F52.7

Лютик пришел в застегнутой рубашке. В нормально застегнутой на все пуговицы, кроме самой верхней. И с короткими рукавами. Красные полоски от шрамов были хорошо видны, кое-где еще покрытые коричневой коркой. Геральт посмотрел на них. Потом на прикрытую одеждой грудь. Вздохнул, собираясь с мыслями. А мысли у него были. Вполне определенные, потому что он точно знал теперь, что надо делать. Знал, но не был уверен. Он два дня и две ночи промучился, вытрахивая себе мозг этими мыслями, вертел их так и эдак, прокручивая, переворачивая снова и снова с ног на голову. Бился пульсом в висках, с каждым ударом заставляя себя выбирать между «надо ли?», «должен», «хочу» и «а поможет?». Бился, пока не признал, наконец, что на все эти вопросы есть только один ответ. Нет, это не «да». Это «Не узнаешь, пока не попробуешь». - Спал хорошо, чувствую себя отлично, таблетки пью, было трое разных. Готов рассказать все, о чем ты спрашивал в прошлый раз. Начинать? - Угум, - вынырнул психотерапевт из своих раздумий. Лютик кивнул сам себе, вздохнул и торопливо заговорил, очевидно, стараясь покончить с этим поскорее, но особо не надеясь. - Родителям всегда было на меня плевать, они говорили, что я бестолковый, никчемный. Мне не хватало их внимания, очень не хватало. Но они злились, когда я его просил. Я даже не всегда понимал, что делаю не так. Часто не понимал. Он замолчал, перевел дыхание. Руки привычно заскользили по коленям, по бедрам, по предплечьям и плечам. Пальцы суетливо сжимались, оглаживая. Текст явно был заранее продуман, чтобы не тратить время на раздумывания и поиск слов. Лютик действительно готовился к сеансу. - Я был бесполезным, мне очень хотелось… Я хотел, чтобы меня любили. Чтобы держали за руку, гладили по голове, обнимали. Чтобы сказали, что я молодец. Что я хороший… - парень сбился, уставился в стену, потом перевел взгляд на Геральта. Началось, отметил себе тот. - Когда я думаю об этом, мне очень сильно хочется сделать что-то полезное. Что-то, что я умею. Геральт отложил блокнот, в котором не сделал ни одной записи за все это время, встал. Подошел к Лютику и сел на светлый мягкий диванчик рядом с ним, лицом к парню, одну ногу подогнув под себя, а другую оставив стоять на полу. Протянул руку, взял пациента за одну ладонь, сжал осторожно. Лютик автоматически повернулся, зеркально отразив позу мужчины. Напряженно выпрямился, застыл, изумленно уставился, сверкая голубыми глазищами. Геральт видел, как забилась венка у него на шее, как заходила ходуном грудная клетка. - На светлом диване останется пятно от спермы, его можно будет оттереть только в химчистке. Твое кресло или стол лучше подойдут. - В этом кабинете есть хоть один угол, в котором ты еще мысленно со мной не потрахался? - Да. - Да? В самом деле? - Потолок. Но если бы ты сумел раздобыть стремянку, то… уже нет. - Хм. Продолжай говорить. Лютик облизал губы, приоткрыл рот, заставляя себя вернуться мыслями туда, где остановился. Все свои силы на это тратя. Пальцы руки, сжатой психотерапевтом, мелко подрагивали, словно Лютик хотел погладить ладонь мужчины, но не решался. - Я очень старался получить одобрение хоть чем-то, но не мог. До тринадцати лет. И получил его не от родителей. Родители заботились обо мне, но... Мне кажется, не очень-то меня любили. Тот случай, о котором ты спрашивал... Я... Чувствовал себя виноватым. Я не хотел быть приставучим, мне просто было плохо. Лютик сорвался, замолк. Геральт видел, как ему сложно. Сложно просто говорить. Сложно сидеть ровно. Сложно дышать, не сбиваясь. Ему самому тоже было сложно. Очень сложно. Потому что он так и не решился до конца. Однажды он уже навредил, выписав чертовы психотропные. Не сглупить бы снова. Только вот все эти дни у него никак не получалось выкинуть из головы одну мысль. Лютик красивый. Он знал, что делать. Знал. И Геральт, не отводя взгляда, положил ладонь свободной руки Лютику на колено. Он еще надеялся, что это не взаправду, что блядская терапия все-таки где-то помогла, что Лютик не воспримет его действия всерьез. Но через мгновение Лютик уже сидел верхом у него на бедрах, вдавливая лопатками в спинку диванчика, и стягивал с него галстук. - Наконец-то, блять, я уж думал, не дождусь, - промурчал он Геральту в шею, совершенно растеряв рассудок и последние крохи самообладания. - Отсосать, или трахнешь сразу? - Отсосать, - выдохнул Геральт хрипло. У него уже стояло колом. Он бы долго не продержался. Мозг плавился, черт, да он весь плавился. Слишком давно не было секса. Слишком горячим был Лютик, вжимавшийся стояком в живот, елозивший распаленно, цепляющий губами кожу на шее, оглаживающий грудь и соски – когда