Happy Orgasming

Чонгук сидит в шоке в течение нескольких минут, не совсем понимая, что ему делать. Он сжимает кулак вокруг фаллоимитатора Юнги и, осознавая, что находится в комнате один, решает ещё немного осмотреть его. В нём нет ничего особенного, на чём можно было бы зациклить своё внимание. Он простой, реалистичный, семь дюймов и немного толще к основанию. Это то, что, по мнению парня, должно быть сделано из хорошего материала. Не похоже, что игрушка из пластика, она имеет некоторую эластичность. Яйца жёсткие и нереалистичные, по крайней мере, на ощупь, но выглядят более или менее настоящими. Чонгук решает, что не будет вытаскивать батарейки, даже не задумываясь, сколько их там на самом деле. Просто собирается оставить фаллоимитатор тяжёлым и в полученном состоянии. Флэшлайт Намджуна — это отдельная история. Чонгук понятия не имеет, что должен чувствовать. Он не может себе представить, что это на самом бы деле напоминало ощущение настоящего человеческого рта, но парень заинтригован этой игрушкой. Он хочет засунуть в него пальцы. Просто, чтобы… проверить. К сожалению, руки Чонгука не совсем чистые, а ещё не уверен, что вообще хочет использовать флэшлайт. Он также не знает, хочет ли воспользоваться фаллоимитатором Юнги. Он скучает по позиции принимающего, так что, возможно, это как-то поможет ему в возникшей проблеме. Наверное, он воспользуется этими игрушками. Он кладёт их на тумбочку возле кровати и встаёт. В любом случае, ему необязательно делать это сегодня. У него есть целые две недели, чтобы довести себя до оргазма, прежде чем вернуться к врачу, и несколько дней, чтобы использовать игрушки, если захочет. Никакой спешки. Правда, абсолютно нет. Поэтому Чонгук решает не думать о них, подходит к двери и запирает её, снимает с себя одежду, которую носил весь день, и идёт в душ. Вода чувствуется хорошо на его коже, помогает расслабиться, смывает весь грёбаный стресс после дня и только что закончившегося тяжёлого разговора. Когда парень намыливает своё тело, его руки скользят по пояснице и заднице, а потом он проводит ладонями между ягодиц, промывая и там. Так, на всякий случай. Он говорит себе, что это не из-за фаллоимитатора Юнги, стоящего на тумбочке. Анал — это хорошая идея с точки зрения того, что может помочь ему кончить. Это не из-за дилдо Юнги. Он мог бы просто попробовать свои пальцы снова, даже несмотря на то, что в тот раз они не довели его до финиша, да и вообще никогда не могли. Он не знает. Он, правда, без понятия. Вернувшись в комнату, Чонгук вытирает волосы полотенцем и издалека смотрит на игрушки. Они просто там лежат, смотрят на него и насмехаются. Его тюбик смазки прямо под ними, в ящике. Их использование не принесёт никакого вреда. Почему он должен чувствовать себя странно, воспользовавшись секс-игрушками Юнги и Намджуна, когда те первые предложили их? Не то чтобы он просил. Не то чтобы он хотел. Юнги и Намджун просто хотят помочь. Почему он должен отказываться? Потому что это странно, вот в чём причина. Но они сами предложили, так что для них это не должно быть таковым. Им придётся снова использовать эти игрушки, зная, что Чонгук тоже игрался с ними. Если хёны не находят это странным, то и он не должен. Но кто сказал, что они не считают это странным? Возможно, сейчас они не против, но потом будут, поэтому им придётся выбросить игрушки. Чонгук вздыхает. Он не надевает одежду. В любом случае, он собирается подрочить сегодня, так что одежда сейчас бесполезна. Он садится на край кровати и берёт в руки флэшлайт Намджуна. Теперь его руки чистые, поэтому можно немного изучить игрушку. Он мягкий, что очень важно. Это также не похоже на человеческий рот, но такого стоило ожидать. Он проводит пальцами по губам и проталкивает один между ними внутрь. Сначала чувствуется… не очень хорошо. Внутри сухо, липнет к пальцу, хотя такие проблемы наверняка исчезают, если использовать смазку, но потом... потом Чонгук проталкивает его на дюйм или два и чувствует некую ребристость. Он двигает пальцем вокруг, чувствуя небольшие неровности, маленькие линии и узоры, которые меняются постепенно, как только он погружается глубже. Просто мысль о том, что на его член давят все эти маленькие бугорки… он понимает. Понимает, почему кто-то использует флэшлайт. И осознаёт, почему это будет чувствоваться приятно. Он понимает, почему Намджун купил его и брал с собой в тур. Чонгук вытаскивает палец, и перед его глазами вспыхивает образ Намджуна, трахающего эту игрушку. Намджун на спине, толкается в неё или вдалбливается в игрушку спереди, воображая, что это чей-то настоящий рот вокруг его члена. Дрожь бежит по спине Чонгука, когда его собственный член дёргается. Он просто чувствует смущение, поэтому кладёт флэшлайт на столик. Размышления о Намджуне, использующем эту игрушку, не являются частью плана. Намджун никогда бы не отдал её Чонгуку, если бы знал, что младший подумает о нём. Наверное. Не то чтобы Чон хотел думать о таком. Намджун — его хён, его лучший друг. Чонгук не думал о нём, как о привлекательном парне в сексуальном плане. Во всяком случае, не для себя. Намджун привлекателен, это младший может признать. И всё же, нет причин думать о Киме и получать от этого удовольствие. Но затем его взгляд падает на фаллоимитатор Юнги, и он представляет, что Юнги использует это. Любимая игрушка, вот что сказал Юнги. Два года назад, сказал он. У него была эта игрушка, и он использовал её, по крайней мере, два года подряд. Сколько раз он был внутри Юнги? Сколько раз тот трахал себя им, дрочил, стонал, хныкал и кончал из-за этого дилдо? И поскольку этот фаллоимитатор «лучший», он просто решил дать Чонгуку то, что доставляло ему удовольствие годами. Что, если он сейчас находится в своей комнате, желая использовать эту игрушку, и не может, потому что думает, что Чонгук пользуется им? Что, если он воспользуется другим, тем, что больше? Дрочит и кончает, думая о том, как его игрушка становится грязной из-за Чона. Парень падает на спину, смотрит в потолок, и его член становится твёрдым без его разрешения. Дело в том, что он действительно не хочет упустить эту возможность. Он возбуждается без каких-либо усилий. Даже если его мысли не такие, какие он хочет, это заводит его. К тому же игрушки — это что-то другое, что-то, что может помочь, что-то, что действительно может заставить его кончить. После двух недель неудач, как он может позволить этой идеальной возможности просто пропасть? Поэтому