В глубине души

Прошло ещё месяц… Уже месяц Даша жила вместе с тётей и дядей в Праге, Елизавета всё же смогла настоять на своем и сделать всё, как хотела. Эту женщину было не переубедить, Лиза оборвала все связи с Россией, Канаевы начали новую жизнь в другой стране. Владимиру предложили хорошую работу, да и Дашу удалось устроить в клинику. А помог им в этом Дягилев, который считал своим долгом помочь этой семье, ведь его сын также пострадал в этой аварии. И Андрей знал сколько требуется на лечение, тем более Даше было в тысячу раз хуже, чем Никите. Брюнетка сидела в инвалидном кресле, потому что ходить она так и не могла, с грустью смотрела в окно, где ходили и бегали счастливые люди. Это вгоняло девушку в депрессию, у неё не было мотивации для выздоровлении, настроение падало всё больше и больше. Она всё ещё была в больнице, где каждый день к ней приходили куча врачей, качали головами и что-то говорили на чешском. — Дарья, как ты себя чувствуешь? — спросил Штепан Новак-доктор, он говорил на русском, так что Даша могла понимать его и чувствовать себя комфортней. — Как всегда, — безразлично ответила Канаева, не поворачиваясь к доктору. — Никак. — Ну это ты зря, смотри какое солнышко на улице, — Штепан улыбнулся, подойдя к окну и ещё больше распахнув шторы, пропустив свет в палату. — Хоть иди и гуляй — Пан Штепан, откуда в вас столько идиотского энтузиазма? — Даша была настроено враждебно и не желала слушать врача. — Мне вот только ходить и гулять, если как бы вы не заметили, то скажу: я инвалид. — То есть ты себя так поставила? Не правильно делаешь. — Давайте я сама буду решать: правильно или не правильно я делаю. — Пока ты не перестанешь боятся, ты не встанешь. У тебя в голове стоит барьер, который мешает тебе начать ходить. — Штепану было действительно жаль свою пациентку и он хотел ей помочь, но она оказалась ещё той упрямицей. — А может я не хочу. Я ничего не помню, никого рядом нет, я одна и зачем мне тогда ходить и жить? Я НЕ ХОЧУ!!! — Ты не не хочешь, а просто боишься, что не получится. Всё у тебя в голове. Я приглашу тебе психолога. — Да, ещё мозгоправа мне тут не хватало. Зовите кого хотите мне всё равно, — категорично ответила брюнетка и отвернула голову в сторону. А где-то совсем рядом, но всё равно далеко был ещё один такой же человек, для которого собственная жизнь была лишь ненужной игрушкой. Паша был потерян, хотя со стороны казалось, что он всё такой же раздолбай, но никто не знал, что у него твориться в душе на самом деле. Элеонора всё равно материально поддерживала своего племянника, как-никак, но после смерти сестры он ей был как сын родной. — Паха, чего загруженный такой? — к нему подошёл его белобрысый друг Иван, который прилетел в Сербию на несколько дней. — Да всё нормально. — Вижу, на тебя посмотри и в гроб захочется сразу лечь. Тебе бы встрястись надо, — блондин протянул сербу взрывной коктейльчик. — У меня всё нормально, просто проблем накопилось много. — Бро, тетка тебя не бросит. — Знаю, меня это не волнует, — безразлично сказал Галанов, у которого и без этого были реальные проблемы. — Так, Павел Аркадьевич, — совершенно серьёзным голосом произнес Ваня. — Вань, ты чё? — Паша поменялся в лице и вылупился на друга. — Ну вообще я хочу чтобы ты вспомнил, что жизнь продолжается. Так что возьми себя в руки и возвращайся в Москву. — Я пока не готов и дело не в смерти Даши и не в отеле. Я вляпался в одну не хорошую историю, московскому мафиози одному нос сломал, опозорил его перед друзьями, сорвал ему сделку на миллион, пьяный был и не соображал, — Паша потер вески, которые немного стучали. — Не узнаю тебя, хотя ты и раньше творил фигню, но чтобы носы ломать без причины… Ты заболел? — усмехнулся Ваня и приложил ладонь ко лбу друга. — Я сам себя не узнаю. Короче, в Москву возвращаться не вариант, потому что эта горила явно хочет найти и растоптать меня. Да и на родине как-то легче живется. Ладно пошли к бару. Даша хмуро смотрела на психотерапевта, которая пыталась ей внушить что всё хорошо. Собеседницу звали Люция, была немного старше Даши, брюнетка с синими глазами и умела отлично слушать и успокаивать. Это