Разве сказки нужны только детям?
Сказки взрослым гораздо нужней
А.М.Городницкий
***
Саша и себе не смог бы объяснить, зачем поехал в аптеку сам. Он уже собирался домой, складывая в портфель документы, когда увидел пометку на календаре: "аптечки". Запись появилась не так давно, после внепланового выезда на Селигер, но до аптечек руки все как-то не доходили. А выезд был знатный! Началось все спокойным пятничным вечером, когда у Елены зазвонил телефон, и, глядя на то, как засуетилась Елена, Саша понял: что-то снова стряслось. - Андрюш, собирайся, - как-то спокойно попросила Лена, - у Кота на Селигере проблемы. - Что случилось? - Романов отложил газету, лениво потянулся. - Как всегда. Ему кто-то полено на ногу уронил, говорит, машину вести не может. - На какую ногу? - спросил Гордеев. - А бог его знает, - безразлично пожала плечами Лена, - у него механика, так что левая, правая, без разницы. Но это еще не все. Там с ним Андрей... - Что тезка снова натворил? - сарказм Романова был непередаваем, - Он снова таранил лесовоз, сбил лису или сжег сцепление? - Не-а, - уже из кухни откликнулась Лена, - он на пень наделся, пробив одновременно радиатор и картер. - Кто ему права только выдал, а? - горестно вздохнул Романов. - Ладно, иду машину готовить. - С тобой поеду я, - как-то так, что спорить не захотелось, откликнулся Саша и ушел собираться.***
Дороги Гордеев не помнил. Она просто слилась в каллейдоскопную ленту за окном, чтобы замереть корабельными соснами и песчаным берегом через шесть часов. Потягиваясь, мужчины вышли из машины, оказавшись на краю только что уснувшего - костер еще тлел, и в палатках были видны фонари - лагеря. - Побудку? - плотоядно улыбнулся Гордеев, осматриваясь. - Не надо, сейчас сами вылезут, - откликнулся Романов, протягивая другу налобный фонарь и осматривая поврежденную машину Андрея. Он угадал. Тоненько пропела одна молния, вторая, третья. Поляну прорезали лучи света, кто-то засуетился у костра, а к Романову прихрамывая подошел Кот. - Знакомьтесь, - Романов обнял друга, - Петр, Александр. - Есть будете? - окликнул чей-то голос от костра. - Машка, ты, что ли? - откликнулся Романов, - мы перекусили, а вот от чая не отказались бы. - Или от водки? - прибывших затормошили, потащили в лагерь. - Угомонитесь, - приказал Романов, - какая водка? У вас выброска уже сегодня. - Да, водку лучше отложить, - согласился и Гордеев, прикидывая, как ему организовать "полевой госпиталь". - Сейчас разберемся, Саш, - понял тревогу друга Андрей, разворачивая машину так, чтобы фары машины Петра осветили его багажник. И пока сам Романов отвлекся на постановку палатки, матрасы и прочий быт, Саша занялся пострадавшим. В заваленном багажнике он не сразу нашел боксы с аптечкой и окликнул Романова: - Андрей, а куда ты аптечки положил? - У нас есть, - подскочила Мария, протягивая Гордееву небольшую сумочку. Никогда ранее не пользовавшийся автомобильными аптечками, Гордеев с интересом ее открыл. И схватился за голову. Он даже представить не мог, как оказать даже минимальную помощь с такой аптечкой: кусочек бинта, клочок ваты и тоненькая, миллиметров пять шириной полоска лейкопластыря. Но все аккуратно упакованное и разложенное в кармашки! Гордеев взвыл, Романов вытащил из салона боксы Сашиной аптечки и протянул свою. - Ну слава богу, - выдохнул хирург и принялся за работу, мысленно сделав пометку, что надо бы проинспектировать автомобильные аптечки, продающиеся в магазинах, а заодно и дополнить аптечки друзей. Глубокой ночью, когда переполошенный их поздним визитом лагерь уснул, а они сами отправились побродить по берегу, Саша спросил: - А чего ты местных-то не вызвал, Андрей? - А зачем? - изумился Романов, - Кот ведь нам звонил, не им, значит, ситуация не патовая. У спасателей тут и своих приключений хватает. И потом, людей бы они эвакуировали, а вещи, машины? - Понял, - кивнул Гордеев. - Идем спать, - позвал Андрей, - день хлопотным будет.***
