Крыса

К вечеру Домагой немного пришел в себя. Когда Лука зашел его проведать, он уже сидел на кровати и машинально ковырял пальцем уголок подушки. Незаметно выбравшийся из плохо закрытой клетки Сырок восседал у него на коленях. — Как ты себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался Лука, останавливаясь на пороге. — Хреново, — прямо ответил Домагой, не поднимая глаз. — Болит бок? — Да. — Прости, — Лука едва слышно вздохнул. — Дашь мне посмотреть? — Ты не должен извиняться, — хрипло возразил Домагой и откинул одеяло в сторону. — Я заслужил. Смотри, конечно… и не бойся, — он вдруг поднял взгляд и как-то странно взглянул на мнущегося в нерешимости Луку. — Я ведь сказал, что не хочу, чтобы ты еще больше страдал из-за меня… Объяснение было так себе, не обнадеживало, и это понимали оба. Лука едва сдержался, чтобы не высказать в ответ что-нибудь насчет рецидива или того, что «один раз насильник — насильник всегда». Но в таком состоянии оборотень вряд ли мог бы причинить ему какой-то вред, и Лука, больше не колеблясь, подошел к кровати. Рана выглядела чуть получше, уже не такая темная и вздувшаяся. — Почему она такая странная? И даже регенерация не помогает, — подумал он вслух. Ответа он не ожидал и очень удивился, когда Домагой внезапно произнес: — Это особенность оборотней, — он криво улыбнулся. — Чем больнее от раны на душе, тем тяжелее она заживает. — Это ты меня на что пытаешься развести? — вдруг резко произнес Лука, выпрямляясь и складывая руки на груди. — На поцелуй, секс или отсос? Или как там еще душевные раны лечить? Могу дать направление к психотерапевту. Домагой оторопел, замолк на добрую минуту, глядя на него ошалелым взглядом, а потом тихо произнес: — Прости. Я не подумал, как это прозвучит. Я… не прошу помогать мне. Это моя проблема и моя забота, я полностью заслужил то, что со мной происходит. — Вот как? — Лука скептически выгнул бровь. — Тем более… принуждение и чувство вины не помогут, — Домагой покачал головой. — Только искренность. Не надо мне помогать. Зачем ты вообще за мной вернулся? — Ты страдаешь по моей вине, — жестко ответил Лука. — Люди в такой ситуации помогают друг другу. Что я могу для тебя сделать? — Ты… — Домагой помедлил. — Я не знаю. Ты вряд ли сможешь меня простить, так что, наверное, ничего… — Да уж, вряд ли, — кивнул Лука. — О чем ты вообще думал? Ты же сказал, что влюбился в меня, а… а я вижу в тебе не влюбленного, а насильника. Ты правда думал, что я смогу дать тебе то, чего тебе хочется, если ты будешь меня насиловать? — А, по-твоему, я мог получить от тебя больше, чем секс по принуждению? — внезапно зашипел Домагой. — По-твоему, у нас могли бы быть отношения? Ты бы хоть посмотрел на меня? Нет, ты бы прошел мимо, богатый, окруженный славой, тот, кому нет дела до таких, как я. Ты бы рассмеялся мне в лицо или ударил бы меня, ты… да я даже среди «своих» изгой, ты думаешь, я мог рассчитывать хоть на что-то с человеком?! — он сорвался на крик. Лука чуть помолчал, прохладно глядя ему в глаза, а потом тихо ответил: — Если бы мне было плевать на «таких, как ты», тебя бы здесь не было. И в любом случае, это не оправдание. Многим тяжело, но не все становятся убийцами и насильниками. Домагой судорожно вздохнул и вдруг выпалил: — Да мне приходится выгрызать себе право на существование, везде, абсолютно везде! Тебе-то просто так рассуждать, а мне нужно бороться за каждый кусочек пищи, за то, чтобы просто открыть глаза на следующий день! Я все могу получить только силой. Думаешь, проживя так большую часть жизни, я от любви к тебе вдруг переменюсь и стану добреньким, миленьким и хорошим? Мы не в сказке, доброта красавицы не сработает. Чудовище чудовищем останется навсегда. — Выбор есть всегда, — тихо заговорил Лука. — Возможно, ты прав. Возможно, ты чудовище и будешь им всегда, но… ты ведь отпустил меня. Ушел сам. Я не верю, что ты струсил и сбежал, Домагой. Подумай об этом. И подумай о том, что ты наделал. Ты получил меня физически, но стоило ли оно того? — Еще не получил, — ухмыльнулся вдруг Домагой. Что-то хищное мелькнуло в его взгляде, и от этого Лука резко отшатнулся. — Ты меня боишься… До сих пор, даже когда я так слаб… Да, Лука, оно того стоило. Ты лежал рядом со мной, я обнимал тебя, чувствовал твое тепло, слышал твое дыхание совсем близко… Оно того стоило. — Вот как, — горько выдохнул Лука. — Стоило того, чтобы запугать меня, заставить чувствовать себя ничтожеством, причинить боль? С теми, кого любят, правда любят, так не поступают. Он внезапно развернулся и торопливо покинул комнату. Хлопнула дверь, повернулся ключ в замке. Домагой вздохнул и притянул к себе чуть ближе Сырка. На глаза внезапно навернулись слезы, и он быстро и зло смахнул их рукой. Рана в боку противно заныла, пуще прежнего. Слова Луки резали поверх старых шрамов. Внутри будто разразилась буря, настолько противоречивыми были эмоции, перекрывающие одна другую. Он с трудом повернулся на живот и, уткнувшись лицом в подушку, затрясся в сухих рыданиях.