он не позволяет ей ускользнуть. Плевать. Юнги и Намджун знали, что делали, когда предлагали эти игрушки. Они точно знали, что он будет с ними делать. Они хотят, чтобы он использовал их. Старшие будут иметь дело с последствиями, а ему просто нужно приложить все усилия, чтобы думать о чем-то другом, кроме члена Намджуна и задницы Юнги, когда хёны используют эти игрушки. Чонгук насмотрелся порно и трахнул достаточно людей, поэтому это не должно быть большой проблемой. Он будет в порядке. С этой мыслью парень обхватывает своей ладонью вставший член. Это легко — возбудиться. Всегда было легко. Проблема только в самой кульминации процесса. Он пытается прислушаться к тому, как себя чувствует. Насколько он устал? Устал, но не измучен. Насколько он возбужден? Больше двух недель без оргазма, а рядом находится дилдо и силиконовый рот... он возбужден. Но Чонгук всегда был возбужден. Думает ли он, что сможет кончить? Парень перестаёт трогать себя. Да, он предполагает, что сможет дойти до финиша. Конечно, он сможет! Что вообще за вопросы? Ему нужно больше уверенности в себе. Он полностью освобождает свой член из хватки и глубоко вздыхает. Всё, что ему нужно сделать, это успокоиться. Он садится и вытаскивает свою смазку из ящика, а затем снова смотрит на игрушки. Нет абсолютно ничего плохого в том, чтобы воспользоваться ими. Так что Чонгук берёт фаллоимитатор Юнги, снова идёт в ванную, моет его водой и мылом, насухо вытирая чистым полотенцем, и возвращается в комнату, оставляя дилдо снова на тумбочке. Боже, его уже давно никто не трахал. Он только отдавал, трахал и неизменно был сверху. Каждый раз, блять, он оставался топом. Почему? Он даже не может ответить на этот вопрос. Сглатывая, Чонгук снова берёт игрушку Юнги в свободную руку. Может быть, ему нужно перестать думать о ней как о «игрушке Юнги». Это облегчит весь процесс. Лежа на спине, он подносит игрушку к лицу, снова глядя на неё. Пахнет мылом гостиничного номера. Вены довольно симпатичные, напоминают ему о его собственном члене, когда он сильно возбуждён. Ему всегда нравились члены с венами, он любил скользить по ним подушечкой пальца или языком. Он даже не задумывается особо, когда позволяет своему языку притронуться к одной из вен на дилдо. Фаллоимитатор не похож на настоящий член. Игрушка холодная, но Чонгук всё равно продолжает проводить по головке. Он чувствует себя грязным, делая это, и задается вопросом, а делал ли Юнги то же самое, или Чон единственный настолько странный? Когда он оборачивает губы вокруг головки, чувствует ещё большую неуверенность, игнорирует холод игрушки и отсутствие какой-либо реалистичности члена. Чонгук может включить воображение. В конце концов, он делает это: думает о недавнем сексе неделю назад и настоящем члене в своём рту. Это до сих пор кажется странным, но одновременно и чем-то приятным. Не то чтобы он старался, делая минет. На другом конце этой игрушки нет никого, кому хотелось бы угодить. Единственный человек, которого здесь можно порадовать — это он сам. Именно поэтому он не пытается взять дилдо глубже, Чонгук просто нежно посасывает головку, обнаруживая, что ему очень нравится ощущать его тяжесть. Парень широко раздвинул ноги в стороны, его член не собирается опадать, хотя он не прикасался к нему уже некоторое время. Ему удаётся открыть смазку только одной рукой, но затем он понимает, что понадобится две, чтобы выдавить субстанцию. Чонгук решает взять фаллоимитатор глубже в рот и перестать придерживать его рукой. Он выдавливает смазку на пальцы и смеётся через нос, представляя, как нелепо сейчас выглядит. Когда он смазывает свои пальцы, то откладывает бутылочку и снова берёт в руку игрушку. Он вытаскивает её изо рта, но продолжает облизывать, просто осторожно скользить языком по головке, пока сам опускается головой на подушку, чтобы принять более удобную позу. Его ноги раздвинуты, поэтому он тянется рукой и скользит двумя мокрыми пальцами по своему сфинктеру. Прошло много времени. Действительно много. Чонгук расслабляется, медленно играясь сначала одним пальцем, а затем добавляет и второй. Член до сих пор твёрдый, рот остаётся заполненным игрушкой, а в голове нет лишних, отвлекающих мыслей. Вскоре парень расслабляется, полностью готовый к следующему шагу. Он наблюдает за тем, как смазывает фаллоимитатор, и снова возвращается к Юнги. В таком же положении, что и Чон сейчас, рэпер наверняка игрался с собой, как и собирается в данную минуту младший. Когда Чонгук приставляет головку члена к своему сфинктеру и слегка вводит её в себя, то всё ещё думает о Юнги: о том, что это его любимая игрушка, о том, как Юнги называл это «хорошим членом», который даёт ему приятные ощущения. Теперь этот фаллоимитатор будет так же хорошо трахать и Чонгука. Он всё ещё холодный. Холодный и ненастоящий. Игрушка вообще не похожа на реалистичный член. Но это не имеет значения, когда парень вводит его намного глубже, чем привык делать это с пальцами, и игрушка растягивает его. Это так приятно, что Чон позволяет себе издать стон, которого даже не стыдится. Он может принять это. Он должен. Это так хорошо. Его пальцы обхватывают член, и нужна всего секунда, чтобы понять: да, он действительно думает о флэшлайте Намджуна. Ему не хочется отвлекаться на это, потому что Чонгук сможет кончить без него. Он будет в порядке. С его членом всё в порядке. И фаллоимитатор Юнги чувствуется так хорошо внутри. Конечно, Юнги часто им пользуется. Он делает быстрые движения верх-вниз по своему члену, не может остановиться, хотя знает, что это необязательно. Это слишком много и слишком быстро. Он отчаянно хочет дойти до финиша, но Чонгук никогда не кончал так быстро, так почему это должно случиться сейчас? Однако прошло более двух недель, и он готов буквально взорваться, поэтому быстро двигает рукой, зная, что не должен этого делать. В течение нескольких минут он продолжает в том же духе, думая, что близок и готов спустить, к тому же чувствует, что перевозбуждён, но, конечно же, он не кончает. Его рука устаёт быть в таком положении, и он должен перестать толкать в себя игрушку. Парень слишком сильно старался и проебался в процессе. Он идиот. Когда Чонгук заканчивает дрочить, то запыхается и чувствует себя усталым. Боже, он такой глупый. Он должен был делать это медленнее, попытаться позволить оргазму просто случиться, а не преследовать его. Он знал об этом, и всё равно позволил себе поступить так по-глупому. Теперь он