***
Они сидят на лавочке под окнами кафе на первом этаже здания, где расположено Вооруженное детективное Агентство. Елена подставляет лицо жарким солнечным лучам и затягивается сигаретой. Точно такой же, что курит сам Дазай. Просидев тут уже двадцать минут, Осаму может только гадать, как же взбесится Куникида, но, если честно, ему плевать. Потому что впервые за долгие месяцы неизвестности и напряжения он наконец-то чувствует себя свободным. — Значит, решила завязать? — интересуется Осаму, прищурившись из-за яркого солнца. — Да, как только очнулась в больнице, — поясняет Елена. — Прежде чем уйти, попросила Мори, чтобы он напоследок определил меня в клинику на лечение. Три месяца проходила терапию — групповую и индивидуальную, а теперь хожу на встречи к анонимным наркоманам. Даже значок дали и похвалили за выдержку! Гордость в ее голосе придает Дазаю сил. Елена роется в кармашке рюкзака и протягивает ему яркий значок, где цифрой значится то время, что она не употребляла. Число действительно впечатляет. — И что ты теперь будешь делать? — Первое из списка необходимого я уже сделала — нашла тебя, — говорит она с широченной улыбкой. Осаму еще никогда не приходилось видеть ее такой: счастливой, здоровой и живой. — А что дальше по списку? — Устроиться на работу, найти квартиру и начать жить нормально. Елена поднимается с лавочки, подхватив рюкзак, и собирается уйти, но Дазай хватает ее за руку и тянет на себя. Он будет последним придурком, если прямо сейчас позволит ей уйти. Достает из кармана бежевого плаща ключ с дурацким брелком и кладет ей в раскрытую ладонь. Брови Елены ползут вверх: — Это еще что значит? — Тебе не нужно искать квартиру — ты можешь жить у меня. По ее лицу видно, что настроена она скептически. — С каких это пор мы стали друзьями? — в ее голосе отчетливое напряжение сменяется недоверием. Будто он в любой момент может ее подставить. — Мы не друзья. Елена кивает, но ключи принимает. Соглашается, потому что они действительно не друзья. Эта адская смесь из болезненной привязанности, героиновой ломки и обоюдного желания стать нормальными. Доппо в бешенстве стучит кулаком по стеклу и орет, чтобы Дазай немедленно возвращался к работе. Усмехнувшись, Елена выслушивает адрес его новой квартиры, выделенной Агентством, и уходит дальше по улице. Дазай больше не чувствует этого болезненного натяжения внутри тела, словно он может пальцами коснуться натянутых в воздухе нитей. Дышать становится легче.***
Когда Елена открывает ему дверь его собственной квартиры, последнее, что ожидает увидеть Дазай, — коробка с пиццей на столе. Он отмечает, что присутствие Елены делает это место живым и не таким пустым. Осаму снимает плащ, вешает его на крючок и проходит к столу, где Елена раскрывает коробку и раскладывает треугольные куски по тарелкам. Они молча едят, и Дазай все не может перестать бросать на Елену короткие взгляды, чтобы лишний раз убедиться, что она не мираж и не иллюзия его воспаленного мозга. Но Елена сидит за столом в его квартире, поедает пиццу и не собирается пропадать. — Ты скоро во мне дыру пожжешь, — беззлобно ворчит она. — Я так и не извинился за то, что чуть не убил тебя, — напоминает Дазай. Елена откладывает свой кусок обратно на тарелку и выглядит при этом так, будто он снова наставил на нее пистолет. Она цокает языком, поднимает на него усталый взгляд и немного обиженно произносит: — Ты выстрелил в меня, и уже никакие извинения этого не исправят, — Елена отгибает ворот футболки и демонстрирует заживший шрам-звездочку от пули ближе к правой стороне грудной клетки. — Но я бы не стала тратить так много времени на поиски человека, которого не простила. Дазай тушуется и пытается поймать ее взгляд, но Елена больше не говорит и возвращается к еде, демонстрируя всем своим видом, что больше поднимать эту тему она не намерена. Покончив с пиццей, Елена убирает тарелки в раковину и присоединяется к Дазаю на футоне. Тот лениво прощелкивает каналы крошечного телевизора, закинув руку за голову. Елена укладывается рядом с ним, вытянув ноги. Где-то между каналом спортивных новостей и телешоу она сообщает то, что вынашивала уже давно: — Я хочу лечь в клинику. Дазай приподнимается на локтях и выглядит так, словно Елена только что вылила на него целое ведро ледяной воды. — Наркотики составляют лишь малую часть моих проблем. Большая же часть идет из головы, — Елена садится по-турецки, упираясь локтями в колени и подпирая ладонями щеки. — Мне удалось скопить немного денег, а Мори порекомендовал хорошую лечебницу. Она поднимается на ноги, и Дазай порывается встать следом, чтобы остановить и не дать уйти, но Елена толкает его обратно на футон и идет за рюкзаком, оставленным в коридоре. Порывшись внутри, она достает увесистую медицинскую карту, брошюру клиники и пухлый конверт с деньгами. На гладкой бумаге под жизнерадостным описанием располагаются фотографии персонала в мятной медицинской форме, большущего парка при здании больницы и улыбающихся пациентов. — Ты действительно этого хочешь? — уточняет Осаму. Елена присаживается напротив, поджимая под себя ноги. Дазай не понаслышке знает, что если Елене что-то взбрело в голову, то отговорить ее не представляется возможным. — Я больше не хочу быть такой. И, если это единственный способ, то я этого хочу, — заметив в глазах Осаму недовольство, Елена улыбается и шлепает его по коленке. — Брось, все со мной будет хорошо. Тем более, на форуме вычитала, что там вкусно кормят. Дазай смеется громко и фальшиво, но искренне старается не подавать виду, что его задевает сложившаяся ситуация. Будто мало того, что он мучился о неизвестности, гадая жива она или мертва. Юноша отгоняет эгоистичные мысли и, когда Елена засыпает в его растянутой футболке, он достает все накопления, заработанные за эти пару месяцев, и докладывает в конверт. Впервые за пять месяцев Осаму спит спокойно.***
