Крыса

Бетонный лабиринт многоэтажных домов казался бесконечным. Кажется, на сей раз Луку угораздило забрести в один из самых бедных и неблагополучных районов — тут и там валялся мусор, добрая половина фонарей была разбита, стены разрисованы граффити, да и вообще все дома по большей части представляли собой одну единую неоконченную стройку. Где-то недалеко явно была пьянка, слышалась громкая музыка, крики, смех. Телефон давно сел и валялся безделушкой в кармане. Даже такси не вызвать. Лука брел наугад, надеясь просто найти человека, который сможет подсказать ему, куда идти, но пока что все те, кого он видел издалека, не вызывали доверия и желания обратиться к ним за помощью. Он в очередной раз свернул на темную улочку и немного напрягся — свет здесь не горел вообще. Воображение тут же включилось на полную катушку, но Лука упрямо встряхнул головой и пошел дальше — в самом деле, ему уже тридцать, и шарахаться от каждой крысы — а на большее общество здесь вряд ли можно было рассчитывать — ему не пристало. Впрочем, реальной угрозой могли быть пьяницы или наркоманы, но, Лука уверен был точно, убежать и от одних, и от других он сможет точно — футболист как-никак. Погода, в середине дня просто отличная, к вечеру испортилась, и сильный ветер завывал в пустых окнах и провалах подъездов. На затянутом облаками небе не было ни единой, даже самой завалящей, звездочки, и только отдаленный свет фонарей кое-как освещал путь. Лука то и дело спотыкался о валяющийся на дороге строительный мусор и бутылки, несколько раз даже думал развернуться и двинуться в обратную сторону, но понимал, что это кратчайший путь в более приличные районы. Он уже готов был проклинать себя за то, что после встречи с агентом решил прогуляться. И прогулка явственным образом пошла не по плану. Темнота вокруг все сгущалась, и Лука ускорил шаг. Позади послышался какой-то шорох, но Лука старался не обращать внимания и просто шел вперед. — Заблудился? — вдруг раздалось откуда-то слева. Лука с трудом сдержал испуганный возглас и обернулся. Перед ним был один из пустых многоэтажных домов, и в тени подъезда, под козырьком, кто-то стоял. Незнакомец шагнул вперед и Лука, прищурившись, разглядел его: это был довольно высокий мужчина, стройный, на вид лет тридцати. Длинные светлые волосы неопрятными прядями разметались по плечам, а одежда являла собой не самое приятное зрелище: поношенные, грязные, местами порванные вещи были мужчине не по размеру и висели на нем, как на вешалке. Он был еще и бос к тому же. Его глаза недобро поблескивали из-под сдвинутых бровей. — Нет-нет, — непонятная тревога овладела Лукой, и он попятился. — Я могу показать дорогу, — незнакомец ухмыльнулся, и в темноте блеснули заостренные белые зубы, создававшие сходство с хищным животным. Он подошел еще немного ближе, и Лука, отшатнувшись, почувствовал спиной холод стены: отступать было уже некуда. Он напряженно замер, машинально обдумывая, что от него могло понадобиться мужчине, но вдруг его внимание привлекла одна немаленькая и весьма необычная деталь. У незнакомца был хвост. Длинный, розовато-серый, гладкий. Первой мыслью Луки было, что это просто своеобразная деталь костюма, но тут хвост дернулся и обвился вокруг ноги хозяина. От неожиданности Лука вскрикнул и даже пару раз моргнул, убеждаясь, что ему не почудилось. — Никогда не видел таких, как я? — недобро усмехнулся мужчина. — Не хочешь зайти ко мне в гости? — Я п-пожалуй пойду, — Лука попытался боком просочиться вдоль стенки мимо странного незнакомца, но тот предугадал маневр и ухватил его за руку. В кожу запястья Луки впились длинные желтоватые ногти, больше похожие на когти, и мужчина резко дернул его на себя. От него резко воняло застоялой водой и плесенью, и Луку замутило. Практически полная темнота улицы только добавляла происходящему