Тихая война

Если им в чем-то и повезло, так это в том, что Наталю самому хватило сил выбраться из-под туши ревуна. Эйнеке, сколько не пытался помочь брату, не мог сдвинуть мертвую тушу даже самую малость! Наталь сумел выползти практически целиком, лишь ноги ниже колен остались придавлены зверем, но на том скудная удача близнецов кончилась, а с ней и силы старшего брата. Взгляд Наталя потускнел, потом и вовсе погас – к ужасу Эйнеке, брат потерял сознание. - Нат! Наталь! Наталь! - звал маг, но Наталь не откликался – не приходил в себя. Перед смертью ревун сумел прокусить ему плечо, и кровь теперь сочилась из глубокой неопрятной раны бордовым потоком. Других очевидных повреждений, кроме сонма ссадин, царапин и ушибов Эйнеке не видел. Впрочем, то, что он их не видел не значило, что их действительно нет. Даже отощавший и столь мелкий ревун весил больше верховой лошади! Сломанные кости… Да-да, без переломов могло не обойтись! Ребра… Ревун мог сломать Нату ребра – Эйнеке старался не выпускать эту мысль из внимания, но вслед за ней тянулась еще одна: куда более нервирующая и даже откровенно пугающая. Сломанное ребро могло запросто проткнуть Наталю легкое или что-то еще, пока он силился выбраться из-под туши! Могло… “Если так, то Нат может умереть!” - пульсировало в голове, и в такт этой пульсации по телу разливались волны леденящего страха – уже почти что-то настоящей паники! Впрочем, именно от паники Эйнеке останавливало то, что на губах брата еще не было крови – верного признака внутреннего кровотечения. “Но дыхание…” - дыхание и впрямь было слабым, поверхностным и прерывистым. Оно беспокоило Эйнеке. Не могло не беспокоить! “Прекрати! Сосредоточься на ране! Сперва нужно заняться ей, пока Нат не истек кровью!” - приказал сам себе и вытянул руки: они дрожали… о, как они дрожали! Исцелять раны… Эйнеке умел исцелять раны, да, только вот едва ли его навыки можно было сравнить с умениями настоящим магов-целителей! Его магии не хватало тонкости и изящества, а самому Эйнеке… Что ж, сейчас ему явно не хватало уверенности. Эйнеке знал, что должен сделать, знал как, но в голове кипели и роились мысли… сомнения! И руки все дрожали и дрожали, а вместе с ними дрожала и внутренне сжималась от ужаса его врожденная магическая сила. “У ревунов ядовитая слюна или нет?” - Эйнеке никак не мог вспомнить. Он знал, знал и знание это крутилось где-то на периферии сознания, но никак не хотело выплывать на передний план. А это было важно… Слишком важно, чтобы действовать прямо сейчас! “Проклятье, Эйнеке! Если ты сейчас же не возьмешь себя в руки и не начнешь действовать, твой брат истечет кровью и точно умрет!” - понукал внутренний голос, и в груди помимо страха разгорелся огненный клубок возмущения, но… Эйнеке не решался. Эйнеке боялся. Боялся не справиться. Боялся ошибиться. Боялся убить брата собственными руками. Безумно боялся! Кожа покрылась пленкой пота. Сердце замерло в груди. И действие, и бездействие влекли за собой слишком много риска! Бездействие гораздо больше и гарантированно, но решиться на действие… Как?! Серебряный всполох. Эйнеке уловил его боковым зрением и резко оглянулся. Это была не его магия… И, кажется, не магия вовсе! Во всяком случае Эйнеке не учуял ее. Еще мгновение, и он понял почему: единороги “не пахнут” магией, пускай и обладают ей. Единорог… Самый настоящий и взаправдашний единорог! Эйнеке повернулся к дивному созданию лицом. Замер, смотря во все глаза, хоть в уме и продолжала биться отчаянная мысль о раненом брате. Тонкое и изящное сложение, лебединая шея и