***
*** — Сейчас же, собирайте всё самое необходимое и уходите, немедленно! — прокричал взволнованно маг, хватая свою палочку и небольшую сумку, попутно выбегая из палатки. — Нет, Северус, мы тебя ни за что не оставим, что ты такое говоришь? — вторила ему в ответ Гермиона, выбегая за ним вслед. Она застыла от увиденного. Вокруг их защитного барьера стояло по меньшей мере сотня Пожирателей по всему периметру. Зрелище, по правде сказать, было воистину впечатляющее и захватывающее дух, Грейнджер пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять свой обострившийся дух авантюризма и жажду отомстить за всех. — Теперь-то ты понимаешь о чём я? Драко, бери сейчас же Грейнджер, у которой уже проснулись эти гриффиндорские замашки, и аппарируйте подальше отсюда, я задержу их, по возможности постараюсь потом найти вас. — между тем продолжал зельевар, с отвращением гляда на столпившихся приспешников Волан-де-Морта. — Нет, извини, конечно, но это неправильно. Мы не бросим тебя здесь один на один с этими, — подключился в разговор Малфой-младший, последнее он выплюнул озлобленно, сверкая своими глазами, цвета светлой стали. Девушка положила ему руку на плечо, тем самым оказывая поддержку и говоря, что она рядом и не отступится, как и сам слизеринец. — Глупые дети, что же вам обоим не живётся, — обречённо вздохнул Снэйп, устало потирая глаза, — План таков: Пожиратели не зря сейчас бездействуют, вы не думайте, они определённо ждут либо самого Тёмного Лорда, либо приказа, что равноценно, собственно, опять же таки его появлению здесь. Они почувствовали на этом участке магию и знают, что мы здесь, посему будем действовать непредсказуемо. Ты, Драко, берёшь на себя левый ряд, где стоит Рудольфус, Фенрир и прочие, — Северус скривился, называя имена бывших «союзников», — а ты, Гермиона, бери центр, с Беллатрисой, Ноттом и Эйвери, я знаю, ты справишься. Я же возьму правую сторону, потому что там ещё всё хуже, чем у вас двоих. Как только барьер спадёт, — на этих словах послышался шелест, как от крыльев и прямо перед противниками Грейнджер появился Волан-де-Морт собственной персоной. Ядовито ухмыляясь и глядя прямо в глаза девушке с каштановыми волосами, словно барьера и не было, он прожигал её взглядом, въедаясь в душу. Гриффиндорка краем глаза увидела, как миссис Лейстрейндж заливается своим сумасшедшим смехом. Гермиона была готова поклясться, что слышит его, даже где-то в глубине своего сознания, от чего бежали в ужасе мурашки по телу. Этот будоражащий звук вырезал ножичком по сердцу её вечное клеймо — грязнокровка. Дух перехватило от страха и ненависти разом. После того, как Золотое трио вместе с Полумной тогда поймали в Малфой-мэноре, боггартом Гермионы стала никто иная, как Беллатриса. После этого послышался оглушающий треск: барьер начали со всех сторон разрушать. Плечи Гермионы напряглись в предвкушении новой битвы, она мельком взглянула на своих союзников, отметив, что те тоже были взволнованны предстоящим. Защита медленно рассыпалась на осколки, безмолвно трескаясь под напором стольких палочек, но всё же это происходило шустрее, чем разрушение Хогвартского барьера в ту роковую битву, когда погибли практически все. Грейнджер отмахнулась от этих горьких воспоминаний, настраиваясь на борьбу; сейчас стоит быть начеку, ведь их было всего трое против целой толпы. Даже несмотря на всю их боевую подготовку и магическую силу, было ясно, как солнечный день, что на стороне Тьмы значительный перевес мощи. — А вот и моя превосходная грязнокровка, — раздался громкий и противный голос Волан-де-Морта, сразу после того, как барьер полностью спал, от которого трое сразу поморщились, — я погляжу, что ты ждала этого момента, не прошло и дня, а ты даже не удосужилась смыть с себя всё после битвы, не уж то собираешься оставить память о своём дорогом Отряде, — в рядах Пожирателей послышался гогот, а сам маг оскалился, выставляя на показ ряд гнилых неровных зубов. Отведя от неё взгляд, он осмотрел Снэйпа и Малфоя, что стояли по бокам от Гермионы, готовых в любой момент начать отражать атаку, — так с тобой твои друзья-предатели. Северус, мальчик мой, и давно ты стал