в той же ситуации, что и две ночи назад, да и каждую другую ночь в последние две с половиной недели — пиздецки сильно расстроен. На самом деле, ещё есть шанс, поэтому он не спешит расстраиваться. Он достаёт из себя фаллоимитатор, встаёт на колени и, откидываясь назад, ставит его перед собой на кровать, опускаясь обратно на игрушку. Он стонет, и это приятно и ощущается очень хорошо, но сейчас идея состоит немного в другом. Чонгук потянулся к своей тумбочке и взял флэшлайт Намджуна. Плевать, что он принадлежит лидеру, потому что парень собирается трахнуть эту игрушку, войти и кончить в неё, и это будет чувствоваться до безумия приятно. Чонгук вгоняет в себя фаллоимитатор, садясь на него, и хватает смазку, выдавливая её прямо на розовые силиконовые губы флэшлайта. Он наблюдает, как субстанция стекает в отверстие и пропадает внутри игрушки. Для уверенности смазывает немного свой член, не зная, как долго будет пользоваться флэшлайтом. Главное – не ждать того момента, когда он будет близок, чтобы кончить, а просто позволить этому случиться. Парень приставляет игрушку к головке своего члена, слегка скользит ей между губами, делая глубокий вдох, и насаживает флэшлайт на себя. Возможно, ему понадобилось войти всего на три дюйма, когда он останавливается, потрясенный и произносящий тихое «о», срывающееся с его губ от ощущения всех маленьких бугорков и гребней, скользящих по стволу. «Вау», — не может не сказать Чонгук, чувствуя, что всё вокруг него замедляется. Он не в силах резко толкнуться в игрушку, потому что это ошеломляет. Намджун, должно быть, уже привык к этому чувству, много раз трахая игрушку. Он может вдалбливаться в флэшлайт быстро и сильно. Вероятно, из-за этого у него такая хорошая выносливость: он много раз использовал флэшлайт, который чувствуется очень хорошо. Чонгук поднимается с фаллоимитатора Юнги и понимает, что сжался вокруг него так сильно, что игрушка отрывается от кровати вместе с ним. Он откидывается назад и одной рукой возвращает её обратно на место, чтобы, найдя опору, опуститься снова. Сейчас он двигается медленнее, и это даже не специально, просто Чонгуку сложно привыкнуть к ощущению флэшлайта Намджуна вокруг своего члена. Это пиздец. К каждому миллиметру его члена прикасается бугорок, ребро или другая любая выпуклость, делая ощущения незабываемыми, и оно чувствуется таким плотным вокруг ствола, боже. Но, чёрт, это правда, не так ли? Намджун бы так хорошо трахнул Чонгука. И Юнги тоже. Так хорошо. Или, может быть, Чонгук бы трахнул Юнги. Член младшего больше, чем игрушка Мина, он бы выебал Юнги намного лучше, чем этот холодный, безжизненный дилдо. Хёну не нужны никакие игрушки, когда у него есть Чонгук. Он был бы лучше всех них. Неважно, как хорошо чувствуется флэшлайт, Юнги бы чувствовался лучше. Он был бы таким горячим, мило стонал, и, блять, о чём думает Чонгук? Что с ним не так? И почему это подталкивает его к оргазму ещё сильнее? Его мысли ужасны, но хёны были бы такими хорошими. Намджун, трахающий его, и он, вдалбливающийся в Юнги. Это было бы так ахуенно. Игрушки хёнов заставляют чувствовать его так хорошо. Он близок, и это так неправильно, он не может кончить, он уже так измотан, и всё, блять, ужасно. Он не должен думать о них. Он не может думать о них. Он так сильно хочет кончить, и он не может, и, чёрт, почему его глаза слезятся? Что с ним не так? Блять. Чонгук прекращает двигаться, делает глубокий вздох, дрожа всем телом. Прекратить паниковать, вот что нужно сделать. И перестать думать о них. Не думай о хёнах. Он так близок к оргазму, всё, что ему нужно, это просто отпустить себя, позволить этому случиться. Стена, которая должна рухнуть, прямо перед ним, в его голове, и ему нужно совсем немного, чтобы кончить, но он не может и безумно сильно устал. Нет. Ещё чуть-чуть. Чонгук начинает двигаться снова, толкаться в флэшлайт Намджуна и опускаться на дилдо Юнги. Всё в порядке. Ещё немного, и он сможет кончить. Чуть-чуть. Он хочет, чтобы у него были хорошие новости для хёнов, рассказать им об этом завтра, а потом отдать эти игрушки обратно, чтобы никогда больше не видеть и не думать о них. Юнги и Намджун будут счастливы, если он кончит. Они будут гордиться им. Они порадуются, если их игрушки помогут младшему, если они станут теми, кто заставит Чонгука кончить и чувствовать себя хорошо. Он всхлипывает от этой мысли. Хёны будут разочарованы, если он потерпит неудачу. Чон должен сделать это и для них тоже. Должен стараться сильнее, так что, он начинает двигаться быстрее, пытаться снова и снова, наращивает темп и сохраняет его. Размеренно дышит и не позволяет себе замедлиться. Теперь это стало чувствоваться лучше. Сейчас всё ощущается острее: дилдо, флэшлайт, всё тело Чонгука. Он потеет, но не обращает на это внимания. Его кожа блестит от капель пота, когда опускает взгляд вниз. На секунду он отбрасывает флэшлайт в сторону, чтобы посмотреть на себя. Его член покрасневший, а головка почти пурпурного цвета. Чонгук всхлипывает снова, чувствуя себя плохо. Он понимает, что теряет надежду. Это не работает. По какой-то причине ничего не помогает ему. С его членом что-то не так, но, игнорируя эту мысль, снова толкается в флэшлайт. Так близко. Он собирается закончить начатое, не признать своё поражение. Он не будет этого делать. Он делает это и для хёнов. Он собирается кончить для них тоже. Чонгук прикрывает глаза, а за веками видит их — он видит Намджуна, который трахает его, и себя, входящего в Юнги. Он видит это так ярко, и это толкает его ещё ближе к финишу, но Чон открывает глаза. Мысли о его случайном сексе на прошлой неделе никак не помогают. Тот парень не был хорош: он позволил делать Чонгуку всё, что ему захочется, и это причина, по которой младший не мог прекратить думать. Юнги и Намджун не позволили бы ему делать всё, что он захочет. Они бы позаботились о нём. Они всегда это делают. Хёны заставили бы его хорошо себя чувствовать и отлично бы выебали. Но он не может думать о таком. Он не может думать о старших. Блять, он так близок. Чонгук насаживается на фаллоимитатор Юнги сильнее, отчаяннее, сжимаясь и принося себе боль, но эта боль приятная, и парень не может остановиться, не хочет, пока не кончит. Но он не может. Не получается. Он отгоняет эту мысль, повторяя себе, что попытается. Чон должен перестать думать, что не может, потому что он знает это. Младший не может думать о хёнах так, но это всё, что он делает. Чонгук не может использовать