То был приятный апрельский день, лет двадцать пять назад. В одной из больниц Готэма пара обзавелась прекрасной светловолосой малышкой с глазами цвета малахита. По крайней мере, так думали врачи в этой самой больнице. На самом же деле, пара обзавелась подопытной крысой, которой, к сожалению, будет необходимо слегка подрасти, чтобы впитать весь спектр дрянных идей своих родителей. Да ещё и имя дали ей Персефона, будто заранее знали, что в будущем та будет править Адом, если, конечно, доживёт.
Эрик и Ванесса были генетиками, хорошими генетиками. Правда, их идея-фикс, не воодушевляла больше никого вокруг кроме них самих. Для такой задумки было мало лабораторной крысы, им был необходим живой человек. Никто, естественно, в здравом уме, не мог им позволить проводить подобные абсурдные эксперименты над людьми. Тогда-то они и поняли, что если подопытный будет принадлежать им, то распоряжаться можно будет для любых целей. Так на свет и появилась Персефона Адена Харонд.
Примерно в двенадцать лет она перестала жить, как обычный ребёнок. За то время, что она росла, непутёвые родители организовали на цокольном этаже своего загородного дома благородную лабораторию, оснащённую, на тот момент, по последнему слову техники. После перевезли туда на постоянной основе и свою дочь, продали городскую квартиру и принялись за осуществление своей задумки.
Тогда, после первого опыта, Адена поняла, что её все эти годы взращивали, как свинью на убой и возненавидела тех людей, которых когда-то называла родителями. С последующими мучениями она только больше в этом убеждалась.
Их идея была в том, чтобы создать сверхчеловека. Того, кто сможет управлять нациями. На ком будет держаться весь этот шаткий мир. Они хотели, чтобы девчонка в идеале овладела контролем разума. Подчиняла себе влиятельных людей и, вообще, привела их к славе и мировому господству.
Когда начали появляться первые успехи, Адену перестали выпускать из лаборатории, создав ей «стеклянный куб». Комнату, которая не давала ей пробовать свои силы на родителях. О, они позаботились о безопасности.
К семнадцати годам гнев прошел, оставив за собой желание отомстить. Тогда-то она и начала играть перед ними свою роль. Роль послушной и благодарной дочки. И это, на удивление, сработало. Адена поступила в университет и на какое-то время съехала от родителей. Там она, конечно же, использовала свой «дар», зачастую для не очень благородных целей. Так же она изо дня в день вынашивала изощрённый план мести, потому что до сих пор просыпалась по ночам, потому что и во сне видела, как по её телу раз за разом пропускают электрический ток, как её уничтожают изнутри.
Первый раз она убила там же, в университете. Один из парней, из тех, что были старше её, решил, что развлечься с такой девчонкой будет неплохой идеей. Поиграть на её чувствах, бросить на следующий же день после того, как переспал с ней. Быть может, она и не обратила бы на это внимание, если бы не грязные слухи, что он распускал среди своих дружков. Адена пришла к нему без приглашения и не прогадала, он был дома совершенно один. Помимо «дара» в виде контроля разума, ей досталась физическая сила. Нет, машины поднимать она не могла, да и многое тоже, но разобраться со своим обидчиком, пусть он и был в два раза её больше, труда ей не составило. Последним, что он услышал от неё, так это приказ о совершении самоубийства.
Когда ей было двадцать три, Адена вернулась в родительский дом, прихватив с собой университетскую знакомую, от которой в будущем могла быть своя польза. Правда, отомстить родителям у неё так и не получилось, отцовская любовь к алкоголю сгубила их и без её помощи.
В тот день её «подруга» попалась на воровстве, к сожалению, как позже окажется к счастью, Харонд оказалась в тот момент с ней. Арестована была так же с ней. Отсидев ночь в участке, на утро она узнала, что дом сгорел. Главным подозреваемым могла бы быть она, потому что полиция знала, что творили её родители, сделать ничего не могли, но знали, что девушка не на шутку озлоблена тем, что жизнь ей подпортили.
***
Харонд дёргается на барном стуле, когда воспоминания из прошлой жизни подкидывают ей картины о том, как через её тело несколько раз в день пускали электрический ток. Дёрнув плечом, отгоняет эти мысли, и поворачивается к сцене, где поёт Канарейка.
Пела она хорошо, да и выглядела прекрасно. Ну, а самое главное, она нравилась Роману. Со временем понравилась и Адене, хоть виделись они не так часто.
Адена предпочитала оставаться на втором этаже, в квартире Романа, потому что вся эта обстановка в клубе ей быстро наскучивала. Такие вот вечера в этом месте были редкими, но весьма насыщенными на события.
Сейчас вот, на соседний стул рядом с Харонд, падает небезызвестная Харли Квинн, пьяная в стельку. Ещё чуть-чуть и её можно будет выводить только под руки, потому что самостоятельно она передвигаться она явно не сможет.
– Перси!– недовольно кривит губы, как только с губ Квинн слетает такое ненавистное первое имя.– Ты сегодня на удивление красива!
– А ты, Квинн, на удивление пьяна и одинока,– парирует выпад девушки, не поворачиваясь к ней, а ища взглядом Романа.– Где же Джокер? Неужели, решил побыть отдельно от тебя?
Харлин что-то нечленораздельно отвечает, но Харонд это и так не было интересно. Потому что в этот момент она видит Романа, который держится изо всех сил, чтобы не убить мистера Кео прямо в зале собственного клуба.
Сайонис умело делает вид, что переговоры закончились хорошо. Играет на публику. Но, увы, Адена успела увидеть истинные эмоции мужчины, который сейчас заворожённо слушал пение мисс Лэнс.
– Она просто прекрасна, ты согласен?– он ничуть не удивляется, когда рядом с ним появляется эта девушка. Она всегда рядом, вот уже два года, вне зависимости от ситуации она стоит по правую руку от него и ожидает, зачастую сама не зная чего.
Дина заканчивает свою песню, получая первые аплодисменты именно от Сайониса.
– Хлопайте!– подначивает он зал, потому что эта девушка, лучшая его певица. Его гордость.
Адена не ревновала. Никогда. Даже в те моменты, когда вокруг Романа в больших количествах вились самые различные дамы. Она слишком уверена в себе, чтобы размениваться на такие глупости, как сцены ревности. Девушка всегда знала и знает, что пока в его жизни она единственная, а остерегаться нужно только, как максимум Виктора Заса. А Роману в ней это только нравилось, уверенность в самой себе и в нём. Даже то, что она не та, кто будет ему, в случае чего, подчиняться. Скорее, она сама подчинит любого.
– Роман,– касается его ладони, чтобы остановить. Потому что, как только Канарейка закончила петь, куда-то собрался уйти и он.
– Да?– с улыбкой интересуется он.
– Не теряй меня, я пойду наверх. Этот вечер меня изрядно утомил,– устало улыбается, смахивая выпавшую из укладки прядь волос.
– Квинн,– рычит он, цепляясь взглядом за фигуру девушки, которая всё так же сидит за барной стойкой.
– Да, и она тоже этому виной. Надеюсь, ты сегодня не будешь задерживаться?– с одной стороны хотелось, чтобы Роман не слишком задерживался после закрытия клуба, но с другой очень было велико желание побыть одной в тишине.– И, пожалуйста, держи Заса у себя на виду. Боюсь, я так ему надоела, что он может убить меня во сне.
И она уходит, оставляя на его губах легкий поцелуй, тихонько посмеивается и отмечает, что и этот поцелуй видел Виктор.
Ревность – страшная вещь.
