Античный Чароплёт. Том 3

— Однако, я не ожидал, что увижу тебя живым, сатьян… — протянул Раджа Рек, хмуро смотря на меня, сжав в тонкую ниточку губы. После сигнала я телепортировался на землю и ещё минут пять шагал в сторону холма Раджи. Фарух вышел из раскинувшегося на месте нашей схватки моря огня чуть в стороне. Он тоже направился в сторону своего правителя, но не слишком быстро. Судя по всему, двурогий ранил его в ногу. Каким-то образом рану враг закрыл. Может, прижёг. Но движется не быстро, чтобы не выдавать хромоту. И чтобы сохранять достоинство, конечно. Ракшасы вышли чуть вперёд Раджи, не закрывая меня от него, но стоя ближе ко мне на полшага. Сам правитель рассматривал меня, практически невредимого, если не считать многочисленные подпалины и прожженные куски ткани на штанах, превратившие их в лохмотья. Я вообще стоял почти голый. Остатки одежды сошли бы за нищенское подобие набедренной повязки. — Мы предупреждали, Раджа, что в Бхопаларе остались сильные чародеи, — пожимаю плечами. — Ты ведь ученик прошлого Адаалат-ка-Джаду? Абтармахана Огненной Кобры, не так ли? — Верно, — слегка киваю. В моей руке возник бутылёк с тонизирующим зельем. Ничего серьёзного. Просто слегка бодрит и нормализует процессы в теле. Я много простеньких составов наварил про запас за прошедшее время. Пара глотков. Пробка отправилась на место. Пузырёк исчез. — Он воспитал достойного ученика. Пусть я и не видел, как ты атаковал Фаруха, но выдержать натиск сильнейшего чародея в мире — достойно уважения, — благосклонно кивнул он. Ага. Кого обмануть пытаешься? Мага, видящего и слышащего ауры? Окружившего тебя четырьмя ментальными щупами, мелькающими вокруг и считывающими твои эмоции? Ты раздражён. Хотя лицо держишь чудесно. — Насколько я помню наш уговор, мой Раджа, Солнцеликий Сварнраадж, теперь не получит отказа ни от одной из твоих дочерей, — Роши подошёл незаметно, встав недалеко от меня. Я даже чуть не дёрнулся: столь неожиданно он заговорил. — Не получит, если не решит посвататься к замужней или уже обещанной, — кивнул правитель. — И я, разумеется, не отпущу ни одну из своих дочерей в чужой край, пока ей не исполнится хотя бы шестнадцать лет. — Шестнадцать лет для замужества — это разве не много? — нахмурился Роши. — Я предпочту дать своим детям вырасти, прежде чем отпускать их во взрослую жизнь. Это моё право, как отца. — Однако, насколько я знаю, Райявен вышла замуж год назад. И ей сейчас исполнилось пятнадцать? — Роши наклонил голову на бок. — И, насколько я знаю, она живёт во дворце своего мужа в трёх днях пути от моего дома, — Раджа прищурился. — Не желает же твой господин побыть моим гостем следующие… — Твоей старшей дочери, не достигшей шестнадцати, сейчас семь лет, — «аккуратно» подсказал Роши. Я бы засмеялся, если бы это было допустимо для члена дипломатической миссии. — Следующие девять лет, — не стал заострять на неудобной заминке внимания Раджа. — И я до сих пор помню, что Сварнраадж, мой возможный будущий зять, обещал, что дети моей дочери будут первыми в очереди на наследование. — Безусловно, — кивнул Роши. Я же задумался. Сварнрааджу сейчас двадцать два года. Если учесть, что раньше шестнадцатилетия этой девчонки, как её там зовут… Короче, жениться он сможет на ней не раньше, чем через восемь лет, то наследника у него не будет минимум до тридцати. Минимум. Потому что ей ещё нужно приехать в Бхопалар, зачать ребёнка, выносить его, не с первого раза может получиться мальчик… Короче, всё грустно. А у Сварнрааджа уже есть дети. Включая мальчиков. И проблем у Бхопалара будет много. В таком случае остаются только те дочери Рек, которым уже есть шестнадцать. Суммарно у здешнего правителя что-то около тридцати с лишним детей, так что такие тоже имеются. Проблема в том, что замуж тут выходят обычно в тринадцать-четырнадцать. Пятнадцать — максимум. Дочери правителя, конечно, чуть позже, но не сильно. То есть они по большей части либо уже кому-то отданы, либо обещаны. И сейчас вот Роши усиленно думает, потому что, я почти не сомневаюсь, в ближайшие недели эти девки уже все будут распределены между всеми возможными придворными. И Раджа сейчас усиленно думает, кому бы отдать своих дочерей. А сложного в этом особо ничего нет. Почти уверен, что речь идёт о двух-трёх девушках. Жениться на той, которая уже была замужем, Сварнраадж не станет, понятное дело. Наложницей взять мог бы, а делать матерью наследника — без вариантов. То есть, в принципе, даже сделать какую-нибудь из потенциальных невест вдовой, если нам такая афера удастся, бессмысленно. Разве что убить потенциального жениха, который может внезапно объявиться. — То есть, если Солнцеликий желает получить в жёны дочь Владыки Вод в ближайшее время, то ему придётся свататься лишь к трём твоим дочерям, Раджа, не так ли? — Если он успеет раньше других женихов, — кивнул он. — Впрочем, я хочу сгладить эти неприятные обстоятельства, которые успели сложиться вокруг этого вопроса. Я обещаю, что ни к одной моей не обещанной дочери не будет сватовства в ближайший месяц, точнее — все женихи получат отказ. — Месяц — небольшой срок, — нахмурился Роши. — Но всем им уже есть шестнадцать. Одной — восемнадцать. Мне вообще не хочется отдавать дочерей замуж, удовлетворяя прихоти твоего господина, сатьян, — Фарух уже успел подойти и слушал разговор, внутреннее злорадствуя и источая злобу. На меня он косился теперь с небольшой опаской в эмоциях, но с презрением и раздражением снаружи. Точнее, он меня не опасался, нет. Но воспринимать стал меня более-менее серьёзно. — Хорошо, Владыка Вод, — поклонился Роши. — Я передам твои слова Солнцеликому Сварнрааджу. Но прошу в таком случае пообещать тоже самое в отношении твоих младших дочерей. Но не месяц, а год. Им в любом случае замуж не скоро. — Конечно, — Раджа довольно улыбнулся. Ещё бы. Нам до Бхопалара куда больше месяца добираться. Вестника послать можем, конечно, но он будет лететь дней пять-семь. И обратно топать… Если бы мы перемещались, как нормальные люди. — В таком случае, мы отправимся немедленно, Повелитель Рек… — И оскорбите меня, не поприсутствовав на пиру в честь нашего договора? Пусть он и предварительный, но начинает дружбу между нашими царствами! К тому же, мне бы хотелось почтить прошлого Адаалат-ка-Джаду Бхопалара, уважив его столь достойного ученика, — правитель радушно развёл руками. — Ммм… Конечно. Не посетить такое мероприятие — оскорбление хозяину, — Роши снова поклонился. Я просто кивнул. Местный правитель меня выбешивал. Но план Роши я уже понял. Месяц? Кажется, мне придётся выложиться. Сильно выложиться. *** — И много ли у меня осталось времени? — Сварнраадж сидел на троне, сложив руки перед собой, сцепив пальцы, и опустив на них голову. Мы с Роши, пропахшие потом и не спавшие, стояли перед ним, вид имея весьма жалкий внешне. Впрочем, ни у одного придворного идиота не нашлось достаточно глупости, чтобы что-то подобное нам высказать. — Мы спешили так, как только могли, Солнцеликий, — Роши сцепил руки за спиной. — У тебя есть ещё двадцать пять дней. — За пять дней успели, значит? — Сварнраадж приподнял в удивлении брови. — За четыре. Раджа Рек задержал нас на пир, который длился весь день и всю ночь. И заставлял нас пить вино и мёд… — Самолично кунал вас в кувшины с вином лицами? — фыркнул хозяин Бхопалара. — Поднимал кубки либо сам, либо кто-то из его людей, — пожимаю плечами. — Такие речи провозглашал, что отказаться было нельзя. Но ему, как видишь, это не особо помогло. — Да уж, вижу. Тебе стоит стать брахманом, как и предлагает ка-Джаду, — мимоходом заметил он. — У меня на этот счёт другие мысли, Солнцеликий, — пожимаю плечами. — Да. Жаль. Насколько быстро ты сможешь перемещать отряд? Сколько времени уйдёт на дорогу? — А какой численности отряд? — хмурюсь. — Нужны джунуюдха. Не меньше сотни, — заметил находящийся здесь Брафкасап. — Ещё — обычные воины. Тоже сотня, — кивнул Роши. — Для всех них повозки с едой, подарками. Плюс — придворные, которые захотят присоединиться. — Обычные воины могут быть и из их свиты, — отмахнулся Сварнраадж. — Но суммарно людей, вместе со слугами, получится не меньше трёхсот. Меньше — просто непозволительно для Раджи Бхопаларского Царства. — Гм… — я серьёзно задумался. По ровной местности двести человек я бы на такое расстояние провёл за неделю. Максимум — за дней десять. Но это нормальный армейский отряд, который обучен ходить в походы с порталистом. Как в Шумере. То есть — будет быстро перемещаться, когда открывается портал, не будет тупить с повозками, с животными, будет организован… А тут у нас будет на пути горная местность. Её придётся обходить, потому что мы серьёзно застрянем в горах с повозками. Открыть портал — я открою. Но пока их проведут, разместят и поставят нормально в условиях гор, пройдёт много времени. — Три недели, Солнцеликий. Если без повозок, то справлюсь за дней двенадцать. — Без повозок не выйдет, — покачал головой Сварнраадж. — Путь будет проходить невдалеке от северных маджаратов. Можно послать Вестников заранее и приказать твоим подданным, которых ты желаешь видеть в своей свите, собрать отряды и выдвинуться туда. Еды можно не брать в большом количестве: наш путь будет куда как быстрее, чем любой другой. Подарки… Достаточно простых. В конце концов, это Владыка Рек должен давать за свою дочь приданое. Боюсь, он может отдать меньше, чем ты ему привезёшь. Мы и так уже подарили одну реликвию, — Брафкасап излагал свои мысли чёткими рублеными фразами. — Ещё — мне лучше не сопровождать вас. — Отчего же? — Сварнраадж несколько гневно повернулся к своему Адаалат-ка-Джаду. — Фарух не слабее Абтармахана и является Хранителем Шивкамути. Я не справлюсь с ним в прямом столкновении. С Раджи Рек станется как-то спровоцировать ещё один бой. Я сражался с Тиглатом несколько раз, оттого примерно представляю, как он победил… — Фаруха ты тоже в действии видел, — заметил Роши. — Ещё тогда, двенадцать лет назад. — Да. Без Шивкамути шансы у меня были бы. Меньше, чем у него. У него простая тактика — много огня. А если не помогает, то просто нужно огня ещё больше. И с Шивкамути он может так достаточно долго. — Да, — киваю. — Если будет поединок, то лучше с ним сражаться опять мне. — А ты справишься? — приподнял брови Сварнраадж. — Если бой будет насмерть. — У меня очень неплохие шансы, — киваю. Если использовать кольцо духа грома, правильно бить по врагу Дождём Разочарования и в нужный момент призвать двурогого, то шансы очень серьёзные. В идеале мне, конечно, не бодаться с этим монстром надо, а подло и аккуратно сделать большую бяку. Подготовить зеркальную ловушку и просто затащить на первый слой зеркали. Выбраться оттуда Фарух сможет с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, но времени у него это займёт много. Месяц-другой. Если повезёт, то он просто сдохнет от голода. Если нет, то он сможет проломиться через грань зеркали с помощью грубой силы и Шивкамути. Благо, она не только мощный накопитель, но и крайне серьёзный артефакт, который и сам за некоторое время выходит из Зеркали в силу своих свойств. Но, если Фарух сможет такое сделать, вернувшись через повреждённую кромку в месте, где я его туда скину, то он потратит очень, очень много сил. В таком состоянии я с ним справлюсь однозначно. К сожалению, сделать зеркальную ловушку сходу с помощью одного заклинания я не могу. На такой фокус потребуется много времени. Час-два, наверное. — Хорошо. Нужно как можно скорее всё организовать и успеть. Мы уже слишком много вложили в это сватовство, чтобы оно сорвалось из-за прихотей Раджи Рек… На одном из привалов, уже в пути, я пытался вспомнить некоторые события. Абтармахан вставал перед глазами регулярно, нередко его слова из прошлого приобретали новый смысл. Сейчас мы двигались в сторону Речного Царства. И я занимался только четырьмя вещами: открывал порталы, медитировал на своём месте в телеге. Спал и думал. Ну, ещё ел и осаживал Шак’чи, чтобы не творил разного рода вредительство. Но и всё. Вот воспоминания и стали накатывать волнами. Однако некоторые были интереснее прочих. Конкретно сейчас я вспоминал один важный, возможно, разговор. *** —…А шумеры считают, что духи используют ману?.. — он был удивлён не меньше моего. — Разумеется! Призраки магов колдуют с помощью маны, пойманные духи могут давать ману… У меня вот здесь, — я показал кольцо Грома. — Дух, который даёт мне ману молнии! — Гм… Духи пользуются маной, но особой, — попытался сформулировать Абтармахан. — А чем древнее или сильнее дух, тем особенней у него энергия. Подобно тому, как отличаются мана огня от маны смерти, мана духов отличается от людской. — А… — Ты не понял, — он огладил свою бороду. — Мана ЛЮБОГО духа несёт его отпечаток, слепок и волю. Просто благодаря мане моего спутника, я создаю форму огненного змея, а не огненной жабы или кабана. Я не контролирую этот процесс. Ты никогда не получишь ману из обычной молнии такую же, какую тебе даёт твой заточённый дух. Более того, мана духов глубже и… другая. Если пустить её в свои духовные линии и долго медитировать над ней, то можно найти невероятные отличия от обычной. И чем древнее дух, тем больше отличий. Мы в Храме не знаем, с чем это связано: у живых существ из плоти и крови совсем не так. Но, в любом случае, энергию духов от маны мы отделяем. Они похожи много больше, чем мана и жизненная сила, но мы всё равно выделяем их в разные типы человеческих начал. — Ты имеешь в виду семь аурных оболочек?.. — Да, — он кивнул. — Сила духов явно уже не совсем энергия духовного