их игрушки и знать, что те использовали их, и не думать о старших. Он не может кончить. Он, блять, не в состоянии это сделать, и Чонгук чувствует, как слёзы скользят по его щекам, и слышит, как издаёт тихий, жалобный вздох. Он не может. И поэтому просто сдаётся. Теряет надежду, опуская голову и глубоко дыша. Это неловко. Всё это. Говорить с Намджуном и Юнги об этом, а потом и с доктором, будучи таким неспособным и расстроенным, когда отбрасывает флэшлайт на кровать и вытаскивает из себя дилдо. Смущает, что он не мог перестать думать о хёнах и так сильно отдавался им. Стыдно ввалиться в ванную на дрожащих ногах, прислоняясь к раковине обнажённым, потным, возбуждённым и плачущим, но всё-таки найти силы для очистки флэшлайта: вытащить рукав, почистить его, сбрызнуть зелёной жидкостью и найти полотенце, чтобы высушить его. Чуть позже смыть смазку с фаллоимитатора, используя мыло, а потом смыть и свои собственные слёзы из-за того, что потерпел неудачу. На прошлой неделе он проебался и с Намджуном, и с Юнги, и с доктором, даже с тем парнем на одну ночь и всеми остальными. Он засыпает смущённый, измученный и плачущий. Его член всё ещё стоит, и это отвратительно, просто, блять, хуже некуда. Если ничего из того, что он сегодня попытался сделать, не помогло, то что вообще может? Что, если проблема не в его голове? Если все правы и он действительно чем-то болен? Что тогда? Что, если ему всё-таки понадобится операция и имплантат и, боже, что если он не сможет иметь детей? Что он будет делать тогда? На следующее утро Чонгук просыпается уставшим, но спокойным. Входя в ванную, чтобы почистить зубы, он замечает флэшлайт и фаллоимитатор, которые лежат на маленьком полотенце, расстеленном на крышке унитаза, и снова смущается. Он собирает флэшлайт обратно так быстро, как только может, затем берёт дилдо и кладёт обратно в чёрную тканевую сумку, а потом забрасывает обе секс-игрушки в свой рюкзак. Чонгук уверен, что не собирается пользоваться ими снова. Он не поступил бы так. В течение дня парень едва ли может смотреть на Юнги и Намджуна, вспоминая, что делал прошлой ночью и о ком думал в процессе. Однако, их не стоит избегать, и он знает, что те ждут от него хороших новостей. Он просто… не хочет с ними разговаривать. Не потому, что они сделали что-то не так, они буквально предложили ему свою помощь. Просто он не хочет их видеть прямо сейчас. В один момент фотосессии Чонгук видит, как Намджун и Юнги разговаривают друг с другом в стороне. Как будто заметив, что парень уставился на них, они оба повернулись и взглянули на него. Он не подходит к ним, несмотря на вопросительные взгляды, даже не хочет слышать, о чём говорят старшие. Поднятые брови Юнги так и говорят: «Сработало? Помогло?», что Чонгук не может просто проигнорировать, так что он слегка качает головой, видит расстроенное выражение лица Юнги и наблюдает, как он поворачивается, чтобы прошептать что-то на ухо Намджуну, а затем его лицо становится таким же, как и у Мина. С его губ срывается что-то похоже на разочарованное «о», как будто младший должен был разочароваться в себе ещё больше, чем он уже. Чем больше времени проходит, тем больше Чонгуку удаётся успокоиться, и к началу шоу, которое должно начаться вечером, он, правда, чувствует себя лучше. Он позволяет себе расслабиться, танцует и поёт, чувствуя толпу. Юнги, Намджун и все остальные находятся на сцене рядом с ним, и ему хорошо. Он не думает ни о чём глобальном, просто чувствует и живёт моментом. Только когда они возвращаются той ночью в отель, Чонгук возвращается к реальности. Он думает о рюкзаке, ожидающем его на комоде в комнате, и о том, как собирается вернуть игрушки хёнам сегодня, потому что не хочет испытывать какой-либо соблазн снова использовать их. Старшие получат неутешительные новости о том, что он проебался. Он может соврать им и сказать, что сработало, но он этого не сделает, потому что в этом нет никакого смысла. Чонгук скажет правду, независимо от того, посетит ли врача через две недели. В коридоре, где находятся их комнаты, Чонгука останавливает Намджун, кладя свою руку ему на плечо. Юнги позади них тоже замирает, бросая на макнэ насмешливый взгляд. Тэхён наблюдает за этим и думает, что что-то происходит, но когда Чон качает головой, то просто зевает и уходит в свою комнату. Юнги и Намджун молча следуют за младшим, и Чонгук решает оставить дверь открытой. Повисает странная, неловкая тишина, когда парень идёт к комоду, берёт свой рюкзак и вынимает оттуда чёрную сумку Юнги, передавая её ему, а после флэшлайт и бутылку Намджуну. Они оба недоумённо смотрят на его лицо, но ничего не говорят, возможно, потому, что дверь в комнату всё ещё открыта. Неловкость тишины пропадает, когда Юнги, немного взволнованный, всё-таки оборачивается и закрывает её. — Что произошло? — спрашивает он. — Ничего, — Чонгук слышит в своём голосе попытку защитить себя. — Пиздёж, — резко отвечает Юнги. Он берёт в руки чёрную сумку и качает головой. — Ты… — Это сработало? — спрашивает Намджун, когда Чонгук поднимает взгляд. В глазах Кима очень много надежды на положительный ответ. Чон вздыхает, и грусть снова накатывает на него с новой волной: — Нет. — Почему? — в голосе лидера слышалось сожаление. — Ты использовал и флэшлайт тоже? Чонгук кивает: — Я не знаю, почему. — Давай, — Юнги тащит макнэ на кровать. — Садись. Расскажи нам. Парень ничего не говорит. Намджун садится с другой стороны от него. — Тебе не понравилось? — спрашивает Мин, и он звучит обеспокоенно, но Чонгук сохраняет молчание. — Ты… хочешь другой? — Нет, — немедленно отвечает младший, а затем вздыхает. — Я просто… Я думаю, что это было слишком. — Оу, — выдыхает Юнги. — Что ж… — он замолкает, его рот открывается и закрывается, а брови нахмурились. — Спасибо, что пытались помочь, правда, — говорит Чонгук. — Мне жаль, что это не сработало. — Тебе не нужно извиняться, — выдыхает Намджун, и Чон склоняет голову. — Тебе не нужно возвращать их прямо сейчас, — говорит Юнги. — Оставь их у себя ещё на какое-то время. Может, использовать их одновременно было слишком, но один из них — лучше. — Я не хочу, — резко выпаливает Чонгук. Следует пауза. — Могу я спросить, почему? — спрашивает Мин. — Потому что… — парень пытается объяснить, но останавливается, а потом находит силы сказать я думал о тебе, когда использовал их: — Это просто было… странно. — Из-за качества? — снова задаёт вопрос хён. — Форма? — Потому что они