***
Лена аж застонала - выходить на трескучий мороз снова не хотелось. Решив, что Андрей разберется и сам, она уже была готова снова уткнуться в смартфон, но тут водитель вышел из машины, и глядя на коренастую фигуру, освещенную фарами машины Андрея, Емельянова выскочила из салона - прибывший мог в одиночку справиться не только с Романовым. - Здравия желаю, господин полковник, - крикнула Лена. - Мы знакомы? - с изумлением спросил тот, кого Лена назвала полковником. - Однозначно знакомы, Михал Михалыч, - улыбнулась Лена, - Емельянова моя фамилия. Елена Евгеньевна Емельянова. Я не знала, что мы почти соседи. - Виноват, господин... госпожа генерал, - Михаил Михайлович тряхнул головой, отгоняя наваждение - он-то приехал подготовить дачу к Новому году, и никак не ожидал столкнуться у ворот с генералом, - а что тут происходит? - Да так, сказку локализовывали, - от ворот усмехнулся Романов, - если не сказать большего. Ну и заодно последили, чтобы сказка пожара не натворила. Здравия желаю, Романов Андрей Викторович! - Виноват, не понял, - снова помотал головой приехавший, а потом, опомнившись, протянул руку, - Калинкин. Михаил. - Андрей, - Романов ответил на рукопожатие, - ну пойдем глянем, что тут братья-месяцы да и мы натворили, - Андрей подтолкнул Михаила к воротам, попутно говоря, - пойдем, я все тебе по пути расскажу, - и уже от ворот бросил через плечо, - Ленка, не мерзни, а то меня Гордеевы четвертуют. Мы быстро.***
Звонку Емельяновой Гордеев не удивился. Он ждал, что неугомонная барышня, снова вляпается в какие-нибудь приключения, поэтому просто поставил на стол бутылку коньяка, а Лера, проследившая за манипуляциями мужа, поинтересовалась: - Сколько приборов? - Ленка говорит, пока один, а там видно будет. - А там "минус два" будет, если они не все купили. - Разберемся!***
- Да приведем мы твою дачу в порядок завтра, приведем, - весело уговаривал Романов Калинкина, - поехали, обещаю, не пожалеешь. - Да ты с ума сошел? - не менее весело отшучивался Михаил, - на ночь глядя, черт знает куда... - Ты бы еще сказал, черт знает к кому, - усмехнулся Романов, - в общем, товарищ полковник, шагом марш в машину и следуй за мной. Это - приказ. Романов тяжело упал на пассажирское сиденье - пока они с Михаилом осматривали "поле боя", Лена заняла водительское сиденье, решив, что умотанному спасением "братьев-месяцев" и дачи Михаила Романову лишние минуты отдыха не повредят. - А Калинкин куда это? - Лена удивилась, увидев, что ауди плотно повисла у нее на хвосте. - К нам, - припечатал Романов, - ему тоже в себя прийти надобно. - О Господи, - ахнула Лена, - там же Джеймс!***
Уитсон прилетел в середине декабря. Он позвонил Саше из аэропорта, сообщил, что решил устроить себе рождественские каникулы, а Бара звал покататься на лыжах, обещав "вот такие буры", - Гордеев не сразу расшифровал, что за "бурами" скрываются знаменитые чегетские бугры, - пообещал, что Новый год он проведет с друзьями, и спросив, как лучше добраться до Внуково, попытался попрощался. - Ты к Ленкиным родителям зарули, - попросил Гордеев, коротко рассказав об операции Ксении Николаевны, - глянь, как там дела, ладно? - Добро, - пообещал американец, переборов желание бросить все и остаться в Москве, приехать на безразмерную дачу, пить по утрам Ленкин кофе, обсуждать с Гордеевыми планы операций или играть с малышами. Перспектива была заманчивой, но одного взгляда на большой рюкзак и лыжи хватило. Дальше был рейс Москва-Нальчик. И глядя на едва проступающие сквозь туманную дымку горы, Джеймс думал только о том, что неделя - это невероятно мало. Эльбрус звал. От совершенно идиотской беготни по городу спасло только то, что доктор помнил адрес родителей Емельяновой. Не почтовую версию, конечно, но показать таксисту, куда