тела. Но и к другим её отнести нельзя. Родственная, но… Но, во-первых, это уже знания Храма, а во-вторых, мы и сами не знаем, что там и как, — резко отрубил он. — А теперь будь так добр, достань еду из костра. — Угу… *** «Знания Храма» мне теперь были доступны. И там действительно особо не знали, что и как. Но разделяли энергию духов, ману и жизненную энергию. Хотя, казалось бы, разницы особой между первыми двумя нет. Смысл мне особо был не понятен. Но я внимательно вчитывался в записи виртуальной книги, пытаясь понять, что же имеется ввиду. Храмовники не делали по этому поводу никаких внятных заявлений в своих трудах. Но все как один писали, что нужно впустить силу духа в себя и долго-долго медитировать над ней, чтобы почувствовать некое «эхо» от неё. Что имелось ввиду, какие перспективы это давало — не ясно. Точнее, кое-что было ясно. Например, позволяло настроиться на духа лучше. Но с Шак’чи у меня и так всё неплохо. Ещё — познать что-то через такую медитацию. Что и как — не ясно. Были, что забавно, даже ранние труды Абтармахана и Брафкасапа, которые оба писали, что образ своей формы увидели и ощутили впервые именно через такую медитацию. Поговорить об этом с Брафкасапом уже не удалось: эти мысли посетили мою голову после отъезда. Ничего примечательного по пути не происходило. Мелкие события случались, конечно. Например, вестники Храма заметили в стороне от одного из наших привалов, где-то в восьмидесяти километрах, около полусотни дэвов. Даже больше. Почти шесть десятков. Собираться такими крупными группами эти твари просто так не стали бы, так что логично было предположить, что на северо-восточных границах Бхопалара они оказались не просто так. После очередного привала я провёл к ним порталами Сварнрааджа лично и сотню джунуюдха. Четырёх взяли в плен, сумев не сильно повредить и связать. Теперь они тащили некоторые повозки, а по прибытии Сварнраадж собирался подарить их Радже Рек. Как он выразился: «Мой будущий тесть явно любит всяких забавных зверушек». Прибытие к границам Речного Царства было фееричным. У нас оставалось ещё пять дней до конца назначенного срока. Приграничные земли с землёй рек почти опустели после нашествия эмушитов. Селились там в основном беглецы и преступники, а ещё — выжившие похалайские беженцы. Местные влиятельные люди, как я слышал начали иногда устраивать там охоту на людей: веселились, сжигали деревни и ловили «добычу». Рабов, то есть. Фактически — настоящие разбойничьи набеги. Похалая больше нет, защитить некому. Полай, который был тесно связан с Похалаем, далеко. Все свои земли, вроде парочки вассальных городов-государств на границе с драгоглазыми, он потерял. И не до другого края света ему сейчас. Так что немногочисленные люди, которые таки уцелели в приграничье Речного Царства, оказались в незавидном положении. И никакие гонцы и вести оттуда двигающуюся через порталы армию, даже будь таковые отправлены, обогнать не могли. Так что мы просто внезапно вышли из-за холма недалеко от первого крупного города, который, увидев нас, начал спустя минут двадцать закрывать ворота. Уверен, и гонца отправили. Хотя с деревянно-земляной стеной в два метра высотой эти меры предосторожности довольно сомнительны для городка с населением около тысячи человек, если так, на глаз. Мы встали лагерем, спокойно поели, отдохнули, после чего я открыл новый портал на сорок километров. И армия (или, скорее, крупный отряд) прошла его минут за двадцать, оставляя город позади. Так мы и шли вперёд, едва-едва не дыша гонцам, несущимся во весь опор, в спину. Невольно они изобрели принцип эстафеты. Один загнанный несчастный добирался до поселения. Вблизи оказывалась наша армия, после чего оттуда стартовал другой гонец, который был свеж и мог бежать. К столице мы подошли на расстояние где-то в полсотни километров с запасом времени в четыре дня. И там нас уже встречала армия. Точнее, другой крупный отряд из примерно ста человек. Но фигуру Фаруха в расшитых золотом одеждах я узнаю издалека. Два Раджи встретились посередине поля, укрытого толстым ковром густой зелёной травы. — Вы?! — в удивлении раскрылись глаза у правителя окрестных земель. — Спешили, как могли, Владыка Рек, — слегка поклонился в седле Роши. — Едва успели. Но, как видишь, наш господин здесь. — Невежливо встречать так будущего зятя, государь, — улыбнулся правитель Бхопалара одними краешками губ. — Солнцеликий Сварнраадж, я полагаю, — медленно протянул Раджа Рек, слегка приподнимая руку в останавливающем жесте и не давая сидящему рядом на коне Фаруху что-нибудь сказать. — Свататься приехал. — Я слышал, твои дочери — редкостные красавицы. Когда ты дал своё отцовское согласие, я не мог не поспешить, — Сварнраадж весело смотрел на соседа-правителя, лучась довольством и как бы говоря, что он всё-таки перехитрил оппонента. Кстати, забавно, что мальчишка двадцати двух лет сватается к дочерям человека, которому всего тридцать пять. Хотя, если я правильно знаю, Раджа Рек стал отцом вообще в двенадцать лет. И с тех пор сексуальную жизнь ведёт не менее активную, чем раньше. Будь дело в Шумере, люди бы сказали, что к нему благосклонна Инанна. Но дело не в Шумере. — Ну что же… — Раджа Рек задумался. Думал он около минуты. Потом кивнул. — Твоё появление, Солнцеликий, было неожиданностью. Я приму тебя и полсотни твоих людей в своём доме, но я не могу принять остальных твоих людей, ведь ты не предупредил меня заранее. Им придётся стать лагерем за городом. Сегодня и завтра я устрою пир в честь твоего приезда. К тому же, не далее, как позавчера у меня родился пятый внук, так что к празднику мы готовились заранее. — Поздравляю тебя, государь. После пира же я посватаюсь к твоим дочерям, — улыбнулся Сварнраадж. — Безусловно, — Раджа Рек хмыкнул. В его словах я отчётливо уловил неясность. Богатый пир выдался весьма пышным, два правителя сидели вместе, какой-то писец, которого Сварнраадж взял с собой ещё в Бхопаларе, непрерывно строчил в пергаментных свитках, что-то там описывая… Я заглянул как-то в его записи, так там одни небылицы: битва с дэвами превратилась в грандиозное побоище, достойное отдельного места где-то рядом со сражением на мёртвой горе, как назвали наше противостояние армии мертвецов во время войны с эмушитами, или битвой за Похалай, про которую ходили небылицы одна интереснее другой. В том числе — и про грандиозное противостояние с Тай-Кером, где благородные храмовники и пришлые чародеи, мы с Имхотепом, то есть, в тяжёлом сражении, полном потерь, прогнали грозного чужестранного чародея. Во всяком случае, в начавших ходить в народе рассказах именно такая интерпретация считалась каноничной. С учётом объёма записей, боюсь, такие слухи пойдут скоро, что просто держись. Меня и так после лечения больных, призывов дождей и побед над местечковыми монстрами, большинство из которых представляло из себя всевозможную средненькую местную нечисть, называют Тиграторасу. А уж Сварнраадж как свою репутацию укрепил… Теперь вот будет ещё и это. После пира, на котором все изрядно напились, мне пришлось прочищать Сварнрааджу и Роши головы протрезвляющими чарами. После чего обнаружилась новая проблема: нет невест. Все три свободные дочки местного правителя оказались вне столицы. Где, кто, зачем… С прискорбием «несчастный отец» сообщил, что все три, внезапно, влюбились. Ну или влюблены были давно. А узнав, что Сварнраадж собирается жениться на одной из них, умотали к своим женихам, чтобы дождаться окончания срока обещания отца и согласиться на помолвку и свадьбу с ними. Раджа Рек же очень сожалеет, что так вышло и вообще — выслал погоню, но вот успеют ли, догонят ли… А кому разбираться со всем этим? Правильно! Тиглату. Благо, человек-скорпион был жив и здоров, так что смог указать направление и расстояние до, собственно, самой нужной из местных прекрасных дев, которая под покровом ночи и была похищена у потенциального жениха, после чего оказалась доставлена под светлы очи отца и жениха будущего, где и ответила формальным согласием на предложение пожениться. И это, хочу заметить, всего за сутки поисков, благо, человек-скорпион указывает направление и расстояние, но пока туда прибудешь… А повторно вызвать уже нельзя. — Я хотел бы, чтобы моя дочь была в безопасности под твоей рукой, — хмуро заметил Раджа Сварнрааджу. — Ты считаешь, что я не могу защитить собственную жену?! — нахмурился правитель Бхопалара, бросив злой взгляд на хозяина дворца. — Нет, не в этом смысле. Я отец. И желаю сделать всё возможное, что только могу, — он извиняющимся жестом качнул кубком с вином, приложив руку к сердцу. Ага. Так я тебе и поверил. Небось — опять пакость задумал. — Поэтому я отдам ей в приданое двух телохранителей. Моих ракшассов, — посмотрел на заигравшего желваками Сварнрааджа. Ну да. Одно дело — обычная девушка. Другое — имеющая под рукой двух монстров, которые опаснее джунуюдха. Собственно, джунуюдха таким противостоять смогут только пробудившись. А для уничтожения нужны, я думаю, по пятёрке готовых пробудиться джунуюдха на каждого. И это — у девчонки семнадцати лет. Явно не особо радостно настроенной по отношению к перспективе выйти замуж за Сварнрааджа. Я так и не понял. То ли ей чем-то прежний жених нравился, то ли просто не любила бхопаларцев в общем и Сварнрааджа в частности: с таким отцом — не удивительно. Чую я, намучаемся мы с ней ещё… Пока во дворце шёл новый пир, но уже свадебный, я размышлял. Я желал помедитировать с маной Шак’чи. И просто подумать. Концентрированный жар вошёл в тело через область спины, сжимаясь в области солнечного сплетения. Любые незаметные ощущения слабости или вялости отступили. Спали ограничения и оковы тела. Я стал сильнее, быстрее, крепче. Пот с кожи мгновенно испарился, кожа сделалась сухой, воздух вокруг сильно нагрелся, повалив в незакрытое деревянной вставной заслонкой окно и создав сквозняк. Огня вокруг не появилось: я слишком хорошо контролирую силу Шак’чи. Сосредоточившись, я попытался войти в резонанс с Шак’чи. Получилось в течение пары мгновений: это действие уже давно стало привычным и простым. Затем я наполнил жаром свои духовные линии, начав обмениваться с обезьяном маной. Его на мою. Баш на баш, так сказать. Мой резерв сейчас пять тысяч пятьсот семьдесят четыре единицы. Я довёл концентрацию маны Шак’чи в своём ноусе до того, что больше полутора тысяч единиц стала составлять только она. Жар в духовных линиях стал крайне ощутим. По ним будто тёк огонь. Не лава, а именно огонь. Сухой, невесомый, невероятно горячий. Что же… Для начала я постарался погрузиться в ощущения. Медитация такого рода сильно отличается от медитации для пополнения маны извне. Здесь не требуется сливаться со вселенной, чтобы взять у неё, устремить в себя часть содержащегося вокруг горячего эфира. Нет. Здесь нужно ощутить ману в собственных духовных линиях. Распределённую по ноусу. Ощутить, почувствовать, впитать исходящие от неё эманации, чувства, незримые и тонкие нюансы, нотки, отзвуки, которые в ней играют. Настроиться на неё. И, будучи в резонансе с Шак’чи, я мог это сделать куда легче, чем в любом другом случае. Текущий по духовным линиям огонь начал раскрываться, словно бы я смотрел на расплывчатую картину, чёткость которой начала возрастать, раскрывая всё больше деталей, которые до этого и видны-то не были. Сухой, невесомый и жаркий огонь стал ощущаться тоньше, чётче, полнее. Он колебался и подрагивал. Почему-то стал вызывать ассоциации с цветами. Жёлтым, белым, красным, оранжевым. Почему-то сознание начало слегка меняться. Появились фантомные ощущения отсутствующего хвоста. Злоба, веселье, желание устроить пакость и одновременно кого-нибудь убить буквально просочились в голову, вплетаясь и растворяясь в моих мыслях и чувствах. Судя по всему, то, что я сейчас делаю, должно было быть сделано ещё до первого слияния с Шак’чи. Обмен маной и долгие медитации на неё. Но Абтармахан решил пропустить этот «маловажный» момент. Из минусов — он усложнил мне в своё время жизнь. Из плюсов — я сейчас с лёгкостью делал то, на что уходят у нормального человека месяцы. Мой разум сильно сблизился с разумом Шак’чи. Желания объединились. Он легко понимал, о чём я думаю. Я прекрасно чувствовал его мысли. Наконец появилось то, что я так долго искал. Это самое «эхо». О чём говорили в своих записях Абтармахан и Брафкасап мне стало предельно ясно, когда я понял, что мана Шак’чи странно вибрирует… Нет, не то слово. Скорее, имеет некое дополнительное качественное ощущение, которое ранее было абсолютно незаметно. Погрузившись в него глубже, я смог понять больше. Шак’чи, свёрнутый в облако безумного жара внутри моего тела, издавал словно бы четыре разных застывших тона. Один сложный звук, смешавший в себе раскалённое пение, деревянный скрип и мелодичную трель я быстро распознал: так ощущался посох Шак’чи. Не мой физический, и не аркан, а тот самый, который был первым. Вырезанный из белой яблони и истлевший от долгого пользования духом, но оставшийся с ним в виде уже отбросившего ненужную физическую форму артефакта. Но вот что означали остальные «мелодии»… Они давно уже стали играть в унисон, но я чувствовал, ощущал, что они разные. Я был похож на слепого, двигающегося на три близких, но всё же различающихся звука, постоянно от него убегающих. Я пытался вслушаться, определить, пока не ощутил рядом со своим разум Шак’чи. Обезьян будучи практически мной в тот момент, обладал в этом странном чувстве возможностью ощущать всё совсем иначе. Он словно бы тоже выявил в себе эту странность, отправившись