пока всё что Канаева успела узнать о ней за последние несколько часов работы. — Люция, ты никогда не испытывала чувство одиночества? — первое, что спросила Даша за последние несколько часов. — Ну бывало иногда накатывало. — А я чувствую себя одинокой постоянно, хоть и вокруг меня постоянно кто-то вертится. Но это не то, просто кто-то другой или другие должны быть здесь со мной. — Ты что-то вспоминаешь? — Нет, это не воспоминания, это ощущения. Я потерялась, запуталась. Кто я в этой жизни и где мне место. Док прав: я не хожу, потому что боюсь упасть. — Не бойся, упасть не страшно, главное уметь подняться, — Люция улыбнулась и встала со своего места. — Поехали прогуляемся, не вечно же тебе в этой унылой палате сидеть. — Нет, — категорично ответила девушка. — Нет, не правильный ответ. Ты, конечно, упертая, но и я баран ещё тот. — усмехнулась психолог и повезла свою подопечную в сторону выхода и брюнетка даже не сопротивлялась, потому что просто напросто устала. Ещё через неделю Дашу выписали, доктор Новак не видел смысла держать девушку в стенах больницы, так как все необходимые процедуры врачи могли делать на дому. Тем более Штепан верил, что именно дома в окружении родных людей, Даша начнет приходить в себя. За это столь короткое время Даша подружилась с Люцией, которая всегда выслушивала её. Даша даже не подозревала, что у неё уже есть самая лучшая подруга, которая всё это время пыталась найти её. Елизавета и Владимир увели Дашу ничего не сказав Юли, так что рыжая даже не знала где сейчас и что с её подругой. Комиссарова сидела на том диване, где спала Даша и задумчиво вглядывалась в пустоту. На глаза попалась та самая подушка с пятном, где Дашка прятала найденный миллион и это заставило её немножко улыбнуться. Неожиданно зазвонил телефон, юля мгновенно среагировала, ведь она не теряла надежды, что её подруга объявится. — Да, слушаю. — Юлия, здравствуйте, — поздоровался Владимир, к которому Юля обратилась за помощью. — Есть новость о Даше? — сходу спросила девушка в надежде услышать положительный ответ. — Пока нет ничего, того номера, который вы нам дали, его больше не существует. Отследить по нему вашу подругу не удастся. — Ну вы же в полиции в конце концов работаете и вы не можете найти человека? Я просто приходила к ней в больницу, меня не пускали, а потом вообще сказали, что её перевели. Я уже несколько месяцев не видела подругу и надеялась, что вы мне поможете. Но видимо кроме потерянных миллионов вы ничего найти не способны, — немного на повышенном тоне произнесла рыжая, хотя и понимала, что возможно не права. — Простите, но я пытаюсь. Возможно, что Дарьи нет в стране, может вы знаете о планах её родных? — спокойно спросил Вова, он пытался зацепится хоть за что-то. — Да откуда? Мы с ними недавно только познакомились и знаете они мне не пришлись по душе, странные какие-то. А эта Елизавета просто какая-то лицемерная и думает только о себе, а на чужое мнение ей плевать. Объявите Дашу в розыск, — почти приказным тоном выпалила Комиссарова. — Простите, но это не возможно, ведь Дарья по вашим словам находится в безопасности с родственниками. — Ну почему же ничего сделать нельзя? — Я попробую, — ответил опер, который хотел помочь девушке, ведь она ему нравилась. — Спасибо, — коротко сказала девушка и отключилось. Опять ничего, как же это больно осознавать, что единственная самая лучшая подруга, которая была что-то вроде родной сестры, сейчас непонятно где и возможно также страдает. Юля даже успела пожалеть, что не сказала тогда Павлу правду о том, что Даша жива, он бы точно не дал ей уехать. Тогда бы точно было всё по другому и Даша бы сейчас сидела бы рядом с ней и они бы славно болтали обо всём на свете. Всего лишь одно решение одного человека сделало несчастными троих людей. Даша ничего не понимала и запутывалась от непонимания, Паша страдал от того, что навек потерял свою любовь, а Юля не могла признать того, что возможно подруги она больше не увидит никогда и от этого становилось больнее. А для чего все эти страдания? Зачем они нужны? Говорят: страдания делают нас сильнее, но в данной ситуации было же всё наоборот.