Звёздное сияние

— Я не уверена, что твои друзья меня примут, — Мэй держала телефон плечом и, смеялась, разговаривала с Вайолет. Девушка уже имела на руках билеты в Токио-3, поэтому собирала свои вещи, дабы встать пораньше и уехать сразу же. Она не особо любила готовиться с вечера, но перспектива потратить лишнее время на сборы утром радовала её куда меньше. — Ты же знаешь, что я немного… Не лажу с людьми. Киришима чуть не уронила телефон, когда сворачивала свою розовую кофту и засовывала её в чемодан. Гаджет запутался в волосах девушки, потому она успела поймать его. Услышав смех по ту сторону экрана, Мэй тоже усмехнулась и прижала телефон к уху. Разговоры с Вайолет всегда помогали ей успокоиться. С ней девушка чувствовала себя в своей тарелке и была уверена, что может поделиться абсолютно всем. — Ты знала, что сможешь вживую увидеть пилотов Евангелиона?! — Вайолет восторженно крикнула в трубку, отчего у Мэй по спине побежали мурашки. — Они сражаются ради нас…  — Да, я слышала, — Киришима запихнула в чемодан чёрные брюки и прижала их рукой. — Но я еду в Токио-3 не ради них, дорогая.  Мэй знала, что подобными высказываниями может смутить свою подругу, поэтому, когда та на секунду замолчала, девушка тихо хихикнула. Ей нравилось радовать Вайолет такими мелочами. Когда-то она даже пыталась смутить Таскэ-сана, называя его "любимый", но он лишь холодно мерил Киришиму взглядом и ничего не отвечал на это.  Любовь. Что люди подразумевают под этим словом? Поддержку? Верность? Понимание? Это всё определённо было присуще Киришиме, и все же в её запасе находилось ещё кое-что. Невероятная одержимость и попытки привлечь внимание объекта обожания. Мэй, словно ребёнок, могла начать плакать, только бы Таскэ-сан обратил на неё свой взор. Порой это доводило до того, что они ссорились. Девушка боялась, что их хорошим отношениям приходил конец, но мужчина прощал её. Всегда. Ведь он знал, что она ещё маленькая, поэтому многого не понимает.  Когда-то эти двое даже не знали друг о друге. Мэй жила обычной жизнью, увлекаясь рисованием, а Таскэ занимался музыкой. В один прекрасный день девушка услышала великолепную игру на гитаре, когда возвращалась домой. В самом центре оживлённой улицы стоял длинноволосый мужчина с группой других музыкантов и развлекал народ. Музыка вдохновила Киришиму, и уже на следующий день девушка притащила на то же место несколько рисунков, на которых был изображён Таскэ с товарищами. Мужчина оценил старания юной слушательницы, и они обменялись номерами.  Друзья общались практически каждый день. Чаще всего они созванивались по ночам. В основном Таскэ пытался рассмешить вечно грустную Мэй, и ему это всегда удавалось. Девушка заливалась смехом, забывая обо всем на свете. Ей хотелось лишь слышать голос мужчины и радоваться, когда он в очередной раз ласково называл её по имени.  Через пару месяцев Киришима поняла, что начинает влюбляться. Её манил тембр голоса Таскэ, хорошее отношение к ней и то, что он проводил с ней много времени. Подходил День Рождения мужчины, поэтому девушка и решила признаться ему, но из-за нехватки смелости смогла сделать это только на утро следующего дня. Тогда Таскэ мягко отверг Мэй и начал постепенно от неё отдаляться, чтобы не ранить её ещё сильнее. Но было уже слишком поздно.  Киришима буквально начала сходить с ума из-за своих чувств. Она никогда раньше не испытывала подобного и даже не знала, что с этим делать. Из-за запретов матери девушка практически ни с кем не общалась, потому пыталась сама познать неизведанное. Ей не объясняли, что ограничивать свободу другого человека, а уж тем более следить за каждым его действием, было, мягко говоря, неправильным. Мэй предполагала, что это нормально, поэтому продолжала доставать Таскэ своими детскими запросами и максимально глупыми просьбами. В конечном итоге ему это надоело.  — Вайолет, — Киришима наконец собралась с мыслями, — я намеренно хотела вывести её из строя.  Девушка зажмурилась в ожидании осуждения со стороны подруги, однако та лишь шумно выдохнула в микрофон. Она понимала, что сейчас Мэй нужна поддержка, но все же противоречивые чувства не давали ей похвалить такой поступок, а уж тем более сказать Киришиме, что она совершила ошибку. И так, и так Вайолет могла сделать только хуже, поэтому предпочла молчать.  "Ненавижу Иши! Ненавижу её!" — Мэй вновь погрузилась в свои мысли, когда её взгляд зацепился за висящую на вешалке футболку. — "Лучше бы она умерла!"  