День хлопотным и оказался. Сначала, умываясь, поскользнулся на мостках Андрей - тот самый незадачливый автолюбитель. И все бы ничего, но он так "удачно" вошел в воду, что выбрался уже без очков. Очки искали долго, ныряя по очереди. И в итоге нашли покореженную оправу с одним стеклом. Ехать за рулем с такими очками Андрей не мог. Ругнувшись, в холодную воду полез Романов, и спустя полчаса поисков отыскал-таки в песке и второе стекло. И тут в ступор впали все. Осмотрев несчастные очки, Маша что-то беззвучно пробормотала себе под нос, потом достала косметичку, нитки с иголкой, супер-клей, устроилась за столиком и принялась усердно орудовать иглой. К вящему удивлению всех, спустя буквально пятнадцать минут она протянула Андрею починенные, а если быть точнее, то сшитые очки. Потом долго собирали лагерь, долго рассаживались по машинам, долго цепляли на хвост Романову покореженную машину тезки, долго, мучительно долго Романов петлял по лесу, тормозя движение всех, потом на руках вытаскивали машину Андрея на грейдер - даже мощный джип не смог в одиночку вытащить Рено на крутоватую горку. - Бульдозеру нужно мужское плечо, - под нос себе пробормотал Гордеев, когда Лендровер Романова и Рено Андрея оказались на дороге. - Ага, - откликнулся Романов, - только сюда весна приходит. Это все-таки не затылок Хибин. Саша улыбнулся другу, так легко откликнувшемуся на визборовскую цитату* и тут же - не удержался - подколол: - В Осцах останавливаться будем? - А что, шашлычка захотелось, - осклабился Андрей, - не будем. Нам бы часов за двенадцать до дома допилить...***
Допилили за восемнадцать, попав в пробку километров за девяносто до Москвы, и почти полумертвые, игнорируя вопросы Леры и Лены, повалились спать. А утром, вымотанный Гордеев, сделал ту самую пометку в календаре. И вот сейчас он торчит в аптеке, толком не понимая, почему не поручил покупку аптечек и препаратов интернам, и изучает свои летящие пометки в еженедельнике. - Да не продаем мы чудес! - раздраженный голос аптекарши выдернул Гордеева из раздумий. Он помотал головой, огляделся. Помещение старой аптеки, с дубовыми стеллажами и прилавками, огромными витражными окнами, на подоконниках которых вольготно расположились горшки с многочисленными цветами, мини-стеллажик - выставка старой аптечной посуды. Все основательно, добротно. И все пропитано запахом старой аптеки, резким, но и уютно-успокаивающим. И вдруг окрик. Перед толстенькой, не очень опрятной теткой стояла маленькая - Саша даже не понял, как ее одну-то отпустили - девчушка, теребя в крохотной ладошке какие-то купюры. - Иди отсюда, девочка, не мешай работать! - Аптекарша еще повысила голос, на глазах девчушки выступили слезы, но малышка не ушла, - Это ваш ребенок, мужчина? Что ж она у вас хулиганит? - Я не хулиганю, - девчушка с трудом удерживала слезы, но говорила спокойно, - я пришла за чудом. - Чудо - это в гастроном, - выпалила тетка и повернулась к Гордееву, - Что вам? - Но папа сказал, что ему поможет только чудо! - выпалила девчушка и наконец-то разревелась. Саша перестал обращать малейшее внимание на неприятную тетку. Все мысли были заняты малышкой. - Ну-ка, кто тут расплакался? Что случилось? Расскажи? - Саша подвел девчушку к старой деревянной скамье, присел, взглянул малышке в глаза. Серые глазенки были полны боли. Они нелепо смотрелись на детском личике - глаза много понимающего и много чувствующего человека. - Братик, - расплакалась