, хватая ртом воздух. Ей вовсе не хотелось снова впадать в истерику, но с каждым разом все надежды и очередной, казалось бы, глоток жизни, который заставляет снова вставать и бороться, опрометчиво разбивались о стену реальности. Гермионе всего 17 лет, а она уже дитя войны, заслуженный воин, борец за свет и справедливость, безнадёжно продолжающий верить во что-то хорошее. Несколько часов назад произошла судьбоносная битва, решающая будущее всего магического мира, в особенности Британии. «Гарри Поттер, ваш Мальчик-который-выжил, его больше нет. Ваш герой, в которого вы все так слепо верили, за которого сражались и теряли своих родных, друзей, просто близких. Оно того не стоило, не так ли? Теперь все, кто будет продолжать сражаться и сопротивляться погибнут. А я, милосердный Тёмный Лорд, предлагаю вам своё покровительство, дорогу в новое, построенное всеми нами, будущее», — этот ужасающий голос, больше походивший на шипение, гулко отзывался головной болью, пульсирующей в висках, и растущей с каждым часом брешью внутри. Их Гарри больше нет. Их доброго, смелого и такого решительного, которого не привлекали ни слава, ни богатства, их Гарри. Он бежал лишь за справедливостью и жаждой процветания мира, который принимал его с распростёртыми объятиями. Нет, Поттер не заслужил смерти! Только не этот мальчик с изумительными зелёными глазами, что, пожалуй, напоминали весеннюю свежую траву, которая была почти с самого рождения отправлена горьким ядом: страхом, болью утрат и неумолимо гаснущим доверием. На него всегда бросали либо осуждающие и завистливые взгляды, либо восхищённые и преданные. Но ведь он просто подросток, который всегда попадал в передряги и каждый раз выходил сухим из воды. Ему просто не повезло столкнуться с подобной судьбой. Гарри обречён с детства. «Гермиона, никогда не сдавайся, что бы ни случилось. Продолжай бороться. Мы верим в тебя», — отголоски памяти услужливо подбрасывали каждый раз обрывки фраз, которые никогда бы не хотела слышать девушка. Они причиняли непереносимую боль, что въедалась под кожу и незримо истощала весь здравый рассудок. Когда Грейнджер уже была просто не в силах продолжать это всё, когда руки почти опускались, такой родной, любимый голос твердил на протяжении всего времени, что она должна продолжать бороться. Ради них — всех тех, кто ей был когда-то дорог. Скорбь об понесённых потерях и съедающая горечь, притупившая все остальные эмоции, раздирают в клочья оставшиеся капли самообладания. Это чудо, что волшебница могла ещё себя держать достойно и не сошла с ума, сам Мерлин мог позавидовать её самообладанию. На самом деле, Гермиона уже давно ни в чём не уверена, давно не ощущала себя настоящей, да и в принципе человеком. Это было нечто среднее между существованием и желанием покинуть мир сию же секунду, отправиться на долгожданный покой. Как сложно противостоять своим врагам, но чертовски сложнее противостоять самому себе. Упрямое грейнджеровское нутро твердило, что это определённо не конец, что ещё есть шанс. Обстоятельства же на деле показывали совсем другой виток радужных и всё таких же по-детски наивных надежд. В отряде осталось лишь трое: она, потерявшая всё, что ей было дорого, Северус Снэйп, оказавшийся двойным агентом, в тайне от Тёмного Лорда помогающим им, этим детям, и Драко Малфой, неверно забредший по чужим наставлениям на кривую дорожку судьбы. Все трое невероятно дорожили тем, что остались друг у друга, но понимали, что недолго ещё протянут. Они, хватаясь друг за друга, безмолвно искали поддержки, но находили лишь пустые и отрешённые взгляды. Гермиона несомненно была сшита из ниток насмешек со стороны жизни, сумевшая отобрать самое важное, самое природнившееся сердцу молодой девушки. Время сделало из Гермионы непоколебимую гриффиндорку, сумевшую выжить даже