львиный хвост. Двигался он грациозно и практически бесшумно. Белая шерсть в лесном сумраке казалась то чуть золотистой на солнце, то голубоватой в тени. Пышная грива ложилась на плечи крупными завитками, а в светло-карих глазах читался ум, подобный человеческому или даже эльфийскому (а может и куда более чуткий и внушительный!), но более всего примечателен был рог чудесного создания: витой и жемчужный, он сверкал белыми искрами силы. Единорог глянул на Эйнеке лишь мельком – куда больше его занимал Наталь. Чудесный зверь (зверь ли?) подошел ближе и носом спихнул с него тушу ревуна: та поддалась, будто весила не больше пучка перьев. Наталь оказался окончательно свободен, но он все еще пребывал без сознания и медленно истекал кровью. Единорог склонился над ним, а Эйнеке, ощутив внезапное облегчение отстранился – побоялся спугнуть. Единорог… Его намерения были для полукровки очевидны. И да, пожалуй, это лучшее решение. Эйнеке оставалось лишь не мешать. Не мешать, но наблюдать – никогда прежде он не видел как именно единороги творят свою магию. Единорожья магия… Сияние рога стало настолько ярким и мощным, когда зверь поднес морду к ране Наталя, что у Эйнеке по щекам побежали слезы. Еще миг, и ему пришлось зажмуриться – уж слишком нестерпимым стало это сияние! Магия единорога по-прежнему не пахла и не ощущалась кожей, но теперь Эйнеке ее чувствовал, чувствовал неким потаенным для него самого чувством и знал, что это – самая светлая и добрая магия, которая только может существовать в мире. Открыть глаза Эйнеке рискнул лишь тогда, когда сияние стало слабеть и уже не так сильно резало веки. Он глянул на единорога из-под полуопущенных ресниц: тот еще не отстранился от Наталя, но магия на кончике рога и вокруг ран старшего близнеца гасла. Ни укуса на плече, ни царапин и ушибов, только кровь и грязь остались на коже брата. Эйнеке прислушался к дыханию: оно звучало ровнее. Гораздо ровнее! “Исцелил его…” - немного растерянная мысль озарила сознание. Растерянность вскоре перетекла в облегчение, а после – восторг. Чужое могущество и чужая благость… Они не могли не восторгать! Впрочем, и восторг в Эйнеке вскоре сошел на нет. Пришли иные чувства и иные мысли: холодные, прагматичные, темные. Господину Олье нужен единорог, а Эйнеке нужен господин Олье. До него не добраться без единорога, если, конечно, исключить варианты со взятием поместья штурмом или попыткой пробраться через стену в ночи. А единорог вот – прямо здесь! И господину Олье совершенно все равно будет этот единорог живым или мертвым. Один только быстрый и верный удар… “Ты убил того Меченосца, а теперь замышляешь убить единорога, который только что спас Ната?” - холодно спросил внутренний голос. Эйнеке опустил взгляд. Устыдился, но мгновение спустя сам себе возразил: “У тебя нет другого выбора. Так проще всего добраться до Олье!” Проще. Но разве это единственный выход? Пока Эйнеке размышлял, единорог поднял голову и отступил от Наталя: тот был все еще без сознания. Теперь чудесный зверь смотрел на Эйнеке: пристально, не мигая. Будто чувствовал какие мысли его терзают! “Ты убил Черного и сумел найти этому оправдание. Ты убьешь его и найдешь этому оправдание. Но перестанешь ли быть мразью? Оправдания – это всего лишь оправдания, гнилости натуры они не меняют”, - Эйнеке первым отвел взгляд и тихо вздохнул. Нет, он не станет этого делать… “Но я не могу ему позволить уйти!” - решил Эйнеке в тот же миг, когда единорог развернулся и побрел обратно вглубь леса. - Постой! - окликнул зверя полуэльф, и зверь замер. Единорог