наши? — предполагает Намджун, и Чонгук поднимает в его направлении голову. — А, — издаёт Юнги. Следует ещё одна пауза. — Это логично. Предложение пойти вместе и купить что-то для тебя всё ещё открыто. Да, за исключением того факта, что, пойди Чонгук с Юнги за покупкой фаллоимитатора, он всё равно будет думать о хёне, когда использует игрушку, и проблема никуда не уйдёт. Он качает головой, и за этим следует ещё более длительная тишина между ними. Чонгук хочет остаться один. — Что ты собираешься делать? — спрашивает Намджун. — Я не знаю, — неуверенно отвечает парень, пожав плечами. Юнги никак не комментирует это. — Ты всё ещё… — Намджун вздыхает, — прокручивал в своей голове я не могу, я не могу? Чонгук отвечает ещё одним пожатием плеч. — Игрушки недостаточно отвлекали тебя? — спрашивает Ким, и макнэ думает о том, что несколько дней назад, если бы Юнги спросил младшего о том же самом, то лидер посчитал бы это неуместным. — Они отвлекали, — предполагает Чонгук, — но я слишком много думал о… — О том, что они наши? — заканчивает за донсена предложение, думая, что его догадка верна. — Да, — соглашается Чон и краснеет. Он чувствует, что осуждает сам себя за это. — Не мог… Это просто ощущалось странно. Отвлекало, но в плохом смысле слова. — Какие варианты у тебя ещё остались? Что будешь делать дальше? — Подождать пару дней? — размышляет вслух Чонгук. — Попробовать ещё раз, — вздох, — и ещё раз. — Что насчёт… — неожиданно вмешивается Юнги. Оба парня поворачивают к нему голову. У Мина на лбу появились морщинки, как будто он очень серьёзно о чём-то думает. — Что, если мы поможем? — Я сказал вам, что не хочу игрушек, — пытается напомнить макнэ, но хён прерывает его. — Я не имею в виду игрушки, — он машет рукой куда-то в сторону. — Я имею в виду нас. Момент проходит. — Позвольте мне объяснить, — говорит Юнги. — Вчера ты сказал, что первая идея, которая возникла у тебя, как исправить твою проблему, был секс, да? — Ну, может, не первой, — шепчет Чонгук. — Без разницы, — отвечает Мин. — Это было именно то, что ты решил воплотить в жизнь. Проблема была в человеке, который на самом деле не делал это для тебя. Не отвлекал тебя, а давал достаточно времени, чтобы глупые мысли снова возникли в твоей голове, правильно? — Да, — отвечает Чон. — Итак, — хён делает паузу. — Я всё ещё думаю, что секс, хороший секс, это отличная идея. Он достаточно отвлекает тебя. Позволяет кому-то заставить тебя достичь оргазма. Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не хочешь этого делать снова. Ты не хочешь оказаться снова в ситуации, когда осознаешь, что тебе не нравится секс и придётся притворяться. И ты не почувствуешь себя комфортно, рассказав о своей проблеме партнёру на одну ночь. Так что, что, если мы поможем? — Ты предлагаешь… — Чонгук хмурится, пытаясь понять и не делать поспешных выводов, — заняться со мной сексом? — Не совсем, — Юнги вздрагивает, качая головой. Макнэ почти рад, что не видит реакцию Намджуна на это предложение. — Не сам секс. Просто… Я и Джун поможем тебе — руками — достичь оргазма. Это не совсем секс, потому что это будешь только ты. Я не думаю, что мой и Намджуна члены вообще должны как-то быть «вовлечены» в процесс. Это просто… я и Намджун — два человека, которым ты доверяешь, которые уже знают о твоей проблеме, кто не будут расстроены, если ты не кончишь, которые… отвлекут достаточно, чтобы в твоей голове не появились мысли я не могу, я не могу. Кто… Не знаю. Остановите меня. — Если он чувствовал себя странно, используя наши игрушки, то предложенное было бы, — Намджун задумывается, — хуже. Может быть. — Не обязательно, — утверждает Юнги. — Я… — пытается сказать Чонгук, но не знает, что именно. — Не волнуйся, — говорит Мин прежде, чем младший действительно начинает это делать. — Если ты решишь согласиться, то сегодня ничего не произойдёт. Нам всем нужно поспать, действительно обдумать, и провести долгий разговор об ограничениях, основных правилах и прочем дерьме. Не волнуйся, — он делает паузу. — Чёрт, я вовлёк Намджуна в это, даже не спросив, не против ли он. — Я… — начинает Намджун, но Юнги его останавливает. — Не просто согласись, — говорит он. — Подумай об этом. Хорошо обдумай. Рот Кима закрывается, а брови нахмурены, видно, что Намджун размышляет. Это Чонгук, который полностью отключился от происходящего, не может понять идею. Он весь день волновался из-за того, что думал о хёнах, когда дрочил, и сейчас, вот они, предлагают заняться с ним сексом? Что за хуйня? — Я согласен, — говорит Намджун через мгновение. — Если это может помочь, то я согласен. — Хорошо, — Юнги кивает и смотрит на Чонгука. — Ты не должен соглашаться прямо сейчас. Или не соглашаться. Не давай нам ответ сегодня вечером, а лучше тщательно обдумай. Подумай, что будет для тебя нормальным, а что нет. Что бы ты хотел, чтобы случилось, или не хотел, без разницы. Возьми на размышление ночь, завтрашний день, может, тебе стоит подрочить сегодня, а завтра ты придёшь и скажешь, что вообще не нуждаешься в нас. Но предложение есть, — пауза, — хотя у меня есть право поменять решение тоже, хорошо? Чонгук кивает. — Не лучше ли сейчас поговорить об ограничениях? — спрашивает Намджун. — Чтобы он точно знал, с чем столкнётся и что именно ему нужно обдумать? — Ограничения будут такими, какие он скажет, — говорит Юнги. — Мы не будем делать ничего, что он не хочет или не любит. Если что-то идёт вразрез нашим «да», то мы скажем ему — и друг другу. Единственное, что нужно помнить, — он смотрит на Чонгука, — это то, что происходящее будет только для тебя. Джун и я не будем доставать свои члены, мы не будем кончать. Ничего, что могло бы вызвать у тебя дискомфорт, ни тогда, ни после. Если ты захочешь увидеть наши члены… мы подумаем об этом. Хорошо? Чонгук по-глупому кивает. — Никакого давления, — добавляет Мин. — Никаких обид. Из-за чего угодно. Не иди против себя, если ты с чем-то не согласен. В сторону обиды, если мы не сможем заставить тебя кончить, — следует ещё одна пауза. — Никакой неловкости, это я могу тебе обещать. Без осуждения, независимо от того, что мы сделаем. И если это облегчит ситуацию, то после произошедшего мы не будем говорить об этом. Чонгук кивает ещё раз. — Хорошо, — Юнги вздыхает и смотрит на Намджуна. — Ты тоже можешь поменять решение. — Ага, — он кивает. — Ладно, — хён встаёт с кровати. — Я пойду приму душ, — он ведёт плечом назад. — Подумай об этом и дай нам знать окончательное решение. Намджун