Правила Всемогущества

      Не помню, как доехал до дома…       Поднимаюсь в квартиру, на ходу сдергивая с себя галстук, откидывая в сторону пиджак. Снимаю через голову рубашку, кидаю ее на пол. Пинаю. Подхватываю в баре бутылку виски и падаю на диван, уставившись невидящим взглядом прямо перед собой. Цепляю краем глаза брошенную в углу комнаты, на пуфе, тельняшку Мати. И едва не задыхаюсь от противоречивых эмоций.       Делаю глоток — жадный, обжигающий глотку. Морщусь. Понимаю, что напьюсь до полной отключки мозга — сил думать или что-либо анализировать пока нет. Не сейчас. Завтра. Сначала надо приглушить бурю, подавляющую разум. Откипеть.       Я уже знаю, что надо предпринять в первую очередь — поднять все связи, приложить все усилия, но проверить каждый факт, рассказанный мне Матиасом. Я должен получить реальные доказательства, чтобы определить, что в историях Мати было правдой, а что — глумливыми фантазиями. И после этого делать выводы.       Лили в прошлый раз неплохо потрудилась, собирая в один увесистый файл данные о моем самом любимом ночном кошмаре. Но она не знала, что именно искать, а я, честно говоря, не удосужился изучить в полном объеме то, что ей удалось найти. Потому что уже пошел на поводу у Матиаса. Впрочем…       Я с самого начала это делал. Но сейчас я имею точное представление о том, что нужно проверить, какие вехи биографии Матиаса. И тогда у меня появится шанс узнать, как сильно я облажался. И облажался ли вообще, потому что с каждым глотком виски сердце надсадно твердит голосом Мати: «Верь мне… Верь мне…».       Я внезапно для себя подрываюсь и хватаю с пуфа полосатую футболку Мати — она хранит запах его тела, парфюма, сигаретного дыма. Но самое главное — она впитала неуловимые ароматы моей квартиры. Не знаю, как точно описать, но у любого дома есть свой неповторимый запах, создаваемый людьми, живущими в нем, их привычками. Так вот тельняшка Мати кричит о том, что ее обладатель — часть этой квартиры, моей квартиры. А значит, и меня.       Я натягиваю ее в сентиментальном порыве, чувствуя, как плотная и мягкая ткань соприкасается с телом. Мати был прав — в ней действительно комфортно. Хмыкаю. Кажется, я готов хвататься за любую мелочь прошедшего месяца, чтобы вернуть себе уверенность в том, что моя любовь не была обманом.       На половине бутылки мне нестерпимо хочется услышать голос Лили — она была хранительницей нашего счастья. Единственной, кто ежедневно радовался за нас, слушая и рассказывая. По столице могли гулять какие угодно слухи, наши отношения могли быть представлены в сколь угодно извращенном виде, но Лили, наш малыш, слышала счастливые голоса двух влюбленных людей каждый день. Моя помощница была нашим доверенным лицом. Ее интуиция… Женская интуиция — что скажет она?       — Привет, детка! — произношу я почти бодро.       — Рей! Как я рада тебя слышать! — радостно восклицает Лили. — Представляешь, я сегодня ныряла с аквалангом! Чуть с ума не сошла от восторга! Боже, у меня ощущение, что я девушка из рекламы «Баунти»!       — Ты лучше, чем какая-то девушка из рекламы, — замечаю я.       — Оу, Леррей! Ты льстец… А! А! А! — внезапно возбужденно кричит она. — Дай мне Мати, срочно! Я должна ему такую штуку рассказать! Он со смеху умрет!       — Не могу, — и судорожно сглатываю.       — Рей… Твой голос… — Лили мгновенно уворачивает на минимум восторги и тихо спрашивает:       — Что случилось? Где Мати?       — У Бергера. Через две недели свадьба, — отвечаю я, снова вернув спокойствие в интонации.       — Значит, это конец? — я слышу, как Лили учащенно задышала, занервничав.       — Малыш, мне нужно кое-что у тебя спросить, — оставляю ее вопрос без ответа, потому что его у меня пока нет.       — Спрашивай, конечно.       — Я понимаю, что мой вопрос покажется странным: ты видела Матиаса всего один раз, а все остальное время общалась с ним только по телефону, но… Как ты думаешь, какой он человек?       Лили молчит, задумавшись.       — Сложный, — произносит она. — Но самый лучший из всех, кого я знаю. Кроме тебя, конечно. Ты всегда в моем сердце вне конкуренции, — я вижу ее грустную улыбку. На расстоянии.       — Самый лучший? Не слишком ли сильно? — бормочу я недоверчиво.       — Леррей, есть люди, в которых сразу чувствуешь мощь и притягательность. Матиас — из таких. Но не это делает его лучшим для меня. А то, как он к тебе относится.       — Лили… — выдыхаю я, физически чувствуя, что цепляюсь за соломинку ее слов.       — Мы говорим откровенно? — уточняет моя напарница.       — Да.       — Леррей, мне кажется, он первый человек в твоей жизни, который по-настоящему увидел и понял тебя. И оценил, — мягко говорит Лили. — Не за твои способности или что-то там еще. А именно за то, какой ты есть на самом деле — добрый, чистый, хороший. Он увидел в тебе то, о чем всегда знала я. Рей, я готова пойти за тобой на край света. Потому что ты — как солнце. Я влюбилась в тебя с первого взгляда. И, видимо, буду любить всю жизнь, — она выдерживает неловкую паузу, но я слышу нежную улыбку в ее голосе. — Я знаю, что между нами никогда и ничего не будет, кроме того, что уже есть. Меня это устраивает, честно. Для того чтобы удержать тебя рядом, нужно иметь гораздо больший запас сил и энергии. Я к этому не готова. Мне легче любить тебя со стороны. Но Матиас… Вы с ним на равных. Рей, я романтик, верю в любовь, чудеса и прочие счастливые случайности. У вашей истории не может быть плохого конца, — с напористым убеждением произносит Лили. — Ты должен что-нибудь придумать. Должен придумать, как освободить его от Бергера.       Лили… Она не знает ничего о наших с Мати запутанных взаимоотношениях. Не видела демонов, разрывавших Матиаса на части. У нее перед глазами была лишь прекрасная мелодрама о двух случайно сведенных судьбой людях, которые вопреки обстоятельствам влюбились друг в друга. Лили не видела порочного психологического триллера, в который Матиас окунул меня с головой. Может быть, когда-нибудь я расскажу ей все подробности. Но не по телефону.       — Не могу, малыш. Он запретил мне вмешиваться, — признаюсь честно.       — Мати что — правда намерен жениться на Астрид? — ужасается она.       — Лили, я ничего не знаю о его намерениях, — и делаю еще один глоток виски.       — Леррей, вы должны быть вместе… Я просто чувствую это.       — А я вот не чувствую, — глухо и печально говорю я.       Мы долго прощаемся. Я обещаю Лили, что мы увидимся в скором времени. И почему-то в глубине души подозреваю, что не она вернется ко мне в Лондон, а я уеду к ней.       Сбегу.       На следующее утро, не обращая внимания на похмелье, сажусь за тщательное изучение информации от Лили о загадочном наследнике Энцо Севани. Параллельно делаю звонки. Мое имя помогает мне с легкостью выходить на нужных людей и без труда уточнять у них информацию. Я впервые пользуюсь чужими рекомендациями и контактами. Итак…       Школьные годы. Тинмут. Если верить копии характеристики из школы, Матиас Севани был тихим, задумчивым, необщительным ребенком, «часто витал в облаках» — цитата. О нем отзывались, как о великолепном пианисте с большим будущим (!).       Хорошо учился. По большинству дисциплин — высокие баллы. Особенно высоко его оценивали учителя литературы и математики. В конфликты ни с кем не вступал, но был подвержен издевательствам со стороны одноклассников. Поведение — примерное. Пай-мальчик!       Я пролистываю файл вниз и замираю. На экране высвечивается фотография Мати школьного периода из личного дела. Длинные темные волосы, скрывающие уши, лучистые голубые глаза, стеснительный взгляд из-под опущенных ресниц, мечтательная улыбка. Во мне колыхнулось нечто странное: я вдруг думаю о том, что когда бы я ни встретил Мати, в какой бы период его жизни это ни произошло — я точно так же, как и сейчас, потерял бы от него голову. Он прекрасен. Настолько чист, светел, нежен! Его хочется обнять за плечи и прижать к себе. Хочется зарыться лицом в мягкие волосы и целовать худую шею.       У меня кружится голова — этот мальчик на фотографии был моим Мати, тем, с кем я провел этот счастливый медовый месяц. Такими же лучистыми глазами он будил меня по утрам, с такой же мечтательной улыбкой ловил мои взгляды… И хотя его стеснительность определенно сменилась чрезмерной откровенностью — это был он.       И первое, что я теперь знаю точно — мой Мати существует.       Далее — крючок, на котором отец держит Матиаса. Существует ли он на самом деле?       Мне не стоило огромных трудов уточнить данные о финансовом положении миссис Севани, не выходя за пределы гостиной. В собственности — двухэтажный особняк с капитальным ремонтом и прилегающим к нему приличным земельным участком. Не работает, состоит в нескольких благотворительных организациях, часто путешествует. Причем дом был несколько раз перезаложен, но в тот момент, когда Матиасу исполнилось восемнадцать лет, миссис Севани неожиданно его выкупила с полным правом собственности и основательно привела в порядок. Ее счета я не стал проверять — уже не требовалось. Мать Матиаса обеспечена — финансовой угрозы точно не существует.       