повернул голову и навострил уши, словно безмолвно вопрошая. - Не уходи… - попросил Эйнеке тише и мягче, но голос его предательски дрогнул под конец. Пришлось сглотнуть, собраться с мыслями, прежде чем сказать то, что сказать следовало: - Спасибо, - совладав со своим голосом, поблагодарил он на Общем языке. - Спасибо, что спас моего брата. В светло-карих глазах единорога мелькнуло понимание, а с ним интерес, радость и одобрение. Львиный хвост качнулся, затем зверь опустил голову, кивая и тем самым принимая благодарность. Переступил с ноги на ногу, выражая нетерпение, мол, у тебя все? - Не уходи, останься, - снова попросил Эйнеке, и на этот раз во взгляде светло-карих глаз отразилось сомнение и немой вопрос: “Зачем?”. - Мне нужна твоя помощь, я все объясню, когда мой брат очнется, - торопливо заговорил Эйнеке, надеясь не только задержать единорога, но и действительно убедить его. - Я не причиню тебе зла. Я родом из Альдана, я – принц Эйнеке Таэлири Ал`Аллэ, и мой народ почитает тебя и тебе подобных священными, Вы – дети бога Лиамара – в это верит мой народ, - последнее полуэльф произнес на родном языке и прижал руку к сердцу, подтверждая искренность своих слов, а следом добавил: - Клянусь! Единорог стоял на месте, все более и более задумчиво взирая на Эйнеке. Он колебался – Эйнеке это видел, даже больше: единорог боялся, а Эйнеке чуял его страх, как чует хищник свою добычу. Единорог добычей уже не был – Эйнеке убедил в том сам себя. Убедил ли единорога? Ноздри зверя широко раздувались. Копытом он нервно копал землю. Неужели он так не доверял людям… эльфам? “Дело не только во мне. Тут всюду кровь и смерть. Единороги их не любят”, - подсказал разум. Да, в бестиариях писали о таком. Об этом говорил и дедушка Таэль давным-давно… - Мы уйдем отсюда сразу, как только Наталь придет в себя. Найдем безопасное место, - пообещал Эйнеке. - Я не смогу унести Ната. Мне не хватит сил, - признался он и покачал головой, после добавил к своим обещаниям еще одно: - Я буду тебя защищать. Я смогу тебя защитить! Единорог не двигался, но наконец во взгляде его мелькнуло доверие, а если не доверие, то хоть какое-то подобие уверенности. Зверь снова кивнул: медленно и, очевидно, согласно. Еще какое-то время он просто стоял, прислушиваясь к звукам леса, затем плавно и размеренно двинулся к Эйнеке. Эйнеке инстинктивно напрягся, хотя и разум его не верил в то, что единорог может причинить ему хоть какой-то вред. Еще миг, и зверь лег рядом, вытянув шею и устроив голову у Эйнеке на коленях. Тогда же рука полуэльфа легла на морду зверя: погладила по носу и лбу, сместилась дальше – к мягкой и густой гриве. Сердце билось быстро-быстро, тронутое таким внезапным, но таким мощным доверием. И тепло потекло вместе с кровью. Остатки страха отступили – умерли окончательно. Единорог был великолепен. *** Сколько прошло времени? Скорее много, чем мало, если верить внутренним ощущениям Эйнеке, почти усыпленного теплом единорога, мягкостью его шерсти и гривы, кротостью его нрава. Время для полуэльфа тянулось долго – бесконечно долго! – но это не внушало беспокойство, а должно было бы, ведь долгий обморок мог навредить Наталю. Успокаивало присутствие единорога? Да, наверняка, ведь Эйнеке и впрямь чувствовал себя сонливым, да и не только сонливым, но и чрезмерно умиротворенным! А еще его успокаивала рациональная часть собственного рассудка: солнце слишком высоко и едва отклонилось к западу – пройти много времени попросту не могло! Эйнеке не двигался, двигались лишь его руки, его пальцы, поглаживая то голову