Крыса

Когда Лука проснулся на следующий день — впрочем, был ли сейчас день или ночь, он не знал, — Домагоя опять не было. На сей раз он оставил Луке свет в виде все того же электрического фонаря, правда, прикрытого тряпкой — видимо, его слова об обитаемости этих подземелий были не просто методом устрашения. Приглядевшись, Лука понял, что решетка закрыта на висячий замок, скреплявший короткую толстую цепь. Он с трудом принял сидячее положение и постарался размять затекшие шею и спину. От пола ощутимо холодило, и его бил легкий озноб. А, приглядевшись, Лука понял, что Домагой оставил ему своеобразную стражу — тут и там лежали, тихо посапывая во сне, или сидели на задних лапках большие и маленькие крысы. Лука никогда особо не боялся грызунов, но и видеть их в таком количестве было неприятно. Эти животные были непредсказуемы, а, может, и вовсе больны чем-нибудь. Но пока что они не проявляли никакой агрессии, и Лука быстро успокоился. Вместо этого он стал обдумывать дальнейшие действия: перечить Домагою явно не стоило, но и ждать, пока тот захочет от него большего, Лука не собирался. Он уверен был, что его скоро хватятся — как минимум с Серхио на сегодня у них назначена встреча. Недельный отпуск, начавшийся только вчера, не был на руку, но Лука надеялся, что друг сообщит о его пропаже кому следует. А пока что стоило подумать, как бы выведать у Домагоя побольше о месте, где он находится. Если ему вдруг представится возможность сбежать, надо хотя бы примерно понимать, куда ему идти. Внезапно он вспомнил о телефоне и понял, что карман джинсов, где он раньше лежал, пуст. Оглядевшись по сторонам, Лука увидел свой мобильник возле сумки Домагоя — с выпотрошенными внутренностями. Похоже, надежда на полицию рухнула — что они смогут сделать без геолокации его телефона? Свидетелей похищения не было никаких, и никто не знал, куда он направился. Тем более придется справляться собственными силами. Вопреки ожиданиям Луки, Домагоя не было очень долго. В желудке уже давно урчало от голода, а глаза слипались — прошло действительно много времени, может, пять или шесть часов, — когда наконец послышались знакомые шаги. Но на этот раз Домагой был не один. Лука не видел ни его, ни его спутника — они остановились где-то чуть дальше по коридору — но, прислушавшись, смог разобрать тихую речь. -…даже не думай, — это, кажется, были слова Домагоя. — Я отдам тебе копию карты подземелий и пару банок, а он — мой. — А ты жадный, да? — Мы с тобой не друзья, чтобы я делился… Все, сейчас вынесу тебе твою долю — и проваливай. Домагой отпер замок и, не глядя на Луку, сразу направился к своей сумке, откуда достал три консервные банки и какую-то бумагу. Он вышел обратно в коридор и вернулся спустя пару секунд уже с пустыми руками, после чего запер замок с внутренней стороны и лениво побрел к своему ложу. — Привет, — неуверенно поздоровался Лука. — Ага, — оборотень зевнул и рухнул, как подкошенный. — Будь добр, сейчас язык за зубы и не заставляй мою голову еще больше болеть. Но Лука думал уже о своем. Его слух автоматически выцепил из подслушанного разговора одно-единственное словосочетание: копия карты. Значит, есть карта, и есть еще минимум один экземпляр. И хранил Домагой ее, вероятнее всего, в сумке — где она не отсыреет и не будет по неосторожности сгрызена крысами. Если он достанет карту — сможет выбраться и спастись. — Время… Сколько времени? — внезапно глухо спросил Домагой, и Лука вздрогнул: думал, оборотень уже уснул. — У меня нет часов, — тихо ответил он, и Домагой швырнул ему под ноги небольшие электронные часики: — Глаза устали. Ты посмотри. — Половина восьмого, — сказал Лука, глядя в циферблат. — Вечера. — Да понятно, что не утра, — фыркнул Домагой. — Подойди сюда. — Я прикован, — хмыкнул Лука. — Да, я уже и забыл, — Домагой покачал головой и устало поднялся на ноги. Он подошел к Луке и, отстегнув его запястье, опустился на пол с ним