Главврач лечебницы и дружелюбные медсестры стоят в стороне, чтобы дать им время спокойно попрощаться. — Я буду навещать тебя, — заверяет Осаму. — Кажется, я об этом не просила, — она складывает руки на груди и глядит с вызовом ему прямо в глаза. С букетом различных психических заболеваний Елену принимают без лишних вопросов, хотя Дазай не уверен, что имя Огая и конверт с деньгами здесь не при чем. На Елене майка с бейджиком, на котором значится ее имя и палата, просторные джинсовые шорты и белые кроссовки. — Ты ничем мне не обязан, — напоминает она. Да, не обязан, но это лишь малая часть того, что он может для нее сделать после того, как почти убил ее. Одасаку был бы им доволен. Дазай искренне старается стать лучшей версией себя, даже помогает людям и пытается наладить отношения с девушкой, которой, кажется, это совсем не нужно. Осаму легонько подталкивает Елену в сторону палаты, где медсестры приобнимают ее за плечи и что-то задорно щебечут. Елена оборачивается и кивает ему на прощание. Дазай кивает в ответ и идет в сторону выхода.***
Два года спустя
Елена устало опускается на стул возле стола Куникиды и бросает перед ним увесистую папку с отчетом. — Все прошло удачно? — уточняет Доппо, не поднимая на Елену глаз. Она откидывает назад отросшие рыжие локоны, собранные на затылке в высокий хвост. На ней черная мужская рубашка, заправленная в приталенные черные джинсы, и полусапожки на небольшом каблуке. Елена прижимает ладонь к разбитой губе, на правой щеке горит отметина от чужого кулака. — Мы передали его властям, — отчитывается она. С самого утра Елена вместе с Кенджи бегала по городу в попытке обезвредить эспера, подчиняющего своей воле животных. Домашние питомцы, бродячие собаки и кошки оказали существенное сопротивление, но, в конце концов, бойцы Вооруженного детективного Агентства справились. — Директор будет доволен. Елена отфыркивается и хлопает себя по карманам в поиске пачки сигарет. Она прикуривает сигарету и бросает нетерпеливые взгляды в сторону кабинета Фукузавы. Дазай выходит оттуда, когда Доппо успевает найти в заполненном по образцу отчете Елены несколько ошибок. Сердце Осаму делает кульбит, когда он замечает рыжую макушку. Прошло так много времени, а он все еще переживает за нее, будто за маленького ребенка. Вакареску может уложить самого отборного бойца на лопатки, но Дазай все еще видит в ней сломанную девчонку. В несколько больших шагов достигнув Елену, он обхватывает ее подбородок пальцами и поворачивает лицом к себе, чтобы рассмотреть увечья. Елена шипит и уходит от прикосновения, награждая Осаму убийственным взглядом. Как-то Елена говорит ему о том, что они должны держаться вместе. Оба от слова «совсем» не принадлежат миру, в котором живет Вооруженной детективное Агентство. Они не привыкли спасать, помогать и сохранять хрупкий порядок, предпочитая разруху и смерть, но Дазай принимает тот факт, что пора двигаться дальше. Он больше не озлобленный на мир подросток, а она — не помешанная на мести девица. И вдвоем им гораздо легче будет привыкнуть к новым реалиям. Осаму хватает ее за руку и на глазах у всех и запихивает в переговорку, заперев на замок дверь. Толкает Елену в стену, прижимает своим телом, перекрывая пути отступления, и смотрит на нее, как коршун на добычу. Елена фыркает, закатывает глаза и складывает руки на груди, всем видом показывая, что ей бесполезно читать нотации. — Кажется, ты говорила, что будешь осторожной. — Я и была, — бурчит она. — Но тот урод ухитрился извернуться и врезать мне, когда я пыталась одеть на него наручники. — А ты как всегда сначала думаешь задницей, а не головой. Елена вспыхивает, бросается на него с кулаками, но их прерывает настойчивый стук в дверь, пыхтение раздраженного Доппо, и Осаму советует Куникиде пойти и выписать в свой блокнот определение тактичности из Википедии. Елена гаденько ухмыляется, щелкает Дазая по носу и открывает дверь, чтобы пропустить внутрь разъяренного блондина. Он размахивает блокнотом, явно намереваясь настучать Дазаю по голове, и Елена предпочитает проскользнуть наружу, чтобы мальчишки смогли разобраться сами. Она проходит к своему столу, ворует из открытой упаковки Эдогавы один вишневый леденец и плюхается на кресло, чтобы переделать отчет для Куникиды. Ранпо закатывает глаза, прекрасно зная, что одной конфетой Елена не ограничится, и пододвигает упаковку ближе к ней. Елена благодарно улыбается, обещает завтра утром принести ему два таких пакетика и понимает, что она наконец на своем месте.