Ненависть, подарившая мне тебя

— Ну же, пошевеливайся, Арчи, хватай быстрее, да смотри не урони — погоняла молодую девушку, кухарка. — Хозяин не любит холодного ужина, даже не притронется, меня заставит переделывать, так что проворнее. Раскрыв пятерню девушка вложила другой рукой тарелку с мясным рагу и мелко порезанными овощами. От вида блюда больно сжался желудок, сама она не успела сегодня даже пообедать, все мчалась по поручению хозяина то в одну мастерскую, то в другую, как будто у того водителя не было. Толстый старик вечно спал в сенях дома, пока господин разрешал вопросы, связанные с его бизнесом. Арчи приходилось запоминать или быстро записывать всю техническую информацию, которую иногда тоннами на нее вываливал разгоряченный мужчина, трясясь от пыла идеи. Сегодня ей пришлось запомнить строение парового двигателя, и объяснить одному из его инженеров, попутно разбираясь в его новых чертежах, пытаясь достучаться до техника о том, в каких именно частях хозяин просит внести изменения. Вдобавок ко всему, на нее сегодня несправедливо обрушился поток гнева, когда мистер К. узнал о том, что его идеей занялся и другой мастер, объявивший в очередной новостной полосе о том, что собирается запатентовать свое изобретение. Мистер К. был в бешенстве, швыряя недовольные взгляды сплошь и каждому в доме. Девушка поднесла блюдо, но он яростно схватился за плошку: — Ты что мне принесла? — с этими словами он перевернул кипящую густую массу на ее руку. — Я просил подать дичь! Девушка сморщилась от боли: часть кипящей массы заползла за рукав, обжигая кожу и рисуя волдыри. — Простите, господин К.! Я сейчас же подам вам дичь! — стиснув зубы пролепетала она елейно. Она поклонилась так глубоко, насколько могла, отчаянно тряся за спиной обожженной конечностью, пытаясь таким образом смахнуть липкую массу, прожигающую, казалось, до самой плоти. — Я сыт по горло вашей никчемностью — яростно завопил он, — уберите тут все! — Слушаюсь, господин. — она не поднимая головы пропустила его. В комнате застыла гробовая тишина. Лишь спустя минуту младший сын мистера К. завороженно пролепетал: — Мама, а папа сердится потому, что другой мастер украл его идею? — ребенок вслух произнес ранее подслушанные сплетни. — Глупости, — отмела его догадки миссис К. — Арчи, ты в порядке? — Да, мадам, — она подняла глаза на хозяйку дома, которая хоть и была для них госпожой, но все же имела добродушный характер. Удивленные слуги, которые к тому же услышали от маленького господина ненужную информацию, осуждающе переглядывались — эта ситуация, как поняла Арчи, очень нервировала мадам. Быстро раскусив, что к чему она начала быстро убирать приборы мистера К.: — Должно быть пересолено, и как я не углядела. — она схватила салфетку, в которую завернула нож и вилку. — Сейчас подам вам десерт. Девушка направилась на кухню, где спешно окунула руку в кадку с ледяной водой. — Что случилось, детка? — кухарка увидев сморщенное лицо служанки встрепенулась. Та лишь отмахнулась от ее слов: — Десерт, нужно отнести детям сладкое. — она наскоро обмотала запястье тряпицей и занялась сиропом. После того как с ужином было закончено, девушка собиралась убрать со стола, но мадам К. ее остановила. — Арчи, сходи к лекарю, не беспокойся об уборке. — заверещала она, поправляя платье дочери. Прошептав благодарности и отвесив глубокий поклон, девушка помчалась на улицу. До доктора можно было дойти и пешком, но ей не терпелось проверить слухи, витающие в городе. Говорили, что власти выкупили для рабочих огромного парового тягача, приспособили его к рельсам и пустили по городу. Девушка заслышала как призывно загудел сигнал машиниста и послышались размеренные стуки железных