вместе со мной в звучащее никуда, дабы разобраться, что именно мы чувствуем и ощущаем. *** Шак’чи когда-то давно был обезьяной. Он уже и не помнил, когда и где жил, что делал и чем занимался. Просто однажды ему не повезло. Он попался людям, которые смогли оглушить его и связать. Шак’чи, который тогда и имени-то не имел, оказался в какой-то странной пещере. Сейчас он знает — это была людская хижина. Двуногие, так похожие на его сородичей, но также и столь отличающиеся, долго танцевали вокруг костра, а затем один из них, одетый в чужую шкуру, с привязанными перьями и рогами, в ожерелье из маленьких черепков, бросил его в огромный костёр. Живого. Туда же он плескал какие-то пахучие жидкости, бросал пучки трав и странные камни, но это всё Шак’чи уже не видел. Он сгорал заживо. Жадное пламя лизало его и пожирало. Он обезумел от боли и ужаса, страха перед смертью и перед огнём. А потом в огне рядом появился человек. Он тоже горел, но в первую очередь он своим огромным клыком, который держал в руке, видимо, отобрав до этого у какого-то чудовища, старался убить Шак’чи. Жертвенной обезьяне тогда просто повезло: ей удалось опрокинуть человека и, отобрав клык, воткнуть его в живот несостоявшемуся убийце. Ту схватку Шак’чи плохо помнил: он был безумен, видел лишь урывками, да и то — всего одним глазом. Другой спёкся. Всё тело было объято пламенем, жадно бегущим по шерсти, а боль скручивала мышцы лишь чуть менее сильно, чем заставляла их сокращаться агония. Шак’чи тогда умер, но умер он не просто так. Он не понял, как именно, но тот двуногий в маске и ожерелье что-то сделал, когда в пламени костра дрались обезьяна и человек. Победивший забирал себе силу проигравшего и рождался вновь. В огне. Таковы были условия. Кто же знал, что метров полутора роста обезьяна, уже обгоревшая и едва живая, сможет убить воина, вступившего с ней в схватку, лишившись спутывающих её верёвок? Шак’чи забрал у человека самое главное: его душу. Он получил разум, пусть и бывший безумным и слабым первые лет сто после своего появления. А ещё он получил огонь. Душа убитого срослась с его собственной. Вместе они родились вновь одним целым. Став духом огненной обезьяны. Шак’чи получил от убитого человека его силу, знания и разум. И ещё кое-что. Имя. Оно осталось без хозяина, когда того поглотил дух сгоревшей заживо обезьяны. Шак’чи не планировал так делать. Первые лет восемьдесят он вообще не мог ничего планировать, но так его называл шаман, с которым полубезумный от всё ещё трансформирующегося разума и произошедшего с ним дух заключил договор. Потом шаман умер, а Шак’чи смог освободиться. Он вспомнил всё, что с ним случилось, он хотел отомстить, но другой шаман, занявший место учителя, победил и изгнал его. Он бы снова поработил или уничтожил, но Шак’чи смог сбежать, а потому его просто изгнали. Позже Шак’чи, снедаемый жаждой мести тем, кто когда-то его создал, вернулся назад. Он нашёл место своего рождения, но не нашёл потомков тех людей, кому желал отомстить. Вместо них там жили другие люди. Шак’чи узнал, что прошла большая война и племя, которое он не любил и которому хотел отомстить, было истреблено. *** «А я думал, это у меня прошлое интересное…» — ошарашено думаю, открыв для себя столь старые воспоминания. Я словно прочувствовал всё, что чувствовал тогда Шак’чи, бывший безымянной обезьяной. Обезьяна и человек, которые всё ещё не до конца слились. Но откуда третья часть отзвуков? Что является их источником? И почему я не помню злобы или ярости на шамана, с которым Шак’чи вначале заключил договор? Словно бы так и надо? Не сказать, что я прожил вместе с ним десятилетия жизни вновь, скорее, они промелькнули передо мной неясными образами, проясняясь в наиболее важных моментах, откуда и шла рассинхронизация внутри обезьяна. Что же там такого важного?.. Шак’чи тоже не совсем понимал, что такого непонятного в его прошлом, хотя и чувствовал неправильность. Вместе мы с ним погрузились в самое начало ещё раз. Схватка, в которой он родился. Вокруг были люди, они танцевали, стучали палками друг о друга, но всё это было смазано. Чёткими были только человек и обезьяна, сгорающие заживо. И огонь, конечно. Огонь, да… Два отзвука нашли свои источники в воспоминаниях. Я прекрасно уже ощущал, откуда они взялись. Но что такое этот странный гул, треск, рёв? Откуда он идёт? Может, под хворостом? А что хворост? Там вообще неясно, что горит. Хворост, стволы деревьев, ветки… Всё нечёткое. Только бьющиеся насмерть человек и обезьяна. И сжигающий их огонь. Мы уже давно ощущаем не всплывшие заново воспоминания Шак’чи. Мы смотрим, точнее даже не смотрим, а чувствуем каким-то непонятным ощущением сражающиеся друг с другом образы. Человек. Обезьяна. Посреди моря жаркого пылающего огня, слепящего своими отблесками и искрами… Огня?.. Поняв источник гула, я словно бы вытащил затычки из ушей. Или у меня внезапно вернулась чувствительность кожи. Или нос стал чувствовать запахи… Словно бы вернулось заблокированное сенсорное чувство, сделав мир полнее. Я понял, что гул исходил от огня. Он был полноценным участником процесса. Он был этим «третьим». Той недостающей частью мозаики, которая стала картиной рождения моего спутника. Шак’чи тоже был ошарашен. Словно бы он у себя ещё один хвост нашёл. Он стал более «целостным», осознав это. Но как огонь может быть равноценным участником процесса того давнего ритуала? Если это вообще огонь. В сознании Шак’чи, как и в моём, стали всплывать смутные образы, мысли. Непохожие на нормальные, абсолютно чуждые мне. Но родные и понятные Шак’чи. Бесконечный жар. Там жарче, там — ещё жарче. Я такое место даже представить боюсь. Настоящий океан, безграничный космос бесконечно жаркого огня… Он тёк, твердел, пылал и гудел. И не доставлял никакого дискомфорта. Здесь были свои ветра, течения, свои твёрдые островки жара столь чудовищного, что седьмое пекло Ада по сравнению с ним будет холодным ледяным полюсом. И в этом жаре плавал Шак’чи. Я чувствовал, что это был именно он. Но он был абсолютно другим. И не имел формы. Никакой. Его куда-то тянет. Он чувствует что-то невозможное. Это какое-то… бессмысленное и несуществующее пустое место, чьи законы чужды привычным. Нет ни одной капли жара. Ничего. Или есть… С трудом я через призму восприятия огненного духа, вызванного шаманом с плана огня, воспринимал свой родной мир. Шак’чи получал от шамана интересную энергию. Раньше он считал, что таковой может быть только жар, но в этом случае — это было что-то другое. Не огненная, а какая-то другая мана, насколько я понимаю. Шак’чи выполнял то, что представлял шаман, передавая духу образы. Зажечь что-то странное… дерево. Это дерево. Окружить огнём, создать непонятную огненную полосу… Огненная плеть? Похоже на неё. Шак’чи получал больше маны, чем тратил. А чужеродная энергия подстёгивала его развитие. Сотрудничество было выгодным. Он умнел, познавал для себя новый мир… Шаман сменился, теперь это был его ученик, которому учитель передал своего духа. Тот рос, обучался. Научился даже создавать достаточно понятные своему партнёру образы, чтобы общаться. Спустя долгих сорок лет, промелькнувших у меня в голове неясными образами, шаман и дух договорились, что первый взамен на, собственно, службу, поможет второму обрести новое воплощение и выйти на новый уровень сил. Ритуал. Жертва. Человек и обезьяна. Всё правильно. Победитель получает всё. Душу, мысли, память… Только победителем была не обезьяна. Им был огонь, который сжёг обоих. Но есть ли у духа разум? Разумеется, есть. Чуждый и не особо приспособленный к существованию вне его родного плана. Кажется, в Шумере примерно таких существ призывают в виде элементалей. А тот ритуал был попыткой создать что-то вроде элементаля с более продвинутой структурой, душой и возможностями. Человек оказался наиболее проигравшим. И вместо задуманного изначально разума воина разум духа слился с умом обезьяны, приобретя её знания, умения, особенности восприятия мира, чтобы ощущать место, где теперь предстояло долгое время жить. Запланированный договор с шаманом… Образы резко закончились, синхронизация с Шак’чи пропала. Он бесновался у меня в груди. Яростным усилием воли я задавил волны его эмоций и конвульсий, аккуратно выведя из своего тела. — Что думаешь? — спрашиваю у появившегося передо мной обезьяна. Тот молчал. Он был ошеломлён и непонимающе сжимал ладонями с горящей на них шерстью посох. — Ты никогда и не был обезьяной. Ты изначально был призван шаманом с огненного плана. А твоя память обезьяны — просто попытка взять более нужное для нормального существования в этом мире. И ты всегда это знал и понимал. Всегда знал и чувствовал себя огненным духом. Просто не осознавал, насколько это так. Чего молчишь? — Чи, — как-то неуверенно сказал он. — Думай, — пожимаю плечами. — Не буду мешать. Только не жги ничего. Система всю эту катавасию, продолжавшуюся, судя по встроенным часам, больше восьми часов, оценила в целый уровень. А ещё я потерял больше четырёхсот очков праны, которую нужно было восстановить. В пиршественном зале в основном сидели и о чём-то, зевая, болтали самые крепкие. В основном люди валялись мордами на столах или вообще под столами. Спихнув тело какого-то упившегося в хлам придворного, я принялся с аппетитом набирать себе еды со всех блюд. Предстояло хорошенько подкрепиться и выспаться, чтобы привести себя в норму. Оба свободных очка за уровень отправились в мощь чар. Сварнраадж отпустил меня, решив двигаться назад домой «нормальным ходом». Спешить больше было некуда, а он собирался заехать в некоторые города. После прошедшей свадьбы Раджа Рек стал куда более покладистым. Во всяком случае, с наличием нового родственника он вроде как смирился. Так что я должен был отправиться заняться кое-чем важным на территории Бхопалара как можно быстрее. Да и то правда: вокруг Сварнрааджа больше двух десятков магов, плюс сотня джунуюдха. На кой чёрт там я? Раджа Рек не собирался убивать своего зятя. Ауры не лгут. Когда я перемещался телепортами через горный хребет, меня потянуло в южную сторону крайне знакомым чувством. Своеобразное чувство направления. Служа Энки, я никогда не мог заблудиться в море. Вообще. Я всегда знал, что и где находится. Какое где побережье. И так далее. А сейчас я чувствовал именно это самое направление. На суше. Откуда, как? Почему я ощущаю это там, где никакого моря нет и в помине? Меня что-то влекло на юг. Там должно быть побережье. Спустя сутки я добрался до берега. Песчаный, он переходил в скальный, где резко обрывался. Глубоко вдававшаяся в море скала, словно инородный нарост, разрезала воду, песчаный пляж и растительность, представленную многочисленными одинокими пальмами, превращающимися вдалеке от моря в густеющий лес с куда более многочисленными и разнообразными растениями. Даже оплетающие часть скалы многочисленные вьющиеся лианы и сорняки не могли заставить её влиться в окружающий природный пейзаж. — И что тут я должен найти? — непонимающе озираюсь. Чувство направления указывало куда-то в море, которое около края скалы было уже крайне глубоким. Метров двадцать, не меньше. Драгоценные глаза позволяли видеть глубоко сквозь поверхность и толщу жидкости. Но ничего важного я пока не замечал. Пока. Где-то в глубине мелькнула большая тень. Она стала всплывать, пока не приблизилась к поверхности метров на пять. Мне стало хорошо её видно. — Касатка?.. — несколько неопределённо нахмурился я, не понимая, что там происходит. Напрягало, что от этой «касатки» исходит странный отзвук, да и плохо различаемые мной в качестве зрительных ассоциаций ауры всё равно показывали, что это существо кто угодно, но точно не огромный, больше семи метров в длину, кит. — Какого чёрта?.. — прошипел я, смотря на непонятное зрелище. Существо, похожее на касатку внешне, словно одна капля воды на другую, начало биться в конвульсиях. Точнее, оно плавало, но тело всё время конвульсировало и содрогалось. Впрочем, продолжалось это недолго. Недалеко от касатки появились два дельфина, плавающих рядом. Наконец, касатка буквально исторгла из себя в быстро растворяющемся красноватом облаке… что-то. Какой-то комок чего-то там. Комок был подхвачен дельфинами, аккуратно вынырнувшими и удерживающими комок недалеко от поверхности воды. Снизу от неё. Касатка в это время начала преображаться. На пятнадцать метров вглубь воды даже мои глаза плохо видели, но, кажется, её контуры преобразились в женскую фигуру с хвостом. Русалка уплыла, не пояснив совсем ничего. Встав на четвереньки, я аккуратно выловил из воды новорождённого ребёнка, которого удерживали на месте дельфины. Впрочем, надолго мне дельфины ребёнка не отдали. Держа за руки ртами совершенно не вопящее дитя, они потянули его обратно под воду, дав лишь сделать десяток глотков воздуха. Впрочем, ребёнку, кажется, было всё равно. У одного из дельфинов где-то ближе к хвосту на туловище открылась небольшая щель. Там было нечто похожее на сосок. Странно, я, конечно, мало про них знаю, но мне казалось, что у них такое природой не предусмотрено. Не в смысле сосок, а в смысле, чтобы там всё само открывалось… помогая ребёнку, дельфины начали его… кормить. Спустя минут восемь, они опять вытащили новорождённого и уплыли, оставив меня с идиотским видом и ребёнком с мощной аурой. Он мирно спал, совершенно наплевав, что висит у меня на руках под не особо тёплым ветром, будучи абсолютно голым, над водной пропастью на краю скалы. — Добавлено новое задание «Дети Богов». В течение семи лет заботиться и учить сына вашего