противным магглолюбом? Хотя, что это я, стоит лишь вспомнить прекрасную и нежную красавицу Лили Поттер, даже не Лили Снэйп, а Поттер. — Не смей упомянуть о ней, — рыкнул зельевар, еле сдерживая себя в руках, крепко сжав палочку. Но Волан-де-Морт будто и не обратил на это внимания, уже обращая свои красные змеиные глаза на блондина. — Драко, как же так? Неужели решил стать предателем крови, как твоя, уже покойная, тётушка Андромеда или дядушка Сириус? Не боишься, как мамочка с папочкой расстроятся, узнав об этом? — продолжал склабиться безносый тёмный волшебник, наблюдая за тем, как сжимает Малфой челюсть в немой злобе и ненависти. Он открыто издевался над ними, потешался, это было невооружённым глазом видно, давя на самые больные точки, выставляя напоказ их скрытые слабости, высмеивая и злорадствуя, — Ах, погоди, как жаль. Сегодня ночью я убил твою мать, а твой отец, Люциус, так сокрушался по неотразимой Нарциссе, что в конец обезумел. Я не мог этого просто так оставить, поэтому милостиво отпустил его душу на покой. Тут уже слизеренец не стерпел и, взметнув палочку в сторону Волан-де-Морта, прокричал: «- Экспульсо!». Но Тёмный Лорд лишь опасно блеснул своими красными глазами, просто отразив летящий в него синий луч, и вскинул руку, останавливая Пожирателей, которые уже было готовились отомстить за своего Господина. Своей скользящей, змееподобной походкой, он «проплыл» мимо первых рядов своей армии и наблюдал, изучал. Его забавляло это всё, но великолепный план Том не позволил разрушать, поэтому грациозно приподнял руки, чтобы рукава мантии не мешали орудовать палочкой, которую он всегда держал при себе. — Девчонку не трогать, грязнокровка моя, этих двоих — убить, но, конечно же, со вкусом. Медленно и мучительно, достойно для аристократа и несостоявшегося Лорда Принца. Люби́те искусство, друзья, — низким голосом отдал приказания приспешникам Волан-де-Морт. Началась ожесточённая и кровопролитная битва, раз за разом падали Пожиратели с остекленевшими глазами, либо хрипящими от боли в предсмертных муках. Но и у «остатков» Света всё было не так удачно, как хотелось бы. Вот Беллатриса, сверкая своими чёрными от сумасшествия глазами, делает пируэт палочкой и разрезает ей воздух, пронзительно крича: « — Авада Кедавра!», и вот ярко-зелёный луч летит в тело Драко Малфоя, что активно участвует в бою, жестикулируя почти профессионально палочкой. Он резко оборачивается и видит, как стремительно в его сторону направляется убивающее заклятие, всё для него, как в замедленной съёмке. Парень с платиновыми волосами успевает взмахнуть своим оружием, тем самым спасая Гермиону в последний раз. Последняя поворачивается, глаза её расширяются от увиденного: её бывший школьный враг, раскинув руки, спокойно принимает луч Авады грудью, смотря прямо на неё. И вот до боли знакомые серые глаза окутываются пеленой смерти, Драко падает навзничь и теперь невидящим взглядом смотрит в чёрное помутневшее небо. Кажется, что его губы с извиняющимся тоном прошептать «Прости, я полюбил те.», но это лишь мимолётное видение затуманило разум Грейнджер. Она не заметила, как Беллатриса сдавленно ухнула и покачнулась, как Волан-де-Морт хищно улыбается, заметив её слабость, как он же пустил в неё непростительный Круциатус, как сама упала на землю, пронзительно крича, потому что сопротивляться сил не было. Таким образом прошло около часа, Снэйпа смогли застать врасплох, когда тот, услышав зверский крик боли Гермионы, повернулся. В этот же момент зельевар уже лежал на сырой земле, захлёбываясь собственной кровью от «Сектумсемпры» — заклинания, которого он сам же создал. Мир окончательно рухнул для гриффиндорки, девушка не видела выхода, кроме как принять смерть с распростёртыми объятиями, как давнего друга, и уйти в мир иной. Но её желаниям не суждено сбыться, схватив за волосы Грейнджер, один из Пожирателей оттащил ближе к лесу, толкнув вперёд. Она упала лицом прямо в грязь, уткнувшись носом в иссохшую траву, которой было крайне мало. Но её тут же снова по мановению палочки поднял кто-то на ноги. Этим «кем-то» оказался Тёмный Лорд, который был крайне доволен собой и работой верных