тоже встаёт, кладёт руку на плечо Чонгука и улыбается, мягко и заботливо. Они уходят, и только после этого Чонгук понимает, что они оба оставили чёрную сумку с фаллоимитатором и флэшлайтом в его комнате. Как и прошлой ночью, Чон сидит на кровати, потрясённый тишиной. Как могло случиться так, что он корил себя за то, что думал о них, когда дрочил, и ему было так чертовски странно и неловко пользоваться их секс-игрушками, а в итоге они… предложили заняться ему сексом, сделать что угодно, чтобы довести его до оргазма. Как? Он единственный, кто чувствует себя настолько странно из-за этого? Неужели всё это просто помощь другу? Никаких последствий? Одна только мысль, что они трахают Чонгука, заставила его почувствовать эти самые неизбежные последствия. Он едва мог смотреть им в глаза весь сегодняшний день. Что произойдёт после того, как они сделают то, что предлагают? Как он сможет смотреть на них тогда? Единственная разница в последствиях между тем, что он просто думает о том, как Юнги и Намджун трахают его, и тем, что они действительно сделают это в реальной жизни, заключается в том, что во втором случае придётся столкнуться со всеми последствиями, а не только с Чонгуком. Как Юнги мог предложить это? Как Намджун мог просто… согласиться? Никакой неловкости. Да, правильно. Возможно, не в их случае. Чонгук будет единственным, выставленным напоказ. Чонгук будет тем, кто конч- попытается кончить. Хёны даже не достанут свои члены из штанов. Ему нужно подумать, хочет ли он, чтобы они это сделали. Чёрт, в этом случае придётся сказать вслух, что он хочет, но Чон никогда не сделает этого, не после того, как Юнги так уверенно заявил, что подобного произойти не должно. Как они могут думать, что Чонгук слепо согласится рассказать им всё, что ему нравится в постели? Это смешно! Всё это до ужаса нелепо. Он спрыгивает с кровати и бросается открывать дверь. Юнги всё ещё идёт к своей комнате, пока Намджун как раз-таки собирается закрыть дверь в свою. — Подождите, — зовёт их Чонгук. Мин оборачивается, а лидер выглядывает на него. У парня нет другого плана, кроме того, чтобы дать им понять, как они несправедливо поступают по отношению к нему. И смехотворно. Он идёт к комнате Намджуна, ждёт, пока Юнги поймёт его молчаливую просьбу и последует за ним, а затем закрывает дверь в комнату Кима за ними тремя. — Это смешно, — заявляет парень, обращаясь к старшим. Рот Юнги открывается, но Чон не даёт ему что-либо сказать. — Как вы можете думать, что я соглашусь на это? — выпаливает следом, и они оба на этот раз открывают рот, но Чонгук продолжает говорить: — Я знаю, вы думаете, что вы все будете в порядке, И это правда, но… — он понижает голос, поняв, что всё это время был громким. Хёны смотрят на него с широко раскрытыми глазами, — но вы не можете просто… просто ожидать, что я буду таким же открытым, типа: да, да, позвольте мне раздеться, я покажу вам, что мне нравится в постели, — парень смеётся, а взгляды старших опущены, как будто смущены словами донсена. — Как будто это, блять, не странно! Вы не можете навязать мне такие вещи, — утверждает он. — Я понимаю, что это должно быть «для меня», — цитирует он Юнги, — или что-то вроде этого, но вы не можете позволить мне всё решать. Это чертовски несправедливо. Я не смогу этого сделать. Чонгук замолкает и понимает, что дрожит из-за того, что смог высказаться. Старшие ничего не говорят, просто продолжают смотреть вниз. Юнги прикусывает нижнюю губу, ведь не каждый день макнэ является тем, кто ругает их, да ещё и в такой резкой форме. Чон не уверен, что вообще когда-либо обращался к ним настолько грубо. В любом случае, они не заслуживают этого, потому что просто пытаются помочь. Чонгук не должен так говорить с ними. Боже, он действительно не должен был. — Ты прав, — тихо соглашается Мин, и младший даже не смотрит на него, сам не осознавая, что прожигает взглядом пол. — Наши благие намерения не очень хорошо исполнены. Мне жаль. — Эм-м, мне тоже, — добавляет Намджун, держа руку на своей шее. Чонгук качает головой: — Нет, это вы меня извините, я не должен был кричать на вас. Я знаю, что вы пытаетесь помочь. — Нет, нет, ты прав, мы поступили нечестно, оставив всё на твоё усмотрение, — говорит Мин, а затем смотрит на лидера. — Ты, наверное, тоже был прав, — кивает он, и Намджун выглядит непонимающим. — Сначала нужно поговорить об ограничениях, а потом пойти спать. — Эм, — рот парня приоткрывается. — Ладно? — Окей, — Юнги делает глубокий вдох. — Давайте сделаем это. Он снимает обувь и забирается на кровать Намджуна, сидя посреди неё со скрещенными ногами и лицом к макнэ и лидеру. — Вы идёте? — спрашивает рэпер. Чонгук поворачивается, смотрит на Кима и понимает, что его глаза уже устремлены в его сторону. Тот пожимает плечами, снимает обувь и тоже садится на постель. Всё, что осталось Чонгуку — присоединиться к этому странному маленькому кругу, и он не может придумать веские причины, чтобы не делать этого, поэтому повторяет за хёнами и устраивается на кровати. — Что мы… — спрашивает Чонгук. — Э-э, я думаю… — начинает Мин, — я полагаю мы… ах, — его брови нахмурились. Он выглядит неловко, как будто потерял часть своей уверенности. — Как насчёт… — вмешивается Намджун, — каждый из нас по кругу делится чем-то, что нам нравится или не нравится в сексуальном плане. Я имею в виду, мы всё ещё думаем, что правильным решением будет полностью сосредоточиться на тебе, — он смотрит на Чонгука, — если мы в итоге что-то сделаем, но также… может быть, мы поделимся друг с другом тем, что нам может не пригодиться в конечном счёте, это просто… немного уберёт неловкость? — Я не- я не знаю, — честно признаётся Чон. — Может быть. Юнги кивает со слегка покрасневшими щеками. Вероятно из-за того, что Чонгук разозлился на него, и, чёрт, он сожалеет, что повысил голос на хёнов. — Я начну? — спрашивает Намджун, поднимая глаза вверх и задумываясь. Он опускает их снова, делает глубокий вдох и, — у меня очень чувствительные яйца. Юнги фыркает, и голова Кима резко поворачивается к нему. Младший прикусывает губу, чтобы сдержать улыбку. — Извини, — смущённо говорит рэпер. — Просто то, как ты это сказал… Продолжай. — Пошёл к чёрту, скажи что-нибудь, — краснеет лидер. — М-м-м, — Мин хихикает, а его плечи дрожат. Чонгук улыбается, смотря на это, а Намджун замечает и тоже растягивает губы в улыбке. — Я, — он тянет букву, — я… люблю быть снизу. — Вроде как понятно с этим одиннадцатидюймовым