единорога, то его изящную шею. Сам единорог прикрыл глаза и, казалось бы, задремал, только уши его время от времени шевелились, ловя шорохи в лесной подстилке и птичьи крики в вышине. Вонь крови и трупы нервировали, но лишь самую малость. Чувство умиротворенности уж слишком перекрывало их! Мысли о других охотниках… Пожалуй, Эйнеке не следовало упускать их из фокуса внимания, но… Он удивленно и испуганно вздрогнул, уловив движение совсем рядом, и только тогда вспомнил про необходимость быть осторожным. Еще миг, и от сердца отлегло. Наталь. Наталь зашевелился, а под ним хрустнула какая-то веточка, после послышался тихий стон. Старший близнец коснулся головы рукой и поморщился, явно терзаемый головной болью, затем попытался сесть. Тогда же единорог вскинулся и поднялся обратно на четыре ноги, а Эйнеке лишь с небольшим запозданием последовал его примеру. Наталь покачнулся, не упав только чудом. Тогда же Эйнеке кинулся к брату, поддержав его. Несколько мгновений Наталь сидел с самым растерянным видом, кривился и щурился, пытаясь прийти в себя. Наконец, он сумел вспомнить что предшествовало его обмороку. Эйнеке видел, как синие глаза его близнеца расширяются от ужаса и как ужас этот сменяется удивлением. Пальцами Наталь уже ощупывал собственное плечо и ребра. - Все хорошо! Все хорошо, Нат! - поспешил успокоить его Эйнеке. Наталь вскинул взгляд на близнеца, и Эйнеке попытался ему ободряюще улыбнуться. Насколько улыбка получилась действительно ободряющей Эйнеке не знал, но, кажется, Наталю хватило и этого. Теперь в его взгляде читалась благодарность и да, какое-никакое подобие спокойствия! - Ты исцелил меня… - пробормотал Наталь: голос его был все еще слаб и тих. - Спасибо! - поблагодарил он мгновение спустя, но Эйнеке покачал головой. - Не я, - признался младший близнец мягко и ровно, - а он. Теперь в синих глазах брата Эйнеке читал вопрос, мол, кто он? Тогда младший близнец оглянулся кругом, выискивая взглядом единорога. Того не оказалось рядом. По крайней мере, так показалось Эйнеке сперва, потом он заметил серебристо-белый силуэт в отдалении – между древесных стволов. Единорог ждал, нетерпеливо роя копытом землю и махая львиными хвостом, словно раздраженная кошка. - Идем, - сказал Эйнеке брату, затем, опомнившись, спросил его: - Ты сможешь идти? Наталь помолчал с минуту, а после кивнул. - Да, братишка, я ж не при смерти! - заявил он, сорвав с губ Эйнеке очередное блеклое подобие улыбки. Эйнеке помог близнецу подняться, хотя “помог” – сказано сильно: все-таки для Эйнеке Наталь был тяжеловат. Они поднялись с земли вместе, однако сразу двинуться вслед за чудесным зверем не смогли: Наталь замер как статуя. “Что такое?” - почти сорвалось с губ Эйнеке, но прежде он проследил за взглядом брата. Что ж, тот тоже заметил единорога! - Мы его нашли?.. - удивленным шепот спросил Наталь. Эйнеке усмехнулся: - Не совсем, - ответил он брату. - Скорее он нашел нас. Миг тишины и восхищения, разделенный на двоих, а после Эйнеке сумел сказать: - Это он тебя спас, а не я, - и не только сказать, но и восстановить справедливость. *** Они брели по лесу не меньше часа. Единорог двигался впереди: легко и неизменно изящно. Если бы зверь захотел от них сбежать, то он бы сделал это без малейшего труда – Эйнеке в том не сомневался. Однако сбегать единорог явно не намеревался. Он лишь шел впереди, опережая на добрую сотню шагов. Замирал и оборачивался, когда расстояние слишком увеличивалось, переходил на плавную рысь, когда наоборот – непозволительно уменьшалось. Указывал путь… “Куда?” - крутился