покровителя. Награда: 7 уровней. Благосклонность Энки. Штраф за провал/отказ: ярость/раздражение бога-покровителя. Принять: Да/Нет — Эм… — я ошеломлённо читал задание, держа ребёнка с необычной аурой на руках. — Я не хочу относиться неуважительно, но… Ты там нормальный вообще? Доверить мне ребёнка?.. — я хмуро смотрел на море. — Как скажешь, — пожимаю плечами. — Хотя мне и непонятны твои планы. Я же Радже служить должен ещё года три? Может, чуть больше?.. А потом — учиться йоге. Стою, разговариваю тут с морем, как болван… А имя-то у него есть? — вода накатила на скалу, разбившись тучей брызг. Опав на камень, они на некоторое время образовали узнаваемую и легко читаемую бхопаларской вязью надпись: «Агаст». — А ещё это мне намёк продолжить изучать гидромантию, да?.. — меня обдало мощным шквалом ветра. — Ясно, — вздыхаю. Материализовав в руках отрез дорогой пушистой ткани, которая раньше была частью моего наряда для посещения драгоглазых, я постарался аккуратно завернуть ребёнка. Жалко, его нельзя закинуть в инвентарь и забыть на семь лет. Ведь нельзя же?.. *** — И как это понимать? — я вопросительно смотрел на десяток вооружённых крестьян, вышедших мне навстречу. Ребёнок спал весьма крепко, но всё же проснулся и начал плакать. Я предполагал такое довольно давно: логично же, что младенец захочет есть. Так что спешил с порталами как мог, не решаясь телепортироваться с Агастом на руках. И мне удалось, собственно, добраться до границ Бхопалара, найти рожавшую девку в ближайшей деревне. Молоко у неё ещё было, несмотря на безумную и дурацкую привычку местных шудр начинать уже с пятого-шестого дня кормить своих детей пережёванной «взрослой» пищей, что нередко приводило к их смерти. Я заплатил мужу девчонки горстью медных монет и пожаренной тушкой дикой птицы, которая хранилась у меня в инвентаре. А сам отошёл от воняющей навозом и подгнившей соломой халупы поесть. Разумеется, ребёнка без присмотра я не оставлял, влив в Шак’чи с сотню единиц маны и приказав строго следить за безопасностью младенца. Обезьян мог бы материализоваться где-то на минуту. Этого было вполне достаточно, чтобы перебить всех окружающих и привлечь моё внимание. А дальше я бы телепортировался. На крайний случай, Шак’чи мог бы задержаться в телесной форме и подольше, я обещал ему компенсировать все затраты. Но помощь Шак’чи не понадобилась, судя по всему, так как младенец был в безопасности. Зато я, вернувшись спустя сорок минут, застал около дома дожидающихся меня вооружённых дубинками и обожжёнными копьями шудр, в количестве восьми человек. Четверо — взрослые мужчины, трое — подростки, а один — вообще ребёнок лет десяти. А, ещё, кажется, три девушки неподалёку готовы были оказать мужчинам поддержку. — Никак. Уходи отсюда, — выступил вперёд самый старший мужчина. Он уже был сильно немолод для представителя его сословия: лет сорок или около того. Волосы поседели на две трети, но тело было ещё крепкое, да и зубы, пусть все оранжево-жёлтые, присутствовали больше, чем наполовину во рту. — Конечно. Вот только Агаста заберу, — приподнимаю на манер копья недлинный посох Шак’чи, чья деревянная обугленная рукоять была у меня в руке. — Нет здесь никакого Агаста. Послушай, разбойник, катись отсюда. Пусть ты и душегуб, а лишний грех перед богами брать на душу нам не с руки. — Разбойник? — Ты заговариваешь мне оставшиеся зубы, тать?! В дорогой порванной одежде, но с босыми ногами! Притащился из ниоткуда, с ребёнком! Не знаю уж, у кого ты его украл ради выкупа, но вали-ка по по-доброму да здоровым. Даже будь это и твой сын, тут ему будет лучше, чем с отцом-бродягой. Малец крепкий, зубы уже режутся, сам крупный. Пусть ты его и откармливаешь грудным молоком. Дочку мою уже за сиську трижды цапнул. Мужские руки всяко в хозяйстве нужны. Женится на моей внучке лет через десять. Говорю тебе, убирайся отсюда. В последний раз говорю! — он угрожающе потряс копьём. Я, начав понимать ситуацию, внутренне уже давно ухахатывался. Ну да. Руки мужские в хозяйстве нужны, это так. Рождение мальчика — праздник. Девочки — проблема. Нередки случаи, когда от такой проблемы избавляются радикально. Вот многочисленные родственники и решили, увидев крепкого крупного здорового ребёнка у человека, который его защитить, как они думают, не смог бы, прибрать к рукам. Патриарх семейства, кстати, не врёт даже. Реально хочет женить на какой-то из внучек. Видимо, имеются уже хотя бы годовалые: сын Энки необычайно крупный для ребёнка. Килограмм шесть, я полагаю. Даже под семь почти, судя по ощущениям. Так что то, что он был рождён буквально сегодня рано утром, это довольно сомнительная информация для этих простых людей. За разбойника меня приняли? Вряд ли. Скорее уж нашли себе дополнительное оправдание. Слишком неуверенным был и голос, и аура… — Чего замолчал?! Или мне тебе сразу брюхо проткнуть! — мужчина, бывший на голову ниже меня, шагнул вперёд и угрожающе махнул вверх своим недокопьём. Даже эмушиты делали лучше. — Думаю, как мне вас убить. Сжечь или скормить духам? — медленно произношу, лениво бросая ему под ноги сгусток огня. Пару секунд они пялились на расплескавшееся по земле перед ними пламя. Затем попятились. Девки и мальчуган, поняв, что запахло жареным и в прямом, и в переносном смысле, тотчас пустились наутёк. Спустя десять минут я, держа на руках сонно причмокивающего ребёнка, шагал в очередной портал. Трупов за своей спиной я не оставил. Только обожжённое предплечье того человека, чья жена кормила Агаста. Дурная голытьба… И вот неймётся же им? Надо было всех убить. Тех, кто на меня напал, в смысле. Остальные бы запомнили урок. А так — могут и ещё кого-нибудь попытаться ограбить. Хорошо, если на деньги, а не на детей или жену. С этих станется. *** — Я смотрю, ты полон сюрпризов, Тиглат? — И надо же было встретить в коридоре дворца Абхилашу. Я успел выполнить поручения Сварнрааджа за трое суток, носясь порталами по всем северным землям Бхопалара. Находить кормилиц для своей драгоценной ноши мне удавалось довольно легко, хотя я ожидал, что будет ещё легче. Удивительно, но иногда приходилось обшаривать пару-тройку соседних деревень. К счастью, вернувшись спустя ещё сутки в Бхопалар, я сразу же отдал поручение управляющему, который нашёл аж двух подходящих женщин. За сущий пустяк, серебряный в день, они готовы были, кажется, даже собственных детей бросить. Благо, мне этого от них не требовалось. С учётом того, ЧЕЙ это был ребёнок, я старался особо не отходить от него. Тем более, что хлопот мальчик не доставлял. Разве что был крайне крупным и сильным для нескольких дней от роду. Пару раз попав мне кулаком по лицу, он сумел оставить небольшой синяк, который, правда, прошёл за десяток секунд, не успев налиться, стоило только ускорить ток праны. И вот, таская ребёнка на террасу, я и встретил Абхилашу. За последние два года она так и не родила Сварнрааджу никого. Впрочем, полагаю, дело было в том, что у Раджи уже был сын. Сварнраадж стал отцом ещё лет в шестнадцать, наверное. Так что смысла спешить ради наследия престола Абхилаше не было. Она была какой-никакой, но магессой, вполне способной контролировать многие важные нюансы и особенности своего тела, включая и беременность. Так что сама решала, нужны ей дети или нет. Несмотря на бездетность, в гареме Сварнрааджа она занимала сейчас первое главенствующее место, так что, вероятно, боялась потерять его из-за беременности. — Я много чего полон, — пожимаю плечами. — Магии, денег… Сюрпризы тоже имеются. — Значит, у тебя есть ребёнок? — несколько отстранённо смотрела Абхилаша на мою ношу. — Сколько ему? Год? Два? — Куда меньше. И он не мой сын, если ты об этом, — а ещё он слишком много спит. — Не твой? — проявила она больше интереса. — Тогда чей? Кто его родители? — Мои… Знакомые. Большего тебе знать не нужно. Я многим обязан его отцу, так что теперь забочусь о нём. — Вот как?.. — она о чём-то думала. — Могу я взять его? — пару секунд пораздумывав, я передал гречанке ребёнка. Тот слегка приоткрыл глаза, но, укачиваемый неожиданно умелыми руками, вновь уснул. Странно, у Абхилаши же нет детей. Где только научилась?.. — Как его зовут? — Агаст, — пожимаю плечами. — Агаст? Первый раз слышу. Что это имя означает? — Не знаю, — я облокотился на стенку плечом. — Но что-то точно оно значит. Не верю, что его отец мог наречь своего сына случайным набором звуков. — Вот как… Ты уже нанял слуг, чтобы за ним ухаживали? — Управляющий нашёл пару кормилиц. Правда, ест он, как не в себя. Боюсь, надо будет искать третью, иначе их собственные дети останутся голодными. Других слуг я пока специально не искал, хотя за ним и ухаживает рабыня, которая убирает мои покои. — Если желаешь, я могла бы прислать тебе одну из своих. Они раньше следили за Варуджем. Полагаю, с Агастом тоже справятся. — Вот как? — Варудж, сын Сварнрааджа. Гм… — Да, было бы неплохо, — киваю. — Удивлён. — Чем? — Мы с тобой мало общались последние… Года три почти, наверное. Мне казалось, ты на меня обижена. — Трёх лет хватит заглушить многие обиды. И нет, я устраивала свою жизнь, у меня не было времени для тебя, но это не значит, что я не помогу тебе в такой мелочи, — Абхилаша передала мне Агаста обратно. — Ясно. Спасибо. — Рада помочь, — кивнула она, отправившись дальше по коридору. Агаст у меня на руках снова зашевелился. Слегка наклонившись к нему, в попытках понять, что ему опять не так, я получил кулачком в зубы. Довольно чувствительно, кстати. Ребёнок стал издавать какие-то булькающие звуки, похожие на смех. Присланная уже через час Абхилашей рабыня была явно в обращении с детьми опытна. Я оставлял ребёнка с ней спокойно, хотя и наказывал Шак’чи строго-настрого, чтобы не спускал своих обезьяних глаз. После погружения в прошлое обезьяна, тот был крайне задумчив. Ему, в отличие от прежних времён, не хотелось носиться по округе и пакостить окружающим, так что воспринимал такие задания он довольно спокойно. Сварнраадж вернулся только через три месяца. Впрочем, Вестники Храма летали хоть и с огромным запозданием, но регулярно, так что никаких проблем здесь не было. Мы знали, что с Раджой всё в порядке, Раджа знал, что в его отсутствие всё спокойно. Я носился иногда по просьбе Брафкасапа в некоторые районы страны и наводил там то дождь, то облака, а заодно исцелял всех подряд. Появившееся в последние два года прозвище «Тиграторасу» стало распространённым и общепринятым, как и явная примета — босые ноги. А спустя ещё два месяца случилось ЭТО. Мне потребовалась помощь двурогого в одном деле. Ничего сверхсложного. Один распоясавшийся местный дух. Если быть совсем точным, то духи. Дочери Бхарамари. Королева Пчёл живёт далеко на юге, между берегом и южными предгорьями на землях наг. Где-то так. Дух это древний, сильный. Но не более того. Так вот. Сама Королева Пчёл далеко, своего ареала обитания не покидает. Но вот её «детки», огромные, самые маленькие — с кулак размером, а самые большие — с десятилетнего ребёнка, дело другое. И на юго-западе как раз появился целый десяток таких «красавиц». С учётом того, что эти твари летали, были трудноубиваемы, не брезговали человеческой плотью и убивали своим ядом мгновенно, для обычных людей они были той ещё занозой в причинном месте. И разбираться пришлось мне, как сатьяну Храма и прямому подчинённому Сварнрааджа. Правда, задание давал Брафкасап, но не важно. Двурогий появился как обычно. Получил мысленный приказ. Биться с демоном из господ Лэнга огромные пчёлы были просто не способны. Вскоре они оказались уничтожены, неверно оценив свои силы. Нечего было спускаться и пытаться ужалить этого монстра. Остатки туш я забрал в инвентарь. Повернувшись к двурогому, я хотел было уже отпустить его, когда обнаружил, что демон держит пергаментный свиток. — Это мне? Положи на землю, — нахмурился я. Подняв предмет телекинезом, я развернул его. — Это… Наг-Сотх? — Полувопросительно повернулся я к демону. Тот кивнул. Наг-Сотх. Один из языков Лэнга. Письменность земель Инкванока и Лэнга, долины Пнот и древнего Трока, города Ирем и Ледяных Полей. Всякие треугольники, квадратики, кружки… Ненавижу их. Я знал этот язык в некоторой степени. Благо, учился я у Халая Джи Беш. Все шумерские демонологи владели Наг-Сотхом в некоторой мере. Письменным, во всяком случае. Но читал я на нём откровенно плохо. — Меня приглашают на праздник? — приподнимаю брови, спустя минуту, в течение которой читал не особо длинное сообщение и пытался удостовериться, что понял всё верно. Впрочем, я уверен, что прочитал всё правильно. Двурогий тоже кивнул. — Не понял… Я знаю про это мероприятие немало. Но разве приглашения получают не только те чародеи, которые заключили с Лэнгом договор? — Двурогий в ответ просто пристально уставился… На кольцо на моём пальце. — Я не продавал свою душу, — хмурюсь. — Я знаю, что за договор заключён в кольце! И это было правдой. В своё время я потратил около месяца, в том числе даже вложив четыре свободных очка, чтобы дешифровать договор кольца. И он был без подвохов. Точнее, подвохов и подводных камней там было огромное множество, но ничего такого, что бы касалось меня самого. Насколько я понял, если я правильно понял, кольцо было рассчитано на попадание в руки храмовников. А попало ко мне. Многие нюансы и прочее было рассчитано абсолютно явно именно на магов Храма. В частности, к примеру, в случае, если двурогому посвящался владельцем кольца алтарь, то кольцо позволяло расширить функционал, продлить контракт и призывать не только двурогого, но и духов, больше ориентированных на практики