дилдо, — бормочет Ким. — Заткнись, — рэпер огрызается, но не сдерживается и смеётся. Чонгук тоже немного хихикает, старшие поворачиваются, чтобы взглянуть на него, и он понимает, что пришла его очередь. Он на секунду замолкает и ничего не говорит, всё ещё немного неуверенный, но глубокий вздох помогает ему успокоиться. Когда его разум немного проясняется, то понимает, что да, этот разговор может помочь. Он может сказать им, что ему нравится, если они будут открыты перед ним тоже. Даже если он не согласится на их предложение, между ними может происходить подобный разговор. — Эм-м, — думает Чонгук. — Мне нравится быть и снизу, и сверху, — говорит парень. — Но я не был принимающим уже долгое время. — Насколько долго? — спрашивает Юнги, всё ещё немного улыбаясь. — Может, месяцев шесть? — предполагает младший, а потом задумывается. — Хотя, нет, больше. Около года, я думаю, — он делает паузу, поспешно объясняя: — Фаллоимитатор вчера не в счёт. — Я не думаю, что всё ещё полностью осознал, что он был в тебе, — говорит рэпер. Глаза Чонгука расширяются: — Ты предложил его мне! — Я знаю, я знаю, — он смеётся, поднимая руки в защите. — Я не говорил, что это плохо, просто ещё не до конца принял. Чон опускает взгляд вниз, краснея. — О, чёрт возьми, — ругается Юнги, и Чонгук смотрит, как тот поворачивается к Намджуну. — Скажи ещё что-нибудь. И, возможно, заинтересованность в макнэ побеждает смущение, и он вскидывает голову, смотря на хёна, который задумывается. — Ну, раз уж мы начали об этом говорить, — произносит Ким. — Я люблю быть сверху. Я не имею ничего против того, чтобы быть снизу, но я предпочитаю позицию топа. Юнги кивает: — У меня чувствительные соски, — объявляет он, затем сразу же закрывает глаза, сожалея. — У меня нет, — говорит Чонгук, пытаясь спасти хёна от смущения. — Только если вы… — он делает вращательное движение в воздухе пальцами, — очень сильно. — Хм-м, — говорит Намджун с нахмурившимися бровями. — Эта… боль… касается и других вещей? Или только соски? Чонгук очень сильно краснеет: — Теперь твоя очередь. — Справедливо, — соглашается лидер, кивая, и на губах появляется лёгкая улыбка. — Мне нравится… эм-м… вылизывать людей. Без разницы, киска или чья-то задница, мне плевать, я просто-, — он закрывает глаза и качает головой. — Что ж. — Я тоже, — говорит Юнги, — мне нравится делать минет. Наступает пауза, когда приходит очередь Чонгука. — Да, — в конечном итоге выпаливает парень. — Касаемо… боли, — его щёки пылают. Мин прищурился, а Намджун хмыкает. — Шлепки? — тихо спрашивает лидер. Чонгук краснеет сильнее: — Да. — По ягодицам? Бёдрам-, — начинает перечислять старший, и Чон перебивает его. — Да, — отвечает тихо и кусает нижнюю губу. — Член? — не останавливаясь, продолжает Намджун. Чонгук же продолжает краснеть. — Дёргание за волосы? — следом задаёт ещё один вопрос Ким. Чонгук пожимает плечами: — Не против. — Сверхстимуляция? — Никогда не пробовал, — отвечает Чон. Намджун кивает, а потом наступает тишина. Чонгук смотрит на простыни в смущении. — Мне нравится объезжать парней, — решает сказать Юнги, когда все продолжают молчать, и Чон отмечает про себя, что сейчас не очередь хёна, но, возможно, это не так важно. — Я люблю грубость, — говорит младший, до сих пор не поднимая взгляда, потому что не в силах увидеть их реакцию на такие слова. — Немного, — добавляет он. — Не очень часто. — Быть под чьим-то контролем? — задаёт вопрос Мин, и Чонгук кивает. — Грубость только физически? — спрашивает Намджун. — Или быть униженным тоже? — Нет, — Чон качает головой, поднимая её на старших. — Не униженным. Я люблю… наоборот. — Похвалу? — предполагает Юнги. Чонгук слегка кивает. — Мне тоже нравится получать её, — говорит рэпер и улыбается. Чонгук приподнимает уголки губ в ответ. Это неловко, правда, неловко, но не так сильно, как можно было ожидать. — Если мы сделаем это, — говорит Намджун, — тогда… похвала и шлепки будут в приоритете. Дёргание за волосы. Возможно, сверхстимуляция, — он делает паузу, и Чон краснеет сильнее, чем за всю ночь. — Что ещё? Анал? — Подожди, — Юнги вздыхает с небольшим смехом, и Чонгук рад, что тот остановил череду вопросов от лидера. — Перед этим… нам надо подумать, насколько… — пауза. — Поскольку мы друзья, а не партнёры на одну ночь, мы должны подумать, насколько комфортно нам будет трогать друг друга. Или, в частности, мне и Джуну нужно подумать, насколько комфортно нам будет прикасаться к тебе, — он смотрит на младшего. — Ты должен подумать, насколько ты будешь чувствовать себя комфортно от прикосновений. И насколько тебе будет комфортно получать прикосновения от нас. Эти вопросы, по мнению макнэ, не такие ужасные, как были до этого. — С точки зрения того, что мне комфортно, — предлагает Юнги. — Или что некомфортно… Типа… Я бы не хотел… я действительно не хочу заниматься сексом, понимаете? Я не хочу… — он останавливается, а после поспешно объясняет: — Я был бы рад, если мой член останется в штанах, если это… если это нормально… для тебя. — Для меня? — спрашивает Чонгук. — Ты думаешь, я бы попросил тебя сделать что-то, что тебе не нравится? — Нет, я просто… пытаюсь быть честным в этом, — говорит Мин, и Чон сглатывает, кивая. — Касаемо того, насколько бы мне было комфортно прикасаться к тебе, — он пожимает плечами, — то это твой выбор, я полагаю? Мы можем… сделать это с минимальным количеством прикосновений. Использовать фаллоимитатор или флэшлайт. Если тебе некомфортно, когда мы будем тебя трогать, то это один из вариантов, что мы можем сделать. — Я не думаю, что возражаю насчёт… рук. — Хорошо, руки, — соглашается рэпер. — Что-нибудь ещё? Чонгуку нужно время подумать, и его мысли возвращаются к тем, которые были у него вчера: Намджун, трахающий его, а он — Юнги. Это было то, чего действительно желал вчера парень, но это было под воздействием момента, когда он был в отчаянии. Он тогда не думал, а просто гнался за удовольствием. Теперь… Он представляет, как они касаются его руками — его члена, задницы, может быть, шлёпают. Возможно, трахают одним из дилдо Юнги. Он чувствует, как щёки становятся тёплыми от смущения, но предполагает, что будет в порядке, если подобное случится. Пока у каждого есть ограничения, и все знают, во что они ввязываются, тогда… это может быть не такой уж плохой идеей. Наверное, он бы чувствовал меньшую вину, занимаясь этим, чем в момент, когда он дрочил и думал о них, потому что в этот раз всё происходит по обоюдному