колёс о рельсы. Изрыгая густые клубы дыма, повозка медленно тащилась по сердцу города и направлялась чуть ниже — к фабрике, за которой, на отшибе и жила самая бедная часть трудящихся. Арчи резво побежала за паровой машиной, задорно махая платком одной рукой и придерживая подолы длинного платья другой. Увидев девушку, из окон рассыпали молодые рабочие — потные, измазанные сажей, они махали ей в ответ своими загребущими руками, весело гогоча и ослепляя улыбкой. Наконец машина остановилась и девушка запрыгнула на ступеньку перед тамбуром. Паровоз набирал невиданную для горожан скорость, от ветра русые волосы молодой служанки растрепались, окончательно разваливая наспех собранные парой шпилек локоны. Она чуть поморщилась, солнце слепило ей глаза в закатном зареве наполняя все здания и зелень красным светом. Краем глаза взгляд цеплялся за синее море, его гладь сверкала от рыжих лучей. Сердце радостно отбивало груди, а по телу разливалась приятное чувство радости. Арчи спрыгнула на следующей остановке — слишком долгое отсутствие могли заметить. Развернувшись она весело шагала по улице, сегодня ей удалось покататься на чудесной машине, интересно ее хозяин так сильно занят постройкой таких же? Если подумать то мистер К. был глуповатым отпрыском гениального человека — его прадедушка создал механические повозки, которые волшебным образом ездили без лошадей, оставляя после себя клубы дыма. Небольшой город буквально утопал в клубах карамельного пара, растворяя легкие жителей словно кислота. Арчи знала, что где-то загородом в горах построена специальная лечебница, там лечатся больные, которые уже не могли дышать засмоленным и едким воздухом гигантов-фабрик. Местные нещадно рубили окрестный лес — для постройки дешевых суден для земли, и дорогих — для моря. Куда больший интерес для промышленников представляла железная руда и уголь — в ее поисках искатели расползались на немыслимые территории, иногда умудряясь сбежать от своих господ и жить в тени годами. Но их находят — старый, одноглазый Себастьян всегда говорил, так что убегать из города нет смысла — если тебя не растерзают лесные дикари, то непременно отыщет жандармерия, и тогда прощай свобода — закуют в кандалы на руде, будешь медленно осыпаться под солнцем, пока хозяину будет от тебя прок. Еще старик рассказывал, что уж лучше гнить сгибая спину на тяжелой работе, нежели оказаться добычей дикарей. Их звери были настолько кровожадны, что не оставляли даже капельки крови после кормежки. Удивительно, как еще не стали нападать на город — в лесу последние годы стало необычайно тихо, человечинкой-то не полакомишься. — Глупости это все! — возразила как-то Арчи не стерпев очередную порцию россказней о необычайно странных исчезновениях, — Брехня! Нет в этом лесу ничего, железоискатели уже давно все перерыли вдоль и поперек! А жандармерия? Неужто наш-то генерал не истребил бы всех, кто представляет опасность для его власти? — Твой генерал ничего кроме своего носа, и лапы сующей ему золотые не видит! А ребятишки то молодые пропадают, вон глядь, чего это камеристка госпожи Т. ходит как в воду опущенная? — он неодобрительно покачал головой, — Чего молчишь? — Так сказали же что она, ну дочь ее, ну того… — девушка прикусила губу, и тревожно огляделась по сторонам, и чуть тише продолжила, — влюбилась в молодого господина, а он так с ней обошелся. На камни кинулась, бедняжка. — Бабье слово — глупости взмыливать, пропала она в лесу, и тело не нашли, а это значит лишь одно — волки съели. Так что когда пойдешь лесочком, остерегайся. Она легким взмахом ресниц отпустила подробности этого давнего разговора, скептически ухмыльнувшись. Завтра ее ждет дорога, довольно не