***
Обрадованные снятым "режимом Золушки", мужики выбрались подышать на террасу - медики обсуждали кого-то из пациентов, Романов что-то искал в ежедневнике, периодически поглядывая на носящихся по двору в компании Оксаны малышей, пока не заметил, что не он один периодически бросает взгляды на улицу, но если сам Андрей не отводил взгляд от маленьких любимых ураганчиков, то Джеймс в основном следил за их няней... - Даже не смотри, - тихо, но вполне слышимо произнес Романов, - пока Викуля в сад не пойдет, Ксюху не отдадим. - Ксуку? - не понял Уитсон, чем вызвал истерический хохот друзей. - Оксану, Джеймс, лучше просто Оксану, - улыбнулся Романов и, хлопнув иностранца по плечу, добавил, - не отдадим. Он заберет ее раньше, всего через три года. Тогда еще никто не знал, что поступившая этим летом в Сеченовку Оксана через три года улетит на стажировку по программе развития экстремальной и экспериментальной медицины в Чикагский госпиталь. А декан факультета и куратор стажировки Джеймс Уитсон, просматривая списки студентов, сначала пропустит имя "Oksana", но, споткнувшись на сложной фамилии "Andreychenko" с трудом удержится от желания помчаться на поиски "Ксуки" прямо сейчас. Он попросит секретаря собрать стажеров, особо тщательно проверит свой внешний вид, и, едва войдя в конференц-зал, утонет в темном, искрящемся от тщательно скрываемого смеха, взгляде Оксаны. - Твои глаза, как авантюрин, - прошепчет он ей поздним вечером этого же дня. Американец, похоже, хотел спросить что-то еще, но на террасу вылетело большое торнадо по имени генерал Емельянова, одетая по форме и готовая ринуться в бой: - Ребят, у моих ЧП местного масштаба, я на пару часов отъеду, - проговорила она, на лету, набирая чей-то номер, завела с брелка машину и, уже на выходе, прикрыв динамик рукой, добавила, - и да, простите, мужики, но у вас наряд по кухне вне очереди...***
Елена влетела в свой кабинет, взяла со стола несколько папок, порадовавшись, что буквально позавчера пересматривала и додумывала оставшиеся мелочи плана развития программы дальнейшего сотрудничества с белорусами. Уже на выходе глянула на себя в огромное зеркало, поправила выбившуюся из косы прядь светлых волос и, улыбнувшись, улетела к шефу. Шойгу и Орлов, что-то тихо обсуждавшие, привстали, на лицах обоих было явно заметно облегчение, все же так, как Елена в проекте сотрудничества с Минском разбирался только Романов, но у Лены перед мужем был один плюс - ей, как юристу, многие моменты-тонкости давались легче. - Елена... - Я готова, шеф, - опережая вопрос начальника, отозвалась Емельянова и улыбнулась, заметив, как "дед" выдохнул, - только... да нет, ничего. - Говори, дочка, - поднял брови Шойгу, не привыкший к виду "тушующейся" Елены. - Мне бы потом домой сбежать побыстрее, - тихо призналась девушка и, видя, как мелькнули на лице министра непонимание и легкое раздражение, пояснила, - нам Лерку забирать завтра, а я и детей, и праздничный ужин на мужиков скинула... - Да это Романову не детей по скалодрому гонять, это посерьезней будет, - сразу смягчился дед, - ладно, тогда десять минут, и начинаем конференцию, надеюсь, Ващенко своих орлов тоже уже собрал. Орлов, как оказалось, Ващенко не только собрал, но и предварительно загонял, аки Саврасок, Лена видела это по тому, как легко стали ориентироваться заграничные коллеги не только в том, что касалось правовых аспектов их страны, но и тонкостях пунктов-статей российской стороны. Совещание, которое раньше представлялось Емельяновой той еще головной болью, и неплохо потрепало нервы, свалившись сегодня на нее июльским снегом, шло неожиданно легко и продуктивно. Лена буквально наслаждалась переговорами, белорусы, ставшие за время командировки родными, понимали ее, если не с полуслова, то по первым фразам, точно. Обсудили основные моменты, поняли, что нужно доработать, наметили ближайшие цели и уже прощались, когда Владимир Александрович, легко улыбнувшись, попросил передать привет Романову и детям, на что Шойгу и Емельянова, как-то одновременно и с равной теплотой в голосе, выдали: "Передам, спасибо!" Лена задержалась еще на полчасика в кабинете начальства, коротко обсудив результаты, и умчалась домой. Подъезжая к дому, девушка словно оживала. Дом приглашающе светился теплом и уютом, казалось, отгоняя от себя промозглые сумерки. Пару лет назад она и подумать не могла, что ее дача, когда-то просто приложение к гитаре и бане и возможность сбежать из шумной, вечно бегущей Москвы, станет для нее настоящим домом. Местом, где она будет чувствовать себя в полной безопасности, где ей будет так уютно, что захочется мурлыкать домашней кошкой... Лена вышла из машины, потрепала морду подлетевшего к ней, и как-то жалобно прижавшегося, Вензеля, достала еще один пакет с покупками и зашла в дом. И тут же поняла, на что жаловался зверь - из золотистого ретривера, пес превратился в пестрое лохматое