Храма по контролируемой одержимости. Храмовники, конечно, тоже не идиоты. Ауры они так или иначе чувствуют. Не стали бы они объединяться с демонами, какими бы они ни были, но… Короче, там был явный, хотя и немного грубый расчёт на длинную и планомерную работу. Которая не обязательно даже подразумевала, что одна из сторон будет контракт знать. Сама ситуация очень интересная, но не более того. Касательно же моего случая, то ограничений было всего три. Во-первых, контракт призыва предусматривал, что демон будет должен откликаться на мой зов в течение двух лет с момента получения мной кольца, независимо от времени разных миров. Время считалось только для самого кольца. Это было крайне забавно, потому что в инвентаре оно идёт ОЧЕНЬ медленно. И этот момент меня почти не волновал. Второе ограничение: призывать двурогого я мог только раз в тринадцать дней по времени Земли. Тут сделать ничего было нельзя. И, наконец, третье ограничение. Видимо, на случай умников, которые захотят воспользоваться магией времени. Я не мог призвать двурогого больше пятидесяти шести раз, так как за два года, призывая его раз в тринадцать дней, больше пятидесяти шести раз призыв осуществить нельзя. — Бррр… — тихо рыкнул он. Скорее, этот рык был похож одновременно и на какое-то фырканье. — Приглашаются все, кто заключал с вами договор? Ясно. Я не могу переместиться в Лэнг самостоятельно, даже если захочу прийти. Это предусмотрено или нет? — демон молча показал на кольцо. — С его помощью можно переместиться? Или… — уточняю. Он достал откуда-то, я не понял, откуда, ещё один свиток пергамента, положив тот на землю. Развернув и его телекинезом, я получил, просмотрев, сообщение о получении опыта. Заклинание перемещения в Лэнг. На шумерском. С полным описанием, включая нужные ритуальные схемы. — Предположим. Я подумаю, — киваю, убирая кольцо в инвентарь. Следующую неделю я занимался в основном поиском информации. Призывал человека-скорпиона, вдумчиво перечитывал свою виртуальную книгу, где были большие куски скопированной информации из книг Йена, Гази, Халай Джи Беша. Первый и последний имели с демонами немало контактов, второй во многом тоже. Я призвал Асамота, отплатив ему за совет и «экспертное» мнение бубном эмушитов. Чернокожие дикари имели привычку не только чужие души заключать в свои поделки. Самые мощные артефакты были вместилищем духов прошлых шаманов, помогавших нынешнему. Асамот добыл мне за этот несчастный бубен с тремя душами всю информацию, какую только смог найти. Благо, Лэнг поддерживал дипломатический контакт с Адом. Сверхсекретной информация об этом мероприятии, куда приглашают каждые три года колдунов, заключивших контракт с Лэнгом, послов соседних миров и некоторых могущественных магов, не была. Мне непонятно было только почему я не получил приглашение, скажем, в прошлый раз. Кольцо двурогого у меня ведь уже больше трёх лет? Или нет?.. Но приглашение было подлинным. Заклинание — тоже. Мне явно можно было в относительной, насколько это возможно в данной ситуации, безопасности смотаться в настоящий тёмный мир. Царство демонов, мрака и ужаса, гиблая земля губительных сил, обиталище отвратительнейших из чудовищ, которым в своё время могли бы скормить даже мою собственную душу. Вот, как был известен Лэнг в Шумере. — Присматривай за Агастом, — я дождался кивка Шак’чи. Мне в приглашении чётко отметили: «без сопровождения». Дух мог за такое сойти, так что я не стал его тащить. Оставил в своих покоях посох, превратив его во временный тотем и накачав праной свернувшегося внутри Шак’чи в огромных количествах. За буквально неделю я слил ему больше двух тысяч единиц. Судя по всему, отсутствовать я буду дня два-три максимум, так что обезьяну этого хватит с лихвой. Я даже вспомнил тренировки Абтармахана из-за начавшихся головных болей, недомогания и тошноты. Разумеется, перемещаться откуда-нибудь из дворца я даже и не думал. Восемнадцать телепортов подряд доставили меня к западному побережью на расстояние больше чем в шестьсот километров. Маны я потратил очень прилично, так что дальше была по плану долгая медитация. Ну, не особо долгая: минут пятьдесят. После чего принялся чертить ритуальный узор. Он был по большей части знаком и стандартен: демоны не выдали ничего нового — классический вариант, который используется в Шумере. Но я в таких чарах мало что смыслил. Перемещения между мирами — информация далеко не открытая, так что ни одного рабочего варианта мне известно не было. Я только понимал, что никаких подстав тут скорее всего нет. Уж точно ко мне не явится чудовище вроде Пазузу, когда я дочитаю заклинание. Я, сосредоточенно наморщив лоб, ползал по камню выбранной скалы, чертя раскалённым концом своего магического жезла огромную пентаграмму, вписанную в круг, диаметр которого, пожалуй, был метра три. Это была необычная пентаграмма — пятиугольник со звездой внутри. Каждая из внешних линий, кроме самой нижней, была удвоена, в правом нижнем углу красовалась спираль, а в правом верхнем и левом — треугольники. Верхний треугольник остался незамкнутым. Еще я нарисовал изогнутую линию чуть правее центра, похожую на длинный росчерк кисти. Все линии, как только они были прочерчены, начинали светиться, а чуть проплавленный и прожжённый камень мгновенно становился довольно твёрдым и стабильным. Когда работа была закончена, я проявил из инвентаря ядовито-зелёную пыль, которую взмахом руки развеял над узором. Опускаясь на несколько неровный камень, пылинки вспыхивали. Вокруг всего будущего места перемещения был создан не слишком мощный квадратный противодемонический барьер, по углам которого я поставил плошки с благовонием Зкауба. Так, на всякий случай. Предварительно я, прежде, чем чертить, намолил и освятил всю скалу. Благо, побережье было рядом, а море уже успело принять от меня в жертву двух купленных быков и четыре козы. Их жертвенная кровь была пролита у подножия скалы. Работа, которая должна была занять не больше получаса (за исключением несколько трудоёмкого приготовления пары зелий и порошка) отняла больше суток времени, зато я был уверен, что не останусь неподготовленным на случай подставы. Хотя, в любом случае, отправляясь в Лэнг, я уже сильно рискую. Но меня успокаивал помимо прочих важных фактов договор кольца, который подразумевал в числе прочих пунктов, что двурогий не может навредить мне ни словом ни делом, а ещё — не может соврать. При этом там учитывались кроме прочего и жесты, и нюансы недосказанностей. Проще говоря, даже если бы я не знал о праздниках в Лэнге и обо всём прочем, оставалась ещё и такая довольно надёжная страховка. В частности, думаю, само кольцо создано далеко не только демонами Лэнга. И договор написан не только ими. Очень уж он странный. Множество подвохов, да, но демонам он не сильно выгоден. Впрочем, полагаю, пункт на невозможность мысленного или вербального прямого общения вписали всё же они. Я отдавал двурогому команды ментальными щупами, к примеру. Но вот осознанную мысль в ответ получить не мог. Только небольшие образы и уточнения. С голосом, если бы двурогий вообще мог говорить на человеческих языках, примерно так же. Хотя он мог рычать или ещё что-нибудь этакое. — Ну что же… Я вошел в пентаграмму там, где треугольник оставался незамкнутым, и двинулся по одной из линий к нижнему левому углу. — Зазас, Насатанада, Зазас, Зазас! — начинаю произносить во время движения. В нижнем левом углу остановиться, вскинуть левую руку с загнутыми пальцами: большим, указательным, безымянным и мизинцем. Единственный оставшийся палец образовал весьма интересный жест, известный в некоторых местах как весьма похабный. — Оходос-Скиен-Замони! Оходос-Скиен-Замони! Оходос-Скиен-Замони! — После этого двигаюсь по другой линии к одному из замкнутых треугольников. При пересечении изогнутой линии нужно опустился на колени и уже там прочитать: — Всеединый Обитает Во Тьме, В Центре Всего Обитает Тот, Что Во Тьме; И Тьма Эта Будет Вечной, Когда Все Склонятся Пред Ониксовым Троном. Закончив, я поднялся с колен и направился дальше к треугольнику. В треугольнике задержался, чтобы снова сотворить знак большим и средним пальцем и прочесть еще одно заклинание: — Абиссус Диасонрсус, Зехове-Азаг-Тот! Неррго, Йаа! Нъярлатхотеп! Пройдя по горизонтальной линии ко второму треугольнику, трижды поклонился и сотворил новый знак. На сей раз загнуты были большой, средний и безымянный пальцы. Настала заключительная часть ритуала. Я прошагал по линии к спирали в нижнем правом углу и произнес: — Зенохесн, Пиотх, Охас Заегос, Мавок Нигорсус, Байар! Хеехо! Йог-Сотхотх! Йог-Сотхотх! Йог-Сотхотх! Произнеся последнее слово, извлекаю из инвентаря жезл и черчу в воздухе фигуру, похожую на букву «И», пересекаемую «Z». Светящееся переплетение линий ещё пару секунд провисело в воздухе, а затем словно бы разошлось в стороны, молниеносно разворачиваясь в нечто похожее на миниатюрную чёрную дыру. Этакий провал в никуда. Помня, что время у меня не такое уж и бесконечное, я оттолкнулся ногами, прыгая в бездну, проход в которую, полагаю, мгновенно закрылся за моей спиной. Очутившись в великой долине Инкванок, я слегка даже растерялся, на миг пожалев, что вообще пришёл сюда. Окружающий пейзаж был… Тем ещё. Небо казалось абсолютно чёрным. Какие там звёзды… Казалось, что над головой абсолютная непроглядная бездна. Словно надо мной нависло само небытие, готовое в любую секунду обрушиться сверху и обратить глупца, появившегося в этом ужасном месте, в настоящее ничто. Лишь багровые всполохи, иногда проносящиеся по абсолютно чёрному своду бесконечной незримо-зримой бездны показывали, что нависший над головой ужас ещё не обрушился сверху. Мертвенная чернота небес в Лэнге, судя по информации о соседних мирах, которую я получил от Асамота, дело обычное. Впрочем, абсолютной тьмой всякая «красота» наверху не ограничивалась. Две невероятно симметрично висящие тёмно-алые луны, стоило их только заметить, создавали впечатление жутких чудовищных глаз. Словно, посмотрев в глубину небытия, я заставил бездну открыть их и взглянуть на меня самого — такое впечатление у меня возникло, когда я обратил на эти небесные объекты внимание. Волосы чуть дрогнули, а по рукам пробежала волна мурашек. Вокруг, куда ни посмотри, везде высились гулко ворчащие вулканы. Их тихий гул, который точно шёл от этих величественных чудовищных гор, заставил меня поморщиться. Почему-то он навевал ассоциации с Эмушей. Точнее — с ощущениями от присутствия этого архидемона. Помимо багровых всполохов в вышине и двух красных лун вулканы были единственными тусклыми источниками света. Освещение было достаточным, чтобы я видел окружение метра на два-три. Но всё равно больше это было похоже на довольно тёмную ночь. Я сотворил три шарика света, отдалив их от себя каждый на пару метров. Теперь вокруг были скорее лёгкие сумерки. Под ногами был мерзкий на вид и на ощупь грязно-серый с вкраплениями чёрного слой перемешанных снега и пепла. Заклинание, защищающее ноги, не давало мне ступать по наверняка ледяной на ощупь поверхности, но небольшой холод я всё равно чувствовал. А больше всего атмосферности добавляли довольно часто виднеющиеся вокруг валяющиеся человеческие кости. Уж ауры-то мне не врут. Дьявол… Я читал про долину Инкванок, а это именно она, ещё в книге Халая. Она вся завалена костями. Полностью. Скорее всего я сейчас стою на смеси непонятной почвы, пепла, снега и костей, просто сами кости уже успели слегка углубиться под подарками местных вулканов и принесённым ветром снегом. Сюда постоянно привозят кости, выбрасывают кости… Сотни, тысячи лет. Когда-то я читал, что костями из долины Инкванок можно заполнить море. Думал, преувеличение… Но ауры не врут. Можно. Глянув вверх, я увидел не так далеко в небе порхающую жуткую тварь, похожую на отвратительную изуродованную обезьяну с невероятно длинными когтями и парой перепончатых крыльев за спиной. На всем теле у чудища не было ни волоска, лишь голая кожа цвета густых чернил. Птица Лэнга. Судя по всему, меня уже обнаружили. Ну ладно, подождём… Почувствовать опасность мне удалось только благодаря предвидению. Я как раз раздумывал, куда бы распределить свободные очки, которые появились, когда у меня повысился уровень. Перехода в другой мир было достаточно для получения довольно значительного количества опыта. Не став мудрить, я решил вбросить всё в мощь чар. А затем понял, что земля просто исчезает под ногами. Это должно было произойти через секунду с лишним. Мне удалось подпрыгнуть и взлететь. Левитация работала. Посмотрев вниз, я увидел колышущееся, похожее на невероятно плотную густую тень чернильное пятно. Оно явно было живым и пыталось подползти под меня со спины. Я должен был в него провалиться? Гм… Аура не особо впечатляет. Что-то вроде животного… А! Точно! Халай рассказывал про этих тварей! Чёрные лужи — жадные, прожорливые демоны-порталы. Они двумерны, похожи на чернильные кляксы и ползают по земле Лэнга, стараясь попасть кому-нибудь под ноги. По неосторожности наступивший в Чёрную Лужу сразу в неё провалится и окажется… неизвестно где. Пока что никто не возвращался или про это неизвестно. Чёрные лужи неразумны. Это что-то вроде демонических животных. Очень опасных, поганых и мерзких демонических животных. И надо же было мне появиться недалеко от такой? Скривившись, я отлетел метров на пятнадцать, на склон небольшого холма, где удобно лежали почти не покрытые смесью пепла и снега черепа. Мой вес они выдержали. Надо внимательно наблюдать за окружением. Может, я и приглашён, но