повернуть, он мог. Док поймал машину, но уже через две минуты, резко окрикнув, попросил водителя остановиться, заявив, что они приехали. - Ты савсэм бальной? Ты зачэм машину звал? - возмутился было таксист, но махнул рукой, - турист! - бросил он ничего не понявшему Джеймсу, которого буквально через пару минут обнимали Евгений Сергеевич и Ксения Николаевна. Вечер прошел в теплой домашней беседе, обсуждалось все: от недавней операции Ксении Николаевны до выходок малышей и красоты гор. А на на следующий день Евгений Сергеевич отвез Джеймса в горы, чтобы тот всего через неделю вернулся в Москву.***
Елена срывалась. Она, получившая информацию, что измотанный почти восьмичасовым перелетом - рейс Нальчик-Москва долго откладывали из-за туманов - Джеймс кукует в аэропорту, а Гордеева нет, пыталась закруглить совещание. Ругаться не хотелось, но разгильдяйство коллег выводило из себя и Елена голосила в лучших традициях докторов Гордеевых: - Что значит "может хватит уже"? Да у Романова кадетский корпус меньше ноет, господа спасатели, а впрочем, - девушка перешла на более спокойный тон, - если вы мне с лавиной договоритесь, или с наводнением, - сверну учения в тот же день. Вопросы? Ответом ей была тишина.***
Как самостоятельно добравшийся до центра Москвы Джеймс умудрился миновать проходную, было не ясно, но кабинет Емельяновой нашелся быстро, пустой кабинет. Секретарь, глядя на широко улыбающегося иностранца, сказала, что Елена Евгеньевна на совещании, и продолжила что-то выяснять по телефону. В коридоре чуть поодаль стояли два человека в форме, и доктор, как был с рюкзаком и лыжами, так и направился к ним. - Не подскажете, как Емельянову Елену Евгеньевну найти? - А оно тебе надо, мужик, искать ее? - тихо и как-то зло бросил один из спасателей, за что получил ощутимый пинок от товарища, - второй этаж, прямо по коридору, спросите приемную министра, вам подскажут. - Спасибо, я знаю, где это! - улыбнулся Уитсон. Доктор не успел подойти, как дверь открылась и из кабинета вышли несколько порядком уставших человек, хирург поздоровался, они покосились на него, словно только заметили, и буркнув что-то похожее на приветствие, ушли, пропуская его в кабинет. Стоявшая спиной к двери Елена, подпрыгнула от совершенно неожиданного: - Погодюка! - Черт?! - с искренней улыбкой отозвалась Елена. Глянув на часы, она предложила: - Джеймс, поехали домой, - и тихо добавила, - я очень тебе рада.***
Лена, сказав, что у нее дела, пулей переоделась и унеслась в дом, на ходу крикнув: "Саш, ты мне нужен", а Андрей и Михаил еще возились в предбаннике-прихожей. Михаил с веселым изумлением изучал вешалки, на которых полевка МЧС перемешалась с "парадными" шинелями, плохо прикрывающими пару горнолыжных чехлов, полку с тапками с забавной, сделанной явно детскими руками табличкой "твое и наше" и примостившийся в самом углу букет сухих рододендронов в явно самодельной деревянной вазе. - Это я правильно зашел, - усмехнулся Михаил, выходя в натопленный холл и мгновенно зацепив взглядом стенку, увешанную фотографиями. Там было все - и золотящийся рассветный Эльбрус, и хищный гребень Донгуза, алеющий в лучах уходящего солнца, и тень от пика Инэ на облаке, и укутавшийся облаками же камчатский вулкан, и отразившийся в уснувшем озере хибинский лагерь с затухающим костром. Он потрепал по голове ткнувшегося ему в руку Вензеля, попробовал взять на руки недовольно зашипевшего Марса, тут же отпустил кошака и увидел еще одну фотографию. Девчонка в золотистом комбинезоне неслась в низкой карвинговой стойке по склону. - Это я правильно зашел, - уже открыто улыбнулся Михаил, засмотревшись на фотографию и из-за этого не заметив подошедшего к нему со спины Уитсона. - Эльбрус, - словно угадав мысли гостя, подсказал Джеймс, - невероятное