Крыса

— Ладно, как ты хочешь? — судя по побледневшему лицу и нервно закушенной губе, Домагой и правда сильно волновался. Лука полностью повернулся к нему и осторожно, несмело приобнял за пояс. — Для начала поцелуй меня, — немного нервно улыбнулся он и притянул оборотня ближе. Домагой обхватил его ладонью за подбородок и приподнял его голову, а потом мягко припал к его губам. Опушенные крысиные ушки нервно подрагивали, а хвост заметался по простыни, когда Лука жадно ответил на поцелуй, переплетая языки и крепче прижимая к себе сильное тело. — Разденься, — то ли попросил, то ли приказал Лука, наконец оторвавшись от его губ. Домагой быстро стянул и отбросил в сторону штаны, оставаясь полностью обнаженным, и под давлением ладони Луки улегся на постель, позволяя рассмотреть свое тело. Лука медленно провел ладонью по его подтянутому животу, кончиками пальцев коснулся уже покрывшейся тонкой розовой корочкой раны — она заживала стремительно, и даже соленая морская вода сквозь плотную бинтовую повязку почти не потревожила Домагоя во время их купания. — Ты красивый, — Лука улыбнулся и сместил ладонь выше, на грудь Домагоя, мельком коснувшись прохладными пальцами бусинки соска. Тот шумно вздохнул, завозился и, состроив самодовольную мордочку, весело отозвался: — Я думал, ты сразу заметил! Лука прыснул и легонько шлепнул его по груди, а потом взял его руку и положил к себе на бедро. — Можешь меня потрогать. Оборотень внезапно обхватил его за предплечье и потянул на себя, вынуждая улечься на него сверху. Лука послушно расслабился, чувствуя всей кожей жар его тела, и тут же ощутил чужие ладони на своей заднице. Домагой, глядя ему прямо в глаза, сжал пальцы на его ягодицах, и, хотя движения его и были уверенными, во взгляде читалась все еще непривычная робость. Желая подбодрить, Лука улыбнулся ему и мягко поцеловал в подбородок, чуть ниже приоткрытых губ. Под напором чужих рук он легко развел в стороны и приподнял бедра, и пальцы Домагоя скользнули между его ягодиц, поглаживая сжатую дырочку. Гибкий хвост обвился вокруг бедра Луки, и тот шумно вздохнул: — Домо… Давай сегодня без проникновения. Пожалуйста. — Конечно, — Домагой тут же убрал пальцы из складочки и продолжил чувственно поглаживать нежную кожу его ягодиц и поясницы. — Когда захочешь… Лука благодарно улыбнулся ему — какой-то глубинный стах еще теплился неприятным липким комочком внизу живота, и, хоть он и пытался просто отдаться чувствам и действительно искреннему желанию, полностью довериться пока не получалось. В глубине души он понимал, что это не слишком хорошо и, что быть может, он слишком торопит события, но сидеть сложа руки и ждать, пока проблемы решатся сами собой, не было в его привычке. — Что я могу для тебя сделать? — негромкий глухой голос вырвал его из не самых веселых раздумий, и он вдруг растерянно пожал плечами. — Я даже не знаю… что-нибудь? — он смущенно фыркнул. — У меня не такой уж и большой опыт с мужчинами, мы только с Серхио… и с тобой один раз. Домагой виновато поморщился и погладил его по бедру: — Прости меня за тот случай… на меня нахлынуло… Я ведь даже и подумать не мог, что могу тебе понравиться, а ты был так близко, такой теплый, такой привлекательный и… беззащитный… — Лука непроизвольно вздрогнул, вспомнив вмиг собственный страх, ноющую боль по всему телу, впивающиеся веревки и мерзкое унижение. Домагой тут же прикусил губу, понимая, что сказал лишнего, и торопливо попытался исправить положение. — Извини, это… плохая тема для прелюдии к первой близости… нормальной близости. Но мне правда жаль, что я это с тобой сделал… Я так злился на всех и на себя, что сорвался. Прости… — Да уж, — вдруг совершенно неуместно захихикал Лука. — Вот это я понимаю — романтичная история знакомства… Я же сказал тебе, что не держу на тебя зла. — Но боишься… — Может быть совсем немного, — осторожно кивнул Лука. — Но это автоматически, я смогу это перебороть… Я хочу тебя. Не дав Домагою возразить ни слова, он снова прижался