вокруг — демонический мир. Хотя, демонические животные немногим опаснее обычных… Большинство. В случае с чёрной лужей, надо просто в неё не наступать. Следующие минут десять я внимательно наблюдал, как мерзкая тварь старается добраться до меня. Ползла она медленно, но упорно, так что пришлось от неё уходить ещё пару раз. Надо бы прикончить, но я пока не знаю, насколько это допустимо: вдруг демоны сочтут это враждебным и снимут статус гостя? Так-то не должны, но на кой чёрт рисковать даже в малости?.. Вскоре из-за ближайшего вулкана показалась стремительно приближающаяся фигура всадника. Либо погонщик рабов, либо тощий всадник ночи. Без сомнения… К тому моменту чёрная лужа была ещё не особо близко, так что, когда демон приблизился, мне не пришлось в очередной раз куда-то отходить или перелетать. Тощие всадники ночи. Надзиратели Лэнга. Лучше всех умеют обращаться с животными, почти везде в этом мире служат укротителями. Садясь на зверодемона, тощий всадник ночи сливается с ним в симбиозе, становится единым существом с двумя телами — и повелевает им, равно собственными ногами. Чрезвычайно худые гуманоиды, похожие на людей в последней стадии дистрофии, кожа иссиня-черная, волос нет совсем, голова очень велика в затылочной части, вместо носа две узкие прорези, а длинные острые зубы выпирают изо рта. Ехавший ко мне не был исключением: невероятно тощая фигура, похожая на тело узника темницы, не видевшего десятилетиями солнца и нормальной еды. Это отвратительное тело не скрывала даже мешковатая непонятная ткань, которая служила демону вместо одежды. Вооружен копье-хлыстом — это своего рода острога, но к острию крепится длинный тонкий бич. Хотя в драке от этих созданий проку чуть — даже обычный человек вполне может одолеть тощего всадника ночи. Оружие было прикреплено в смотанном виде около пояса всадника в том месте, где дистрофичные ноги врастали в бока зверя. Транспортным средством тощих всадников ночи обычно является йорг-йорг. Это демоническое животное Лэнга, похожее на помесь паука и страуса. Плешивая башка грифа с заостренным клювом и ноги изогнуты буквой «М». Этих ног две, а туловище маленькое и склизкое. У йорг-йоргов хитиновые панцири. Двигаются они довольно быстро, но крайне хилые, могут поднять только очень незначительный груз. Судя по всему, пассажира йорг-йорг поднять не мог. Или мог. Не знаю. Но конкретно этот всадник ехал не на йорг-йорге, а на уддугхуле. Жуткая шестиногая тварь, размером с лошадь. Ноги похожи на лапы йорг-йорга, точно так же изогнуты, но заканчиваются жуткими костяными шипами. Тело покрыто прочной зеленовато-бурой треугольной чешуёй, а спина заканчивается тупым горбом. Огромным и позволяющим разместиться довольно удобно. Собственно, именно в этот горб и врос тощий всадник ночи. Похож на другое ездовое животное Лэнга — малахула. Только последний выглядит куда более тощим, а горб у него очень острый. Изгибается позвоночник так же причудливо, сидеть удобно, но вместо задницы должна быть стальная пластина: иначе разрежет пополам. На малахулах ездят бледные призраки. Хотя, подозреваю, тощий всадник ночи тоже мог бы слиться с малахулом. Равнодушно оглядев меня с ног до головы, демон презрительно прошипел: — Садись, — Наг-Сотх. Теперь, переместившись в Лэнг, я внезапно обнаружил, что прекрасно его знаю. Удивительно, как странно работают законы переходов между мирами. Фыркнув, я ловко запрыгнул позади него, схватившись руками за костяные наросты-шипы, выглядывающие из тела «скакуна» по бокам. Ноги можно было относительно удобно разместить между ними, а руками за оные взяться. Уддугхул довольно медленный демон, но только в сравнении с малахулом. Сам по себе этот зверь весьма впечатляет, а шесть ловких мощных лап позволяют безо всяких проблем перемещаться по неровному трудному рельефу долины Инкванок, изобилующей скалами, оврагами и выступами. Это я молчу про вулканы. Тварь понеслась с очень приличной скоростью. Километров восемьдесят в час, если не больше. Она ловко перебирала ногами, взбиралась на небольшие скалы, перепрыгивала овраги… Чтобы ехать на этом отвратительном звере, мне приходилось жутким образом раскорячивать ноги, практически садясь на шпагат. Вначале эта поза не показалась такой уж неудобной, да и хорошая физическая форма более чем позволяла так сидеть, но на такой скорости удержаться в неудобном положении было не так-то просто. А уж многочисленные шипы, которые могли пронзить ногу при неудобном особенно резком движении твари радовали ещё меньше. Благо, я действительно был в хорошей форме и мог позволить себе нечто такое, даже когда тварь карабкалась почти по вертикальным стенам. Откуда-то издали раздался жуткий, леденящий душу безумный вой, буквально сжавший на секунду мои виски. Я услышал куда больше, нежели мог простой человек или даже обычный демон, всё же я привык воспринимать ауры как звуки, поэтому во время, пока уши ловили эхо жуткого завывания, я ощущал странное жуткое присутствие, напоминающее Эмушу. Вскоре я понял, что же это такое было: На-Хаг. Архидемон Лэнга, заточённый в свою темницу ещё самим Мардуком. Очень могущественный и опасный. Настоящее чудовище. Даже в своей клетке он, обладая безграничным слухом, знает обо всём, что происходит вокруг. Слышит все разговоры и биения сердец. В Лэнге есть пророчество, что однажды проснётся в подводном городе Р’льех Ктулху, вырвется из своей темницы На-Хаг, Азаг-Тот обретёт плоть, Йог-Сотхотх откроет наконец для своих подданных врата в сопредельные миры, а Лэнг вернёт себе былое величие. И первым делом он, разумеется, собирается в таком случае вновь покорить Землю, как это было тысячи лет назад. К счастью, вряд ли это произойдёт вскоре. Полагаю, руководствуясь смутными знаниями о будущем, которое я помню, Лэнг не сумеет превратить мой родной мир в свою колонию вновь в ближайшие пять тысяч лет. А в то время на Земле будут господствовать крайне могущественные божества, а люди будут вооружены чудовищнейшим оружием. Думаю, так просто Землю этим тварям получить не удастся. Где-то слева от нас вдалеке была исполинская гора. Чудовищнейший пик, словно огромный великан среди карликов, стоял среди вулканов долины Инкванок, тускло мерцая в свете двух кровавых лун. Безумный, колоссальный исполин ощущался даже с огромного расстояния. Я не хотел даже мимолётно вслушиваться в гул, шепот и отзвуки, которые испускала эта гора. На её вершине сидит истинный владыка Лэнга. С’ньяк. Местный Дьявол. Бог-архидемон, чудовище из чудовищ, чьего могущества достаточно, чтобы усилием воли поменять весь мир так, как ему вздумается. В том самом пророчестве, кажется, говорится, что он спустится со своей горы. И лучше бы эта космическая сущность никогда не спускалась. Не хочу даже имя произносить вслух: вдруг услышит в такой близости? Лучше бы, чтобы С’ньяк никогда не обращал своего внимания на мою скромною персону. Здесь, в Лэнге, есть, если я правильно помню, только один монстр, которого С’ньяк так и не смог в своё время угомонить — Ктулху. Может быть ещё Хастур… Но ни одно из этих имён тоже лучше не произносить. — Замок Кадаф… — проскрипел тощий всадник. Пока я пялился на гору верховного божества Лэнга, мы выехали из-за очередного вулкана, неподалёку от которого находился он. Ониксовый Замок Кадаф. Он возвышался, величественный в своей чудовищности и чудовищный в своей величественности, на вершине настоящей ледяной горы. Небо над ним словно бы закручивалось огромным водоворотом, будучи, возможно, единственным местом, в котором не было бесконечной тьмы: багровые всполохи в огромной перевёрнутой воронке никогда не прекращали сверкать. Вновь завыл На-Хаг, заставив меня слегка вздрогнуть. Вокруг было множество чудовищнейших и незнакомых отзвуков. Но при приближении к Кадафу стал отчётливо слышен откуда-то издалека звук, который, будь он реальным, я бы мог описать как медленный тягучий скрежет. Когда мы поднялись на ледяную гору, я смог понять, где его источник. Вдалеке ползло нечто. Километров десять было до этого ужаса. Огромная чёрная волна… чего-то. Просто безумного размера медленно меняющаяся чернильная перетекающая гора. Я не сразу понял, что именно вижу в том месте. Но вскоре до меня дошло. Нъярлатхотеп. Архидемон. Ползучий хаос. Заозиравшись по сторонам, я сумел взять себя в руки и спрыгнул с демонического зверя, стоило только тощему всаднику подвезти меня к воротам чудовищнейшей крепости. Дьявол… Я вернусь из этого поганого мира седым. А у меня и так шевелюра с проседью. На удивление, воздух в Лэнге был относительно нормальным. Хотя и чувствовалось лёгкое удушье. Не знаю, отчего так. Может — просто фантомное ощущение. В Ониксовом Замке было множество демонов. Носящие прозрачные балахоны омерзительные эг-мумии. Бывшие жрецы и маги, лишившиеся кожи и ставшие демонами. Твари — небольшие бесформенные отвратительнейшие существа. Этакие кучи органов и плоти. Колышущиеся, трансформирующиеся. В основном они были в виде двух-трёх бесформенных груд тел, соединённых недлинными жгутами плоти. Высшие формы шогготов. Я видел одного двурогого, грозно оглядывающего всех вокруг и пугающего своей аурой из звенящих стальных жгутов, пылающих алым светом ярости. Это был совсем не тот демон, которого я призывал. Теперь я прекрасно ощущал, насколько ослаблен тот, кого я зову на Землю. Приди двурогий в своей полной силе, и остановить его сумела бы только группа сильных демонологов. Шествуя за провожатым по чёрным коридорам, я видел пару дьяволиц. Этих обворожительных представительниц непонятно какого пола узнать было не сложно. Почему-то шли они совершенно голыми. Почему не было понятно, какого они пола? Ну… Выглядели будто бы невероятно красивые женщины. Прекрасные своей жуткой развратной и притягательной греховной красотой. Только между ног у них болтались вполне себе почему-то органично выглядящие мужские достоинства. Мой провожатый был эг-мумией. Он довёл меня по коридору до одной простой полуовальной двери не слишком большого размера. За всё время пути демон не проронил ни слова, но сейчас он счёл нужным поговорить. — Все гости проходят ритуал представления. Все приглашённые, но не их спутники. Представляться нужно хозяину и владыке Кадафа. — Йог-Сотхотх, — судорожно прошептал я. — Да. Но не все гости представляются ему напрямую, — заметил эг-мумия. — Тебя встретят глаза и уши Йог-Сотхотха. Ты представишься ему, но ему незачем присутствовать лично, — с этими словами он открыл передо мной дверь, из которой вышел… Джинн?! Какого… Спустя секунду я понял, что могучий ифрит, краснокожий великан больше двух метров ростом, был всего лишь одним из гостей. Эг-мумия молча жестом пригласил его следовать за собой, а мне кивнул на дверь. Войдя внутрь, я оказался в небольшом зале. Дверь за мной закрылась с тихим звуком сама. Мглисто-чёрное ониксовое помещение освещалось горящей высокими ало-жёлтыми языками пламени вдоль стены огненной чертой. Потолок был затемнён. Иногда блики света позволяли ухватить ту или другую деталь мрачного ониксового свода. Зал был небольшой: примерно пять на двенадцать метров. В противоположном конце стояло небольшое возвышение, на котором был установлен каменный трон с квадратной спинкой и подлокотниками. Довольно грубая конструкция без какого-либо изящества. На нём, кстати, никто не сидел. Облокотившись спиной на каменное сидение, скрестив руки на груди, стоял вполне человеческого вида широкоплечий высокий мужчина. Его одеяние напоминало красную мантию без рукавов, а длинные чёрные волосы ниспадали до лопаток. Рядом стояла, прислонённая всё к тому же трону, довольно большая с виду штука, напоминающая двуглавую косу. Демон, а я ничуть не обманывался внешним видом, повернул голову ко мне. — Назовись, — спокойно сказал он, расцепив руки и спустившись с возвышения, встав по левую сторону от трона. — Моё имя — Тиглат. С Земли, из великой Империи Шумер из города Вавилона, — спокойным голосом ответил я, хотя внутренне я дрожал, словно сухой лист на осеннем ветру. Йог-Сотхотх увидит и услышит меня. Но не будет присутствовать лично? Я догадываюсь, кажется, кто передо мной.  — Добро пожаловать в Лэнг, — усмехнулся тот, чья аура мне открывалась всё лучше и лучше. Пожалуй, я не ошибся. Таких, как он, я раньше не встречал, но это определённо повелитель одного из первых тринадцати легионов Лэнга. Эмблема Йог-Сотхотха. Тот, кто носит в себе часть души второго божества Лэнга, тот, чьими ушами и глазами может слышать и сам бог. Кивнув мне, мужчина спокойно махнул рукой в сторону двери, показывая, что представление окончено. Быстро. Хотя, не сказать, что я хотел бы задерживаться. Сохраняя достоинство, я спокойно повернулся к двери и пошёл к выходу. Дверь открылась с другой стороны. Там стояла дьяволица, одетая в символические обрывки ткани, прикрывающие соски и свисающие на манер короткой набедренной повязки. Там, за дверью, стоял другой маг, который прошёл внутрь. Меня же демоница поманила пальчиком за собой, мило и призывно улыбнувшись. Я бы мог даже повестись: уж с демоницей-то я могу не опасаться влияния Инанны. Только было две проблемы. Во-первых, связываться с демонами себе дороже. А во-вторых, дьяволица с «особенностями физиологии» их вида, это последнее существо в известной мне части вселенной, которое я буду рассматривать в качестве полового партнёра. Я, разумеется, про тех, кто вообще хоть немного похож на людей. Фыркнув на моё видимое безразличие, демоница пошла по коридору, специально двигая ногами и взявшимся непонятно откуда гибким заострённым хвостом так, чтобы куски ткани, служащие ей одеждой, болтались, регулярно открывая вид на даже с виду мягкую и упругую округлую пятую точку. Странно… Не помню по описанию этих демонов, что у них имеется хвост… Или всё-таки имеется? Мы добрались до длинной анфилады небольших залов, в каждом из которых было по три двери. В третьем зале демоница указала мне на первую из них. — Эта комната выделена тебе, человек. Не желаешь, чтобы я её тебе показала? — соблазнительно улыбнулась она, плавно проводя рукой сверху вниз по своему телу. — Нет, — фыркаю, морщась. Дьяволица раздражённо скривилась. — Что дальше по правилам? — Ты можешь ходить, куда тебе вздумается… И куда пустят. Ты гость, оттого тебя никто не тронет, но это не значит, что тебя будут защищать от неразумных тварей, лавы вулканов и прочего… — Понятно. И? — Через двадцать часов будет основное торжество. Оно пройдёт в главном зале и о нём известит удар колокола. На этом всё. — Ясно. Прощай, — слегка грубовато я шагнул вперёд, открывая дверь прямо перед её лицом и заходя внутрь. Захлопнул дверь я, не дожидаясь её ответа. Возможно мне так только казалось, но гостей надо бы обхаживать получше. Каменный постамент, видимо, должен был заменить кровать. А большой каменный блок изображал из себя стол. Довольно поганый, ведь под него даже ноги поставить было нельзя. Замечательно. Двадцать часов, значит?.. Первым делом я начал беспардонно рисовать на столе нужный узор. В инвентаре у меня достаточно еды, но лучше сотворить новую: на кой чёрт тратить запасы? В конце концов, на то, что я порчу имущество местных владельцев, мне почти плевать: для них это мелочь. Дальше, перекусив, я развесил по стенам глиняные таблички, заготовленные заранее. Противодемонические обереги. Такое себе сейчас средство, конечно… Использовать их здесь — всё равно, что вытираться полотенцем, плавая в воде посреди океана. Но психологически они меня успокаивали. Следующие часы я пытался уснуть. Затем, так как получалось плохо, засел за конструктор заклинаний. Были у меня некоторые идеи по дальнейшим новым модификациям Дождя разочарования и Облака Отчаяния. Меня натолкнули на них самые обычные дожди. Те, которые я вызывал по приказу Раджи. Просто внезапно подумалось, что было бы довольно забавно, если бы вместо обычных небо извергало псевдоматериальные капли Дождя Разочарования. Даже не особо сильный дождь подобного рода над защищённым магией городом доставил бы огромное количество проблем. Правда, как подступиться к этой идее, я пока даже не знал. Когда мне надоело проводить время в своей комнате, я отправился бродить по замку. Заглядывал в разные залы, видел других гостей, нашёл главный зал, спросив дорогу у довольно вежливого представителя эг-мумий, добрался до купален… Правда присоединяться к купающимся не стал. Выходил на стены, «любовался» мрачными ужасающими пейзажами, слышал вой На-Хага… Примечательная встреча произошла лишь однажды. Да и не встреча это была вовсе. Просто по одной из широких лестниц, недалеко от которой я стоял, спускалось шестирукое сухопарое жутко выглядящее существо со скорпионьим хвостом. Огромные клыки, куда больше одного глаза, уродливое, но сухое и крайне сильное даже с виду тело, множество когтей и жуткие бритвенно острые зубы… — Дьявол, — прошипел я себе под нос, стараясь убраться в один из боковых коридоров подальше. Даже с расстояния больше пары десятков метров вой сотен тысяч голосов от ауры архидемона заставлял волосы на голове шевелиться. Я буквально вновь увидел перед собой лезущий из созданного нами провала жуткий чудовищнейший призрак Пазузу. Правда, встретил я точно не его. Судя по виду, это Лаласу или Лаларту, но похвали меня Халай Джи Беш, если я готов был даже смотреть на это чудовище. Архидемон внушал ужас и трепет. Пусть после Эмуши у меня от одного его вида и не закатывались глаза, но пальцы подрагивали. Вскоре прозвенел колокол, чей звук, гулкий и протяжный, разнёсся по коридорам Ониксового Замка, не теряя силы. Главный зал Замка Кадаф легко мог вместить в себя с десяток тронных залов шумерского Императора. Это строение было колоссальным, огромным. Собравшаяся же внутри толпа чудищ могла отправить неподготовленного человека в обморок одним своим видом. Не чувствуй я ауры, то подумал бы, что вокруг сюрреалистичный кошмар. Но нет. Аурные ощущения были однозначными и буквально вдалбливали в подкорку мозга, что вокруг самая настоящая жуткая реальность. Большой трон, возвышающийся в дальнем конце зала, пока еще пустовал, но вокруг него уже выстроилась «стража» — тринадцать разнокалиберных монстров. Первым слева стоял горбатый здоровяк с головой верблюда, потом — не менее горбатый минотавр. Третий выглядел нормальным человеком, только неестественно бледным, и носил на голове шлем с оленьими рогами. Четвертым стоял уже известный мне мужчина с длинными чёрными волосами. Да. Эмблема Йог-Сотхотха и глава одного из первых тринадцати легионов Лэнга. Сейчас легионов, правда, больше. Пятым был огромный черный ворон с окровавленным клювом. Шестым — облако тьмы со светящимися глазами. Седьмым — огромная белая змея. Восьмой больше всего напоминал исполинскую муху. Девятый был человеком с зеленой кожей и чем-то вроде клубов дыма вместо волос. Десятый — колоссальных размеров гриф. Одиннадцатый оказался лысым мужчиной с горящими руками. Двенадцатый был горбатый великан, ростом превышавший всех остальных, вместе взятых. Тринадцатый — здоровенная желтая жаба. Недалеко от трона стояли другие хозяева этого ужаснейшего места. Колеблющаяся, постоянно меняющая форму груда чёрной плоти, смотрящая то одним десятком глаз, то другим. Глаза этого существа отрастали и всасывались обратно постоянно. Сколько их было всего — невозможно сказать. Нъярлатхотеп. В разных концах зала находились два шестируких чудовища: Лалассу и Лаларту. Недалеко от трона был мерзкий монстр, похожий на чёрного козла. Шаб-Ниггурат. А в дальнем от меня углу стоял, пуская слюну и мерзко подхихикивая, мой персональный кошмар из прошлого. Я, уверен, слегка даже побледнел, когда увидел Пазузу. В зале присутствовали не все архидемоны Лэнга. Далеко не все. Но мне с головой хватало тех, кто уже был. Стараясь не смотреть на кошмарные космические ауры, затмевающие в моём сознании одна другую, я силился отрешиться от бесконечного в своей глубине и мощи гула, который совершенно не напоминал даже отдалённо вой голосов, которым, как мне кажется, и должен быть. Столько мощных аур не давали «расслышать» совершенно ничего. Воспринимай я ауры больше зрительно, то я бы скорее всего был бы просто ослеплён. Да я и был: могущество архидемонов столь велико и безгранично, что даже плохо чувствуя ауры в виде зрительных ощущений, я всё равно видел исключительно эти космические чудовищные давящие чёрно-алые солнца, независимо от того, смотрел ли я напрямую или стояли между нами десяток других существ. Йог-Сотхотх выглядел как длинный червяк или змея. Угольно-черный, оставляющий склизкий след на полу, он полз к своему трону при гробовой тишине. Никто не издавал ни единого звука, все зачарованно уставились на Хранителя Врат. Впрочем, называть его червем было все же преждевременно — от червя у него был только хвост, а там, где положено быть голове, начиналось туловище — совсем маленькое по сравнению с хвостом, но все-таки. Туловище, если не слишком придираться, можно было назвать даже человеческим, но оно было такого же цвета, как и хвост. На месте ног у него росли две пары лап богомола, а вместо рук — что-то вроде спинных парусов некоторых динозавров. Из этих парусов торчали три длиннющих когтя, тихо пощелкивающих при движении. Голова тоже напоминала человеческую лишь очень отдаленно — фасетчатые глаза насекомого, полное отсутствие носа и волос, а также нечто вроде пары муравьиных антенн на лысине. Таков был Йог-Сотхотх. Чудовище вползло на трон и величаво кивнуло своим Эмблемам. В зале по-прежнему царила гробовая тишина. Стена над троном заколебалась, пошла волнами, выгнулась, а затем из нее словно бы проступило гигантское каменное лицо, похожее на гипсовую маску. Мертвые каменные глаза обозрели присутствующих, а затем открылся каменный рот и оттуда раздался жуткий голос, с присвистами и завываниями, делающий резкие ударения на шипящих звуках. Каждое слово произносилось будто бы с большой буквы. Азаг-Тот, лишившийся тела, но не жизни, держал речь перед своими подданными: — Йа! Йа! Йа! Йо! Йо! Йо! Я Есмь Бог Богов! Я Есмь Властитель Тьмы И Повелитель Чародеев! Я Есмь Сила И Знание! Я Есмь Превыше Всего! Я Есмь Превыше Ану! Я Есмь Превыше Игиги! Я Есмь Превыше Аннуннаки! Я Есмь Превыше Семерых Шуруппаки! Я Есмь Превыше Всего! Я Есмь Превыше Энки! Я Есмь Превыше Шамаш! Я Есмь Превыше Всего! Я Есмь Превыше Ниннурсак И Скрижалей Ленки! Я Есмь Превыше Всего! Я Есмь Превыше Инанна и Иштар! Я Есмь Превыше Наина И Удду! Я Есмь Превыше Ендукугга И Ниндукугга! Я Есмь Превыше Эрешкигаль! Я Есмь Превыше Всего! Ничто Не Было Сотворено До Меня! Я Есмь Превыше Всех Богов! Я Есмь Превыше Всех Дней! Я Есмь Превыше Всех Людей И Сказаний Об Оных! Я Есмь Древний! Никто Не Может Найти Мое Место Покоя! Я Зрю Солнце Ночью И Луну Днем! Я Есмь Получатель Жертв Скитальцев! Горы Запада Укрывают Меня! Горы Волшбы Покрывают Меня! Я Есмь Древний Из Дней! Я Есмь Превыше Абсу! Я Есмь Превыше Нар Маррату! Я Есмь Превыше Ану! Я Есмь Превыше Киа! Я Есмь Превыше Всего! Йа! Йа! Йа! Йа Саккактх! Иак Саккакх! Йа Ша Хул! Йа! Йа! Йа Утукку Хул! Йа! Йа Зихул! Йа Зихул! Йа Кингу! Йа Азбул! Йа Азабуа! Йа Хастур! Йа Хуббур! Йа! Йа! Йа! Бахабахахахахабахахахаха! Какхтакхтамон Нас! Произнеся последнюю фразу ритуала, Азаг-Тот удалился, вернув стену в прежнее положение. Напряжение в зале понемногу спадало. Дальнейший праздник был довольно унылым. Правда, сначала перед троном встал другой демон. Носящий Жёлтую Маску. Могущественный архидемон, возглавляющий Храм ночи. Он говорил вежливо и красиво. Без самовосхвалений. Поблагодарил тех, кто посетил праздник, отдельно упомянул все миры, чьи представители присутствовали, уважил словом других демонов, посланников светлых миров, выразил радость колдунам, которые сотрудничают с Лэнгом… Как-то никогда не думал, что получу, пусть и такую окольную, похвалу от архидемона… Некоторые другие демоны тоже произнесли речь. Из интересного можно было послушать Нъярлатхотепа, посланца древних. Собственно, после всех речей монстров система сообщила о получении мной нового уровня. Ничего удивительного: опыт капал непрерывно. Особенно когда я находился недалеко от архидемонов или эмблем. Впрочем, я не готов прокачиваться таким образом. Все очки я сливал в мощь чар: нечего копить важный ресурс мёртвым грузом, когда он может работать. Наконец, речи закончились. Все разбрелись по замку. Вот тут-то и состоялось крайне важное событие. Меня нашёл эг-мумия. — Тиглат из Вавилона? С Земли? — спросил он. Я кивнул. — Тебя желают видеть. Иди за мной. Я молча последовал за демоном. «Желают видеть»? Вот уж не было беды. Эг-мумия — не последний демон в иерархии господ Лэнга. Выше только эмблемы, архидемоны, боги и, быть может, некоторые другие демоны из той же касты господ. И, полагаю, другие господа Лэнга посланцем эг-мумию не могут отправить. Остаётся только один вопрос: чем таким я мог привлечь внимание кого-то из ТЕХ, кто-таки вправе отправлять таких гонцов?.. Мучимый догадками, я был выведен на террасу. Этакий открытый коридор с ограждением. Для прогулок. Ага… Век бы здесь не гулять… Там эг-мумия просто оставил меня. Впрочем, ждать никого не требовалось: на прогулочной площадке присутствовал мой будущий собеседник. Пожалуй, с ним разговаривать мне было наименее страшно. Беседа именно с ним — самое малое зло из всех вариантов. Тот самый мужчина, которому я представлялся. Судя по торжеству в главном зале, четвёртая эмблема Йог-Сотхотха. Кто же командовал четвёртым из тринадцати первых легионов? Я, кажется, не записывал этих сведений в виртуальную книгу так подробно. У меня был просто список имён эмблем… — Здравствуй, маг. Ты можешь называть меня Элигор, — усмехнулся мужчина, когда я подошёл ближе. Чуть кивнув, я вновь назвал своё имя, хотя в том и не было нужды: — Тиглат из Вавилона. — Мучаешься вопросом, что именно мне от тебя нужно? — прищурив глаза, посмотрел на меня он. Элигор выше меня на голову. Говорить с ним так близко было несколько неуютно. — Мне действительно интересно, что такого могло заинтересовать во мне командующего четвёртым легионом Лэнга. — Есть в тебе кое-что интересное. Я умею видеть кое-что, что недоступно взору некоторых бессмертных. Кое-что несколько эфемерное… Потенциал. И в тебе он есть. В частности, я сейчас говорю о потенциальной возможности сделать кое-какую важную работу… И плата будет соответствующая. Как тебе наш аванс? Я про твоё кольцо. Не хочешь продлить? — улыбается Элигор. — Моя душа? — фыркаю. — Нет уж, обойдусь. Мне известен контракт. Я могу призывать сына Шаб-Ниггуратта ещё много раз. А душу я отдавать не собираюсь. — Может твоя, а может — чужая, — располагающе разводит он руками. — Например? — подозрительно уточняю. — Один маг заключил с нами интересный договор. На душу своего сына. Троих сыновей. Двое имели детей. Один — нет. И всё бы ничего, но кроме их душ, речь шла о самом маге и обо всех потомках его до седьмого колена. Только вот нюанс… Забирать жизнь и душу мы можем только вместе. Только после восьмидесяти четырёх лет. И делать это должен наш эмиссар, — закончил Элигор. — Проще говоря, — поморщился я от его хитро сплетённой паутины