чудовище. Видимо, попав в качестве холста в руки детей, зверик теперь щеголял синим ухом, зеленым хвостом и красно-розовыми пятнами по бокам и спине, отдаленно напоминающими цветы. Лена тихо засмеялась, чем заслужила полный упрека звериный взгляд, а потом, вновь потрепав Вензеля по морде, сочувственно пообещала: - Потерпи, я тебя чуть позже выкупаю, - пес, ткнулся мокрым носом в ладонь хозяйки и, виляя хвостом, убежал в сторону кухни, из которой доносился умопомрачительный аромат. В доме было подозрительно спокойно, похоже, Оксана уже уложила малышей, Лена тихо, стараясь не шуметь, прошла следом за зверем, но так и замерла в дверном проеме - на полу у духовки, в которой запекался гусь, сидели, гипнотизируя стекло, явно вновь занявший свое место, Вензель и, припарковавшиеся рядом, маленькие Валерик с Андреем. Джеймс что-то искал в холодильнике, Гордеев чистил картошку, Оксана замешивала тесто, Романов, зачем-то нацепив на плечи обвязку, строгал салат, так никем и незамеченная, Лена уже хотела зайти на кухню, похвалить ребят и присоединиться к процессу, когда Андрей повернулся к холодильнику... и только сейчас, девушка поняла, ЗАЧЕМ мужу обвязка, у него за спиной, удобно устроившись в удобной "люльке", и что-то клацая на стареньком мобильном телефоне, сидела дочь. Зажав ладошкой рвущийся наружу хохот, Лена на носочках улетела в кабинет, и, спустя полминуты, вернулась на кухню с фотоаппаратом в руках. Несколько щелчков оставят в фотоальбоме сначала удивленные, а потом улыбающиеся лица друзей. Детский вопль: "мама", оторвал девушку от камеры. И только когда закончилась череда приветственных улыбок, веселых шуток и расцеловывания малышей, Лена-таки не выдержала: - Ребят, а что вы мальчишкам сделали, что они в духовку так смотрели, словно там мультфильмы показывали? - Да ничего в принципе, - заговорщически улыбнулся Саша, - сказали, что, если за гусем не следить, он улетит, вот они и сторожили, да орлы? - Да! - уверенно подтвердили "сторожа", снова усаживаясь на пол.***
- Кстати, мужики, а как вы собираетесь завтра перед Леркой оправдываться? - сытая и довольная Емельянова с удовольствием потягивала травяной чай. - В смысле? - не понял Гордеев. - В прямом Санечка, - улыбнулась Елена, - я ей этого гуся обещала. - Так у нас еще один есть, завтра повторим, - спокойно отозвался Андрей, - а сегодня у нас другой повод. - Я чего-то не знаю, - изогнула бровь Елена, - излагайте. - А у нас в доме одним медиком больше станет... - улыбнулся Гордеев. - Ага, Гордеевскому полку прибыло. - поддержал друга Андрей и кивнул в сторону слегка покрасневшей Оксаны, - Ксюха с профессией определилась. В мед поступать будет, сегодня предварительное собеседование удачно прошла. - Поздравляю! - тут же искренне отозвалась Емельянова, мысленно отметив притихшего в углу стола с громадной кружкой чая в руках Джеймса и его немного гордую и немного взволнованную улыбку.***
- Слушай, Док, - уже поздним вечером, развешивая последнюю гирлянду воздушных шариков, призадумался Романов, - а как мы нашего Черта делить будем? - Предлагаю, вдоль, чтоб никому обидно не было, - хищно оскалился Гордеев, а потом резко посерьезнел, - а вообще я бы его на этот месяц себе оставил, он бы мне в абдоминальной, пока Лерка дома, знаешь как пригодился, а может, и в нейро... - Ну так забирай, - милостиво согласился Андрей, - а то наш экзотический друг у меня на скалодроме в компании детского сада как-то не вяжется. Гордеев представил себе эту картинку, улыбнулся: - Так я бы забрал, но, боюсь, не отдадут... Ты заявление видал? - Видал, и что? - И Ленка видала, вот что, и глянулась ей эта идейка по самое не могу - не отпустит теперь. Да и Джеймс, думаю, не отступится... Так что думай голова... Кстати, о Лене, - Саша задумчиво оглядел их с Романовым разноцветное творение и, перегнувшись через перила, позвал громким шепотом, - товарищ генерал, принимай работу! - Отпустит-отпустит, - улыбнулась Лена, - правый край куда у вас вниз уполз? Я бы не отдала, но вот дед международного скандала побаивается, так что, владей, Гордеев, владей. И не забудь за рабовладельца извиниться, - Емельянова тщательно осматривала подготовленную гостиную, а мужики с трепетом ждали вердикта. - Мальчики, - вдруг расхохоталась Елена, - а кто плакат рисовал, что за ученик совы? Это что за "приздравляем с ражждением дитя"? Джеймс, твоих рук дело? - А? Что? - изумленный Уитсон поднялся на второй этаж, внимательно прочитал, а потом спросил: - А что не так??? Грянул хохот. Отсмеявшись, Емельянова с трудом выговорила: - Я так не хохотала даже тогда, когда заказывая поздравительную надпись на вазе, наш лингвист не увидела, что написали "Начачальнику урпавления", а сама я не придумала своему шефу перелом обоих рогов "правового коленного сустава". - Какого сустава? - загнулся от нового приступа хохота Саша. - Правового, - сквозь снова накативший смех выговорила Лена.