к его губам, нежно целуя, и приподнялся, расставив колени по обе стороны от его бедер. Рукой он скользнул между их животами и, не прекращая поцелуй, обхватил ладонью мягкий член оборотня. Домагой сместил ладонь выше, на поясницу Луки, а второй рукой зарылся в его влажноватые, пушащиеся и растрепанные волосы, ласково сжимая и массируя кожу головы. Лука нашарил крохотное отверстие на головке члена и, покружив вокруг него пальцем, принялся размазывать уже выступившую естественную смазку по всему стволу, медленно проводя по всей длине. Длинный гладкий хвостик продолжал нежно поглаживать его бедро, и это было неожиданно приятно и возбуждающе — с его собственного члена на живот Домагоя упало несколько капель, но, когда тот попытался сунуть руку к его паху, Лука остановил его запястье и вернул на свой пояс уверенным движением: — Сначала я, — прошептал он прямо в припухшие от поцелуев губы и чуть ускорил темп размеренных движений. Домагой застонал и чуть подался бедрами вверх, под его ласки. — Я скоро кончу, — произнес он срывающимся голосом, и его щеки смущенно покраснели. — Я… совершенно отвык… — Все нормально, — улыбнулся Лука. — Просто наслаждайся. Спустя еще полминуты дрочки Домагой наконец не выдержал — его бедра приподнялись на постели, он зажмурился и с глухим рыком, уткнувшись лицом куда-то в грудь нависающему над ним Луке, кончил. Его сперма выплеснулась в чужой кулак и на их животы, а Лука вдруг, не давая ему опомниться после оргазма, облизал собственную запачканную ладонь и провел языком по животу Домагоя, собирая белые капли. — Лука… — застонал тот и рывком перевернул их обоих, так, что теперь он уже оказался сидящим на чужих бедрах. — Моя очередь. Лука, член которого уже буквально сочился смазкой, лишь одобрительно застонал, когда Домагой обхватил его головку губами, помогая себе руками, и начал отсасывать — не слишком умело, но старательно, сопровождая движения головы нежными поглаживаниями бедер партнера. Его надолго тоже не хватило, и Домагой в пару минут довел его до оргазма, а после, ухватив сброшенной Лукой раньше полотенце, обтер их обоих. — И даже простыни не запачкали, — рассмеялся вдруг Лука и притянул его к себе, снова целуя. — Мне понравилось… очень. — Мне тоже, — выдохнул Домагой ему прямо в ухо и устроился рядом с ним на простыни. — Пора спать уже… — Да, — Лука зевнул и щелкнул выключателем прикроватного светильника. Комната погрузилась в полутьму. Домагой завозился, подтянул к себе одеяло и укрыл их обоих. — Я обниму тебя? — попросил он вдруг. — Давай, — улыбнулся Лука и с удовольствием отметил, что в теплых руках Домагоя чувствует себя уютно. Но что-то омрачало радость, и уснуть у него не получилось. Оборотень уже давно сопел ему в плечо, а сам Лука и глаз сомкнуть не мог. Наконец его осенило, и он осторожно выбрался из объятий, спустил ноги с кровати и нашарил на тумбочке телефон. — Ты куда? — сонно поинтересовался вмиг проснувшийся Домагой. — Сейчас вернусь, спи, — негромко ответил Лука и вышел на балкон. Ночь была спокойной и ясной, в темном небе висел неровный, скошенный справа круг растущей луны. Немного подышав свежим прохладным воздухом, он все же решился и набрал нужный номер. В трубке прозвучало всего четыре гудка, после чего Серхио сбросил звонок. Упрямо поджав губы, Лука набрал еще раз, и еще — но тщетно, гудки обрывались почти сразу. На глаза навернулись слезы, но он стиснул зубы и, с трудом удержавшись от позорных рыданий, уставился на серебрящуюся гладь воды. Долго его одиночество не продлилось — неслышно выскользнувший следом за ним на балкон Домо прижался к нему сзади, устроил голову на плече и, за что Лука был ему особо благодарен, не произнес ни слова. Стало немного легче, и, когда Домагой потянул его обратно в спальню, Лука не противился. — Спокойной ночи, — легонько поцеловав его в плечо, пробормотал оборотень и крепче прижал к себе. — Засыпай, забудь сейчас… обо всем. — Спасибо, — прошептал Лука в ответ и послушно закрыл глаза.

