Глава 35
20 октября 2020 г. в 19:36
Почти час напряженной медитации спустя Мол силой заставил себя заснуть, и разум очень смутно отличал сон от яви.
Его ждал не кошмар, возвращения которого он всегда боялся, а знакомый пейзаж.
Вокруг воздвиглись древние ситхские здания Малакора — не остатки руин, увиденные им много лет назад воочию, но величественные постройки времен расцвета. Арки и колонны вели к возвышавшемуся храму. Каждый камень был изрезан могущественными глифами, насыщенными энергией и пульсирующими красным светом.
Мол повсюду ощущал присутствие давно мертвых ситхов. Некоторые стали не больше чем сносками в долгой истории ордена, но другие, чьи силы ощущались вокруг, внушали ему трепет и восторженный страх. Это были истинные Владыки, пришедшие, чтобы упокоиться здесь, и их гробницы — суть сплав магии и знаний для тех, кто осмелится войти.
Это не были его воспоминания. Ныне Малакор превратился в груду обломков, магия давно выцвела, а гробницы обчистили сверху донизу. Мол никогда не ходил по этим залам, когда Сила еще пульсировала в воздухе и сама Темная сторона скрепляла камни в кладке стен. Но поколения ситхов до него — да.
Это были их воспоминания, воспоминания, которые Мол впитал в тот роковой визит.
Немало лет он исследовал этот храм во снах. Он восхищался секретами, таившимися в его стенах, сопровождаемый тенями и призраками ситхов, умершими задолго до его рождения и все еще способными говорить с ним, предлагая крохи мудрости и фрагменты познания.
Но Мол не мог блуждать вечно.
Снаружи раздавался первый крик. Прокатывались сквозь Силу волны сталкивающихся друг с другом энергий кристаллов световых мечей, доносились знакомые звуки их скрещивающихся лезвий.
Некоторое время стены держались. Храм был построен так, чтобы по-настоящему держать оборону, это был оплот ситхов, но джедайская армия, атаковавшая его, оказалась большой и хорошо вооруженной. Их так называемая "Армия Света" оставалась силой, равной которой не было во всей галактике, и против нее не могла выстоять даже Империя ситхов.
Мол побежал. Стены вокруг рушились, храм обваливался под ногами. Он устремился к вершине пирамиды, но еще до того, как успел добраться до второй ступеньки, камни начали падать в бездну. Пространство сна разрывалось по швам, обнажая чернильную тьму меж иллюзиями, созданными его разумом.
Вокруг пульсировала смерть ситхов. Тысячи владык и воинов гибли под мечами джедаев, их жизни превращались в эхо, до сих пор отзывающееся криком. Ненависть неисчислимых множеств наполняла грудь Мола. Много лет назад учитель приказал ему вдохнуть мертвые тлеющие огоньки, тяжело парившие в воздухе Малакора, и прах навсегда остался в легких, навечно связывая с этим местом, полным смерти и поражения — этим кладбищем убитых ситхов.
Ему не всегда удавалось достигнуть вершины храма раньше, чем сон нисходил в чистое безумие. Во многие предыдущие разы он оставался в рушащемся храме, раздавленным, задушенным упавшими стенами. На этот раз Мол выбрался к вершине, и увидел вдали яростную битву — не только то, конкретное сражение, а вечную битву джедаев и ситхов. Она бушевала сквозь столетия и звездные системы, и Мол чувствовал все: каждое отступление и каждую победу, славу древних ситхов и сокрушительное поражение, развернувшееся у подножия этого храма.
Пусть ситхи после этой битвы стали только сильнее, это случилось не без потерь.
С тем же благоговейным страхом, как и впервые забравшись сюда, Мол стал свидетелем кульминации всей переданной ему памяти.
Храм был больше чем гробницей или крепостью: это было оружие. Вся его конструкция была создана, чтобы направлять Темную сторону, пульсирующую энергиями, готовыми вырваться на свободу. А именно это ситхи и собирались сделать.