в уме закономерный вопрос. Ответ на него Эйнеке находил лишь один: “В безопасное место”. Наталь шел рядом, не задавая вопросов. Они оба молчали и прислушивались к округе, надеясь уловить возможную угрозу до того, как она явит себя воочию. Впрочем, та часть леса, куда их увел единорог и впрямь оказалась безопасной. Вокруг носились птахи и мелкие звери, а кое-где Эйнеке замечал присутствие зверей и покрупнее, но не людей. Люди так глубоко не забирались в Сиринторские леса. - Ты как? - между делом коротко осведомился Эйнеке. - Порядок! - отозвался Наталь. Выглядел он и впрямь неплохо: уже не такой вялый и бледный. Сперва путь через лес – а шли они по звериным тропам и порой буквально продирались через кустарник, который единорог миновал со всей мыслимой и немыслимой непринужденностью! – давался старшему близнецу с трудом, теперь же Эйнеке приходилось прикладывать силы, чтобы поспевать за братом. Единорожья магия его и впрямь исцелила, и не просто исцелила, но помогла восстановиться в считанные мгновения! Иного объяснения такой бодрости сразу после обморока у Эйнеке не находилось. Солнце наконец сдвинулось дальше на запад, а небо разбавили первые нежные тона заката, когда единорог остановился. Рядом мощно рокотал водопад и журчали растекающиеся от небольшой заводи, полной цветущих кувшинок, ручейки. Птичьи переклички поутихли, сменившись стрекотом насекомых. Приятное благоухание цветов слилось со свежестью воды. Эйнеке на миг замер, вдыхая полной грудью, затем проследовал вместе с братом под сень гигантского платана – он почти царапал ветвями небо! – где их ждал единорог. Они двинулись к зверю, но не пройдя и десяти шагов, замерли, удивленные и завороженные. Изящное тело единорога обволокло серебристое сияние. Сперва оно скользнуло волной от рога к гриве, по гриве к холке, а после потекло по спине и бокам, коснулось морды, груди, копыт и хвоста. В определенный момент сияние это охватило единорога целиком, превратив его в сгусток серебрящейся силы. Еще мгновение, и сияние это стало спадать, являя очертания уже не звериной фигуры, а эльфийской. “Превратился…” - рассеянно подумал про себя Эйнеке, взглядом изучая новое воплощение единорога. Он слышал, что они на такое способны, но увидеть вживую… Что за удивительные создания! Роста этот эльф оказался невысокого, но невысокого лишь по эльфийским меркам – встань рядом с ним самый обыкновенный человек, и оказался бы на полголовы ниже! В плечах он тоже был узок, но столь же утончен и изящен сложением, что и в зверином своем обличье. Тонкая белая кожа, такие же белые с серебром волосы и крылья. Легкие белые одежды. Эйнеке бы принял его за собрата, не задумываясь, если бы не видел самого превращения и если бы, пожалуй, не глаза. Глаза у единорога и в этом обличье остались единорожьими: светло-карими и с лошадиным зрачком. “Если превращение – суть не перемена тела метаморфозами, подобным тем, которые переживают оборотни, а магическая иллюзия, то глаза остаются истинными: у драконов – драконьими, а у единорожцев – единорожьими. Магия не может скрыть истины”, - вспомнил Эйнеке из давно прочитанной книги. Какой? О, едва ли он сейчас вспомнит! Да и имело ли это хоть какое-то значение? “Едва ли”, - сам себе ответил полуэльф и все-таки приблизился к единорогу, ставшему теперь эльфом. Единорог сел в траву у древесных корней. Эйнеке последовал его примеру, а потом и Наталь, только вот близнецы устроились не в корнях, а точно напротив чудесного создания, теперь задумчиво изучающего их своими лошадиными глазами. - Вы так