***

Наутро Домагой проснулся первым. Он широко зевнул, потянулся, с наслаждением вспоминая детали вчерашнего вечера, и повернулся к Луке, который спал с открытым ртом, головой и плечами свесившись с кровати. Домо легко и осторожно, чтобы не разбудить, подтянул его на подушки и уткнулся лицом в его плечо, просто наслаждаясь теплом и близостью. Тут вдруг тихонько тренькнул телефон Луки, лежащий почему-то на простынях у него под боком, и Домагой, не удержавшись, скосил глаза на загоревшийся экран. Серхио :3 Предупреди Зидана, если не вернешься к завтрашней тренировке. Над этим сообщением виднелось уведомление о двух пропущенных — судя по всему, звонки не разбудили ни Луку, ни Домагоя. Оборотень нахмурился, понимая, что подчеркнуто-холодный тон смс не предвещает для Луки заряда положительных эмоций, и на всякий случай отложил мобильник подальше на тумбочку, чтобы хотя бы завтрак прошел нормально. Вскоре Лука завозился, что-то забормотал сонным голосом и наконец открыл глаза. Пару секунд он поморгал, потом зевнул негромко произнес: — Доброе утро. — Доброе, соня, — улыбнулся Домагой. — Уже почти двенадцать. — Вот черт, — Лука лениво перевернулся на живот. — Завтрак уже принесли, наверное… — Они заходили к нам? — тут же напрягся Домагой. — Нет, конечно, — фыркнул Лука. — Завтрак оставляют на террасе, а в случае чего все можно подогреть, на кухне есть плита и микроволновка. — Хочешь завтрак в постель? — тут же хитро улыбнулся Домагой и легонько поцеловал его в уголок губ. — Могу принести… — Ммм., — довольно потянулся Лука. — Заманчиво, конечно, но я предлагаю позавтракать на свежем воздухе, прямо на террасе… На улице было ощутимо прохладнее, чем вчера, небо затянуло легкими облаками, но прибрежный пейзаж все равно выглядел красиво. На столике на террасе и правда стояли подносы с уже прохладными омлетом, сэндвичами, двумя видами салата, какими-то легкими закусками и небольшой кофейник. Лука вызвался разогреть кофе, а Домагой занялся омлетом и сэндвичами, и вскоре они оба уже, закутавшись в пледы, сидели за столом. — Я сейчас лопну, — довольно проурчал Домагой, запихивая третий сэндвич с ветчиной в рот. — То ли я такой голодный, то ли повара здесь золотые… — Ну, переразогретый кофе — это та еще муть, конечно, — фыркнул Лука, — но в целом да, очень вкусно, да и сами мы виноваты, что так долго дрыхли… Он вдруг потянулся за телефоном, лежащим рядом, и Домагой ощутимо напрягся. Лука разблокировал экран и тут же нахмурился, внимательно читая сообщение Серхио. — Лука? — осторожно позвал Домагой. — Ты видел, — кивнул тот, мигом распознав его выражение лица. — Почему не сказал? — Это бы испортило тебе утро… — Спасибо, — Лука натянуто улыбнулся и набрал номер. Серхио взял трубку не сразу, по его голосу было слышно, что он запыхался. — Быстрее, у меня тренировка идет, — сухо произнес он, не ответив на робкое «привет» Луки. — Почему ты сбрасывал вчера? — Ты позвонил мне после полуночи и разбудил. У меня вообще-то режим, — холодно отозвался Серхио. — Это все, что тебе нужно? — Чехо, прошу, не говори со мной так, — Лука закусил губу. — Я… не хочу, чтобы мы отдалились. Позволь мне хотя бы попросить прощения… — Я тороплюсь, у меня кардио, — бросил Серхио, как показалось, все также холодно, но вдруг смягчился, — Поговорим завтра… если ты приедешь. — Откуда ты знаешь, что меня нет дома? — вдруг поинтересовался Лука, понимая, что узнать это Серхио было неоткуда. Прошло несколько секунд, и Луке показалось, что он так и не получит ответа, но тут Серхио тихо произнес: — Я думал, с тобой что-то случилось. Волновался, перезвонить пытался, но ты трубку не брал. Потом к тебе домой поехал. — Ночью? — Лука виновато вздохнул. — Да. — Прости… — он хотел сказать что-то еще, глаза вдруг защипало, но Серхио уже теплее сказал: — Мне правда пора. — Увидимся завтра, — произнес Лука с равной степенью облегчения и вины в голосе, и Серхио повесил трубку. После завтрака