Девушка вдруг дёрнулась, испугавшись собственных желаний, и воспоминания нахлынули с новой силой. Иши-сан появилась в жизни Таскэ совсем неожиданно. Она будто бы пришла из ниоткуда, чтобы помочь мужчине побороть депрессию, вызванную расставанием с его бывшей. Мэй знала обо всем, что происходило в жизни любимого и всегда старалась быть рядом, хотя он не ценил этого. В какой-то степени Киришима была для него всего лишь ребёнком, которого нужно как следует воспитать, но она сама думала иначе. Поэтому, когда пришла Иши, маленькая Мэй сразу же приревновала Таскэ к ней и закатила очередную истерику.  — Как ты мог?! Я что, шутка для тебя? Ничего не значу? — Мэй сжимала в руках рисунки, которые принесла специально для Таскэ. В мокрых ладонях девушки они помялись, а маркеры вместе с карандашами и ручками потекли. — Почему она?! Почему не я?  — Ты прекрасно знаешь ответ, Мэй-чан, — мужчина грустно вздохнул и посмотрел в глаза его подопечной. — Ты слишком… Юна для меня, глупышка.  Киришима впервые почувствовала жгучую боль в груди. Ей хотелось закричать, но тогда она понимала, что уже слишком сильно достала Таскэ-сана показными истериками, и он подумает, что это одна из них. Поэтому она дождалась, когда останется наедине с собой, и тихонько заплакала. Иши забрала у неё самое дорогое. Того, кто давал Мэй надежду на лучшее. Того, кто мог успокоить девушку лишь одним — "Мэй-чан, я рядом". Это всё было потеряно в считанные секунды. И Киришима винила во всем Иши, поэтому решила при первой же возможности подсыпать в её еду слабительное.  Соперница угодила в больницу пару дней назад с отравлением и не выходила на связь с Таскэ всё это время. Но, кажется, вчера ей стало лучше. В мыслях тут же всплыло её сообщение, от которого Мэй передёрнуло. Боялась она отнюдь не Иши. Больше всего ей не хотелось потерять любимого человека. Именно потому то сообщение заставило её нервничать.  — Мэй-чан! — голос Вайолет вырвал девушку из раздумий. — Ты в порядке? Вы с Таскэ-саном поговорили?  — А… Нет ещё, — Мэй кончиками пальцев коснулась футболки на вешалке. — Я планирую связаться с ним после того, как приеду обратно. Хочу дать ему немного отдохнуть от меня.  В комнату Мэй зашла мать и протянула ей телефон. На экране находилась статья о том, что Токио-3 совсем недавно был разрушен одним из Ангелов. Страх того, что с дочерью что-то случится, заставил Киришиму-сан передумать о её решении. Мэй указала взглядом на чемодан, а потом, нахмурившись, включила на своём телефоне громкую связь.  — Скажи, какое сейчас у Токио-3 состояние, — девушка с недовольством уставилась на мать, ожидая ответа Вайолет. — Другие граждане могут попасть туда?  Подруга Киришимы на секундочку задумалась, а потом ответила. Она знала, что от её слов зависит ближайшее будущее Мэй, поэтому она старалась как можно деликатнее подбирать слова:  — У нас велись ремонтные работы довольно долгое время, но сейчас все пути открыты, — Вайолет откашлялась. — Токио-3 полностью безопасен. Да и тем более сейчас мы живём в одном из самых лучших районов. Киришима-сан сжала в руках полотенце, которое до этого висело на её плече, и отвела взгляд. Её всё ещё терзали сомнения об этой поездке в другой город. Женщине хотелось, чтобы Мэй отвлеклась от Таскэ и не впала из-за него в депрессию, но при этом желание удержать девушку рядом усиливалось с каждой секундой. Убеждения в том, что всё будет нормально, не помогали, ведь Киришима-сан считала свою дочь несамостоятельной, и ей казалось, что та может влезть в неприятности в первый же день.  — Пообещай, что вернёшься сразу же, если на Токио-3 снова нападёт Ангел, — мать положила ладонь на голову Мэй, на что та улыбнулась уголками губ и кивнула. — Я буду там всего лишь три дня. Ты думаешь, что за это время что-то случится? — Киришима сбросила трубку и осторожно обняла свою мать, чтобы та перестала волноваться. — Не думаю, что со мной может случиться нечто ужасное… Представь, что я захочу переехать в Токио-3! Девушка громко засмеялась, отстранившись от матери, а потом посмотрела на её испуганное выражение лица. Женщина наконец начала осознавать, что её самый родной человек вырастает и стремится к самостоятельной жизни. Она грустно вздохнула и, выдавив из себя улыбку, отшутилась: — Да хоть насовсем уезжай. Скучать не буду, — Киришима-сан поняла, что эти слова прозвучали грубо и, откашлявшись, добавила: — Ладно. Буду. Мэй кивнула и, вернувшись к чемодану, застегнула его. Вайолет пригласила подругу в гости буквально неделю назад, но это время тянулось для девушки невероятно долго. Киришиму расстраивало только то, что каникулы в её нынешней школе были ещё не скоро, поэтому она могла пожить у подруги лишь выходные и понедельник следующей недели. Это не особо радовало девушку, и она даже начала немного завидовать Вайолет, которая училась в Токио-3, где постоянно велись сражения, и из-за этого занятия часто отменяли. Киришима любила учиться, но ненавидела вставать слишком рано, чтобы