малышка и Саша протянул девочке платок. Она попыталась вытереть слезки, но разревелась еще сильнее. Метнув разъяренный взгляд на аптекаршу, Саша одними губами произнес: - Воды и валерьянки, - и успокаивающе прижал ребенка к себе, - Ну тише, маленькая, тише, успокойся и расскажи. А мы попытаемся найти чудо. - Я готова его купить, - всхлипывая, проговорила малышка, доверчиво протягивая на ладошке явно все свои сбережения. Бросив короткий взгляд на купюры, Саша с трудом сдержал горький смех - банкнот и монет едва хватило бы на чашку кофе с пирожным. Подоспела аптекарша с валерьянкой, малышка сделала несколько жадных глотков, сразу как-то успокоилась, и продолжила: - Папа сказал, что Валерику поможет только чудо, - Саша дернулся. Представить, что брат малышки окажется тезкой его жены и маленького сына Лены Саша почему-то не мог. - А что с ним? - Папа говорит, что у него что-то в голове растет, и спасет только чудо. Как его купить? - Ты познакомишь меня с родителями и братом? - Саша говорил аккуратно, чтобы не перепугать ребенка. - Мы попробуем найти чудо. Не глядя на аптекаршу, Саша кинул на стойку несколько купюр и вышел с малышкой на улицу.***
Появление маленькой Светы - так, оказывается, звали новую Сашину знакомую - дома вместе с незнакомым мужчиной вызвало скандал, но Гордеев мгновенно его погасил, протянув отцу ребенка свое удостоверение. Издерганный горем мужчина вряд ли понял, что было написано в книжице, но на кухню Сашу пригласил, а потом кивнул ошарашенной жене, и та принесла историю болезни младшего сына, а потом и прикатила коляску. Сашу затрясло. Он снова оказался не готов к тому, что пациенту - Гордеев в этом не сомневался - будет всего год. Скрывая свой страх, Саша отошел к окну, изучая в неярком вечернем свете снимки. Михаил Павлович и Ольга Ивановна - родители малышей - почти бесплотными изваяниями застыли на кухонных табуретах. Отец говорил, что операцию берутся делать только в Израиле, но запрошенная иностранными докторами сумма была просто астрономической. Саша же, услышав, во сколько хирурги оценили свою работу, не стал говорить, что в реальности все будет стоить много дороже - медики либо собирались использовать средства благотворителей, либо, что более вероятно, семья попала в руки нечистоплотных дельцов, решивших подзаработать на жизни ребенка. Не позволив себе ни единого лишнего слова, Саша сосредоточился на снимках. Опухоль была видна хорошо, и Саша первый раз с облегчением выдохнул - особых проблем по ходу операции не должно было возникнуть. Однако углубившись в историю болезни маленького Валерика, Саша с трудом удержал расстроенный возглас - нейрохирурги Склифа диагностировали дизэмбриогенетическое происхождение опухоли. И что с этим делать, Саша не знал. Однако, скрыв свой страх, Саша переснял несколько страничек истории болезни на смартфон, записал координаты родителей Светы и Валеры, пообещав позвонить уже завтра, и поспешил домой.***
Гордеев приехал домой просто черный от усталости. Он рассеянно потрепал по голове Вензеля, вскользь поцеловал Лерку и детей, и позвал Лену: - Поговорить надо. - Са-а-аш, - начала было Лера, но ее остановил Андрей, осознав, что друга сейчас лучше не дергать, что он на грани какого-то решения, и если ему понадобилась Емельянова, а не он или обожаемая супруга - так тому и быть. Лена и Саша скрылись в кабинете. Саша стал выкладывать бумаги на свой стол, Лена присела в кресло. Рассказ о маленьком пациенте был коротким. Нервы Саша успел привести в порядок по дороге к дому, и теперь с тревогой вглядывался в побелевшее от горя лицо Лены. О способности Емельяновой сопереживать Гордеев знал не по наслышке. - Лен, квоту ко мне они не