ПСов, однако он не спешил убивать её, к великому разочарованию последней из Золотого Трио. — Бери свою палочку, грязнокровка. Сразимся так, как подобает двум достойным и сильным волшебникам. Дуэль, — Лорд говорил быстро, но величественно, будто сейчас они будут устраивать пир, а не бойню. Смешно, — Давай же, мерзкая девчонка. Неужто собиралась отдать концы и, наконец, отправиться к своим дружкам? — он рассмеялся. Жестоко и холодно, но так привычно. — Я ни за что не сдамся без боя, — гордо подняв голову, выплюнула Гермиона, хватая заодно своё оружие, — Я готова принять бой, только если твои подхалимы не станут нам мешать и пытаться меня ударить со спины, магическая дуэль не потерпит такие низкие и подлые поступки. — Вы слышали её, разойдитесь, дайте нам пространства. Сейчас ваш Господин покажет, как нужно сражаться, — проорал Волан-де-Морт. Все условия были выполнены, обратного пути уже нет, только бой. Насмерть. Зачем нужен весь этот пафос и замашки аристократизма, преувеличенные знаки приличия, если конец один, — это то, чего не могла понять Грейнджер, настроенная явно решительно, но она понимала, что победитель будет лишь один, и данный вынесет не она, а её оппонент, который сейчас фальшиво галантно кланялся, высказывая «уважение» к своему сопернику. Наконец, они отошли друг от друга на десять шагов и встали оба в стойку. Гермиона не стала медлить, не хотела, чтобы змееподобный сумел атаковать первым. Поэтому запустив в него порядка трёх заклинаний подряд, которые тот успешно отбил, не прилагая особых усилий, она закусила губу и сосредоточенно свела брови к переносице, ожидая его непредсказуемых действий. Ход был за Волан-де-Мортом. Но тот будто и не спешил начинать, Тёмный Лорд начал ходить по освобождённому полю, словно тигр в клетке, и злорадно ухмылялся. Терпение нещадно кончалось, призывая вновь вскинуть палочку и направлять самые ужасные проклятия в его противную рожу, но девушка пока была в состоянии держать себя в руках. Тут он метнулся к своей изначальной позиции и с удовольствием произнёс непростительное: «-Круцио». И вот она опять лежит на холодной отсыревшей земле, извивается от боли, не в силах что-либо предпринять. Невероятно горько осознавать, что Гермионе ничего не остаётся, кроме как сжать зубы и хрипеть от невыносимых пыток, но для него всё это лишь игра. Резко всё прекратилось, равнозначно тому, как и началось. Тело ныло от заклятия, а мышцы содрогались от быстрых сокращений. Пересилив себя, девушка встаёт на ноги, безумно шатаясь, но она возвращается на своё место и, уже не выдерживая, начинает закидывать проклятиями врага. — Эверете Статум! Остолбеней! Локомотор Мортис! — Как безнадёжно, — лениво протянул Волан-де-Морт, с лёгкостью отбивая от себя все лучи, которые летели к нему, — ты настолько безнадёжна? Что-то моих верных слуг ты не щадила своими навыками в колдовстве и искусных боях, что же произошло? Грейнджер резко остановилась и зажмурилась, ведь она сама не понимала, в чём дело. Куда делось её благоразумие и умения достойно вести себя на поле битвы? Тут гриффиндорка почувствовала, как по венам пробежался адреналин, сердце забилось чаще от наполнивших её изнутри эмоций. Почувствовав дикую агрессию, будто в ней проснулся свирепый зверь, она открыла глаза и с такой ненавистью и неподдельной уверенностью посмотрела на своего противника, который сейчас в открытую наслаждался, какой эффект дали его слова. Гермиона прямо встала и откинула гордо голову назад, чтобы «свысока» посмотреть на Волан-де-Морта, отвращение и желание уничтожить распоясывали девушку и после этого началась действительно ожесточённая дуэль. Тёмный Лорд уже не смеялся над ней, а расценивал, как достойного противника, в отличие от этого мальчишки Поттера. Пот лился рекой, но никто так и не мог достать друг друга заклинаниями. — Сектумсемпра! — взревел, не выдержав, Волан-де-Морт, и белый луч устремился в сторону Гермионы, но та, изловчившись, увернулась, но заклинание смогло «резануть» её бедро. Посыпались искры из глаз, боль пронзила тело, и стало просто невыносимо это терпеть. Гермиона зажала рукой рану, чтобы остановить хоть немного кровь, но