***

Голова гудела. Луке казалось, что он разговаривал с оборотнем чересчур резко — и в то же время радовался, что смог собраться с силами и высказать все, что накипело. Взгляд Домагоя поразил и даже чем-то напугал его — тусклый, серый, со временами прорывающейся злобой и горечью. Он говорил искренне, верил в каждое сказанное им слово, и в глубине души Лука понимал его правоту. Сложно было даже отдаленно понять, каково жить в таких условиях. Какие конкретно отношения связывали Домагоя с другими оборотнями, он не знал, но понимал, что плохие, возможно, в результате какого-то старого конфликта, или… Домагой не раз уже намекал о своей неполноценности, и Лука невольно вспомнил собственную юность. Он до сих пор с какой-то затаенной горечью и чуть ли не обидой вспоминал, через что ему самому пришлось пройти ради того, что есть у него сейчас, ради своих целей. Он не понаслышке знал, что значит быть изгоем, не признанным и не таким, как все. — Но я-то убивать и насиловать не начал, — буркнул он самому себе под нос и встряхнул головой, отгоняя лишние мысли. — Прав был Серхио, не хватало мне только начать ему сочувствовать. Эти слова отозвались внутри неприятным, тянущим чувством. В глубине души он действительно верил, что Домагой не так уж и плох. Множество моментов, когда оборотень вел себя по-человечески, врезались в память плотно, хоть и не могли перекрыть чувства страха и унижения. Лука зарычал сквозь зубы, не в силах понять самого себя, и с раздражением принялся готовить ужин. Но руки тряслись, а мысли улетали в ненужную сторону. Стейки подгорели, салат был пересолен. Кусок в горло не лез, но Лука заставил себя съесть порцию, понимая, что завтра тренер его по головке не погладит, если он не покажет себя как следует. Он уже убирал тарелку и думал о том, как и чем покормить оборотня (не предлагать же горелое мясо), как вдруг услышал шум в глубине дома. Сердце забилось часто-часто. Лука схватил кухонный нож и осторожно пошел по темному коридору. Звук исходил со второго этажа, и он логично предположил, что это шумит Домагой. Но тут хлопнула дверь. Судорожно вздохнув и вспомнив, что оборотень надежно прикован и слабоват для превращений, Лука медленно двинулся наверх. На его глазах кто-то выскользнул в темноте из ванной и тут же шмыгнул в соседнюю дверь — спальню, где Лука оставил Домагоя. Но больше ничего слышно не было, и Лука, собравшись с духом, распахнул дверь. Домагой резко вздрогнул; цепочка наручников звякнула. Оборотень оказался сидящим на краю кровати и застегивающим на запястье замочек наручников. — Какого?.. — Лука опустил нож, недоуменно глядя на него. — Мне надо было в туалет, — тут же принялся оправдываться оборотень. — Но я не хотел тебя беспокоить… — Что это за шум был? — растерянно переспросил Лука. — Я грохнулся, — несколько смущенно пояснил крыс. — Держаться за стену не очень удобно. — Как ты снял наручники? — Ну они же мои, — Домагой криво усмехнулся. — Когтем, я давно наловчился с такими штуками управляться. — И зачем ты тогда себя обратно приковываешь? — Лука устало вздохнул и опустился в стоящее рядом кресло. — Ну… тебе ведь так было бы спокойнее, — Домагой пожал плечами. — Разве нет? — Снимай, — Лука равнодушно махнул рукой. — Раз уж они бесполезны. Ты голоден? — Слона бы съел, — тут же оживился оборотень. — Тогда я тебе сейчас принесу. Домагой с удовольствием набросился на мясо и даже, кажется, не заметил, что оно подгорело. Лука присел с ним рядом на кровать и устало уткнулся лицом в колени. По его ноге вдруг скользнул длинный гладкий хвост, и он машинально ухватил его кончик пальцами. — Лука… — тихо позвал Домагой. — М? — Я… мне правда жаль. — Верю… наверное, — Лука тяжело вздохнул. — Но это ничего не меняет. — Я понимаю. Но я бы хотел что-то сделать, как-то