рядом. — Приласкай меня. — Что? — Лука напрягся. — Отсоси мне, говорю, — чужая ладонь легла ему на шею, а другой рукой оборотень шлепнул его по бедру. — Я жутко устал, и мне нужно расслабиться. — Но я не умею, — попробовал избежать предстоящего унижения Лука. — Никогда не поздно учиться. Шлюхой можно в любом возрасте стать, — Домагой рукой полез ему под футболку и прижался ближе. От него пахло болотной сыростью, и, стоило Луке только представить… — Я не буду, — вырвалось у него раньше, чем он успел подумать. Отвращение достигло такого предела, что он попросту не мог мыслить разумно. — Что? — казалось, Домагой был искренне удивлен. — Я не буду, — уже менее уверенно проговорил он. — Ты… ты мне вообще никто, я не испытываю к тебе чувств. На мгновение лицо Домагоя перекосило, не яростью, но какой-то непривычной болезненной гримасой, но он быстро взял себя в руки. — А от тебя они и не нужны, — гадко ухмыльнулся он. — От тебя нужно только, чтобы ты сосал член и подставлял свою задницу. Поверь, если не будешь противиться, самому может понравиться. — Я не могу… не могу, — замотал головой Лука, вжимаясь в стену. — Мне долго тебя еще уговаривать? — в голосе Домагоя проскользнули угрожающие нотки. — У меня есть куда более надежные способы убеждения, поверь. Лука упрямо стиснул зубы и опустил голову. Домагой внезапно издал какой-то странный, свистящий звук, и на него тут же откликнулось несколько крыс: навострив уши, они подбежали к самым ногам мужчин и замерли в ожидании. — Проучите-ка эту зайку, — хрипло рассмеялся Домагой и коротко кивнул в сторону Луки. Одна из крыс тут же бросилась вперед и вцепилась в его босую ступню. Он вскрикнул от боли и попытался отодрать ее от себя, но тут на него бросились и остальные грызуны, вцепляясь зубами и когтями во все незащищенные одеждой участки кожи. Под напором этой стаи Лука скорчился на полу, не зная, как отбиваться, и только закрыл руками лицо. — Нет, пожалуйста, — взмолился он, когда боль стала невыносимой. Он совершенно потерял ощущение реальности, и казалось, эта пытка никогда не прекратится. Но внезапно серая мохнатая масса схлынула так же резко, как и накрыла его. Он тихо застонал, не двигаясь. — Надеюсь, это было достаточно красноречивое предупреждение? — голос Домагоя был все так же спокоен. — Прекрати это нелепое сопротивление, если не хочешь, чтобы я собрал остатки сил и самостоятельно за тебя взялся. Он внезапно приподнялся и, дотянувшись до своего ложа, вытащил откуда-то из-под тряпок небольшую бутылку с коньяком. Сделав глоток, он протянул ее Луке, но тот помотал головой. — Пей, — Домагой прищурился. — Это приказ. — Зачем? — Потому что я так хочу, — Домагой фыркнул и придвинулся ближе. — Ну же… В губы Луки ткнулось холодное горлышко, и он, зажмурившись, сделал пару глотков. Но Домагою этого было мало, и он продолжил буквально вливать алкоголь ему в рот, не обращая внимания на то, что часть благополучно проливается на футболку и джинсы Луки. Остановился он только когда Лука поперхнулся, не в силах больше глотать обжигающую жидкость. — Зачем тебе это? — непонимающе проговорил он, подтягивая к груди колени. А Домагой внезапно подался вперед и зашептал ему в самое ухо: — О, ты просто не видел себя со стороны… Раскрасневшийся, растрепанный, напуганный… Такой маленький и дрожащий… Сладкий, тебя бы трахать и трахать… От этих слов Луку и правда бросило в дрожь. Резкий запах алкоголя перебивал болотную вонь, но был немногим лучше, и хотелось отстраниться, не терпеть оборотня так близко. Тем временем Домагой отставил бутылку и стянул с себя запачканный джемпер. Лука невольно скользнул взглядом по довольно подтянутому торсу и отметил, что грудь и живот оборотня покрыты старыми шрамами. — Нравится? — довольно осведомился он и, не дожидаясь ответа, дернул Луку к себе, стаскивая с него футболку и откидывая в сторону. Лука, памятуя об угрозах Домагоя, сопротивлялся вяло. Он прекрасно