нереальности, но вот боль от когтей и выступившая на руке кровь были вполне реальны. — Отпусти, — немного нервно сказал Лука и попытался выдрать руку, но незнакомец, несмотря на не самое крепкое телосложение, оказался куда сильнее, чем можно было подумать и резко притянул Луку к себе, обхватывая его за бедро. Если бы не обстоятельства, Луке бы показалось, что его собираются поцеловать. — Я все-таки настаиваю. Мне, знаешь ли, очень одиноко, — прошипел мужчина, и в его голосе уже отчетливо слышалась неприкрытая угроза. — И все же я спешу, — с трудом вывернувшись, Лука отскочил в сторону. Незнакомец тут же рванулся за ним, и Лука бросился со всех ног прочь. Но усталость от долгого дня и практически кромешная темнота скорости ему не прибавляли, а вот его преследователь, судя по всему, отлично видел дорогу и без дополнительных источников света. Лука несколько раз спотыкался, а топот сзади все не утихал. И внезапно произошло то, чего Лука никак не ожидал: вокруг заметались какие-то маленькие тени, заблестели в темноте тысячи крошечных желтых глаз. Неожиданно что-то тяжелое и теплое вспрыгнуло и вцепилось ему в бедро, раздирая кожу даже сквозь джинсы. От испуга и боли Лука потерял равновесие, падая на асфальт. На него тут же со всех сторон хлынула как будто волна чего-то теплого и мягкого, и он с ужасом понял, что это крысы. Десятки мелких и крупных крыс нахлынули на него потоком, покрывая все тело, вцепляясь коготками во все оголенные участи кожи, и тут нервы сдали окончательно. Он громко закричал, пытаясь отбиться от этого полчища, но тут подоспел его преследователь. Лука отшвырнул одну из крыс в сторону, и она с глухим звуком шмякнулась об стену. — Ах ты сука, — неожиданно раздалось рычание над самым ухом — мужчина присел рядом с ним на корточки и схватил за волосы, поднимая голову. — Не смей их трогать… — У-убери, — взмолился Лука, отшвыривая ногой еще одну крысу, и тут уже незнакомец потерял терпение. Он оттянул голову Луки в сторону за волосы и резко ударил об асфальт. Перед глазами почернело, и Модрич потерял сознание. Очнулся он с дикой головной болью и не сразу вспомнил, что произошло. Вокруг было очень темно, настолько, что, казалось, нет вообще никаких источников света. А еще было очень тесно. Лука лежал на чем-то холодном, жестком, и его плечи упирались в стенки. Он попытался повернуться и с ужасом понял, что не может этого сделать. Кое-как ощупав пространство вокруг он понял, что над его головой ничего нет, а вот стены — это грубый камень. Но, как он ни старался, зацепиться за неровности ему не удалось, и он лишь ободрал пальцы. Все, что он мог — это сесть, а вот дальше — никак, даже встать на ноги не выходило. К горлу уже подступала паника — как и многие люди, он страдал от легкой формы клаустрофобии. Внезапно Луке пришло в голову, что, может быть, рядом есть люди. Он набрал побольше воздуха в легкие и закричал изо всех сил: — Ээй! — звук рассыпался громким эхом, но за ним ничего не последовало. Лука попробовал покричать еще немного, но складывалось ощущение, что он был здесь совершенно один. Или нет? Где-то наверху вдруг послышался тихий шорох, и Лука закричал: — Эй, я здесь! Помогите! И тут произошло неожиданное: на него сверху рухнуло что-то большое и шерстяное. От неожиданности он взвизгнул, и только через несколько секунд до него дошло, что это очередная крыса. Как ни странно, на сей раз она даже отвращения не вызвала, наоборот, осознание не полного одиночества принесло облегчение. Лука схватил мохнатое тельце и осторожно прижал к себе, чувствуя тихое мельтешение маленьких лапок. Крыса не особо сопротивлялась и вскоре улеглась спать. Сколько времени прошло, было трудно сказать. Всю свою энергию Лука тратил на борьбу с паникой и не сразу осознал, когда наверху раздались шаги, затем чирканье спички, и неровный