Ритуал был столь обширен и по размеру, и по размаху, что не проводился столетиями, и никто не делал даже попыток его повторить. Десятки владык ситхов окружили навершие пирамиды, центральную точку оружия. Мол видел, как текут по воздуху их энергии, физически проявляясь искрами и сиянием. Супероружие осветилось жестоко и ярко, достигая наивысшего заряда.
Мол приготовился к тому, что должно было случиться после, к тому, что оружие выстрелит и весь Малакор умрет.
Из пирамиды вырвались свет и жар. Тела владык, проводивших ритуал, испарились, но их энергии остались заперты в ловушке ритуала.
Мол почувствовал их боль и боль каждого ситха, настигнутого взрывом. Их души вырвало из смертных оболочек, оставив только окаменевшие трупы, усеивающие Малакор и по нынешний день: каменные тела, застигнутые посреди крика, со вскинутыми вверх руками, словно в попытке защититься.
Взрыв не пережил никто: ни джедаи, ни ситхи.
Мол задрожал; воспоминания продолжали наводнять его сон. Он умирал тысячью смертей, тысячью пар глаз глядя на то, как от взрыва супероружия вспыхнуло небо.
Инстинкты и во сне гнали его бежать и сражаться. Побуждение заставляло тело содрогаться, дергаясь в конвульсиях на тонком одеяле, отделявшем Мола от земли, но даже эти резкие движения не могли его разбудить.
В отличие от необычного веса на плече.
Тело Мола отреагировало инстинктивно: нанесло стремительный удар. Пальцы согнулись в когти, готовясь поразить что угодно в пределах досягаемости.
К чести Оби-Вана, именно этого он и ожидал, сидя от Мола на достойном расстоянии. Разбудил он его толчком Силы.
Мол тяжело дышал, бешено оглядываясь и понемногу осознавая, что он проснулся, что находится на Татуине, в маленьком лагере под защитой игл... Оби-Ван с беспокойством наблюдал за ним.
Опасности не было. Мол опустил "когти" и расслабился, выходя из защитной стойки-приседа, которую принял тотчас после внезапного пробуждения.
— Чего тебе? — прошипел он. Оби-Ван продолжал на него смотреть, но Мол удивился напряжению в его чертах, почти граничащему с физической болью.
— Я... — начал Оби-Ван, зачесывая рукой волосы и морщась так, будто был ранен. — Что это было?
Мол ответил ему не менее растерянным взглядом; часть его сознания до сих пор словно оставалась на Малакоре.
— Этот... этот храм. Что случилось? — отыскал в конце концов слова Оби-Ван, и выглядел он при этом почти так же потерянно и сбито с толку, как чувствовал себя Мол.
Но тот, кажется, начинал понимать.
— Малакор, — наконец сказал он. — Это был ситхский храм.
Оби-Ван кивнул; он был бледен. Мол подумал о том, сколько из сна он успел испытать, сколько боли почувствовать.
— Но... почему я его видел? — спросил он после паузы, когда объяснение на этом, видимо, и закончилось.
Мол прищурился, отыскивая в выражении чужого лица любые признаки уловки или обмана. Все, что он увидел — искренние замешательство и беспокойство.
— Ты что, до сих пор не понял? Не понял до конца, что это, — Мол неопределенным жестом указал в пространство между ними.
— Кажется, начинаю, но не мог бы ты мне все-таки объяснить, — голос Оби-Вана был ровным, но Мол слышал в нем недомолвку.
Он вздохнул. Вновь откинулся на одеяло, все еще измученный беспокойным сном и тяжелым днем, но понимающий, что от Кеноби так просто не отделаться.
— У джедаев, конечно, бывают... — Мол помахал рукой, пытаясь отыскать слова, — ...связи через Силу, форсбонды? Нечто, способное соединить два разума?
— Бывают, — подтвердил Оби-Ван. — Но по большей части они редки. Случаи Связи Силы между двумя джедаями известны, но Совет не одобрял... они боялись, что это может быть признаком привязанности.
Мол фыркнул.