слов, — вы не можете забрать душу ни этого человека, ни его потомков, если их не убьёт ваш эмиссар. Если они умрут по другим причинам, то это будет означать, что их души свободны. Не так ли? — Именно, — кивнул он. — А ещё — мы не имеем права убивать их раньше восьмидесяти четырёх лет. Точнее… Демоны Лэнга не имеют права, если вспомнить более точную формулировку. — Стоп! — резко подобрался я. — А что именно имеется ввиду под «эмиссаром»? — Всякое, — эмблема Йог-Сотхотха обезоруживающе улыбнулся, расслабленно и слегка грустно разводя руками, словно показывая, что он вроде бы и сожалеет, что так получилось, но сделать ничего не может. Наоборот — прилагает все силы, чтобы исправить ситуацию. — Там были и другие интересные пункты, кстати… — И ты хочешь, чтобы я стал вашим эмиссаром? — кривлюсь. — Ты и впрямь думаешь, что я соглашусь? Спасибо за двурогого. Он был хорошим слугой. Но с какой стати я буду это делать? Нет уж, — хмыкаю, слегка расслабившись. Элигор располагал к себе и не вызывал того ужаса, какой я ощущал в присутствии архидемонов. — Я лучше найду того мага и предупрежу его об этом. Пусть ждёт гостей от очередных лживых интриг при составлении договоров. — Лэнг составляет договора честно, — слегка укоризненно посмотрел на меня Элигор. — Ага. Только трактует их двояко. Я не буду палачом у вас на службе, — морщусь. — И если на этом всё, то, думаю, этот разговор можно завершать. Прости за грубость, древний, — постарался я слегка исправить свою невежливость. — Конечно, — ничуть не смутился он. — Но я сказал, что там были интересные пункты. Не хочешь ещё послушать? Ты же хотел найти этого человека и предупредить его об угрозе? Так как? — Хочешь рассказать мне о его или её преступлениях? — приподнимаю бровь. — Вызвать антипатию? Давай. Попробуй. Только вряд ли ты меня переубедишь. — Преступлениях? О нет. Нет. Просто о ещё нескольких пунктах договора. Видишь ли, изначально срок был не восемьдесят четыре года, а шестьдесят лет ровно. Но был нюанс. Цифру можно было увеличивать. Для всех потомков. По четыре года за… жертву. Маг. Не обязательно сильный, но маг. Четыре года. И даже небольшой бонус: услуга за каждого. Всего шестеро. Ничего не напоминает? — усмехнулся он как-то… по-змеиному. И да, что-то такое напоминало. Не помню, что именно. Что-то из прошлого. Элигор, видя, что я задумался, сбил меня с мысли: — Пока ты вспоминаешь, замечу лишь, что мы в договоре также оставили за собой право претендовать на души после насильственной смерти в течение всё тех же шестидесяти лет, в случае, если нам будет не ясно, убил ли их наш эмиссар или нет. Небольшая лазейка, как думал тот маг, он за этот пункт стребовал с нас многое… А взамен, как он посчитал, ему и потомкам нельзя умирать от рук демонов Лэнга даже случайно. Но есть один нюанс. — Если убийца станет эмиссаром в течение шестидесяти лет после смерти, то души станут вашими. — Верно. — И, раз вы предлагаете это мне, то я убивал кого-то из этих людей? — хмурюсь. — Где-то в Трое? Мы там много магов в жертву приносили. Но ведь не вам… Стоп! Ты шутишь… — оторопело уставился я на него. Не особо сильный, приносили шестерых в жертву. Я уже убивал… — Йен! — буквально прорычал я. — Почти. Его отец, — усмехнулся Элигор. — Кстати, ты в курсе, что магистр подумывает взять нового ученика? Неофициально. Раба. А ещё старательно ищет пленника-мага. И готовит ещё один запасной вариант. На всякий случай. — Альфира, — усмехаюсь. — Да. Это если все остальные планы прогорят. Но вряд ли они прогорят. — Я убил Гази меньше шестидесяти лет назад. Значит ли это, что и он… — Значит. — И вы хотите от меня что? Чтобы я стал вашим эмиссаром, убил Йена… У его отца ещё были потомки? — Единственными родственниками Гази были Йен и Хоран. Живых детей и внуков у Йена нет, — кивнул Элигор. — А правнуки? — хмурюсь. — Хоран был единственным внуком Йена. И он умер бездетным, — Элигор сверкнул глазами. — Проще говоря, я не просто своими руками оборву его род окончательно, я отправлю их всех к вам, сюда, не так ли? Пожалуй, ради такого я мог бы и согласиться. Но что будет за это лично мне? И какие обязанности это налагает лично на меня? — Обязанности эмиссара мы пропишем в договоре. Ничего ужасного. Ты должен будешь убить потомков Кель’Таля… — Почему не самого Йена? — хмурюсь. — Потому что нам нужны души Хорана и Гази, — слегка раздражённо поясняет Элигор. — Логично… — У меня с собой договор. Лучше я отдам его тебе и ты сам поищешь там все нюансы и условности. Как я уже говорил, Лэнг соблюдает договорённости честно… — Это меня пугает больше всего. Давай договор. Я желаю увидеть его целиком и полностью… — получив свиток в руки, я стал его смотреть. Разумеется, подписывать его я сейчас не собирался. Но вдруг увижу очевидные нюансы, о которых захочу поговорить сразу? — Моя душа перейдёт к вам, если я не выполню условия? — насмешливо смотрю на него. — Неужели Лэнг действительно думает, что я поставлю свою подпись… Под ЭТИМ? — Это просто заготовка, — пожал плечами мой собеседник. — Нюанс. Мы не хотим, чтобы Йен смог тебя перекупить… — Да ни в жизни я не соглашусь это подписать!.. — Ты не дослушал, смертный, — в его голосе лязгнула сталь. — Ещё раз повторю, это заготовка. Можно добавить туда дополнительные пункты и условности. К примеру, ты, в случае отказа от исполнения договора, добудешь Лэнгу тысячу душ, этот пункт не будет иметь силы, если Йен сумеет сбежать и прятаться от тебя в течение пятнадцати лет и ты не сумеешь его найти… Много чего. Мы хотим лишь быть уверенными, что ты не получишь от магистра большую плату. Лэнг не хочет остаться проигравшим, если вы решите договориться. «Спорные» души связаны с потомками Кель’Таля. Чтобы получить души Гази и Хорана, нам нужна смерть Йена. И чтобы ты стал эмиссаром. — Гм… Хорошо. Я подумаю обо всём этом. А теперь — ответь на ещё несколько вопросов… Спустя сутки, проведённые в комнате, где я усиленно думал над договором и составлял в виртуальной книге вариант получше, в котором делал правки, уточнения и на каждый пункт требований Лэнга прописывал свой подпункт, предполагающий, что в случае таких-то и таких-то обстоятельств этот пункт недействителен, я вновь стоял в том же месте, беседуя с Элигором. За сутки я успел найти нескольких согласных пообщаться джиннов и магов из числа гостей, с которыми обговорил интересующие меня вещи. Понятное дело, про договор я молчал, но все тут так или иначе были связаны с договорами с Лэнгом, так что можно было обсудить тему контрактов с демонами. Читая мой вариант, переписанный на сотворённую бумагу, Элигор пару раз даже скривился и усмехнулся. — Условие, что договор аннулируется, если я тебе сказал хоть слово лжи? — приподнял он брови. — Да. Я первый раз тебя встретил здесь, в Лэнге, насколько мне известно. Если ты, конечно, не встречал меня в другом облике раньше. Если ты хотя бы раз в жизни мне соврал, то я имею право не исполнять обязательства. — Ясно, — кивнул мужчина. — Десять душ в случае, если ты по тем или иным причинам откажешься исполнять договор. Это мало. Нам нужна страховка. Тысяча. — Нет. Это слишком много, — покачал я головой. — Этот пункт нужен мне, да. В случае, если по каким-то гипотетическим причинам мне потребуется отменить договор, но тысячу душ… — Хорошо. Поставим две сотни. Лэнг готов пойти на уступки. Но небольшие. Мы и так никогда не включаем такие пункты в контракты. Чтобы заключивший договор мог сохранить душу, пусть и за плату… Немыслимо, но этот контракт нужен Лэнгу больше, чем тебе. Кроме того, ты поставил в службу двурогого демона слишком большое число. Я говорил, что кольцо аванс. Но тысячу раз призвать двурогого Лэнга не чаще чем раз в три дня — это невероятная цена. Это слишком много. — Хорошо. Пусть не тысячу раз, а, скажем… — Я не намерен торговаться. Разве я похож на торговца? — приподнял брови Элигор, постукивая пальцем по локтю скрещенных рук. Чуть задумавшись, он кивнул сам себе головой. — Я назову максимальную цену, которую мы готовы заплатить. Раз в тринадцать дней. Не чаще. Ты сможешь призывать двурогого. Не более чем семьдесят два раза суммарно. И исключительно в течение девяноста шести лет после восшествия на шумерский престол Энмеркара Второго, — я специально указал эту формулировку, а не даты от потопа. В конце концов, потопов было несколько. Правда, я выставлял срок в тысячу лет, тогда как в договоре, который дал мне Элигор были как раз указаны даты летоисчисления от потопа (и не сказано какого, ага), а речь шла всего о шестидесяти годах. Цифры были довольно удобные: круглые. В Шумер была двенадцатеричная система счисления, так что такие числа, как семьдесят два, шестьдесят, девяносто шесть были для меня относительно привычны и удобны, хотя в десятичной я считал ничуть не хуже. Даже лучше, что забавно. Плата была неплохой. Долгая качественная служба сильного демона в обмен на то, что я и так с удовольствием сделаю. Убить Йена, отправить его душу и души Гази и Хорана в пасть к демонам Лэнга? Боги, да я за это ещё бы и приплатил! Сделать с этими ублюдками то же, что они хотели сделать со мной! Обеими руками «за»! У меня аж зубы сводит от злорадства и злобы в отношении этой погани! — Меня устраивает. — Хорошо. Дальше… Спустя ещё двенадцать часов тщательного обдумывания, я поставил размашистую кровавую подпись, тщательно прописав своё имя на шумерском на выданном мне Элигором пергаментном свитке. Формулировки, кажется, учитывали вообще всё. Служба двурогого была прописана в договоре как плата, которую я, кстати, получаю заранее. Элигор сказал, что Лэнг создавал кольцо не самостоятельно, а с кое-чьей помощью, поэтому не может изменить условия контракта кольца. Но меня устраивал и тот вариант, который там был. Я же обязался стать эмиссаром Лэнга исключительно в том и только том смысле, который подразумевался в договоре Кель’Таля, который мне был предоставлен и с которым я тщательно ознакомился. Исключительно в рамках моего договора и того самого контракта, потому что «эмиссар Лэнга» — понятие широкое. Мало ли, что там ещё этим может подразумеваться?.. Хотя проблема больше мной надумана. Я прописал нюансы. К примеру, если я не смогу найти потомков Кель’Таля, даже при том, что не приложу к поискам необходимое количество усилий, я не считаюсь нарушителем договора. Если меня схватят, если у меня не будет по причине полученных травм любого характера и прочих проблем возможности убить потомков Кель’Таля, если я откажусь выполнять контракт, но не успею в случае означенных причин отправить в Лэнг двести душ… Я подстраховался ото всего. Даже если Элигор мне солгал хоть словом, то я мог не выполнять контракт, но пользоваться услугами двурогого. Собственно, единственная проблема, грозившая мне, так это возможность потери двурогого в случае, если я не начну исполнять контракт. Этот пункт подразумевал, что я должен буду в течение ближайших десяти лет убить одного потомка Кель’Таля, но пункт необязателен к исполнению, если я не найду таковых в Шумере. Подразумевался Йен, понятное дело. Но Лэнгу нужны были души Гази и Хорана, так что прописан был этот вариант. Собственно, пока я не убью потомка Кель’Таля, то с двурогим работаю по старому контракту кольца по количеству оставшихся призывов. Был ещё один нюанс. У Кель’Таля могли быть другие потомки, которые Лэнгу не были попросту известны или о которых Элигор не упомянул. Но в таком случае мне это неинтересно: я мог и не тратить время, силы, не связываться с ничего не сделавшими мне магами (если они не полезут первыми), так как Элигор сказал, что у Кель’Таля нет живых потомков. Я даже забеспокоился, что Йен может, чисто теоретически, если прибегнет ко всей возможной магической помощи, сделать нового сына или дочь. Ну… Вдруг? Поэтому отдельно прописал пункт, в котором говорилось, что если у Кель’Таля (не у Йена!) появятся ещё потомки после момента подписания договора, то убивать я их не собираюсь. Так что, будь даже кто-то неучтённый, выйдет, что я либо не обязан его убивать, либо Элигор мне солгал, а тогда контракт отменяется. Но не отменяется плата Лэнга мне за него. Какой я молодец. Гм… Ну, ещё Элигор потребовал уточнить пункт про ложь… Но тонкости эти были несущественны. Речь шла о формулировке «до подписания контракта». То есть, если он мне солгал до подписания договора, то я свободен, да ещё и с двурогим на службе бесплатно. Это, как он выразился, важная деталь, которая может потом навредить Лэнгу, если он заберёт души потомков Кель’Таля, а между подписанием договора и моментом получения душ Элигор по тем или иным причинам скажет мне какую-нибудь неправду. Ситуация маловероятная, но это разумное требование. Система выдала задание: — Добавлено задание: Эмиссар демонов Вы стали посланником Лэнга на Земле. Но только в рамках исключительно двух контрактов. Вашего и мага Кель’Таля. Убейте всех его потомков, чтобы их души попали в Лэнг во исполнение их и вашего договоров. Награда: уровень +5, вы сможете призывать двурогого демона Лэнга раз в тринадцать дней на протяжении девяноста шести лет после восшествия на престол Шумера Энмеркара Второго, не более семидесяти двух раз. Штраф: в зависимости от обстоятельств Лэнг может претендовать на вашу душу или вы должны будете отправить в Лэнг двести душ или /-нет-/ Убитые потомки Кель’Таля: Гази из Аршата, Хоран из Вавилона. Прекрасно. Просто прекрасно. — Отлично, — довольно кивнул Элигор, смотря на подпись. — Надеюсь, ты скоро убьёшь Йена. Смерть последнего потомка Кель’Таля от рук нашего эмиссара будет прекрасной новостью.