пляшущий свет озарил все вокруг — сверху высунулась рука со старым свечным фонарем, какие Лука видел разве что в фильмах. Светом резануло по глазам, и он зажмурился. — Видишь меня? — раздался сверху уже знакомый голос, и Лука отозвался: — Вижу. — Хватайся за веревку, — сверху действительно спустился толстый канат, и Лука ухватился за него руками, предварительно положив крысу в карман куртки. Бедное животное не заслуживало оставаться внизу. Его тут же с силой потянули наверх, и вскоре он уже оказался сидящим на полу на краю небольшой расселины, непонятно как образовавшейся. Взгляд автоматически выхватил торчащие из пола кольца с решеткой - сейчас откинутая, в горизонтальном положении она закрывала бы щель. Незнакомец, сидящий рядом, тут же подманил выскочившую из его кармана крысу и нежно погладил по голове, а потом обратился к Луке: — Вставай и иди к стене. — Что? — до Луки не сразу дошло сказанное. Он огляделся по сторонам и понял, что они находятся в очень странном месте: выдолбленная в камне комната была слабо освещена лампой и отгорожена от какого-то коридора подржавевшей, но еще крепкой на вид решеткой. Торчащие из стен чугунные кольца придавали сходство со средневековой темницей, а гора тряпья и какие-то объедки в углу намекали на то, что помещение обитаемо. — Я сказал, встань и иди, — голос незнакомца звучал спокойно, но чувствовалось, что за непослушание Луке достанется, и очень крепко. Он неуверенно поднялся на ноги, решив пока не спорить с явно не слишком адекватным похитителем, и отошел к стене. — Как тебя хоть зовут? — Домагой, — он поднялся на ноги и вытащил из кармана штанов моток крепкой бечевки. — Уж извини, что пришлось тебя в яму бросить, у меня не нашлось веревки, а я не хотел, чтобы ты сбежал. — Что тебе от меня нужно? — тревожно спросил Лука, глядя, как Домагой сворачивает из веревки петлю. Вместо ответа тот подошел к нему и, надавив на плечо, заставил сесть. — Сними куртку, ботинки и носки, — велел он все тем же спокойным голосом. — Зачем? — Луке стало откровенно страшно. — Снимай, если не хочешь еще разочек познакомиться с зубками моих маленьких друзей. Лука повиновался, и Домагой тут же откинул вещи в стороны, к остальным тряпкам. Тут до Луки дошло, что с ним собираются делать: Домагой подтащил его ближе к одному из колец и принялся сооружать на нем конструкцию из узлов. — Что тебе нужно? — повторил Лука беспокойно и отпрянул. Мужчина тут же яростно зашипел и схватил когтистой рукой его за горло. Лука испуганно сглотнул и счел за лучшее не сопротивляться, даже когда Домагой завел его руки за спину и принялся накрепко привязывать запястья к кольцу. — Где мы вообще? — Лука запаниковал. — Что происходит, ты объяснишь наконец? Какого черта ты меня похитил? — Болтай поменьше, целее будешь, — процедил сквозь зубы Домагой, наконец расправившись с веревкой. — И не советую тебе больше орать. Я не один живу в этих подземельях, и тут много претендентов на такое вкусное лакомство. Он внезапно облизнулся, и Луку затрясло. Он один на один с явно не нормальным монстром, связан и беспомощен, и ровным счетом никто не знает, где его искать. — Кто ты? — наконец выбрал он самый важный вопрос. — А так не видно? Оборотень, — усмехнулся Домагой. — Оборотень-крыса? — осторожно уточнил Лука. — Да. — И зачем я тебе? — Ты мне понравился, — оскалился монстр. — Давно уже. Видел тебя в этих людских телевизорах, но не думал, что мне так повезет… Лука, не так ли? — В каком смысле понравился? — в ужасе уставился на него тот. — В прямом, — Домагой пожал плечами. — Я выбрал тебя в качестве особи для спаривания. Ну, а если будешь сопротивляться, тебя всегда можно пустить на корм. Я пожирнее люблю, конечно, но у тебя мышцы хорошие, много питательных белков… От этих слов Луке стало по-настоящему страшно и он даже попробовал