близкая, проложенная через всю долину. Госпожа К. хотела поздравить свою сестру находящуюся в лечебнице с днем рождения и передать открытку. Госпожа подготовила для родственницы богатое украшение — алансонский алмаз, ограненный с восьми сторон и нежно оплетенный серебряными прутьями. Отдай она эту драгоценность Арчи, и та бы в миг поставила младшенькую миссис К. на ноги, а так? Какой в этом толк? Чтобы излечится от чахотки, нужно было работать — под знойным солнцем, а не сидеть в каменных сырых подвалах, которыми по большей части являлось большинство замков в городе. А еще эта мода на курительный табак, от его дыма у Арчи слезились глаза, а миссис К. спокойно тянула эту дрянь в себя. С таким же успехом ее можно было посадить на трубу от завода, хоть воздух бы стал чище. Но сейчас Арчи была даже рада ненадолго покинуть дом, переждать бурю, которая вот-вот разразится, если кто-нибудь еще разозлит мистера К. В ее голове созрел план: до лечебницы было три дня пути, но это по тракту, а если она пойдет прямиком, то доберется за день. От этого решения были сплошные плюсы: во-первых, она сохранит время и погостит денек другой на ферме у подруги, во-вторых она сохранит деньги, которые бы потратила на трактир, а значит сможет уже в следующем месяце заказать у портнихи новое платье. Так бы пришлось копить три месяца, а концу лета все хорошие полотна разберут, и она опять останется зимовать в протертом до дыр и не раз латаном рабочем платье. Ох, если Арчи приоденется, как ей будут все завидовать! Она попросит швею сделать ей кружевной воротничок, из нежной и изящной ткани, который можно было бы пристегивать к платью. Если ее увидят в таком воротничке, уж долго в девицах уже не проходить. Арчи мечтательно закатила глаза, все же ругая себя, что битый час не спит, грезя о воротничке, или о том как грузчик в пекарне Пон будет ее смешить и кружить в танце, непременно вдыхая с кружева на ее новом платье благоухающий аромат василька. Судорожно ища котомку, девушка нервно ругалась про себя, что непривычно долго предавалась мечтам накануне. Утро оказалось куда более жестче, чем она себе нафантазировала. Во сне ей чудилось, что ее обнимают чьи-то крепкие руки, руки мужчины, явно посимпатичнее чем работник пекарни. Она не могла оторваться, таким сладким был фантазийный образ, вот бы коснуться его губ, хотя бы разочек. Но вместо этого, ее плеча коснулась крюковатая рука экономки — которая встала в несусветную рань, чтобы проконтролировать Арчи. -Я накормлю тебя, прежде чем ты уйдешь. — с этими словами старуха заковыляла в сторону кухни. Вскоре из глубины комнаты послышался лязг посуды. На столе стояла крынка с молоком, девочка отпила прямо из кувшина, жадно поглощая булку. — Я положу в корзину хлеб, кусок сыра и воду — это перекус. Яйца съешь на завтрак, пообедаешь в трактире или купишь еды у фермеров. Молодой горох уже должен поспеть, сорви на поле. Яблоки в саду еще кислые, но если хочешь, возьми с собой. Добавив пару напутственных слов, она помахала ей со ступенек и зябко поежившись поспешила внутрь. Солнце еще не зашло, но уже озарило предрассветным заревом облака где-то на востоке. Лес встретил гостью густым туманом — синей испариной в которой тут же исчезли из виду ботинки. От кустарников веяло свежестью, иногда ветки деревьев скользили мокрыми листьями по лицу и на губы попадали капли росы, чуть окисленные вкусом дерева и смолы. Несмотря на царственную тишину, воцарившуюся в еще по-ночному темной зелени, звуки леса заглушали все вокруг. Арчи не слышала даже собственное дыхание, лишь изредка чувствуя, как учащенный пульс проносится по ушным перепонкам. Зато явственно ощущалось дыхание природы — вокруг все