— Ситхов такое не беспокоит. Связи Силы не эмоциональны, а практичны. Вообрази, — Мол помедлил, собираясь с мыслями, — соединение более могущественное, чем через любой голотрансмиттер, передача данных более быстрая, чем у любой продвинутой навигационной системы, лучший рабский ошейник в галактике. Вот что это такое.
Он снова указал на воздух, невидимую связь, разделенную ими.
Оби-Ван осторожно кивнул. Трудно было представить Связь Силы без любви и доверия, так естественно, казалось, ее сопровождавших. Связь, лишенную всей нежности и заботы, какие он испытал с Энакином.
Он постарался заглушить эти мысли, пока они не завели слишком далеко. Мертвое пространство, космический вакуум в его разуме там, где раньше была Связь Силы с Энакином, все еще казалось сырым и свежим, как черная дыра, угрожающая поглотить его, если подойти слишком близко.
— Это больно? — спросил он спустя мгновение, и Мол только удивленно наклонил голову. — Связь, — продолжил Оби-Ван. — Твой разум; он мне не открыт. Когда связь срабатывает, она пробивается сквозь твои ментальные барьеры... это, наверное, больно?
Мол пожал плечами и снисходительно ответил:
— Оно того стоит.
Оби-Ван покачал головой, все еще пытаясь до конца осознать то, что услышал.
— Сам не знаю, как я ее сейчас активировал, — тихо сказал он. — Я не хотел...
Молу были безразличны его жалкие извинения.
— Понятия не имею, как все происходит с твоей «стороны» соединения, — с равнодушием отозвался он. — Поводка у меня никогда не было, только ошейник. Но связь эта — очень мощная. Ты можешь потребовать все, что угодно, и я физически не смогу тебе отказать.
Оби-Вана был шокирован спокойствием, с каким Мол произнес эти слова, и потрясен их смыслом. Он догадывался о сути ситхского варианта Связи Силы, но услышать от Мола подтверждение безграничности этой власти было все-таки неуютно.
— Значит, эти сны просачиваются по связи, — сказал Оби-Ван, возвращаясь к исходному вопросу. — Из твоего подсознания в мое.
— Похоже, что так, — казалось, Мол доволен тем, что разговор подошел к концу. — Уверен, ты сможешь заглушить передачу и остановить любые нежеланные мыслеобразы.
— Они всегда тебе снятся? — вдруг спросил Оби-Ван, не готовый оставить тему. Когда еще Мол снова будет таким дружелюбным?
— Да, остановить их невозможно.
Он не стал вдаваться в подробности, но само загадочное заявление подсказало, что эти образы были чем-то большим, чем просто снами.
— Если хочешь, — медленно проговорил Оби-Ван, вливая в слова осторожную теплоту, — Я попытаюсь помочь.
Мол фыркнул, явно оскорбленный самим фактом.
Оби-Ван сменил тактику. Пора бы ему выучить, что любое предложение помощи будет встречено холодным отказом.
— Не уверен, что сумею заглушить связь, — с нажимом произнес он. — Но если мы оба сегодня не выспимся, то, того и гляди, угодим в сарлачью яму, не добравшись до убежища. Не знаю, какова истинная суть этих снов, но я могу попытаться заглушить их — по крайней мере, на эту ночь.
Он умолк, ожидая очередных отказов. Но вместо этого заметил проблеск нового чувства, промелькнувший на лице Мола. Оно исчезло так быстро, что сказать точно было нельзя, но подозрительно походило на... надежду?
Но стоило ему скрыться, как черты лица исказились, ожесточаясь, и Мол выплюнул:
— Чувствую, в лучшем случае я останусь с сотрясением мозга. Но давай, пытайся, мне тебя все равно не остановить.
— Я не собираюсь вторгаться в твои мысли силой, если ты об этом, — сказал Оби-Ван, начиная к нему приближаться. — Чтобы все получилось, тебе придется добровольно открыть мне разум — только на мгновение.