осторожно пошевелить руками, проверяя узлы, но они были затянуты на совесть. — Я… я же мужчина, — попробовал образумить Домагоя Лука, но тот рассмеялся: — И что? Я полностью отрезан от людского мира, я не могу жить с ними, а оборотней слишком мало. Мы привыкли к спариванию и со своим полом. А ты и на мужчину-то не тянешь — мелкий, тощий… Ущербный, одним словом. Готов поспорить, у тебя даже женщины нет. Ведь нет же? — Ну, знаешь ли, — Лука чуть не задохнулся от возмущения, — людям в отношениях не только тело нужно… — Так у тебя есть женщина? — Сейчас нет, — стушевался Лука. — Вот о чем я и говорю, — зевнул Домагой. — Значит так, портить тебя мне нет надобности, поэтому если будешь слушаться и давать мне, будешь получать еду и даже иногда гулять. Если будешь выпендриваться — пеняй на себя. Мои крысы кого угодно по щелчку пальцев загрызут. — Так ты типа Крысиный король? — нервно рассмеялся Лука. — Можно и так сказать. А ты хороший, не крикливый, — Домагой потрепал его по щеке. — Но учти: попытаешься сбежать — наказание на всю жизнь запомнишь. — И много кого ты так?.. — спросил Лука, пытаясь оттянуть время: вряд ли Домагой станет долго ждать. — Ну, трое не выжили, одного отдал в обмен на еду, — пожал плечами оборотень. — Но ты мне симпатичен, так что слушайся, и с тобой будет все в порядке. Он неожиданно подался вперед и довольно грубо поцеловал Луку, проталкивая язык в приоткрытый рот и стискивая его челюсть пальцами. Лука попытался отстраниться, но безуспешно. Когтистая рука Домагоя внезапно оказалась на ширинке Луки, и он запустил пальцы под белье. У Луки кровь мгновенно прилила к щекам, и он протестующе замычал, но Домагою, похоже, на первый раз хотелось просто пощупать человека. — А у тебя не так все и плохо, — ухмыльнулся наконец тот. — Большой. Женщинам нравится, наверное, если до постели все же доходит… — Прекрати, — Лука поморщился. — Это… это не принято у людей обсуждать. — А я и не человек, — фыркнул Домагой. — Сейчас сиди тихо, я потушу свет и уйду посмотрю что-нибудь поесть. Попытаешься сбежать — в лучшем случае твой растерзанный труп найдут завтра где-нибудь на свалке… Домагой задул фонарь, и все погрузилось в кромешную темноту. Послышался шорох, скрип металлической решетки, и вскоре все звуки стихли. Лука выждал немного для верности и, несмотря на красноречивые предупреждения, попытался вырваться, высвободить руки — но все тщетно. Бечевка оказалось новой и очень прочной. Ему было очень страшно — он понимал отчетливо, что все происходящее — не шутка и не сон, и что он в плену у опасного существа, желающего его физически. А ведь при ближайшем рассмотрении Домагой внешне был даже ничего — красивая улыбка, которую не портили даже клыки, светлые глаза и длинные волосы. Встреть Лука его на улице в светлое время суток, не подумал бы даже, что он может оказаться маньяком и насильником. И сейчас Луке надо было решать: сопротивляться и, возможно, поплатиться жизнью или подчиниться и отдаться мужчине. Пугала не сама перспектива секса с мужчиной — не сказать, чтобы Лука был настроен гомофобно, нет, порой он даже заглядывался на своих одноклубников и вообще подозревал самого себя в бисексуальности; пугало предстоящее унижение. Секс никогда не был для Луки чем-то священным, и тело свое он храмом не считал, но подставлять задницу, только чтобы выжить… его передернуло от отвращения. И в голову закралась вдруг нелепая, неуместная мысль, что не так он хотел бы провести свой первый раз с мужчиной. Но вскоре темнота и усталость сделали свое дело, и Лука, скрючившись у стены, уснул. Сколько Лука проспал, он не знал, но когда наконец открыл глаза, Домагой уже вернулся. Он лежал на куче тряпья и, похоже, спал. Рядом с ним стоял небольшой электрический фонарь, добытый, очевидно в последнюю вылазку, и валялась какая-то спортивная