они отправились погулять. Ветер усилился, и Лука кутался в свою кофту, привычно натягивая рукава на кисти рук. Домагой то и дело обнимал его, стараясь согреть, и Лука каждый раз благодарно улыбался. Их общение и правда было совершенно необременительным, таким естественным, будто они дружили уже не один десяток лет, да и после разговора с Серхио от сердца немного отлегло. В голове Лука уже множество раз продумывал, что скажет ему при встрече, но пока так и не решил, в каком виде вывалить на него все свои чувства и эмоции. — Я думаю, мне придется рассказать Серхио о тебе, — вдруг произнес Лука, когда они с Домагоем сидели на краю пирса, свесив ноги над водой. — Уверен? — нахмурился тот. — Все, что произошло между нами… Эта отвратительная ссора — это все от моей лжи. Серхио… он потрясающий друг, и я всегда могу на него положиться… Я сам не знаю, почему испугался, я ведь доверяю ему, как себе, и не хочу, чтобы между нами секреты, но… ох, это так сложно… — Если ты скажешь ему все то же самое, и он тебя не простит, я лично отгрызу ему его длинный нос, — фыркнул Домагой и притянул Луку к себе. — Слушай, не думай об этом. Когда начинаешь придумывать такие вот планы… в общем, разговор о важном должен быть искренним, и не надо готовиться к нему, как к международному конгрессу. — Может быть, ты прав, — улыбнулся Лука. — Но я опять наговорю каких-нибудь глупостей… — Он тебя поймет, если он и правда такой замечательный, как ты описываешь. — Он и правда чудесный, — Лука шутливо пихнул его в бок. — Он тебе понравится… Сам понимаешь, ты и для меня, и для него был… эмм… -…монстром, — кивнул Домагой. — Да, я понимаю… — Он просто защищал меня. Пожалуйста, постарайся с ним поладить… если он, конечно, захочет хотя бы со мной водиться, — Лука невесело хмыкнул. Домагой ласково сжал его ладонь и замолчал, предоставляя ему в тишине подумать обо всем, что происходит. Облака все сгущались, превращаясь в тучи, море посерело, но в этом тоже была своя немного тоскливая красота. Перед завтрашней тренировкой Лука планировал как следует выспаться, поэтому выселились из отеля и поехали обратно рано, еще до обеда. Не проехали они и десятка километров, как первые капли дождя забарабанили по стеклам автомобиля. К счастью, дождь был небольшой и совершенно не мешал вести машину по пустому шоссе. — Так ты любишь рок? — разговор свернул на совершенно отвлеченные, безобидные темы. — Да, ну и вообще… — Лука задумался. — Это все влияние Серхио. Он слушает либо металл, либо фламенко, и третьего не дано. А так я практически что угодно могу слушать, кроме совсем уж откровенного дерьма. — А поешь? — хитро прищурился Домо. — Ну нет, — расхохотался Лука. — Мне не медведь на ухо наступил, по моему уху стадо слонов промчалось… — И что, совсем никогда? — фыркнул оборотень. — Очень редко, — покраснел Лука. — На гитаре играю немного, и иногда удержаться не могу… Серхио меня всегда стебет, у него-то слух есть… А вообще, еще изредка с командой горланим, но там все одинаково плохо попадают в ноты, так что не так стыдно. — А споешь что-нибудь? — попросил Домагой. — Нет, — тут же помотал головой Лука. — И не заставляй… Уверяю, если я когда-нибудь при тебе запою, ты первый меня подушкой придушишь. Меня природа не одарила ни слухом, ни умением рисовать… Да и в целом с искусством у меня не задается. — Бывает, — беззаботно пожал плечами Домагой. — А я вот читать не очень люблю… Другое дело — фильмы смотреть. — А мне, наоборот, книги больше нравятся, — весело откликнулся Лука. — Больший простор для воображения. Хотя из книг, каюсь, люблю в основном детективы и фантастику, а вот классика… Для общего развития читал раньше, но особо не нравилось. Кстати, а ты где вообще читать научился? — Ну, я же жил с людьми, — пожал плечами Домагой. — Рос как нормальный ребенок… в детском доме, правда. — Оу… — Лука прикусил губу. — Не знал… — Да ничего, — поморщился оборотень. — Все окей. У оборотней часто