при самых неоднозначных ситуациях комедиантки-судьбы. Сейчас же вся её непоколебимость и твёрдый характер попросту надломились, с таким характерным — будто даже слышимым — хрустом и грудой осколков осыпалась выпиленная из стали — по крайней мере, раньше так действительно казалось — выдержка. Мерлин, какими же глупыми детьми они всё-таки были. Всё ведь могло сложиться совершенно иначе. Кто бы мог подумать, что так всё просто оборвётся? Рухнут все былые яркие представления о будущем — уже без Волан-де-Морта и его Приспешников, рухнут все мечты о Великой победе и шанс на спокойную жизнь? Не они ли — те самые семнадцатилетние подростки — в самом начале войны так громко кричали о своих намерениях, преподносили, как им казалось, неопровержимые доказательства скорейшего окончания войны? Как быстро, однако, оставило их неспокойное детство, отдавая в руки коварного взросления. Сгорая в агонии собственного волнения, те самые безмятежные деньки давно не приносили удовольствия, скорее наоборот, вгоняли в ещё бо́льшую безэмоциональную пропасть, заставляя ожидать только худшего. А ведь всё началось с них: Гарри, Гермионы и Рона — великолепное Золотое Трио во всей своей красе. Не было ни года, когда бы они не попадали в передряги. Каждый раз они были вместе и каждый раз оставались живыми, не всегда целыми, но, самое главное, живыми. Потом появилось небезызвестное ОД (Отряд Дамблдора), в котором Трио приобрело ещё больше единомышленников и верных друзей. Чего стоят одни только Невилл, Луна и Фред с Джорджем. Все вместе они были великолепной командой, никто и не думал улизнуть от их общего «дела», от вылазок. Это был как общий негласный долг, если не перед окружающими, то хотя бы перед самими собой. Примерно в конце шестого курса — после смерти великого и могущественного волшебника, по совместительству директора Хогвартса, и душещипательного погребения его тела — Гарри решительно заявил: он отправляется на поиски крестражей по поручению Дамблдора. Естественно, друзья не отступили и образовали уже новый отряд, Отряд Сопротивления или же Отряд Поттера. Все вместе, а именно: Золотое Трио, Невилл, Полумна с Джинни, что стала тоже неотъемлемой частью всей этой неразберихи, и близнецы Уизли — решили тихо сбежать на рассвете, забрав все необходимые вещи и написав старшим из Ордена Феникса лишь записку о том, что они теперь взрослые волшебники, способные за себя постоять.«Дорогой Орден Феникса, Мы уходим. Мы покидаем вас всех, естественно, не навсегда, но так было нужно. Просим извинить нас и понять. Гарри нужна помощь и поддержка, и без нас он бы точно не справился, по крайней мере, мы ни за что бы его не отпустили! Как вы уже, наверное, поняли, наш отряд не сможет сообщать вам, где мы и как мы, но сердечно клянёмся, что будем заботится друг о друге и не рваться сломя голову на рожоны. Будьте и сами аккуратны, берегите себя! Мы вас всех очень любим и дорожим вами. Также просим не искать нас, это всё равно ни к чему не приведёт, кроме как нахватаете себе проблем, которых и так хватает по горло. Со всей любовью и уважением, Гермиона, Гарри, Джинни, Дред и Фордж, Невилл и Луна.»
И в этом письме, как им казалось, они всё изложили неимоверно конструктивно, прямо и только по делу. Они думали, что «по-взрослому». Отряд не сомневался, что, несмотря на их просьбы, их всё равно сразу же отправятся искать. Именно поэтому Сопротивление переместилось, как можно дальше от родных и как можно ближе к месту, откуда предположительно нужно было начинать. Признаться, сначала всё начиналось очень даже хорошо; им не составило труда в такой команде отыскать медальон и тут же уничтожить его мечом Гриффиндора, который очень вовремя появлялся в руках у Гарри. Они не теряли время только лишь на поиски, в свободные часы Отряд беспрекословно