Услышав это, Мол чуть ли не зашипел. Его тело уже без всякого осознанного участия пыталось отступить, отпрянуть от осторожно приближавшегося Оби-Вана. Тот умолк, заметив, что Мол отодвинулся.
— Прошу тебя, это не сработает, если прорываться сквозь оборону. Еще один разрыв в твоих барьерах, и кошмарам станет только легче пробраться внутрь.
Оби-Ван никогда углубленно не занимался ментальным целительством, но достаточно притрагивался к щитам Мола, чтобы почувствовать, какие они топорные — словно лоскутное одеяло из кусков барьера, постоянно разрываемое на части. Естественная психическая защита, охраняющая мысли, была давно разрушена, ее заменили грубо сложенные баррикады и сцепки. Неудивительно, что сны приходили так легко; Мол никогда не сможет залатать все эти дыры.
— Что ты собираешься сделать? — спросил Мол, со все возрастающим подозрением меряя Оби-Вана взглядом. — Очередную джедайскую чушь?
— Считай это ментальной анестезией. Мне часто приходилось накладывать ее на раненых солдат на поле боя. Она утишит мысли и облегчит боль, а сон будет глубоким и без сновидений. — Оби-Ван встретился с Молом глазами, вкладывая во взгляд столько спокойствия, сколько мог. — Можно?.. — Он приподнял руку.
Мол посмотрел сперва на лицо собеседника, потом на поднятую руку, взвешивая за и против. После долгой паузы он едва заметно кивнул.
Испытав ощутимое облегчение, Оби-Ван осторожно поднес ладонь к его голове. Большой палец коснулся центра лба, остальная ладони свободно обхватила череп, пропуская мешающие рожки между пальцами. От прикосновения Мол задрожал, и все его тело напряглось.
— Расслабься, — произнес Оби-Ван, пытаясь придать голосу правильный тон. Твердость, указание. То, что Мол сможет понять, но при этом все равно ласковое, доброе.
Под его рукой Мол прерывисто вдохнул.
Осознанным усилием он замедлил частоту биения сердца, позволяя часть напряжения покинуть тело. Потом закрыл глаза, сосредотачиваясь, пытаясь отвлечься от мягкого давления на лбу. Попытался взять под контроль дыхание, вмешаться в телесные ритмы, позволить оставшимся чувствам исчезнуть.
Но это было непросто. Мол все еще ощущал близкое присутствие Оби-Вана, чужие энергии, взаимодействующие с его собственными. Худшим из всех был физический контакт: Оби-Ван Кеноби дотронулся до него, и каждый инстинкт, каждый внутренний сигнал кричал от этого криком. Его тело не собиралось оставаться недвижимым; приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы не начать драться или не сбежать.
Мол не знал, сколько времени они провели так, уравновешенно и неподвижно. Но в конце концов он заставил себя погрузиться в медитативное состояние — не расслабиться, как предлагал Оби-Ван, но все же сделать нечто к этому близкое.
Реальность ощущалась словно издалека; Мол погрузился в свой разум. Его дыхание выровнялось и больше от него не зависело, сердце билось мягко и ровно. Физическое ощущение касания Оби-Вана пропало; вместо этого Мол чувствовал ментальную энергию, направленную к нему, слабый нажим проекции светлой стороны рядом со своим барьером.
Как Оби-Ван и обещал, он не пытался попасть внутрь силой. Мол просто ощущал, как каждые несколько мгновений он посылает слабую волну энергии — та мягко касалась его барьера и откатывалась прочь, растворяясь в эфире.
Ему все это не нравилось; он уже ощущал тот царапающий зуд, какой всегда связывал со Светом. Энергия Оби-Вана, не оставлявшего свои попытки, раздражала его ауру. Приходилось бороться с желанием оттолкнуть его и впредь заблокировать разум.
Но обещание спокойного сна было слишком соблазнительным, чтобы отказываться сразу. Если этот джедай способен дать хоть толику того, что обещал, немного раздражения того более чем стоят.
Мол затих еще больше, готовясь к тому, что должен сделать — чего до сих пор не делал никогда.