успел расстегнуть рубашку, мать его?.. Но для того, что Геральт должен был сделать, нужна была более-менее ясная голова. - Черт, да, - простонал Лютик. - Сейчас. Он еще пару раз потерся о Геральта, всхлипнул, выгнулся в пояснице, замер на несколько секунд, ловя ртом воздух. Геральт хмыкнул гортанно, восхищаясь тем, как кончает Лютик. Мгновенно, не трогая себя, даже не сняв штанов, от одних только голодных касаний сквозь слои одежды и мыслей о нем, своем психотерапевте. Парень пластично сполз на пол между ног мужчины, расстегнул его ремень, пуговицу, ширинку, дернул вниз, обнажая распаленную плоть. Господи, да ему на все это не больше двух секунд понадобилось. Сколько раз он за свою жизнь это делал? Плевать, плевать. Главное, что он делает это сейчас. Геральт рыкнул и вцепился Лютику в волосы, едва тот коснулся губами головки. Парнишка простонал, принялся жадно вылизывать ствол, яйца, помогая себе пальцами обеих рук. Член Геральта был большим, да, черт подери, огромным. Геральт вытянул одну ногу, подталкивая Лютика, и тот ее оседлал, прижимаясь пахом. У него уже снова стояло, только что ведь кончил, черт подери, ненасытный дьявол. Лютик принялся тереться бедрами о колено Геральта, как пес, продолжая работать руками, губами и языком. И вобрал в рот. Это было то, что нужно. Быстро, торопливо, грубо, без долгих прелюдий. Геральт уткнулся в самое горло, снова рыкнул. Лютик простонал в ответ, от вибрации его рта по телу Геральта прокатилась волна мурашек. Он вздрогнул и дернулся навстречу принимающему рту. Лютик застонал снова, заскользил губами и языком туда-сюда в бешеном темпе. Геральт смотрел, как темнеют синевой голубые глаза, глядящие точно на его лицо, как покрасневшие мокрые губы ласкают его член, как при каждом движении покачиваются пряди волос на голове Лютика. Нестерпимо хотелось кончить. Невыносимо. Геральт надавил рукой на макушку парня, вжимая его лицом себе в пах. Он чувствовал, как глубоко внутрь проник его член, как вокруг него сжимается судорожно горло, лишенное возможности вдохнуть, как язык продолжает вылизывать ствол. Он трахает Лютика в рот. Черт подери. Черт, да. Лютик дернул головой, что-то внутри сжалось, сдавило еще сильнее, и Геральт перестал осознавать мир вокруг. Он весь был в Лютике, ничего больше не было, кроме его мокрого рта. В глазах потемнело, заискрилось, в животе рвануло что-то, тело мужчины затрясло от разрядки, он конвульсивно подался вперед, а потом с хриплым стоном осел на диван, чувствуя, как сглатывает и задыхается Лютик. Через полминуты парень отстранился, едва переводя дух. Геральт почувствовал у себя под коленом влажное пятно на брюках. Господи, Лютик кончил снова. Второй раз, и все еще в джинсах. Надо было прийти в себя, собраться с мыслями. Это все не просто так. Хотелось сказать что-нибудь нежное, насколько Геральт умел, но было нельзя. Не сейчас. Нет, не сейчас. Ни в коем случае не закреплять секс похвалой. Но, блять, как же было охуенно. Какого ебаного черта он раньше обламывался? Долбоеб, блять. - Раздевайся, - попросил, почти приказал Геральт. – Десять минут, и я снова в деле. - Со мной тебе понадобится меньше, уж поверь, я знаю, о чем говорю, - плотоядно облизнулся Лютик. На диванчик полетели маленький тюбик со смазкой и пачка контрацептивов из кармана его джинсов. Одежда упала на пол. Лютик обнажил себя, потом помог Геральту окончательно стянуть брюки, белье и рубашку. Обувь тоже полетела куда-то в сторону. - Мне можно тебя поцеловать? - Целуй, - разрешил Геральт. Ему вправду было плевать, где этот рот побывал до него. Потому что минуту назад он был на нем, а значит, остальное не в счет. Лютик снова взобрался на бедра Геральта, прильнул к нему, поерзал. Геральт повалился на спину, вытягиваясь вдоль диванчика и устраивая парня сверху. Неприятно надавил попавший под ребра тюбик смазки, Геральт неловко пошарил и откинул его к ногам. Черт подери, как же Лютик целовался! Геральту было почти сорок, а его никогда еще так не целовали. Язык Лютика вылизывал рот, губы, зубы, небо. Парень прикусывал, оттягивая, сжимая, лаская, стонал, ластился, руками вплетался в пряди белых волос, сминая, цепляя короткими ногтями, и Геральт понял, что да – десять минут – это много. Лютик улыбался, чувствуя, как между ягодиц упирается снова наливающийся кровью член. Он скользил по нему задницей, продолжая целовать любовника. Потом подцепил пальцами пачку гондонов, сел, выпрямившись, ловко вскрыл один и сполз чуть ниже по ногам мужчины. Геральт смотрел, как резинка раскатывается по стволу. Смотрел, как Лютик жадно дышит, оглядывая его достоинство, как тянется назад, нашаривая тюбик, выдавливает его