тренировался, вкладывая туда практически все свои силы, как магические и физические, так и моральные. За какие-то два месяца юные волшебники смогли познать чудеса анимагии и усердно тренировались над легиллименцией и окклюменцией. Последние два вида магии приравнивались к Высшей магии, которую освоить могут даже не все опытные и взрослые волшебники. Но гриффиндорцы и одна когтевранка не были бы собой, если бы не проявляли такого упорства в познании всего, что могло бы пригодится в бою и в спасении. Даже взбалмошные близнецы всё чаще поражали друзей своим искренним порывом изучить что-то ещё новое из боевого магического арсенала. Каждые три дня им приходилось менять свою локацию, чтобы избежать лишнего преследования, которое, конечно же, было. Им нужно ближе продвигаться к своим целям. Казалось бы, ничто не может остановить таких решительных и амбициозных подростков.***
Война и Отряд Сопротивления встретились лицом к лицу достаточно скоро. Их юношеские стремления моментом осквернились, и шансы на скорую победу сводились к нулю. Сторона противника была в разы сильнее и многочисленнее, с каждым днём всё больше магов и волшебных существ пополняли ряды, становясь новоиспечёнными Пожирателями Смерти. Кто-то действительно придерживался политики Волан-де-Морта, но их были единицы, на самом же деле практически все присоединялись к Тёмному Лорду из страха быть убитыми или же чтобы оберечь таким образом свою семью. Но Отряд считал это крайне опрометчивым и низким поступком. Хотя кто будет слушать небольшую группу подростков, возомнивших себе, что смогут противостоять самому могущественному Тёмному магу? Ответ очевиден. Несмотря на то, что эти молодые волшебники и волшебницы стали превосходными бойцами, великолепными магами, это всё равно не могло поменять решение обречённых великобританцев магического мира. Отряду не потребовалось много времени, чтобы осознать, что же такое война. Это всепоглощающий страх. Страх за себя, за друзей, союзников. Это терпкий запах гари, боли и чего-то едва уловимого, может быть, несоизмеримого отчаяния. Это застывшие слёзы в глазах, так и не вырвавшийся истошный крик из груди, это ощутимое затылком дыхание грозящего рокота смерти. Это вновь и вновь ловить боковым зрением, как падают бездыханные тела поверженных соратников, это слышать злорадный, граничащий с сумасшествием, смех потенциальных победителей, это усмирять гулко бьющееся сердце, буквально разрывающее грудную клетку и болезненно сжимающееся от потери стольких близких по духу людей. Каждый день сторона Света терпела крупные убытки своих союзников. Всё меньше людей вступали в битвы с энтузиазмом. Скорее с усталостью, обречённостью. Когда состоялась Великая кульминационная битва, Гермиона потеряла всё, что у неё оставалось и за что она боролась. Она сражалась, не жалея своего живота, взмахивая палочкой и выбрасывая самые различные заклинания, а иногда даже проклятия. Девушка могла сражаться с тремя подряд и глазом не моргнуть. Пожиратели, которым не посчастливилось столкнуться с такой сильной юной волшебницей, приходили в ярость. Они не понимали, как такая «выскочка» с копной каштановых волос могла позволять себе давать отпор им, ещё и гордо вскидывая голову. Да и её соотрядники тоже были хороши, но всё же больше удивляла именно она, ведь эта воинственная шатенка была магглорождённой, а её навыки поражали. Как Грейнджер, эта придирчивая, до невозможности правильная девица, с таким хладнокровным равнодушием смела истреблять чистокровных последователей Волан-де-Морта? Но на поле битвы в один момент раздался такой противно-шипящий, безэмоционально-кричащий возглас: «Гарри Поттер мёртв!». Сражение мгновенно прекратилось, внимая информацию, никто не смел и слова вымолвить. И словно весь мир замер, окунувшись с головой в безвыходную ситуацию, в