Тихая война

По длинному коридору они вернулись в кабинет Олье: чистый и светлый. Несколько книжных шкафов, стол из красного дерева, пара стульев и пушистый ковер откуда-то с Южного материка. Обстановки в кабинете было не так уж и много, а потому ощущался он достаточно просторным, но вполне уютным. По правую руку от себя Эйнеке заметил картину: пейзаж, изображавший лавандовые поля, подобные тем, которые близнецы видели неподалеку от “Сиреневых холмов”. На столе – нож для бумаги с посеребренной изящной рукояткой. Пожалуй, единственный предмет, который хоть как-то настораживал Эйнеке в кабинете. Господин Олье не просто выглядел изможденным, он был и безоружен. Во всяком случае, полуэльф не видел у того оружия на поясе, а потому нож этот виделся единственным вариантом для Олье на случай драки. “У него может быть козырь в рукаве”, - вполне резонно заметил внутренний голос. Эйнеке согласился с ним: у Коша в Ас-Этре тоже был “козырь” в рукаве, а теперь он имелся и в рукаве у самого Эйнеке. Кожаные ремни плотно крепили к предплечью ножны, а рукав блио скрывал их, но одно короткое движение, и кинжал окажется в ладони! Нечто подобное могло иметься и у Олье. В конце концов, он ведь очередной Артур Кош, и это его прихвостни разработали подобное крепление, верно? - Садитесь, господин Вейнс! - пригласил его Олье, а сам сел за письменный стол. Эйнеке проследил за хозяином поместья, затем благодарно кивнул и устроился напротив. Нож для бумаги оказался к нему ближе, чем к Олье, однако едва ли это имело хоть какое-то значение, пока между ними был стол. Едва ли господин Олье попытается напасть на него при таких обстоятельствах! А если и попытается, то тут у Эйнеке имелось неоспоримое преимущество и даже не одно: больше пространства для маневра позади, да и магии стол – не помеха. - Мари – это..? - мягко поинтересовался полуэльф, устроившись на предложенном стуле. Господин Олье не заставил себя ждать с ответом: - Маринетт. Моя сестра. Единокровная, - пояснил он. - Незаконнорожденная дочь отца, если угодно. Эйнеке понимающе кивнул. Бастард. Что ж, это объясняло почему о некой Маринетт не упоминали ни агенты Конклава, ни люди в охотничьем лагере. Если кто-то и знал о существовании этой женщины (девушки?), то предпочитал не распространяться: члены семьи Олье и близкие к ней люди скрывали позорное пятно, а остальные если и знали, то не желали сердить состоятельных дворян. Не везде ублюдков принимали так, как в Альдане – это Эйнеке тоже знал. Успел выучить за время своих странствий по людским землям. Впрочем, его не оставляла мысль: а только ли происхождение причина такой скрытности? Тот слабый запах магии… - Маринетт – магичка? - прямо спросил Эйнеке. На этот раз Олье не торопился с ответом: явно колебался. “Привык скрывать…” - про себя подумал Эйнеке, а Олье наконец медленно кивнул, затем шумно выдохнул – так, будто этот безмолвный ответ дался ему с большим трудом. Впрочем, сколь бы тяжело Олье не далось это признание, далее он сам перешел в атаку и прямо спросил: - Зачем вы здесь, господин Вейнс? - короткая пауза, затем хозяин поместья добавил: - Вы ведь здесь не ради единорога и не ради награды, я полагаю. Теперь не торопился отвечать Эйнеке. Он предпочел сперва взвесить все за и против, но в итоге пришел к выводу, что тоже ходить вокруг да около не станет. В конце концов, все так или иначе закончится столкновением, так к чему же церемонии? - Мы с братом здесь не ради награды, верно, - подтвердил полуэльф ровным и спокойным тоном. Он старался не упускать из виду нож для бумаги и чувствовал, как рукоятка собственного кинжала холодит кожу близ запястья. - Но с единорогом ты не прав, господин, - тут же заявил Эйнеке, а после объяснил: - Приведя И`Нэльо сюда, мы обещали ему свою защиту. Мы уйдем отсюда все вместе, втроем. Господин Олье посмотрел на Эйнеке задумчиво и мрачно. - Мы здесь от имени Конклава, - заявил полуэльф, позволив себе немного возвысить голос. Слова его явно не удивили Олье. Он снова понимающе кивнул. - Ну да, Мари ведь отступница… - пробормотал хозяин поместья, а Эйнеке только чудом удержал раздраженный вздох: если бы дело было только в том, что Маринетт – отступница! - Мы здесь не ради нее, - обозначил Эйнеке. Олье заметно напрягся, взглядом вцепился в Эйнеке, но Эйнеке этот напор выдержал – не отвел глаз. - О чем вы, господин Вейнс? - тихо и глухо поинтересовался хозяин поместья, а Эйнеке, сдержав очередной раздраженный вздох, нахмурился. Нет, сейчас он