помочь… — Домагой вдруг скользнул на пол и прижался щекой к его коленке. — Скажи, я могу что-то сделать для тебя? — Нет, — Лука покачал головой. — У меня есть все, и даже больше, чем мне хотелось бы. — Я могу уйти, — эти слова явно дались оборотню с трудом, но Лука только вяло отмахнулся: — Смысл? Я уже понял фишку. Если ты захочешь меня изнасиловать, то достанешь где угодно, а если нет… надеюсь, это так, и ты действительно меня не тронешь. Хотя мне сейчас немного плевать, если честно. Куда ты пойдешь, если твое убежище разрушено? Оставайся. — И тебе не противно видеть меня у себя после всего? — Домагой заглянул ему в глаза снизу вверх. — Я же видел, что тебе страшно и противно… — Я отвечаю за твою жизнь, — Лука внезапно резко поднялся с кровати. — Хватит валяться на полу, твоей ране это не поможет. Ложись в кровать и прекрати наконец попытки залезть мне в душу. Ты там уже достаточно покопался. — Лука… — с отчаянием позвал Домагой, когда тот уже коснулся ручки двери. — Что еще? — Я… эм… ладно, наверное, ничего. Спасибо за ужин, — он с трудом забрался в кровать и укрылся одеялом. — Доброй ночи. Лука молча вышел из спальни и тут же направился на улицу. Ему нужно было сделать хотя бы несколько глотков свежего воздуха, а еще лучше — прогуляться немного. Заморосил мелкий дождик, но он все равно взял куртку и двинулся по пустой улице прочь.

***

На следующий день Лука оставил немного еды на столе и, не заходя к Домагою, уехал на тренировку. Она была назначена на вечер, но он решил приехать к общей и понаблюдать хотя бы с трибун. Одноклубники встретили его с восторгом и тут же засыпали вопросами о том, куда он запропастился. Пришлось судорожно вспомнить ранее уже выдуманную отмазку про помощь другу и прочее. Как ни странно, в эту историю поверили все, как и в историю с бешеной собакой. Тренировку Луки решили не откладывать, раз уж он приехал заранее, и, пока команда бегала себе под апрельским солнышком, он в тренировочном зале отрабатывал упражнения на руки и пресс под чутким контролем одного из тренеров. После тренировки к нему подошел Серхио: — Как ты? Выглядишь очень бледным и уставшим. — Нормально, — на мгновение захотелось вывались все другу, но в последний момент Лука удержался, понимая, что Серхио не поймет его поступков. — Как твой ремонт? — Почти закончили, — Серхио улыбнулся. — Ты не хочешь развеяться? Сходим поужинать в ресторан? — Я не уверен… — Лука взглянул на него с сомнением. — Если честно, у меня совсем нет сил. — Ох, Лука, ну это же просто ужин, — Серхио соблазнительно улыбнулся и толкнул его в бок. — Закажем твой любимый салат с мясом, м? Диетолог не узнает, клянусь… — Черт, знаешь ведь, чем меня умаслить, — Лука невольно рассмеялся. — Хорошо, но после — по домам, ладно? Я сегодня и правда вымотан. — Как скажешь, — Серхио, кажется, даже не расстроился. — Переодевайся и поехали. Серхио предложил оставить машину Луки на стоянке клуба, а сам пригласил его в свою. Ехать по отдельности Луке и правда не хотелось, и он согласился. Вскоре они приехали в маленький ресторанчик, где Лука был буквально пару раз, а вот Серхио узнали сразу как постоянного посетителя. Они выбрали нишу в углу дальнего зала, в сумраке, где их бы не побеспокоили, и уселись там рядом на диванчик, утопленный в стене. Официант принял заказ, очень быстро принес блюда и вино и испарился, оставляя друзей одних. Какое-то время они сосредоточенно ели, а потом Серхио открыл бутылку и начал разговор. — Ты все-таки чересчур встревожен. Уверен, что не хочешь поделиться? — Чехо, я же сказал… — Лукита, — он тяжело вздохнул. — Меня не проведешь. Я вижу, что ты не в норме, и это не только от усталости. Что-то произошло? — Нет, — врать близкому другу было неприятно. — Значит, ты все еще переживаешь из-за этого оборотня? — Серхио