похожи!.. - удивленно и несколько растерянно пробормотал единорог на чистейшем альданском языке. - Мы близнецы, - с улыбкой ответил ему Наталь. Единорог понимающе кивнул и улыбнулся в ответ, хотя его улыбка получилась не такой лучезарной как у Наталя. Она показалась Эйнеке неловкой и какой-то уж совсем робкой, словно единорог совсем не привык улыбаться. “А с чего бы ему привыкнуть?” - всплыл в уме закономерный вопрос вместе с совсем уж дурацким образом улыбающейся лошади. Эйнеке тут же отмахнулся от них, как от назойливых мух. Не до того сейчас! - Он – принц Эйнеке Таэлири Ал`Аллэ из Альдана, - произнес единорог тонким, но благозвучным и мягким голосом, - а ты?.. - спросил он у Наталя. - Лучше просто Эйнеке… - заметил Эйнеке между прочим. - А я – Наталь Ал`Аллэ. Тоже принц и тоже из Альдана, - ответил Наталь, опустив свое второе имя. Улыбка его не погасла, а стала только шире, когда он приложил руку к груди и, наклонив голову, поблагодарил: - Спасибо тебе за помощь, дитя Лиамара! Единорог потупил взгляд и даже вжал голову в плечи. Его бледные щеки самую малость порозовели. Он тихим и чуть дрожащим голосом сказал: - Я просто делал то, что должен… - И тем самым спас меня! - настойчиво произнес Наталь. - За это я тебе благодарен. Эйнеке бы поддержал слова брата, но поостерегся: их визави оказался уж слишком стеснителен и робок! Если продолжать в том же духе, то он того гляди сбежит от них! - Каково твое имя? - спросил младший близнец, надеясь сменить русло разговора и переключить единорога на что-то менее его смущающее. - И`Нельо! - отозвался единорог с энтузиазмом и даже с облегчением. - Мое имя – И`Нельо, - произнес он, а затем, немного подумав, добавил: - Но раз вы альданцы, то вы можете знать меня под именем Оронель. Наталь нахмурился, не уловив связи, зато Эйнеке… Эйнеке понял, пускай и не сразу. - Оронель? - переспросил он, внимательно глядя на И`Нельо. - Разве не так звали единорога… Закончить свою мысль Эйнеке не успел – Оронель, точнее И`Нельо, его опередил: - Я знал златолесского короля и видел первых Ал`Аллэ. Они не причиняли мне вреда, а потому я вам верю, кровь от их крови, - пояснил И`Нельо совершенно серьезно. И все же лицо его помрачнело, а в глазах отразилась печаль. Прошлое… О, едва ли оно оставило ему только хорошее! И едва ли этого хорошего оказалось достаточно, чтобы перекрыть собой дурное. “Златолесский король… Он говорит об Адальсиаре?” - Эйнеке нахмурился, думая и вспоминая. В конце концов, в фольклоре его народа было не так уж много королей, что сражались верхом на единороге, лишь Адальсиар, а тот… “А тот пролил столько крови… Крови, которой этот И`Нельо так боится!” - тогда Эйнеке понял для себя, что не будет звать его Оронелем. Ни к чему напоминать тому о пережитых войнах и битвах, о давних потерях. - Ты хотел поговорить о чем-то, Эйнеке, - мягко напомнил И`Нельо. Эйнеке согласно кивнул. - Хотел, - подтвердил он и глянул на Наталя: тот не возражал и не проявлял излишнего любопытства к замыслу близнеца, а терпеливо ждал. Эйнеке помолчал еще немного, собираясь с мыслями. Все-таки то, что он намеревался предложить единорогу, могло показаться тому чем-то сродни самоубийству! И, возможно, оно действительно было самоубийством для них троих… - Ты ведь знаешь, что на тебя идет охота? - начал Эйнеке немного издалека. - Знаю, - согласился И`Нельо спокойно, хотя и было видно, что упоминание о происходящем в лесу не причиняет ему удовольствия. - И ты знаешь, кто устроил эту охоту? - спросил Эйнеке. И`Нельо кивнул. - Кто-то из большого дома рядом с