гармоничным образом щелкало, свистело и журчало, приятно лаская разум, убаюкивая его. Девушка дошла до развилки и развернула карту, в потемках ей удалось разглядеть, что нужно было сейчас повернуть налево от тракта. Она прошлась по дороге, и отыскав одну более-менее затоптанную тропинку направилась по ней. Незаметно от путницы, дорожка становилась все круче и уже, а после одного ухаба и вовсе заросла густой травой. К тому времени солнце осветило достаточно и чуть оглядевшись вокруг себя девушка заприметила сломанную ветку. Потратив несколько минут на чистку от ненужных сучьев она оглядела результат своих трудов: изогнутая под небольшим углом серая палка идеально подходила, чтобы вычищать путь от высокой травы и избежать падения в ямы. Взгромоздив на себя пожитки девушка продолжила путь, который оказался немного сложнее, чем она предполагала. Ей предстояло пересечь гору, поэтому идти по пересеченной местности оказалось тем еще испытанием — от рывков захватывало дыхание, а без кислорода легкие прожигали в ней дыру бессилия. Она пообещала себе, что как только преодолеет эту чертову гору, то устроит пикник на котором съест все свои запасы. Только воду нужно экономить. Осталось пройти еще несколько шагов, и долгожданная поляна откроется вымученным глазам девушки, ее ноги ускоряются, желая скорее перенестись на ровную поверхность земли, а не бродить по рыхлой земляной почве, ожидая скрытых ям и змей. Краем глаза она замечает, что ее появление не осталось незамеченным, но чувство умиротворенности оставленное долгой прогулкой наедине с природой усыпило бдительность Арчи. Со сдавленным криком ее опрокидывает на землю какая-то невероятная сила. Плечо резко полоснуло болью, после чего наступила неожиданная эйфория, сердце плавно разгонялось до нужного ритма, девушка чувствовала себя, будто танцует на сцене — ее пальцы подрагивали от каждого вздоха. Зрачки расширились, что полностью заполонили собой синюю радужку глаз, вызывала двоякие чувства. Девушка испытывала легкость в теле, прерываемое только небольшим дискомфортом в плече; хотелось танцевать и петь, только из горла почему-то доносились лишь хриплое бульканье и стоны, что расстраивало Арчи. Почему ее голос звучит так далеко и так ужасно? Разлепить глаза не было силы, она по инерции подняла руку, плавно проведя ей по воздуху, будто веером, но на грудь вновь взгромоздили камень. По лицу заструились капельки пота, сползая по вискам в ушную раковину — неприятное ощущение. Тело постепенно отключалось, отзываясь болью и холодом на конечностях. Хотелось спать. Арчи не понимала, что с ней происходит, но знала наверняка одно — что-то плохое. Она попыталась собраться с мыслями, но мешал голос, властно завладевающий оставшимся разумом девушки. — Форт, прикончи ее! — голос человека был хуже чем рык разъяренного зверя, восседающего на девушке передними лапами. Она открыла глаза, уставившись прямо в морду хищника — от пасти разило смертью, клыки со стальным скрежетом смыкались и размыкались, роняя на одежду девушки вязкую слюну. Две пары глаз устремились на нее, но сейчас она была слишком напугана, чтобы обратить внимание на наездника. Она боязливо ожидала своей участи, понимая, что зверь только и ждет того, что она посмотрит ему в глаза. Он похоже упивался ее страхом не меньше, веселясь и упиваясь животными инстинктами. Разум беспорядочно искал хоть какую-то зацепку в надежде на жизнь, но через секунду все мысли испарились, стоило зверю выпустить огромные когти, которые прорвав ткань платья впились в ребра. Девушка от боли выгнулась вперед, оказавшись прямо у лица хищника: от боли глаза были вытаращены, а новая порция агонии заставило сердце отбивать кровь к ране