Примерившись, на глубоком выдохе он снял внешний барьер, позволяя мысленной проекции Оби-Вана проникнуть в сознание. И в одно мгновение разум Мола осветился. Он чувствовал, как присутствие Оби-Вана парит внутри его головы, смешивается с мыслями, расширяется, заполняя собой все сознание до краев.
Из самой сути Мола взметнулась короткая вспышка паники. Тело все больше напрягалось и застывало с каждым мгновением углубления связь.
— Ты меня слышишь?
Голос Оби-Вана, казалось, звучал так далеко, а Мол не был уверен, что сумеет ответить, не нарушив транса. Не был уверен, что вообще сумеет сказать что-то вслух.
— Мы можем общаться по Связи? — спросил Оби-Ван в реальном мире. В его голосе мелькнул намек на беспокойство.
Да.
Мол сумел выдержать внезапный страх: первая волна чужих энергий ощущалась странновато, но силы внутри его разума понемногу приходили в равновесие.
Спасибо, сказал Оби-Ван прямо в его мыслях.
Мол подавил дрожь. Может, он и согласился, но это ему все равно не нравилось.
Давай быстрее. Он не потрудился скрыть раздражение — в основном потому, что Оби-Ван все равно почувствовал бы его по Связи.
Мол ощущал вихри светлой стороны, кружащиеся в его сознании, натыкающиеся на другие преграды, которые он не снял. Время от времени они касались дверей к другим частям его разума, дверей, которые давно заржавели и от которых Мол потерял ключи, но Оби-Ван направлялся не к ним. Вместо этого энергии сосредоточились вокруг того места, которого в физическом мире, как понимал Мол, до сих пор касался чужой палец.
Сейчас начну.
Описывая эту технику как ментальную анестезию, Оби-Ван говорил правду. Все в разуме, чего касалось его присутствие, наполнялось внезапным онемением. Мол уже потерял физические ощущения реального тела, а теперь и его сознание поддавалось тому же туманящему чувству.
Еще мгновение он попытался держаться — из фокуса стали ускользать мысли, тревоги, которые все еще терзали его, опасения, с которыми он пока не разобрался. Но все они просачивались, как вода сквозь пальцы, и вскоре всякое понятие о сегодня или вчера исчезло.
К удивлению Мола, он был спокоен. Его не окружало ничто, кроме приятного онемения, осознанности с каждой секундой становилось все меньше и меньше. И, пока еще бодрствующий, он восхитился тому, что испытывал. Тревоги, опасения, страх — все исчезло. Он даже не мог понять, что так терзало его в реальном мире. Потому что прямо здесь и сейчас оставалась только блаженная темнота.
Онемение распространялось стремительно. В какой-то момент Молу послышалось, что Оби-Ван попытался ему что-то сказать, но исчезло и это.
Сознание превратилось в булавочную головку, едва отдающее отчет в собственном существовании, а потом Мол наконец уснул. И, прямо как обещал Оби-Ван, его сон был глубок и лишен сновидений.
Оби-Ван едва успел поймать его, когда тело наконец сдалось под собственным весом. Будь их кровати чем-то большим, чем просто походными одеялами, Оби-Ван просто позволил бы Молу мирно упасть спящим; но, учитывая острые камни вокруг, лучше было избегать лишних травм.
Глубоко вдохнув, он опустил Мола на землю. Тот целиком и полностью погрузился в сон, его тело никак не отзывались на движения, пока Оби-Ван мягко укладывал его на одеяло. Потом он вновь уселся, поджав ноги, глядя на спящего спутника.
«Получилось».
Оби-Ван был восхищен, хотя и вымотан. Никогда раньше ему не встречалось такого сопротивления. Разум Мола оказался невероятно враждебен к его присутствию, а то, что он почувствовал внутри... Оби-Ван поежился. Это был только внешний барьер, на пути к сути сознания оставалось еще бесчисленное множество. Но даже внешний уровень вызывал тревогу.
«По крайней мере, — подумал Оби-Ван, — этой ночью его ничто не будет мучить...»