согласию. Они помогут. Они смогут исправить его. Люди, которым он доверяет, которые знают его, которые заботятся о нём и достаточно отвлекут от мыслей в голове, не осуждая ни за что. У него больше нет идей, как решить свою проблему. Это единственный вариант, который он рассматривает. — Фаллоимитатор? — тихо спрашивает Чонгук. Когда он снова смотрит на старших, те оба улыбаются, похоже, что-то на его лице выдаёт его решение по поводу их предложения. Он может чувствовать, как они понимают, что он согласен. Почему-то понимают. — Который из? — спрашивает Юнги, не стирая улыбку с лица. — Маленький? — отвечает неуверенно Чон, что звучит больше как вопрос, а не утверждение. Юнги кивает: — Я принесу другой тоже, на всякий случай. — Флэшлайт тоже? — спрашивает Намджун. — Я не уверен, — отвечает младший. — Это было… ошеломляюще. Намджун издал смех на выдохе, кивнув. — Да, я понял. Чонгук улыбается, смущённый, но чувствуя себя хорошо. — А… твои ограничения? — спрашивает макнэ лидера. — Как хорошо бы тебе было с прикосновениями… — Я думаю, что согласен с Юнги, — отвечает Ким. — Я не хочу заниматься сексом. И не против того, чтобы касаться тебя так, как удобно тебе. Чонгук и Мин кивают. — Что насчёт… — начинает парень после паузы. — Рта? — Рот? — переспрашивает младший. — Ты сказал, что прикасаться руками — это неплохо, — объясняет он, — но что насчёт губ? — Оу, — выдыхает Чонгук. — Поцелуи? — шепчет Намджун, прежде чем Чонгук успевает обдумать предыдущий вопрос. Но поцелуи. Поцелуи? Чонгук даже не думал о них. И, судя по лицам старших, они тоже впервые задумались. — Поцелуи где? — спрашивает рэпер. — Не губы, — осторожно произносит Чон. Целоваться в губы было бы… странно. Слишком странно. Интимно. Происходящее между ними не должно быть таким. — Хорошо, — серьёзно кивает Мин. — Не губы. — Так же не… мой член, — добавляет Чонгук. — Не мой… анус. Юнги изумлённо улыбается, а Намджун смеётся. — Значит, никакого минета и никакого римминга? — уточняет он, не прекращая смеяться, но Чонгук относится к этому серьёзно, поэтому кивает. Всё, что связано с губами, языком и прикосновениями лица к телу может показаться слишком интимным. — Наверное, нам нужно иметь стоп-слово, — говорит Юнги. — Почему? — спрашивает макнэ. — На всякий случай, — отвечает Мин. — «Остановись», «нет» и «не надо» всё ещё работают, но… я думаю, иметь слово, которое заставит нас всё прекратить без лишних вопросов, было бы… не плохо было бы иметь его. — Ты должен решить, какое именно, — говорит Намджун, глядя на Чонгука. — То, что легко запомнить. — Эм-м… — думает Чон и решает сказать первое, что всплыло в голове. — Пульгоги? Внезапно у него урчит живот, и они втроём смеются в ту же секунду. Боже, между ними было очень много напряжения. Смех заставляет чувствовать себя более спокойно. — Пульгоги, — повторяет Юнги. — Конечно, почему бы и нет. — Итак, ещё раз, — говорит Намджун. — Хён и я держим свои члены в штанах, разрешено прикасаться руками, не целовать в губы, никакого римминга и минета, — он перечисляет это так, словно перед ним обычный список покупок, но Чонгук снова краснеет. — Фаллоимитатор неплох, флэшлайт под вопросом. Порка, дёрганье за волосы, похвала- — Боже мой, — смущённо бормочет Чонгук, и Намджун останавливается. Юнги смеётся и хлопает лидера по плечу. — Смути его ещё больше, мистер Чувствительные Яйца*, — отчитывает парня Юнги. Намджун краснеет: — Извини, я просто… — Остановись, — рэпер кладёт руку ему на плечо. — Просто не надо. Намджун замолкает и потирает затылок. Неловко. — Когда мы… — пытается спросить Чонгук, краснея ещё сильнее. — Поспи с этими мыслями, — настаивает Юнги. — Ты устал. Кто знает, может, завтра ты передумаешь. Он, вероятно, должен заснуть с этими мыслями в голове, но не хочет. Чонгук уже принял решение. Он не хочет, чтобы у него было достаточно времени, чтобы обдумать и в итоге отказаться. Он бы покончил с этим прямо сейчас, если бы мог. Наверное, подумать об этом ещё раз, чтобы быть уверенным, что он в порядке с этим даже после того, как проснётся на следующее утро, имеет смысл. У хёнов тоже должно быть время подумать об этом более тщательно. Трудно представить, как это будет выглядеть после подобного разговора, даже несмотря на то, что они установили некоторые правила. Главная задача в том, чтобы Чонгук не контролировал ничего, чтобы хёны отвлекли его достаточно и не дали возможности погрузиться в свои мысли. Так что, если всё будет в руках Юнги и Намджуна, то никаких проблем возникнуть не должно. — Я скажу вам завтра утром, — решает Чонгук. — Хорошо, — соглашается Юнги. — Идёшь спать сейчас? Чон кивает: — А ты? — Я останусь здесь с Джуном на минутку, — говорит рэпер, и макнэ знает, что станет их темой для разговора. Он не знает, что чувствует по этому поводу, но у него больше нет причин что-либо уточнять. Им следует поговорить только вдвоём, составить какой-то план. Это неплохая идея. Согласованность старших в действиях было бы умным решением. Чонгук снова кивает, сползает с кровати, поднимает обувь с пола и идёт к двери. Когда он оборачивается, они смотрят на него, а не друг на друга, ожидая его ухода. Они улыбаются, наверняка думая, что он понимает, почему им нужно поговорить наедине. Он, правда, всё понимает. Чон отвечает им слабой улыбкой и выходит из комнаты Намджуна. У парня возникает соблазн прижать ухо к двери, чтобы подслушать их. К чёрту любопытство, услышав их, весь смысл задуманного исчезнет — чувство неожиданности от «секса» пропадёт, а он в каком-то смысле даже необходим. Он подумывает подрочить, когда находится в душе, а затем снова, когда забирается под одеяло. Есть шанс, что сегодня, сделав это, он сможет кончить, поэтому нужды в предложении Юнги и Намджуна уже не будет. Но также, возможно, случится то же, что и две с половиной недели подряд; в конечном итоге он разочаруется снова. Какой в этом смысл? Чонгук решает перестать думать об этом, поворачивается на бок и пытается уснуть. Он рад, что поговорил с хёнами, а не лежит сейчас в полном непонимании происходящего. Парень счастлив, когда осознаёт, что у него есть шанс, новая идея, как можно решить его проблему. Он просто подождёт, пока Юнги и Намджун помогут. Ему не нужно дрочить только для того, чтобы создать мнимую потребность в этом. Он не может дождаться, когда это произойдёт, когда он сможет, наконец-то, дойти до оргазма. Чонгук взволнован этой мыслью и не совсем понимает, как реагировать на это.