деревней, - сказал единорог, а затем поделился: - Я думаю, что это все-таки кто-то из большого дома, а не из самой деревни. В деревнях не живут господа, они живут в больших домах, и только господа могут устраивать такую большую охоту! Эйнеке вскинул брови. Что ж, логика И`Нельо ему была понятна, пускай и его представления о людях виделись полуэльфу очень уж обобщенными и слегка детскими. Украдкой глянул на брата: тот, похоже, подумал в том же ключе. Во всяком случае, только так Эйнеке смог и трактовать умиленную улыбку близнеца. - Все верно, - подтвердил Эйнеке вслух. - Охоту объявил господин Стефано Олье, который сейчас живет в том поместье около деревни. Пауза. Эйнеке внимательно посмотрел на И`Нельо, а затем на Наталя. Наталь не спешил вступать в диалог, лишь внимательно слушал. Ему и самому было интересно в чем заключается план близнеца – обсудить его прежде они так толком и не успели. Наталю оставалось лишь довериться Эйнеке и он доверился, как и всегда. Проявит ли такое же доверие И`Нельо? О, едва ли! И едва ли Эйнеке сможет его в том винить. - Господин Олье – не очень хороший человек, И`Нельо, - вздохнув, продолжил полуэльф. - Он и его союзники сражаются за свободную жизнь магов в городах, но они выбирают дурные методы. Из-за них уже погибло много людей, а пострадало еще больше. Олье продолжит делать то, что делает, если мы его не остановим. Еще одна пауза – Эйнеке необходимо было перевести дух. Он глянул на И`Нельо. Тот смотрел на него внимательно, но пока явно не понимал к чему полукровка клонит. - Я тоже пострадал от их борьбы. Могу показать шрамы на спине, - предложил Эйнеке, а оставшиеся после битвы в Ас-Этре шрамы и впрямь заныли, зазудели. И`Нельо в ответ лишь медленно покачал головой, а потому Эйнеке продолжил: - Здесь нас с Наталем только двое, а Олье заперся в том большом доме, - заговорил Эйнеке снова, силясь звучать как можно убедительнее. - Мы не сможем взять дом штурмом, не потревожив охотников, но мы можем в него попасть, если ты пойдешь с нами под видом трофея. Глаза И`Нельо округлились, однако вслух он не возразил. Эйнеке поспешил эти возражения упредить: - Мы защитим тебя и не позволим никому ранить! - заверил он, а Наталь поддержал его твердым и уверенным “Да”. - И ты сможешь сбежать сразу, как только Олье выйдет во двор своего дома, - пообещал Эйнеке, а в глазах И`Нельо все еще читалось сомнение, почти что испуг! На согласие и не следовало рассчитывать! Эйнеке, по правде сказать, не верил, что эта авантюра удастся и единорог согласится на нее, а также и на весь тот риск, который для него сулило появление в поместье. В конце концов, все бестиарии, прочитанные Эйнеке говорили о том, что единороги – существа робкие и скрытные, фактически: трусливые. Он видел как остерегается И`Нельо крови, какое страдание ему приносит вид мертвецов. И разве нужно быть единорогом, чтобы испугаться такого? Ни один здравомыслящий человек не согласился бы! И все-таки И`Нельо Эйнеке удивил… - Хорошо, - выдохнул он после долгого молчания и даже улыбнулся: блекло и испуганно, но все-таки одобрительно. Эйнеке удивленно уставился на него. Наталь, кажется, выглядел не менее ошарашенным. Повисло неловкое молчание, которое И`Нельо прервал первым: - Но я не буду сражаться и не буду лить кровь, я уйду сразу, как только спасу того, кто зовет меня в тот большой дом, - произнес он. - Зовет в тот дом? - переспросил Наталь, непонимающе качая головой. - Да, - как ни в чем не бывало отозвался И`Нельо. - В доме есть тот, кто нуждается в моей помощи. Я тоже хочу попасть туда.