из окна видна даль

Лу смотрит на него, как на ободранного, лишайного кота, не дающегося в руки, чахлого и заёбанного, и не может ни взгляд отвести в сторону, ни убавить пыл восхищения. Кто бы мог подумать, что их дороги снова пересекутся — здесь, в немытой России, а не в какой-то там Франции (как парень добрался сначала туда, а потом и обратно, не имея ни гроша за душой, для Лаурина всё ещё загадка). Он, если честно, не рассчитывал на продолжение банкета: ну пососались немножко на какой-то богемной тусовке (звезда вечера +1, вход только по пригласительным), ну обменялись номерами, начинающимися с +7. То, что Саня не только оставил правильный номер, но и ответил на входящий звонок от возвращающейся на Родину модели, просто не позволяет смотреть на скитальца по-другому или вообще не смотреть. Гордеев — зверь, выпущенный на волю (сбежавший из питомника перед актом вивисекции?), озлобленный, больной и голодный. Подойдёшь ближе дозволенного — цапнет так, что раны будут заживать не меньше месяца. Не приблизишься… А хрен его знает, что может случиться в таком случае. Сдохнет-не-сдохнет — орел-или-решка. Решать судьбе (и немножко, совсем чуть-чуть людям вокруг несостоявшегося панка, который, вообще-то, и не панк вовсе). Лаурин приближается к грани опасной близости, закидывая руку на чужое плечо, обтянутое шипованной кожей, чувствуя, как элементы одежды и психологической защиты вонзаются в его плоть. Но похуй. Не так уж это и больно, если есть с чем сравнивать (например, с нервозной попыткой влезть в шузы на платформе не своего размера во время очередного показа). Но Саня на удивление даже не дёргается — ныряет в карман и достаёт оттуда покоцанный телефон, старую раскладушку. Смотрит на время, вздыхает, быстро строчит кому-то смску. Тёмные кнопки неприятно щёлкают и проваливаются под пальцами, а цифры и буквы уже давным-давно истёрлись, поэтому Лу приходит к выводу, что текст набирается по памяти. На подобных моделях всегда установлена дефолтная игруля, залипательная, но бесячая до ужаса; про кролика и морковку. Гордеев отмечает про себя, что Чудо в перьях — ладно, сейчас без перьев, но в их первую встречу всё было именно так — до жути похоже на этот зубастый меховой комок, состоящий из пикселей. Быть морковкой ему самому не особо сейчас хочется. И не сейчас тоже. Но хрен с ним, нужно что-то решать. Створки мобилы закрываются с гулким хлопком, увешанная всякой хуйнёй рука ныряет внутрь кармана с телефоном и возвращается на свет божий с пачкой стрёмных сигарет и дешёвой зажигалкой. Саня двигает в сторону безликой, похожей на улей многоэтажки, в одной из ячеек-сот которой сегодня намечается то ли квартирник, то ли просто какой-то движ, но чужую руку с плеча не скидывает. Пусть будет. Вместе веселей, один раз не пидорас — или как там нынче говорит современная молодёжь? Возможно, бездомный, облезлый зверь всё-таки не сдохнет (а если вдвойне повезёт, то ещё и отыщет своего поехавшего хозяина), но для увеличения шансов и вероятности полезно хотя бы иногда жрать корм из чужих ладоней.