получат, это понятно, да и говорить с ними об этом времени нет. У мальчишки счет уже не на недели - на дни. А я могу попытаться. Но как их госпитализировать ко мне, я так и не придумал. Что делать, я не знаю. Лена прикрыла глаза, потянулась за еженедельником, стала что-то рисовать на раскрытой страничке. - Я знаю, - спустя несколько бесконечно-долгих минут ответила она, встала и позвала, - Денис! Чехов почти влетел в кабинет. Чтобы едва не упасть, услышав, что примет он завтра ложный вызов, что заберет мальчишку и отправит его к Саше. - Как-то так, - резюмировала Лена, - другого выхода не вижу. - Изящно, - оценил Гордеев. - Старалась, - усмехнулась Лена и попросила, - Ден, оставь нас. Денис плотно прикрыл дверь. Но заговорить Лена не успела. Ее невысказанные сомнение проговорил сам Саша, как-то на уровне интуиции угадавший, что тревожит подругу: - Я не знаю, что я буду делать, если он уйдет у меня на столе. Но я попробую дать ему шанс. Я попытаюсь. - Леру возьмешь с собой? - Нет, - слово упало гирей. Ужин прошел в тягостном молчании. Рассказанная Сашей история перебила аппетит.***
О том, что операцию маленькому Валерику назначили на завтра, Лере случайно проговорилась Тертель. Саша хранил гробовое молчание, довольно резко заявив супруге, что с них хватит и одного убийцы на двоих - случай, после которого Гордеев и уходил из нейрохирургии еще до конца не отпустил врача - и что в операционной ей не место. Но у Валерии на это был свой взгляд. Мужчины спали, когда Лена и Лера выбрались на крыльцо. Емельянова закурила и Лера тоже вытащила тоненькую сигарету из пачки. - Я поеду завтра в клинику, - тоном, не допускающим возражений, проговорила она. - Конечно, - согласилась Лена, отбирая у девушки сигарету. - Я думала, ты будешь спорить. - Я? Ты с ума сошла? С чего бы? Ты Сашке нужна будешь, неужели ты сама этого не видишь? - Прикроешь? - Обязательно. А теперь беги спать. У тебя непростой день завтра.***
Саша приехал в клинику ни свет, ни заря. Отделение летало. К операции готовились все. В ординаторской Саша гонял бригаду как студентов-второгодников на экзамене, ставя вопрос за вопросом. История болезни и ход операции буквально отскакивали от зубов, но Гордеев был не доволен. Он так привык к предоперационному взгляду глаза в глаза и сдержанному такому родному, успокаивающему дыханию Леры за правым плечом или прямо перед ним. Но он сам запретил ей войти в операционную сегодня. Риск сегодня уж слишком велик. Слишком близко подобралась костлявая к Валерику. И Саша не хотел, чтобы именно его смерть - смерть ребенка - стала первым ЧП для Валерии. - Пошли, - выдохнул он, с трудом удержавшись от звонка жене. Ему и в голову не приходило, что жена, изучившая историю болезни едва ли не лучше его самого, сейчас мылась в хирургической операционной, чтобы не тратить время в нейрохирургии, а просто сменить халат, бахилы и перчатки. - Да, кстати, Дим, репозицию, скорее всего, делать будешь ты. - Я, - перепугался второй хирург, и Саша снова остро пожалел, что Леры нет рядом.***
Работать Емельянова не могла. И первый раз наплевав на работу, Лена помчалась в клинику. Помчалась, чтобы перехватить у операционной измученных Михаила Павловича и Ольгу Ивановну, услышать от Тертель, что Лера тоже в операционной, и осесть вместе с измученными родителями на скамеечке у двери.***