Но что интересно: до того момента, как дом поступил в полное владение миссис Севани, действительно был громкий для Тинмута скандал, связанный с ней. Нашел в газетах за тот период. Суть — задержана такая-то медсестра по подозрению в постоянной краже медицинских препаратов наркотического характера из запасников больницы. Я через одного знакомого полицейского послал запрос в отделение местной полиции с целью уточнения подробностей. Матиас утверждал, что дело могут раскрутить в любой момент — значит, оно должно числиться каким-то образом на рабочем балансе.       Но его там нет.       Дело давным-давно закрыто и хранится в архиве. Миссис Севани признали ошибочно обвиненной, а значит, повторно возбудить его никто не мог. По закону.       И если следовать фактам, то матери Матиаса ничто не угрожает: она живет спокойной и полноценной жизнью состоятельной домохозяйки.       Крючка нет!       Возможно, какое-то время Севани-старший и держал сына на привязи, пока дело находилось на рассмотрении. А ход расследования явно был затянут и надуман — не могли полицейские такой ерундой заниматься почти два года.       Если сопоставить даты, то Матиас уже учился в Оксфорде, когда ситуация разрешилась благополучно для его матери. В университете отец снял с короткого поводка сына! Но он продолжал учиться там и вести разгульный и весьма порочный образ жизни.       Я сделал пару звонков в университет, на тот факультет, где учился Матиас. Мои связи помогли с ходу выйти на его бывшего преподавателя высшей математики. Тот охарактеризовал его емко: «Беспринципный гениальный ублюдок. Не хотел бы я с ним еще раз по жизни встретиться». А затем поделился несколькими историями из его университетской биографии. Да я не «ублюдком» его назвал бы — подобрал слова посильнее.       Но в целом эти эпизоды вписывались в исповедь Матиаса по дороге домой из Скарборо. Он не скрывал, в кого превратился в Оксфорде.       Размышляю, мог ли чем-то еще Севани-старший удерживать Матиаса? Своим слабым местом он считает маму, но… Как еще ей мог навредить бывший муж? Чем? Впутать в очередной скандал? Убить? Наверное, при желании Севани-страший мог испортить ей жизнь. Но почему-то мне начинает казаться, что к тому моменту у отца не было сомнений в сыне, поэтому и дело поспешно закрыли. С чего такие выводы?       Из архива Оксфорда Лили раздобыла мне одну интересную фотографию. На закрытом мероприятии элитного университетского клуба были запечатлены отец и сын Севани. Они играли в шахматы. Матиас сидел, склонившись над доской, в то время как седовласый мужчина со схожими чертами лица смотрел на него с… обожанием. Я отчетливо видел именно эту яркую и выразительную эмоцию на его лице! Да его распирало от гордости за сына!       И тогда, что мы имеем? Севани-старший уверен в своем сыне — он готовил наследника. И не было никаких удерживающих Матиаса манипуляций с его стороны. А это означало, что мне оставалось только верить на слово Мати о его истинном отношении ко всему этому периоду. Но он мне опять солгал, акцентируя внимание на том, что, якобы, был связан по рукам и ногам.       Я должен был все еще верить ему?       Ладно, с университетом все понятно. Далее — Дублин.       У Лили почти никак не отражена информация за этот период, поэтому мне пришлось потратить несколько часов на ее поиски. Нашел бывшего сотрудника филиала из топ-менеджерского звена. Он с удовольствием рассказывал о Матиасе, искренне восхищаясь тем, какой это ловкий и умный не по возрасту бизнес-игрок. И с его слов сразу выплыла еще одна ложь.       Через полгода пребывания Матиаса в филиале Лоуренс Карлайл был уволен по статье за домогательства гомосексуального характера… Несложно догадаться, к кому. Его место занял… Севани-младший, объект вожделения, так сказать. Не сомневаюсь, что Матиас легко смог провернуть подобное дело. И затем он вполне успешно почти целый год руководил компанией, имея право генеральной подписи наравне с главой филиала! Политика фирмы на тот момент была крайне агрессивной по отношению к другим компаниям, а прибыли — невероятными.       Я охнул, перебирая многочисленные фотографии Матиаса за тот период. С каждой из них на меня презрительным взглядом смотрел самоуверенный молодой человек с наглым выражением на лице и кривой ухмылкой. Это был Матиас, которого я ненавидел.       После дублинских изысканий мне снова хочется напиться до бесчувствия. Потому что если откинуть в сторону исповедь Мати и следовать только фактам, то рисовалась следующая сюжетная линия.       