которой оказались абсолютно все. Наступил сущий ад. Внутри всё перевернулось тогда. Стало так невыносимо гадко, тошнота, крадучись, подступала к пересохшей глотке. От осознания своей безысходности, слабости и глупости выворачивало наизнанку. Хотелось пасть на колени, сокрушённо роняя голову на грязные окровавленные руки и тихо выть. Рванный вздох вырвался из груди, наполняя грудную клетку таким пыльным, затхлым и невыносимым воздухом, что хотелось вообще преградить все доступы кислорода к лёгким. Бессильный гнев поднимался где-то в районе рёбер, заполняя эту съедающую пустоту. Разрастающаяся брешь, казалось, наносила даже телесный вред, что голова закружилась от ненависти к своей никчёмной судьбе. Последняя надежда, лучик света и добра покинул этот мир, взвалив всё на плечи тех жалких обрывков Ордена Феникса и Отряда Сопротивления. Затуманенная горечью, болью, обидой и вселенской яростью, Гермиона не помнила уже даже себя. Та фраза настолько чётко вырезалась в памяти, будто отпечаталась на самом мозгу. Хотелось содрать с себя кожу. Пульсация в висках только распаляла гриффиндорку, и бессмысленная месть сосала где-то под ложечкой. И вот рука Гермионы резко взметнулась вверх, произнося два роковых слова, решающие судьбы магов в одно мгновение. Бездыханное тело упало навзничь, вырывая всех из оцепенения. Словно ожив, началась самая кровопролитная битва, что когда-либо видел волшебный мир. Один за другим пытались подобраться к рьяной гриффиндорке, сверкавшей своими карими глазами с отблесками самой глубокой ненависти, презрения и пустоты, но все они падали после — почти даже небрежного — взмаха руки девушки. Никто не мог серьёзно задеть Грейнджер каким-то проклятием, потому что та была ловка, проворна и словно видела даже спиной, отбивая, не смотря на противника, быстрым движением руки, отбрасывая невербально от себя беспалочковой магией. Орудуя и рукой, и своим незаменимым древком, Гермиона стала просто одним из сильнейших противников на поле битвы. — Похвально-похвально, Гермиона, — прошипел голос где-то возле уха ненавистный и противный шёпот, заставляя девушку начать резко оглядываться в поисках звука, не забывая отбиваться от Пожирателей, — я поражён. Нет, я восхищён! Такая великолепная, беспристрастная воительница. Мне не помешал бы такой союзник, твои способности и правда превосходны. Я могу закрыть даже глаза на то, что ты грязнокровка и подружка Поттера. Ах, погодите, бывшая подружка Поттера. — Замолчи! Замолчи сейчас же! — завопила гриффиндорка, на мгновение озадачившая своих противников, — Я никогда в жизни не встану на твою сторону. Таких, как ты, нужно истреблять. Ты! Противная, скользкая и бесхарактерная змеюка! Выходи! Сразись! Она услышала гулкий неестественный смех, бьющий по перепонкам, от чего хотелось заткнуть уши и согнуться по полам от вновь накатывающего чувства необходимости вывернуть внутренности. — Мне нравится твоя пылкость, — между тем продолжал Волан-де-Морт, — Твоя гриффиндорская кровь, бурлящая в жилах, и завораживает, и раздражает. Но это можно исправить, и тогда ты станешь просто идеальной. Встань под моё покровительство, и вместе мы достигнем многого! Весь мир будет у твоих ног, у наших ног. Ты только представь себе… — Не смей так говорить! — вновь воскликнула та, перебивая, а потом ехидно прищурилась, посылая очередное заклинание в Пожирателя, — Что же ты не появишься, Том? Боишься? О, да, определённо. Выходи же, покажись. Чего медлишь? Не уж то испугался какой-то заносчивой грязнокровки, готовой надрать тебе и твоим приспешникам зад? В этот самый момент перед Гермионой возник из ниоткуда Лорд Волан-де-Морт, окружённый тёмной облачной дымкой, после своего перемещения. Он отбросил от них всех остальных сражающихся, образовывая вокруг пустое пространство. Судя по