добираться до места, где её ждала лишь любимая учительница математики. За последнее время оценки отличницы Мэй ухудшились из-за постоянного стресса на почве отношений с Таскэ-саном, но несмотря на это, она старалась исправить их, хоть и не всегда могла отвечать на твердые “А”. Более того, у девушки наблюдалась склонность к точным наукам и интерес к иностранным языкам, поэтому ей всегда приходилось подтягивать оценки по истории в конце четверти. В этот раз сил не хватило даже на такое. Под вечер Мэй всё же решилась ответить на сообщение Иши. Перечитав его несколько раз, девушка отметила для себя, что соперница, похоже, была в полном порядке. Изначальным планом Киришимы было — подсыпать слабительное, чтобы проучить любимую Таскэ, но доза, которую выбрала девушка, была намного больше, чем нужно. Она ожидала, что это может привести к более плачевным последствиям, и тогда бы пришлось приступать к плану “Б” — сказать, что Мэй недостаточно промыла овощи, из которых сделала салат для Иши. В тот момент девушка даже не подозревала, что любимый узнает правду. “Таскэ-сан всё равно когда-нибудь будет моим. Ты не заслуживаешь даже находиться рядом с ним! Ты настолько мерзкая, что при первой же возможности жалуешься на меня, хотя старше почти в два раза. Желаю в следующий раз не умереть от чего-нибудь похуже.” Киришима несколько раз перечитала послание для соперницы, но вдруг задумалась. Сейчас она пыталась рассчитать, как сильно могут испортиться её отношения с Таскэ, если ложь девушки раскроется. Не желая ещё глубже себя закапывать, Мэй удалила написанное и легла спать, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей.  Будильник вырвал Мэй из глубокого сна в половину пятого утра. Девушка подскочила, схватившись за сердце и испуганно посмотрела по сторонам. На секунду ей показалось, что рядом стоит Таскэ-сан, но она тут же покачала головой, стараясь полностью проснуться. Почувствовав на щеках мокрые следы, Киришима поняла, что, похоже, плакала во сне. К сожалению, она никак не могла вспомнить, по какой именно причине. Буквально через час Мэй тянула мать за руку к поезду. Сердце девушки билось с невероятной силой. Она и раньше чувствовала такое из-за тахикардии, вызванной недосыпом, а сейчас к ней добавилось приятное волнение. С каждым шагом виски пульсировали чаще, перед глазами всё расплывалось. Киришима никак не могла выровнять своё дыхание. Ей было трудно набрать воздуха в лёгкие, и она практически задыхалась. Мозг в этот момент вырабатывал эндорфины, что помогало Мэй не свалиться на середине пути. Девушка хоть немного успокоилась, лишь когда заняла место. Она быстро засунула чемодан под сиденье и вцепилась ногтями в свой рюкзак, который всё остальное время висел у неё за спиной. Мать Киришимы расположилась на соседнем месте, начиная засыпать. Ей бы удалось сделать это, если бы дочь не вздрагивала после каждого громкого звука, при этом шатая кресла. Женщина вскоре не вытерпела и, схватив Мэй за запястье, которое до сих пор немного побаливало, сказала: — Либо ты успокаиваешься, либо мы никуда не едем, — слова в тот же миг успокоили Киришиму, после чего она, кивая, уставилась в окно, дабы не пропустить ничего на пути поезда.  Наконец вагон тронулся, и Мэй вжалась в сиденье. Поначалу в окошке был виден Токио-2, а потом постепенно он сменился оставшимися после катастрофы деревьями. Насколько знала Киришима, до Токио-3 нужно было ехать около трёх-четырёх часов, поэтому она могла немного вздремнуть, чтобы с новыми силами выйти из поезда, когда он прибудет в пункт назначения, но мысль о том, что девушка может пропустить что-то важное, заставила её смотреть в окно, практически не моргая.  Время ползло, как улитка, и Киришима уже устала цепляться взглядом за однообразные ёлки, как вдруг вагон начал приостанавливаться. Пассажиры постепенно просыпались. Казалось, что они были готовы к чему-то, о чём не знала Мэй. Вдруг внутрь поезда зашёл странный мужчина в чёрном костюме. Он подходил к каждому человеку, проверяя у него наличие билета, документы, и заставлял его показывать все вещи в чемодане. Взволнованную происходящим Киришиму успокоил голос мужчины, сидящего позади неё, который шёпотом сказал:  — Почему нас, обычных граждан, постоянно проверяют? Такое ощущение, что Токио-3 — закрытая зона, а не обычный город. Даже коренных жителей могут обыскать с ног до головы.  Мэй громко сглотнула слюну и нервно засмеялась. Только сейчас до неё дошло, что она может не выбраться из города по щелчку пальцев. Вскоре проверяющий подошёл к ней с матерью и, не обнаружив ничего подозрительного, направился дальше. Всего на проверку ушло около получаса, но за это время Киришима успела хорошенько разнервничаться.