содержимое сверху, размазывает рукой по всей длине, тянется вперед за новым поцелуем и одновременно насаживается сверху, совершенно без подготовки. Ну да, зачем ему, опять, наверное, перед сеансом трахался на парковке. Он вечно растянут и готов. Плевать. Лютик насадился до середины, замер, подрагивая и дыша сквозь тихие стоны, приподнялся, почти снимаясь с члена, и насадился снова, уже глубже. - О боги, Геральт, какой большой, блять, как же хорошо, какой твердый, ох, черт. Снова наверх, до самой головки, и вниз, вжимаясь, принимая весь до основания с новым стоном. Господи, какой красивый, какой желанный! У мужчины в глазах все плясало, голова ехала от наслаждения. Но нет. Нет. Он дал Лютику двинуться еще пару раз, а потом оттянул его от себя за волосы. Сел, обхватил горячие стройные бедра и снял парня с себя, наплевав на его отчаянное хныканье. - На кресло. Лютик послушно и торопливо вскочил, радуясь, что его не прогоняют совсем, как он уже успел испугаться. Влез коленями на кожаное кресло Геральта, уперся ладонями в его спинку, призывно оттопырив задницу. Геральт не заставил себя долго ждать. Сдавил ягодицы Лютика, стиснул кожу до красноты. Всадил резко, голодно. И замер. Лютик жалобно простонал, попытался дернуться, но Геральт держал его крепко. Он потянулся вперед, закусил загривок Лютика, вызывая в нем нервную дрожь, отпустил и прохрипел в шею: - А теперь, если хочешь, чтобы я тебя трахнул как следует… пой мне. - Что? - Ты же предлагал, помнишь? Ты предлагал мне спеть, пока я тебя трахаю. Давай, пой, иначе я не шевельнусь. Лютик застонал, всхлипнул. Геральт снова прикусил его, на этот раз за плечо. - Ну, не заставляй меня ждать. И Лютик запел, сбиваясь, едва ловя воздух открытым ртом. Голос его дрожал от возбуждения. Геральт задвигался внутри парня, вколачиваясь. Трахаться с Лютиком было невероятно, словно бы оба были под кайфом. Как будто безумие паренька было заразным. Геральт чувствовал себя похотливым животным, и ему это нравилось до одури. Он не старался, но так вышло, что движения были в такт пению. Лютик стонал и пел, захлебываясь словами, едва вызывая у себя в полыхающем от страсти мозгу текст. You were raised by wolves and voices Every night I hear them howling Deep beneath your bed they said: "It all comes down to you"… Он замолчал, срываясь на стоны. Геральт чертыхнулся, принуждая себя остановиться. - Нет, так не пойдет. Пой, блять, Лютик. - Черт, зачем, Геральт? Я не могу соображать, мне так хорошо, пожалуйста, я тебя умоляю, не останавливайся… Геральт разжал одну руку, поднял ее вверх и дернул парня к себе за волосы, вынуждая выгибаться. - Пой, если хочешь меня. И Лютик снова запел. You're the daughter of silent watching stones You watch the stars hurl all their fundaments in wonderment At you and more, forever asking more You are the space that's in-between Every page, every chord and every screen You are the driftwood and the rift You're the words that I promise I don't mean We're drunk but drinking. Sunk but sinking You thought us blind? We were just blinking All the stones and kings of old Will hear us screaming at the cold Remember me I ask Remember me I sing Give me back my heart you wingless (thing)… Внутри у Лютика было так жарко, так тесно, сам он едва дышал, сбиваясь, хныкая, но не решаясь больше замолчать, чтобы только эта сладостная пытка не закончилась. Геральт заурчал по-звериному грубо, вдалбливаясь в Лютика. - Вот так, мой хороший, ты все делаешь правильно, ты молодец, ты умничка, мой мальчик… Мне хорошо, чертовски хорошо с тобой, пой, не замолкай… Лютик весь задрожал, забился, срываясь с хриплого шепота на звонкие стоны и обратно, судорожно вздыхая после каждого слова. Think of all the horrors that I promised you I'd bring I promised you they'll sing of every time You passed your fingers through my hair and called me child Witness me, old man, I am the wild…* По черной коже на спинке кресла растеклось белое вязкое пятно. Лютик снова кончил, не прикасаясь к себе. Геральт излился одновременно с ним, с трудом удерживая себя на ногах, чтоб не свалиться на Лютика всем весом. По обоим телам лился пот, обоих трясло и скручивало мышцы судорогами наслаждения. Лютик опустился на бедра, утыкаясь лбом в свой локоть, прижатый к спинке кресла едва ли не в пятне стекающего семени. Геральт отстранился, осел прямо на шершавый ковролин. В голове было пусто. Пусто. Лютик сполз с кресла и устроился рядом с Геральтом, утыкаясь лицом ему в плечо. - Ты хорошо поешь, - выдохнул мужчина, тяжело дыша. - Это я уже понял, - хихикнул Лютик, облизнув губы. – Я могу тебе каждый сеанс петь. - Это то, чего я и хотел.