всему, сейчас Тёмный волшебник собирался вступить сам в дуэль с юной гриффиндоркой, чтобы показать «её место», а может просто показательно убить, как любил это делать. — Глупая грязнокровка, — прошипел он, холодно усмехаясь, — Ты не представляешь, от чего отказываешься. Ты считаешь себя такой сильной, практически независимой, но ты так уязвима. Твоя главная слабость — это твои друзья, чёртовы магглолюбы и близкие друзья Гарри Поттера, я прав? — Волан-де-Морт усмехнулся, ходя по кругу, словно хищник, готовый напасть на свою жертву. Гермиона же не шелохнулась ещё, но она подозревала, во что перетекает тема, — Отряд Сопротивления, какие же вы все наивные. Думаете, что сможете противостоять мне? — Мы не думаем, мы абсолютно уверены, что сможем тебя победить, хоть и без Гарри, — гриффиндорка нервно сглотнула ком, который крайне не вовремя подошёл к горлу. Вспоминать о потере лучшего друга детства было крайне болезненно, из-за чего приходилось ногтями до крови впиваться в нежные ладони, чтобы не дать волю слезам, — Ты жалок, Том Реддл, никакой ты не Лорд. Такого титула ты уж точно не достоин. Ты даже бежишь от своего собственного имени, как же это позорно. Только твои змеиная хитрость и изворотливость спасали тебя всё это время. Ты думаешь, что все эти волшебники, именуемые Пожирателями Смерти, твои настоящие сторонники? Тогда ты просто глупец, если не видишь, что они присоединяются к тебе из страха. Настоящих людей, которые тебе верны, можно по пальцам пересчитать. Вот твоя слабость. Если ты будешь на грани смерти, к тебе никто не придёт и не спасёт, потому что ты жалок и ни на что не способен. Послышался ледяной смех, приводящий в ужас каждого. В нём не было ни намёка на настоящее веселье, только лишь сталь, безэмоциональность. Это пугало ещё сильнее. — В этом и есть вся прелесть, дорогая Гермиона Грейнджер, — над самым ухом произнёс змееподобный, жутко скалясь и вновь обходя её, хватая за подбородок, от чего она поморщилась в отвращении, смело глядя ему в красные ядовитые глаза, — Сегодня только для тебя будет очень много боли. Жаль проливать волшебную кровь, особенно чистокровную, но ты вынуждаешь меня это делать. Отныне ты выбрала свой путь, о чём можешь начинать жалеть прямо сейчас, — прокричал он, словно глашатай, а потом чуть тише добавил: — Наблюдай же, как под моей рукой падут все те, кто тебе дорог. Наслаждайся. <>***
Гермиона ещё раз рвано выдохнула, испуская тихий и горький стон, проводя руками себе по плечам. Как бы ей хотелось не видеть всего этого, жить спокойной и размеренной жизнью, превосходно окончить школу Чародейства и Волшебства, пройти обучение на желаемую должность, а потом работать в своё удовольствие, завести семью и даже родить детишек. Вместо этого юная волшебница стала беспощадным воином, вступила в войну с ранних лет, проживая год за годом в смятении и ожидании очередного нападения. Она чувствовала себя беспомощно от того, что не могла ничего исправить, предотвратить столько невинных смертей. Грейнджер корила себя за свою вспыльчивость и опрометчивость, которые проявились тогда, в решающей битве. Теперь уже не вернуть ничего назад, остаётся только доживать свои последние дни, в лучшем случае месяцы, в окружении своих последних близких: Северуса и Драко. Ещё раз всхлипнув, девушка с каштановыми кудрями, поднимается и отряхивает одежду от грязи. Размазав слёзы по всё ещё пыльным и кровавым от многочисленных ранений щекам, она направилась в сторону палатки. Зайдя внутрь, Гермиона услышала, как эти двое сидят за столом и что-то тихо обсуждают, поэтому сразу отправляется в сторону своей койки. Она падает на неё лицом вниз, попутно доставая из своей бездонной сумочки зелье сна без сновидений. Опрокинув его внутрь, Грейнджер закрывает глаза, проваливаясь в беспокойный непродолжительный сон.