В некоем городе Тинмуте жил в бедности серый мышонок Матиас, необщительный, никому не нужный, часто избиваемый одноклассниками просто потому, что выглядел оторванным от реальности, ходил в музыкальную школу и хорошо учился. И вдруг на горизонте синей птицей счастья появляется родной отец. Давит на него. Манипулирует им при помощи матери. Матиас сдается. И погружается в мир, кардинально отличный от его предыдущего убогого мирка с планами, не идущими дальше обычного выживания. Мирка, где ему не светило поступить в консерваторию, потому что нужно помогать матери.       И происходит грандиозный слом личности. Получив доступ к деньгам отца, осознав фактор вседозволенности, купаясь в неограниченном подобострастном внимании со стороны сверстников, Матиас перерождается в достойного сына своего отца. Блестяще закончив университет, он в течение полугода в Дублине доказывает, что ставка была правильной — он действительно сможет управлять империей! Не пренебрегая никакими средствами для достижения целей, сметая всех на своем пути.       И на эти достоверные подробности я должен наложить печальную исповедь отчаянно пытающегося сохранить свое «я» человека, который даже в момент, якобы, предельной откровенности все равно переиначил ряд фактов, которые в его интерпретации значительно серьезнее оправдывали мотивацию его поступков.       Но добило меня следующее: во-первых, Матиас является полноправным владельцем особняка в Хайгейт. То есть уже год назад он знал, что переедет жить в столицу. А значит, дата предстоящей женитьбы также не была для него секретом. Недаром Бергер упоминал о том, что давно вел переговоры с Севани-старшим о союзе.       Во-вторых, деньги. Они у Матиаса есть. Не астрономическая сумма, но беднее меня Севани-младшего не назовешь. То есть он пользуется всеми благами состояния отца. Как я узнал о его финансовом положении? Вспомнил название банка на карте Матиаса, когда он перечислял деньги на благотворительность. Пообщался с управляющим, занудным типом, который долго и упорно уходил от ответа, произнося стандартные фразы о том, что не имеет права разглашать конфиденциальную информацию о своих клиентах.       Я пару часов потратил на то, чтобы найти весомый контакт для небольшой сделки с ним. И убедился в том, что меня рано списывать со счетов. У нашего управляющего тяжелобольная жена, а я дал ему номер доктора, который мог помочь. Действительно помочь. Но к нему на прием нелегко попасть — очередь из страждущих на год вперед. Я ускорил этот процесс, сократив ожидание до двух недель. И в благодарность мистер Тилпи сообщил мне, что Матиас Севани является одним из лучших клиентов банка. У него несколько счетов здесь. Только вот один щекотливый момент: не так давно мистер Севани вывел все средства из их банка на офшорные счета.       Я мог только гадать, зачем это понадобилось Матиасу. Не думаю, что таким образом он уходил от налогов. Скорее всего, страховал свое будущее и закрывал доступ к финансам, полученным в личное пользование от отца, который также имел право распоряжаться этими счетами наравне с сыном (для подстраховки, видимо, и контроля). И это тоже характеризует Матиаса не с лучшей стороны.       Очевидно, я идиот! Потому что надо быть распоследним кретином, чтобы обнадеживать себя просьбой Мати верить ему. По всему выходило, что я все-таки шлюха, правда глупая и сердечная, которую развели на секс за любовь с последующим обещанием жениться. Трахнули и отправили обратно на помойку.       Я массирую прикрытые веки. Ну что ж, вынужден признать, что на всякого хитреца найдется свой простак. Я попался на удочку Матиаса.       Только один период в его жизни мне не ясен. Один.       Ровно четыре года назад Матиас исчез. Год управлял компанией, был на пике, а потом вдруг — бац! И нет его. Нигде. Никакого дикого шлейфа в светской хронике я не обнаружил. Точнее, не так. Он был. Но в этот момент Матиас все еще управлял филиалом отца.       И только эти четыре года, во время которых, если верить словам Мати, он путешествовал в поисках главной цели в жизни, можно было хоть как-то привязать к его исповеди.       От своих изысканий я возвращаюсь в реальность под утро. Почти сутки я потратил на то, чтобы шаг за шагом проследить биографию Матиаса Севани. И своих выводов я так и не сделал.       Я могу не верить ему, и тогда картина вырисовывалась омерзительная.       Но глядя на его фотографию школьных лет, вспоминая ту страсть, с которой Мати не только брал, но и отдавался мне, прогоняя в памяти проведенное вместе время, наполненное бешеной по накалу любовью, доверяя его «Ангел мой», я готов принять в основе своей его откровение в машине.       Я видел его темную сущность и видел то, как она может усмиряться мною. Но тогда…       Тогда я вынужден признать, что мне достался в любовники человек, который балансирует на очень тонкой грани между светом и тьмой.