сделал пару глотков и чуть придвинулся к Луке. — Переживаешь ведь… — Ну, а что ты хочешь? — с легким раздражением отозвался Лука. — Я чуть не прикончил его и должен теперь прыгать от радости и распевать песенки, да? — Уверен, Лука, если эта тварь загнется, тебя даже бог не покарает, — Серхио наклонился к самому его ухо и жарко зашептал. — Он сам виноват, ему не место на этом свете… Я сам бы с удовольствием свернул ему шею за то, что он с тобой сделал. — Прекрати, — вдруг тихо, но резко велел Лука и чуть отстранился. — Что? — искренне удивился Серхио. — Ты его не знаешь. Он… я уверен, он вовсе не такой плохой, каким кажется. У него очень тяжелая жизнь, Чехо, и не нам его судить… — Погоди, ты его защищаешь? — Серхио в изумлении вскинул брови. — Лука… — Я не защищаю и не оправдываю, — Лука со стуком положил приборы на стол. — Просто я сыт этим всем по горло, и он уже достаточно отплатил за свой поступок… отплатил кровью, между прочим. Хватит. Я заебался. Забудь о нем, ясно? — Ладно, ладно, — Серхио вскинул ладони в защитном жесте. — У тебя сейчас искры из глаз посыплются. Я тебя понял. — Превосходно, — Лука устало вздохнул и налил себе вина. Вскоре официант принес им мороженое с вафлями на десерт, и дальше разговор уже шел о тренировках и играх. Постепенно лицо Луки светлело, морщинки на лбу разглаживались, а смех становился все ярче и беззаботней. Серхио тоже искренне улыбался, радуясь, что ему удалось растрясти друга. Все было так хорошо… пока вдруг не звякнул телефон Луки. Он схватил трубку и увидел сообщение от охранной компании. Сработала сигнализация на калитке. — Лука, что-то случилось? — Да, — Лука быстро кивнул. — Сигнализация в доме сработала. Надо срочно ехать смотреть, что там. Охрана уже проверяет дом, говорят, никого не нашли. — Лука… Лука, а если это он? — вдруг испуганно выдохнул Серхио. — Вернулся за тобой. Если он превратится в крысу и спрячется, его не найдут. — Нет, Чехо. — Почему ты так уверен? — Просто… просто это не может быть он. Лука вскочил с места. Они быстро рассчитались с официантом и помчались к машине. Через десять минут они уже выслушивали отчет от охранника: все было в порядке, кроме того, что кто-то открывал калитку и повредил электронный замок. Лука быстро поблагодарил сотрудников и отослал куда подальше. — Что теперь? — Серхио встревоженно взглянул на его бледное лицо. — Ты уверен, что это не он? — Чехо… Я думаю, тебе пора домой. Серхио посмотрел на него чуть обиженно: — Вежливые люди и хорошие друзья в такое время предлагают остаться ночевать. Лука взглянул на него таким взглядом, что он тут же умолк и, поджав губы, уселся в машину. На мгновение Луке захотелось кинуться к нему, высказать все переживания, попросить остаться и помочь… Но дверца хлопнула, и через пару секунд машина скрылась за поворотом. Лука тут же кинулся в дом. Домагоя нигде не было. На столе на кухне стоял нетронутый обед, рядом сидел Сырок и, игнорируя мясо и овощи, жевал кусочек бумажки. Лука тут же выдернул его у него из лапок и с колотящимся сердцем прочитал: «Больше так не могу. Прости меня. Ты больше меня не увидишь, клянусь.» Внутри будто что-то оборвалось. Он должен бы радоваться, скакать до потолка от счастья… но что-то не давало, тянуло тяжелым камнем на дно. Лука быстро выскочил из дома и взял стоящую в гараже новенькую Ауди, ту, которую не так давно ему дарили. Он быстро завел двигатель и помчался по улице в идиотской надежде выбрать верное направление и найти Домагоя. По соседним кварталам он кружил добрых четыре часа. Голова трещала, глаза застилало пеленой… ни одного следа оборотня он найти не мог. Домагой пропал, и пропал, похоже окончательно. Лука вернулся домой и, оставив машину во дворе, без сил повалился на кровать, тут же проваливаясь в беспокойный сон.