понимал, что его жизнь полностью зависит от оборотня, а его представление с крысами возымело нужный эффект. Домагой быстро расстегнул его джинсы и потянул вниз. — Не хочешь сосать, придется поработать задницей, — пошло ухмыльнулся он и шлепнул его по бедру. — Не надо, — Лука взбрыкнул и попытался отползти в сторону, но Домагой вцепился когтями в его бедра и резко рванул на себя. Лука громко закричал: боль была страшная. Когти оставили на бедрах длинные кровоточащие царапины, и Домагой лишь улыбнулся. — Что не надо? — уточнил он, оттягивая в сторону резинку трусов Луки и второй ладонью обхватывая его член. — Я согласен отсосать тебе, — выпалил Лука. — Вот как? — довольно кивнул оборотень. — Что ж, дерзай. Проклиная себя за трусость и малодушие, Лука встал на четвереньки, стараясь не обращать внимание на раны, и приблизился к оборотню. Домагой расстегнул ширинку и жестом велел ему приступать. Перебарывая отвращение, Лука дрожащими руками стянул с оборотня джинсы с трусами до середины бедра и наклонился. Перед его лицом покачивался уже возбужденный член, гладкий, довольно большой, с истекающей смазкой розовой головкой. Хвост Домагоя обвился вокруг его талии и легонько сжимался, будто подгоняя. Подавив очередной приступ тошноты — это уже становилось его нормальным состоянием, — Лука осторожно обхватил его член ладонью и большим пальцем коснулся головки, размазывая смазку. Домагой довольно прищурился и пристроил руку на затылке Луки, вплетая пальцы в спутанные русые волосы. Лука пару раз провел ладонью вдоль всего ствола, а затем наклонился ниже и лизнул головку, чувствуя на языке солоноватый привкус. Он никогда не делал ничего подобного и никогда и не задумывался о том, как надо делать минет, поэтому сейчас судорожно прикидывал, вспоминая, что его самого быстрее всего доводило до оргазма. Но времени на раздумья у него не было, и Домагой нетерпеливо подтолкнул его голову, как бы намекая, что пора переходить к активным действиям. Зажмурившись, Лука наконец решился и обхватил губами головку, а затем опустил голову ниже. Ему удалось взять в рот член лишь до середины, с непривычки тело сопротивлялось, к горлу подкатила тошнота. Тем не менее, он попытался начать двигать головой, и Домагой наконец тихо застонал. Губы, неприятно растягиваясь, скользили вокруг всего ствола, руками Лука попытался помочь себе, и его старания все же имели успех: Домагой сам начал задавать темп и ритм, и довольно скоро с глухим стоном кончил. Луку замутило, и он, не сумев проглотить, сплюнул на пол. — Умница, — Домагой протянул ему бутылку коньяка, и на сей раз Лука припал к горлышку с удовольствием, пытаясь заглушить ощущения. Оборотень тем временем застегнул джинсы и, поднявшись на ноги, отошел к неизменной сумке, вмещавшей, похоже, абсолютно все. Он вытянул оттуда какие-то старые, но довольно чистые бинты и, вернувшись к Луке, быстро забинтовал его бедра. — Будешь и дальше так стараться — мы уживемся, — усмехнулся Домагой и потрепал его по волосам. — А сейчас идем, я хочу спать уже. Он отвел удивленного Луку к своему ложу и буквально заставил усесться на него, после чего сковал запястья за спиной и улегся сам, прижимая Луку к груди. — Холодно, — осторожно прошептал тот, и Домагой, что-то недовольно буркнув, накинул на них обоих какую-то пыльную тряпку. Что ж, все же лучше, чем ничего. Оборотень быстро уснул, а вот к Луке сон не шел, и он лежал, сверля потолок глазами. Тепло чужого тела, тихое сопение сзади… когда-то он мечтал о таком. Говорят, все мечты имеют свойство сбываться, правда, не совсем так, как нам бы хотелось. Фонарь внезапно замигал и спустя пару минут потух. Лука вздохнул и прикрыл глаза. А спустя секунду понял, что по щекам струятся слезы. Он тихо шмыгнул, Домагой зашевелился, но не проснулся. В темноте что-то зашуршало, и по бедру Луки вдруг скользнул длинный гладкий хвост, пощекотал шею и наконец замер, обвивая предплечье.