Саша не кричал, Саша даже не повышал голос - на это не было сил. Саша спасал. Спасал, понимая, что никто, кроме него, маленькому Валерику не поможет. Он отчаянным усилием воли гнал от себя страх, что не выдержат руки, что начнется тремор, что он не справится, не пройдет в микроне от беды. Гордеев оперировал непривычно для себя - очень медленно, неэкономно, а иногда даже суетливо. - Лаконично, - вдруг прозвенел в голове голос Леры, Саша судорожно вздохнул, повернулся, чтобы промокнули пот, и наткнулся на глубокий, все понимающий, любимый взгляд шоколадных глаз. Он чуть посторонился, давая возможность Валерии подойти к столу. Девушка скрестила руки, незаметно под маской улыбнулась и проговорила: - Работаем, доктор Гордеев? Саша выдохнул. Теперь было не страшно. Теперь он сможет все. Его голос зазвучал решительней, движения приобрели былую, казалось, навсегда ушедшую во время этой операции, легкость и точность. Валерия внимательно осмотрела операционное поле, повернулась к сестре за окулярами и отстранила Диму, заняв место по другую сторону операционного стола. Саша аккуратно подбирался к опухоли, разделяя ткани. - Готова? - глаза прожгли. - Готова. Отсекаю. - Еще. - Вижу. - Тампон. Врачи перебрасывались командами, как мячиком для пинг-понга, но ощущения игры не было. Внимание всех сосредоточилось на маленьком пациенте. Но легче стало дышаться Наталье, но выдохнул Макс, но тихо прошелестел анестезиолог: - Они боги! - Ревизия и репозиция! - спустя несколько часов приказал Саша. Они с Валерией буквально приникли к окулярам, изучая итоги своей работы. - Чисто, - проговорили хирурги синхронно, и Саша приказал: - Закрывай. Он не отводил взгляд от стола, но короткая, отпускающая нервы и душу дрожь пробежала-таки по его спине. Гордеев тревожно глянул на свои руки, но пальцы не дрожали. Лера работала, бросив короткий косой взгляд на супруга и улыбнулась. - Ты волшебник, - едва слышно прошелестела она, накладывая последний шов и почти упала в объятия Саши. - Увозите. Наталья, посиди с ним, - распорядился Гордеев.***
Из операционной супруги вышли обнявшись. Родители подскочили на звук открывшейся двери, а Лена, по одному взгляду друзей осознавшая все, облегченно выдохнула. - Все хорошо, - проговорил Саша, - все прошло хорошо. Езжайте домой, отдыхайте, приезжайте послезавтра - завтра Валера будет еще спать. - Алек, - попыталась перебить Ольга Ивановна, но Саша договорил: - И целуйте Свету. Она у вас умничка.***
На следующий день вахтер утром вручил Гордееву простой конверт: - Александр Николаевич, вам просили передать. Гордеев, не глядя, сунул конверт в карман куртки - не до него было, Дима позвонил еще по дороге, и что-то в голосе зама Саше не понравилось, и вспомнил о конверте Саша только вечером, уже подъезжая к дому. Отругав себя за забывчивость он почти долетел до дома, вбежал в кабинет, кинул портфель в угол и вскрыл конверт. На стол выпали несколько мелких купюр и россыпь монет. Саша рассмеялся, аккуратно убрал деньги в тот же самый конверт и спрятал его в ящике стола, отметив, что надо бы рамочку для этого "гонорара" придумать.***
Рамку придумают малыши. За ужином Саша расскажет о полученном "гонораре", но Лена как-то очень быстро свернет разговор, поинтересовавшись, впрочем, количеством купюр. Опешивший от такой меркантильности подруги, Саша, тем не менее, конверт принесет, но Лена, кинув очень короткий взгляд на деньги, отдаст должное сотворенному Андреем чаю, чем окончательно собьет Гордеева с панталыку. Все поймет доктор позже, когда через несколько дней маленький Андрей протянет ему огромную рамку-багет, разрисованную волшебными палочками, какими-то бабочками, невиданными цветами и животными. Вставленный же в багет лист был почти пустым, если не считать отпечатков разноцветных детских ладошек и надписи "ЧЮДО", поделившей лист почти пополам. Купюры и монетки Саша вместе с детьми вклеит на свободное пространство, и рамка займет свое почетное место в кабинете, рядом с фотографиями детей и просьбой Джеймса "принять его ряды спасателей"