о потомстве не заботятся, особенно у нас в стае. Мы жили неблагополучно, я родителей даже не помню, и я в итоге решил уйти к людям… Вот и теперь, от меня так несет человечиной, и я не про запах, что меня даже свои не принимают… — Мне жаль, — растерянно произнес Лука. — У тебя… вообще никого нет? — Кроме ведьмы и тебя — нет, — усмехнулся Домагой. — Только в очень крупных и благополучных стаях можно обзавестись друзьями и любимыми, а так в основном у всех что-то вроде негласной холодной войны. — Невесело… — Ну да, — кивнул Домагой. — Меня поэтому так люди и привлекали… Я думал, они другие. — А почему в прошедшем времени? — удивленно спросил Лука. — А ты попробуй пожить среди нищеты… — горько рассмеялся Домагой. — То же самое… никому не довериться, каждый готов продать за кусок хлеба… это вы, богатые, живете хорошо и мирно. Не подумай, я не упрекаю, просто это действительно так. — Не всегда, — тихо возразил Лука. — Когда я был маленьким, была война… и мы были далеко не богатыми людьми, и нам было плохо, но мы всегда старались цепляться друг за друга и помогать… — Тебе повезло, — тепло отозвался Домагой. — И я рад, что ты не познал в полной мере, насколько жестоки бывают люди… Лука вздохнул и, убрав правую руку с руля, положил на бедро Домагоя в жесте поддержки. После разговор как-то сошел на нет, и Лука включил радио. В Мадрид приехали, когда уже стемнело, и мокрые после дождя улицы пустовали. Дома Пилар не оказалось, и Лука нашел только записку: «Думаю, вы справитесь без меня. Если возникнут трудности, звони. Целую, П.» — Поспишь сегодня со мной? — предложил Лука, когда они уже оба приняли душ и поужинали сделанным на скорую руку салатом. — Если хочешь, — улыбнулся Домагой. — Хочу, — кивнул Лука. — Но мне рано вставать на тренировку, я поставлю будильник. — Угу, — отозвался оборотень и зевнул. — Пойдем тогда? — Да, сейчас, — Лука кивнул и быстро, пока не передумал, отправил Серхио смс с пожеланием спокойной ночи. Подобные проявления заботы давно стали для них привычкой, и они часто перекидывались сообщениями со всякими теплыми словами и напоминаниями. Однако в этот раз ответа Лука не дождался и спать пошел с ощущением тянущей тоски и несправедливости всего сущего.

***

Будильник он чуть не проспал — если бы его не растолкал Домагой, он точно опоздал бы на тренировку. Наскоро одевшись и причесавшись, он поцеловал оборотня на прощание, предупредил, что, может быть, вернется не один, а с Серхио и поспешил к своей машине. На базе он оказался одним из последних, и поговорить с Рамосом не успел — тот лишь сухо кивнул ему и поспешил подойти к Зидану, пока Лука переодевался в тренировочную форму. После пропуска в несколько дней тренироваться было сложно, и к обеду Лука благополучно выдохся. — Лука! — строго окликнул его Зидан, когда все толпились у столов с едой. — Что с тобой такое? Лука лишь покраснел и опустил взгляд, понимая, что сейчас получит взбучку, но тут Зинедин коротко приобнял его и, по-отечески ласково взъерошив волосы, проговорил: — Я вижу, что у тебя что-то не в порядке. Если беда с командой, ты можешь поговорить об этом со мной… — Дело не в этом, — Лука покачал головой. — Простите. — Лука, я понимаю, что сезон не из легких, но соберись, надо сделать последний рывок. Если ты не возьмешь себя в руки, я буду вынужден отстранить тебя от самых важных матчей… — Я понимаю, — серьезно проговорил Лука. — Тебе нужна помощь? — внимательно посмотрел на него Зинедин. От его пронзительного взгляда по телу побежали мурашки. — Нет, — выдохнул он, хотя это и было ложью. Но рассказать Зизу все как есть было попросту невозможно, каким бы понимающим и добрым он ни был. — Тогда справляйся, — покачал головой Зинедин и ободряюще сжал его плечо. За столом Лука с некоторой опаской занял привычное место рядом с Серхио, и тот, к его облегчению не протестовал — хотя и практически не отреагировал на его появление. — Мы можем поговорить? — тихо