сумка. Лука осторожно пошевелился, повел головой, разминая затекшую шею и попытался принять более удобное положение. Домагой тут же встрепенулся и сел, сонно протирая глаза. — Жрать хочешь? — зевнул он. — Хочу, — осторожно кивнул Лука. Оборотень поднялся с места и, лениво потягиваясь, подошел к нему. Узлы он развязал на удивление быстро — видно, когти помогли — и Лука с наслаждением принялся разминать затекшие запястья. Желудок и правда требовательно урчал, а горло пересохло, поэтому, когда Домагой расстегнул сумку и швырнул ему консервную банку, Лука тут же судорожно открыл ее и, поняв, что никаких приборов ему точно не дадут, принялся загребать тушеное мясо прямо руками. Домагой сделал то же самое, и некоторое время в пещере раздавалось лишь дружное чавканье. Потом Домагой вытащил из той же сумки две бутылки колы и одну из них швырнул к ногам Луки. Тот, не подумав, тут же свернул у нее горлышко и оказался облит газировкой с головы до ног. Домагой, глядя, как он чертыхается, расхохотался и, просмеявшись, выдавил: — А ты забавный. Кстати, вот, для тебя припас, — он внезапно вытащил из сумки полицейские наручники и довольно помахал ими. — Вместо веревки. Кстати, если надо отлить, воон там, в самом углу дырка в полу, — он махнул рукой в сторону стены. — А ты не мог бы, ммм, отвернуться, — немного смущенно попросил Лука. — Нашел, чего смущаться, — Домагой закатил глаза, но все же просьбу выполнил и уселся на пол спиной к нему. С некоторой неловкостью Лука сходил в туалет — не слишком приятно было делать это в присутствии постороннего — и вернулся на место, полный желания продолжить разговор. — Домагой, слушай… А мы вообще где? — В заднице мира, — фыркнул тот. — Это древние темницы, они под канализацией. — То есть мы в городе? — с надеждой уточнил Лука. — В городе-то в городе, только вот сбежать не надейся. Только я знаю, как отсюда выбраться, да и сожрут тебя по дороге. — Может быть ты меня выпустишь, — осторожно попытался договориться Лука. — Я мог бы сделать что-то для тебя… У меня много денег, я могу купить тебе жилье, или в чем ты еще нуждаешься… — Я нуждаюсь в особи для спаривания, а остальное у меня есть, — оскалился Домагой. — Еду могу и без твоей помощи добыть, а жилье мне нахрен не нужно — в таком виде я в вашем мире существовать не могу… — А ты не умеешь принимать полностью вид человека, ну, как в фильмах показывают? — осторожно уточнил Лука. — Нет, я не могу, — резко оборвал Домагой. — Почему? — Не твое дело, — огрызнулся он. — А другие могут? — Могут. Все, заткнись, достал. — Но… — Если не заткнешься, сооружу тебе кляп из вонючей тряпки, — Домагоя явно задели расспросы Луки, и тот решил не приставать к нему больше. Бежать он пока тоже не собирался — надо было хоть немного продумать план и выведать у монстра как можно больше про эти подземелья. Он никогда не слышал, чтобы под Мадридом находили что-то подобное — видимо, до таких глубин никто не копал. Может быть, в древности где-то здесь была старинная крепость. Домагой тем временем устроился на тряпках в углу и внезапно достал из-под них разбухший от влаги блокнот и карандаш и принялся старательно что-то выводить на страницах. — Ты что-то рисуешь? — полюбопытствовал Лука, но оборотень только рукой махнул: — Не лезь, куда не просят. После этого Лука решил оставить его в покое и устроился на полу, подложив руку под голову, чтобы еще хоть немного поспать. Поза была не самая удобная, но всяко лучше, чем та, что была до этого. Когда он проснулся, Домагой уже спал, а сам Лука находился в несколько ином положении: его запястье было приковано к металлическому кольцу, но оборотень подложил ему под голову набитую чем-то мягким сумку и укрыл его собственной курткой. Такая забота несколько удивила Луку, но внушила смутную надежду, что что-то человечное ещё есть в Домагое.