с сумасшедшей скоростью. Кожные покровы окончательно побледнели, готовясь вот-вот стать одного цвета с почвой. Внезапно зверь разомкнул убийственные объятия, и жалобно заскулив, слез с жертвы. — У нас нет времени, ну же! — проорал наездник, погоняя животное по ребрам. Тот лишь вильнул хвостом, и низко опустив голову, утробно зарычал. — Да что с тобой?! Хочешь, чтобы я сам ее прикончил? — мужчина тут же пожалел о сказанном, потому что животное под ним вздыбилось, играло мышцами, пытаясь скинуть хозяина. — Хорошо, я сам. Ловко спрыгнув с волка, парень сначала заглянул в его синие глаза: «Ты чего, дружище?» Но зверь упрямо отвел от него взгляд, давая понять, что не в настроении потакать своему хозяину. Чонгук достал нож, и провел им по кромке точильного камня, ему хватит одного удара чтобы пронзить сердце девчонки. Волк почувствовал как сжалось сердце хозяина, а его пульс участился. Боится. Нет, испытывает жалость. — Форт, как думаешь, есть что-нибудь ценное для нас в ее вещичках? — он потаращился на волка и замахнулся, — Зверюга, вечно вся грязная работа мне! Он перекинул нож в правую руку, удобно расположив пальцы вокруг резной увесистой рукоятки. Неторопливо подойдя к ней, принюхался — пахнет железом, откинув тряпки взглянул на раны, через пятнадцать минут умрет сама от потери крови. Волк также склонился над девушкой, с интересом разглядывая результаты своих ударов. На правом плече висел кусок мяса — чистая плоть, сквозь алую кровь не было заметно белой кости, но волк знал, что она там есть. Раны на груди скорее напоминали царапины, но именно их здоровой рукой пыталась накрыть девушка. — Мама… — прохрипела она, задыхаясь и со свистом выдыхая воздух, — папа. Мужчина склонился еще ближе, готовясь прекратить мучения малышки, но она вновь открыла губы, собираясь что-то сказать: — Ро… — ее губы замерли на полуслоге, девушка жадно глотала воздух ртом, после чего наконец выдохнула, — Ролло. Чонгук занес нож, собираясь одним ударом выбить из груди еле теплившуюся жизнь. Прицелившись он зажмурился, не желая видеть ее выражение лица во время убийства. Мужчина замахнулся, но в последнюю секунду его удар был сбит, а кисть мужчины была зажата в пасти зверя. Утробно рыча он начал оттаскивать мужчину от полуживой девушки. — Отпусти, — рявкнул Чонгук, но зверь лишь ощетинился, сильнее прокусывая руку. — Отпусти, я сказал. Свободной рукой он занес кулак над зверем, но синие глаза волка смотрели с презрением и ненавистью. Мужчина ничего не понимал, кажется его зверь сошел с ума от свежей плоти. Оттащив мужчину на метр от девушки, животное выплюнуло окровавленную конечность Чона, после чего быстро перебежав между людьми встало в стойку. Ссыпая ругательства, мужчина поднялся и направился к взбешенному волку, но тот предупреждающее зарычал. Его дыхание хрипло окатывало всю поляну, волк поднял морду вверх и залился коротким, но громким воем. — Отлично, ты решил всю стаю собрать, умник! Чего ты взбесился? — парень зло усмехнулся непокорному зверю. Хищник сверлил хозяина долгим взглядом, тот пытался успокоится и не набросится на животное с кулаками от застилающей глаза ярости. Наконец волк демонстративно подошел к девушке и шершавым языком провел по больной руке. Сложив передние лапы перед ее ладонью, опустил морду, после чего протяжно завыл. — Она не выживет, все равно! — волк вновь залился стонами, и лапами начал стучать по земле. — Форт угомонись! Мужчина подошел к волку и поднял с земли оружие. Животное отреагировало мгновенно: сбивая нападавшего с ног и наседая на него двумя лапами. Пасть клацала возле горла, и Чонгуку пришлось признать свое поражение: — Хорошо, хорошо, я отвезу ее в деревню! Вот проклятье!