произнес Лука, касаясь его руки. Серхио оторвался от телефона и прохладно взглянул на него: — Здесь и сейчас? Ты собираешься выставлять это все на обозрение команды? Лука тут же закусил губу, понимая, что и вправду поторопился, и покачал головой. — Хорошо. После. «Когда после? После смерти моей?» — промелькнуло у Луки в голове, но он только мрачно хмыкнул и промолчал. Настроение Серхио, его холод, его обида, давили не хуже гидравлического пресса, и сосредоточиться на тренировках было сложнее, чем когда-либо. К вечеру Лука едва мог двигать ногами, и массажный кабинет грозился стать для него последним приютом, как он пытался шутить про себя. После часа или больше экзекуций массажиста он чувствовал одновременно блаженное расслабление, но и полное бессилие. Большинство его одноклубников уже разъехались по домам, да и Серхио пропал из виду, но как раз его Лука с удивлением и радостью застал в пустой раздевалке. — О чем именно ты хотел поговорить? — спокойно спросил он, пока Лука торопливо переодевался в обычную одежду. — Я хотел извиниться, — сходу выпалил Лука и подошел к Серхио вплотную. Он попытался взять его за запястье, но Серхио отдернул руку и холодно смерил его взглядом. — Я, кажется, просил перестать играть со мной во что-то помимо футбола? — его голос сейчас сочился ядом. — Я не играю, — Лука горько вздохнул. — Пожалуйста, прости меня, я повел себя, как полный мудак… — Догадался, — фыркнул Серхио. — И что, это все? — Чехо… мне правда жаль, — Лука покачал головой и, опустив взгляд, заговорил торопливо и тихо. — Ты мой самый лучший друг, я люблю тебя, и я не хочу, чтобы тебе было плохо из-за меня. Я был так напуган и растерян, и сам не знаю, зачем лгал тебе… Я знаю, это не оправдание, но другого у меня нет. Просто… дай мне еще шанс. Пожалуйста. — Лука… — в голосе Серхио, смягчившемся, зазвучала горечь. — Ты же всегда мне доверял… Мне не хочется терять тебя, но я так не могу. Чего я о тебе еще не знаю? Ты ведешь себя странно, отдаляешься, пропадаешь… — Да, есть еще кое-что, — побелевшими губами едва слышно выдохнул Лука. Серхио ощутимо напрягся, тем не менее, не отрывая взгляда от его лица. — Домагой… он живет со мной. Уже почти две недели. И пару дней назад… мы провели вместе ночь. А Пилар, она… она мне помогает, я… — он словно бы захлебнулся воздухом, не зная, что еще сказать, и умолк. Потянулись мучительные секунды гробовой тишины, и казалось, что она никогда не прекратится, но Серхио вдруг коротко размахнулся и влепил ему звонкую пощечину. С коротким стоном Лука отшатнулся, врезаясь затылком в дверцу одного из шкафчиков. В голове зазвенело, перед глазами все поплыло, и он с трудом удержался на ногах. — Ты ебанулся? — зашипел Серхио, и в этот момент Лука все же тяжело съехал на скамейку — физическое и психологическое напряжение дали о себе знать. — Лука? Лукита, эй? — интонации Серхио тут же поменялись, и он обеспокоенно опустился на корточки перед ним. Лука подался вперед и внезапно обхватил его за шею, судорожно обнимая, и зашептал в самое ухо: — Я так боялся тебе сказать… прости меня, прости, Чехо, — он нервно всхлипнул, и Серхио испуганно прижал его к себе: — Лукита, хватит… черт, я… я не хотел тебя ударить, я… — Да плевать, — Лука вцепился руками в его спину и судорожно вздохнул. — Я заслужил… Ты простишь меня? — Лука… — Серхио осторожно отстранил его от себя и слабо улыбнулся. — Идиот ты мой… Я не понимаю, он пытался тебя изнасиловать, а ты… — Поехали ко мне, — перебил его Лука и умоляюще сжал его руки. — Я вас познакомлю. Он совсем изменился, ты увидишь… — Черт с тобой, — вздохнул Серхио и покачал головой. — Умеешь же ты нарываться на неприятности… Но если он возьмется за старое, клянусь, я возьмусь за ружье, и суд меня оправдает… Лука нервно рассмеялся и вновь уткнулся ему в плечо. От Серхио привычно пахло одеколоном, и в кольце его рук он снова почувствовал себя хорошо… Теперь уж у них все должно было наладиться.