место. Поворачивая голову, Калинкин был готов увидеть кого угодно, только не темнокожего американца в забавной футболке с чебурашкой, рассказывающего о Эльбрусе: - Там очень красиво, там горы до самого неба, ветер со вкусом свободы... Там... Вы когда-нибудь были на Кавказе? - А вы? - Михаил ответил в лучших традициях Одессы, но Джеймс этого не понял. - Был, - коротко кивнул американец и, резко спохватившись, протянул руку, - Джеймс. - Михаил, - откликнулся гость, - так как вам Кавказ, понравился? - Очень! Он какой-то... какой-то особенный. Гордый и вместе с тем теплый, вольный... - Ты лучше Михаилу расскажи, как вы спасателя спасали, - улыбнулся Андрей и взмахом руки позвал гостей за собой на кухню.***
Вскоре на кухне появился и Саша, а потом и Лена, натянувшая привычный "зайкин" костюм. - Помощник Деда Мороза к работе готов, - усмехнулся Калинкин, глядя на Лену, - а со Снегурочкой что делать-то будете? - Тише ты, - шикнула Лена, - дети спать ушли, конечно, но судя по сопению в районе лестницы, у них на эту ночь свои планы. - А хочешь, мы тебе найдем и Деда Мороза, и Снегурочку? - Михаил достал телефон, быстро кому-то позвонил. - Будут тебе развлекалочки в новогоднюю ночь, - пообещал он, - с Дедом Морозом, Снегурочкой и олешками. - Боюсь, олешек мы точно не перенесем, - устало хмыкнула Лена, - Этих - перенесете, - пообещал Миша, что-то прошептав на ухо Андрею. - Ладно, гаврики, соловья баснями не кормят, - пошутила Лена, - давайте-ка к столу. Но сесть за стол не успели. Помешал клаксон от калитки, а потом и шум в прихожей, и вскоре на кухню ввалились замерзшие Денис и Артем. - А мы вовремя, - довольно пробормотал Динька, ухватив кусок хлеба, круг колбасы и довольно заурчал. - Руки мыть, - рявкнула Лера. - Еще один генерал, - улыбнулся Калинкин, усаживаясь за стол. Лена достала приборы, аккуратно и быстро разложила по тарелкам нехитрую закуску из солений-нарезок, Саша же колдовал с горячим. Разлили коньяк, и прежде, чем сделать первый глоток, Андрей, на правах хозяина, проговорил: - Ну, господа офицеры, за сказки! Без них в нашей жизни было бы и скучно, и опасно! Выпили, захрустели-зажевали, и тут Лера попросила: - Ленок, а спой что-нибудь, а? Лена как-то странно посмотрела на Михаила, но за гитарой пошла, шепнув гостю: - Я не специально, честно. Она вернулась с гитарой, немного подстроила давно отдыхавшие струны, и тихо, негромко, почти речитативом выдала: В парусиновых брюках, широких, залатанных, длинных Мы ходили вразвалку, чуть набок была голова, Мы придумали море – таким, как на старых картинах – И условились так, что открыты не все острова. Мы придумали город, в нем сушатся старые сети, И причал, и базар, одинаково рыбой пропах, Мы придумали город, в котором суровые дети, И развешаны компасы вместо часов на столбах. Мы придумали честность – такую, что дай Бог любому, Если где-то беда, ты попробуй-ка спрятать глаза. Если крик за окном, то попробуй не выйти из дома, Если в шторм кто-то тонет, попробуй гасить паруса. А потом, как положено, возраст такой наступает – Вырастаем из улочек детства, из доброй земли, Стрелка полюс меняет, и город придуманный тает, И пора уходить, и пора нам сжигать корабли… Только я обманул, я прическу сменил и походку, Ну а парус не сжег, чтоб пахуча была и крепка, Золотистой янтарной смолой просмолил свою лодку, И отправил на ней по морям своего двойника. Если что-то не так, если в сердце тревожная вьюга, Если сплетни запутали, через моря и года Приплывает ко мне Капитан в парусиновых брюках, «Ничего, говорит, не печалься, пройдет, не беда…» - Крапивинская сказка немножко, - улыбнулась Лера, подкладывая подруге горячего рагу. - Тальковская, - припечала Емельянова, делая глоточек узвара из тяжелого бокала и снова пристраивая на