стоило рассчитывать на участливость в её недуге у Тёмного Лорда. Тот не заставил долго себя ждать, направил на неё парочку мощнейших Круциатусов, которых она вновь не ожидала на себе испытать. Рану сильно щипало от попадающих комьев грязи, она корячилась на земле; такая уставшая от жизни, от боли, от войны, такая обезнадёженная. Кажется, она успела сломать себе ещё руку, когда падала от прилетевшего в неё непростительного. Когда Гермиона не чувствовала уже практически ничего, кроме желания уйти наконец на покой, Том Реддл приказал своим слугам оттащить её куда-нибудь в лес и привязать её к дереву. Он жаждал самой беспощадной смерти для тебя, самой мучительной и потому оставляет тебя привязанной к дереву, истекающей кровью и со сломанной рукой. Сам Волан-де-Морт успел злорадно рассмеяться, утверждая, что «Эти наивные дети и все члены Сопротивления напрасно рассчитывали на победу против Великого Тёмного Лорда», его смех подхватила сумасшедшим повизгиванием Беллатриса, после чего все начали по очереди исчезать за своим Господином. Те, кому он поручил разделаться с Грейнджер, остались и поволокли в сторону леса, споря о том, кого он наградит больше за изощрённый способ пыток их жертвы. И вот, умнейшая волшебница за последний век привязана к толстому дереву посреди Запретного леса. Пожиратели эти ушли, когда убедились, что верёвки стискивают её исхудалое тело достаточно хорошо, чтобы уже сейчас оставались шрамы на коже. Теперь Гермиона Грейнджер совсем одна, беспомощно распластавшаяся здесь: в мрачной и опасной глуши магической Великобритании. Девушка бесполезно злилась абсолютно на всё: на себя, на свою слабость и беспомощность, на своих друзей, что покинули её, на красноглазого змеёныша, что позволяет себе слишком многое. Естественно, шатенка понимала, что своей злостью она абсолютно ничего не решит, и ей это никак не поможет, но выбора у неё, ровно как и возможностей что-либо предпринять, не оставалось. Поднялся ледяной ветер, пробирающий холодом до костей, от чего та невольно поёжилась. Свободной кистью руки, она немного поправила одежду, прикрыв участок кожи, на котором сбилась одежда в сторону. Верёвки больно впились в нежную девичью кожу, ещё сильнее раздирая, от этого волшебница закусила губу, и из глаз брызнули непрошенные слёзы. Это была как последняя капля, когда нервы уже сдают. Сил терпеть уже больше не было. Через некоторое время, она сумела взять себя руки, но от безмолвных рыданий легче не становилось. На взгляд попалась выпуклость в кармане. Дыхание сбилось, а где-то в груди появилось щекотящее чувство. Терзая зубами губу от лишних телодвижений, Гермиона берёт всю свою волю в кулак и пытается достать тот-самый-мешочек, который смог изрядно потрепать её психику с утра. Потребовалось немало усилий и попыток, когда она, наконец, напомнила себе, что является волшебницей. Мысленно стукнув себя по голове, Грейнджер использовала невербальное Акцио, и в её руку, а точнее кисть руки, прилетел нужный атрибут из кармана. Приятное волнение от предстоящей задумки разливалось бальзамом по израненной душе, появилась сладкая надежда на ещё светлое будущее. Кое-как, превозмогая боль от сковывающих её движения верёвок, Гермиона выудила всё же перстень и аккуратно надела себе на указательный палец. Левая рука всё также изрядно ныла и напоминала каждый раз о себе, ведь была сломана, это приносило практически травматический шок. Оставалось лишь собраться с мыслями и направить импульсы своей магии на кольцо, которое поблёскивало на руке девушки, а также требовалась капля крови, как «контракт-согласие» с артефактом на добросовестность своего намерения. Проделав некоторые манипуляции с пальцами, благо у неё была хорошо развита моторика, Грейнджер умудрилась с бедра собрать гущу крови и капнуть пару капель на артефакт. Затем она прикрыла глаза, полностью стараясь расслабиться. Через несколько тщетных попыток, она почувствовала головокружение и рвотные позывы, какие бывали при трансгрессии на дальние расстояния. Её затягивало куда-то в водоворот, лес пропал, как и леденящий ночной ветер, впереди лишь беспокойная чернота.Гермиона потеряла сознание.