коленях гитару. - А можно я, - попросил Миша, - мне тут фотография навеяла... Лена передала инструмент, гадая, что услышит, и какая фотография "навеяла" Михаилу песню. А тот, погладив гитару, как строптивую кошку, взяв пробный аккорд, погладил деку, а потом, испытующе глядя на Лену - только на Лену - запел: Все гляжу на Эльбрус Из московской квартиры, На красивый плакат С бахромой по краям, Там где жизни лежат Золотые пунктиры, И платочками машут С канатки друзья. Где кантами сдавал Я на прочность экзамен На блестящих полях Снегового листа. Где Европа лежит У тебя под ногами, Где известно, что жизнь, Нет, не зря прожита. Он перевел дух, но песня не прервалась, продолженная ясным женским голосом: Где сияет Донгуз При хорошей погоде. А погоды в горах Не бывает плохой. И дальше звучал дуэт. Дуэт, в котором, впрочем, лидировал Михаил: Где созвучья живут Всех хороших мелодий, Где соцветья живут Всех прекрасных стихов. Где часы, как года, Как недели – минуты. И желанными быть Гости не устают. И ночная звезда Над сгоревшим приютом Освещает всю жизнь И квартиру мою. Я себя отыщу Черной точкой на склоне Возле станции «Мир», Средь друзей и подруг. Постою у окна, Покурю на балконе, Все у нас впереди, Все нормально, мой друг. Ах, ну какой же разноцветный и отважный, В себе уверенный и симпатичный я Лечу красиво по поверхности бумажной За край плаката – на границу бытия. Лечу красиво по поверхности бумажной За край плаката – на границу бытия. - Спасибо, Миш, - улыбнулась Лена, - хотя я,.. - она хотела сказать: "другую песню ждала", но сбилась, не договорила, угадав, какая фотография "навеяла" песню. - А что ждала, - спросил угадавший Михаил. - Не знаю, - протянула Лена, собираясь что-то еще сказать, но её перебил Андрей: - А помнишь, Лен, ты в Геше пела песню инструктора? - Это не ко мне, - рассмеялась Лена, - автора проси! - Автора? - Романов напоминал сам себе барана, впилившегося в новые ворота. - Автора, - повторила Лена, - Миш, ты ее помнишь? - Помню, - проговорил Михаил, но давай без нее пока. Я вот что вспомнил: Мы ночевали на Приюте Среди снегов, ветров и скал, В непритязательном уюте, Где звёзды около виска. Где дверь красиво мелодично Поёт приветствия слова, Где Юрий Иосифович лично Когда-то тоже ночевал. Мы много пили, много пели, Забыв про грусть и рост цен, И вместе над землёй летели, В кафе хрустального кольце. И под заснеженным карнизом Рождались нужные слова И Юрий Иосифович Визбор Нам с неба тихо подпевал. Больше некуда дружок торопиться Жизнь сама нарисовала сюжет, Время прошлое стекает водицей Мы с тобою, брат, на небе уже. Нас эта жизнь научила – Не верь, не бойся, не проси, Ищи друзей согласно чину От боли вслух не голоси. От плётки так же, как от водки Пусть не кружится голова, И в жизни лучше нет находки – Хоть раз на небе побывать ! Больше некуда дружок торопиться Жизнь сама нарисовала сюжет, Время прошлое стекает водицей Мы с тобою, брат, на небе уже. И был восход над всей планетой И завтрак с видом на Эльбрус, И нам лила Шевченко Света Зелёный терпкий чая вкус. И мы на лыжах мчались книзу, И вновь февраль был на дворе И Юрий Иосифович Визбор Нам улыбался из дверей… Больше некуда дружок торопиться Жизнь сама нарисовала сюжет, Время прошлое стекает водицей Мы с тобою, брат, на небе уже. - Под это, - начала было Лена, но была прервана вскочившим Денисом. - Прости, я забыл, - выбегая из кухни проговорил тот, а вернувшись, протянул Лене плотный конверт, - у меня для тебя подарок. Лена взяла конверт, с изумлением увидев на нем штамп пресс-службы министерства, открыла и ахнула. С плотных металлизированных фотографий на нее смотрели она сама, Андрей, Шойгу, Орлов и Президент. - А это - фотоаппарат и флэшка, - Денис протянул пакет, - я так, на всякий случай изъял.