все-таки прервет свой поток откровенности. Пускай сперва Олье выложит на стол карты – хотя бы их часть! - Сперва говори ты, господин, - произнес Эйнеке мягким, но прохладным тоном. - Что с морвудом? Да, пожалуй, историю ревуна следует прояснить сейчас, пока вслух не прозвучало имя Артура Коша. Потом будет поздно. Потом Олье едва ли пожелает говорить! - Мари… Маринетт нездорова, - начал Олье после непродолжительной паузы. Напряжение его не оставило, но говорил он уверенно и спокойно. Разве что сожаление отчетливо пробивалось наружу в его сдержанном тоне: - Она с самых малых лет была хрупка здоровьем, но последние три года… Они выдались особенно тяжелыми, господин Вейнс, - признался Олье и покачал головой. - Я обращался к разным лекарям. Из числа тех, с которыми безопасно говорить отступниками. Алхимики, травники, врачи и другие чародеи-отступники… Мы пробовали разные средства, но к полному выздоровлению ни одно не привело. К тому же, последние полгода состояние Маринетт только стремительно ухудшалось. Она не вставала с постели почти луну, и я… - Решился на привезти сюда морвуда?.. - осторожно спросил Эйнеке, вскинув брови. - Да. Последний врач Маринетт – друид-каэрединец – полагал, что ей поможет кровь этой бестии, и я не поскупился на поимку, - признался Олье. Он снова сокрушенно покачал головой. Похоже, больше он эту идею не считал хоть сколько-нибудь разумной… - Не слыхал, чтобы кровь морвуда применялась в целительстве, - заметил Эйнеке. Олье усмехнулся. - Я тоже, - признался он, - но я был в отчаянии! “Ты и сейчас в отчаянии”, - про себя заметил Эйнеке. Вслух говорить не стал. Не из соображений тактичности, впрочем. Просто интересовало его другое: - И почему же твой морвуд оказался в лесу? - спросил полукровка. Олье хмыкнул. - Не подумай на меня дурного, - начал он вдруг, посмотрев на Эйнеке с такой очевидной стыдливостью, - просто от зверя не было никакого проку, да и мучился он только зря. Я приказал этим болванам увести его в лес и убить быстро, без лишних страданий, но они… те парни, которые у меня ходили тут в охране, увели его в лес, да там бросили подыхать своей смертью, а он… - голос Олье оборвался. Хозяин поместья в бессилии всплеснул руками, затем признал: - Это была скверная затея! Все это: от поимки до смерти в лесу! Эйнеке был склонен согласиться, однако снова предпочел оставить свое мнение при себе, сосредоточившись на деле: - И единорога ты тоже стал ловить ради исцеления сестры, верно? - уточнил полуэльф то, что и без того виделось ему очевидным. - Да, верно, господин Вейнс, - подтвердил Олье и добавил: - Единорог – последняя надежда моей Маринетт. Она… Она угасает и… Я не глупец, я понимаю, что ей осталось недолго! Сочувствие шевельнулось внутри. Эйнеке сглотнул, чувствуя себя слегка не в своей тарелке. Он бы тоже пошел на многое ради жизни брата. И он совсем недавно видел, как Наталь умирал, раненный злосчастным ревуном. Впрочем, случай Стефано Олье и его сестры был гораздо хуже, ведь господин Олье, судя по его же рассказу, наблюдал увядание Маринетт лунами и даже годами! - Чем больна твоя сестра? - не удержался полуэльф от очередного вопроса. Быть может, это и неуместное любопытство, но… но прежде чем все закончится, он действительно хочет знать. Олье вмиг постарел лет на десять. Еще более бледный и осунувшийся, чем пару минут назад, он, пожалуй, слишком долго нес этот груз борьбы за чужую жизнь. - Как я понял со слов всех тех людей, что лечили мою Мари, эта болезнь настолько редка, что для нее нет и подходящего названия, господин Вейнс, - сказал Олье чрезвычайно усталым и даже несколько отстраненным тоном. Вероятно, он не в первый раз рассказывал о недуге сестры. - И она – эта болезнь… Она присуща только магам, - заявил Олье, а Эйнеке взглянул на него особенно заинтересованно: обычно маги (даже людские маги) крепки здоровьем – их колдовская сила тесно переплетается с силой телесной, но… “Исключения из правил есть всегда, ведь так? Ты и сам такое исключение, Эйнеке!” - напомнил внутренний голос, а Эйнеке себя поймал на том, что все глубже погружается в чужую семейную трагедию. Не станет ли это помехой?.. - Мне говорили, что такие, как Мари умирают в детстве или даже в материнской утробе, но она выжила, - продолжил Олье. - Лет до десяти она была вполне обыкновенной и здоровой девочкой, поверьте мне! А потом ее дар проснулся и… - Чем сильнее дар, тем слабее она? - сухо спросил Эйнеке. Олье согласно кивнул. - Все верно, господин Вейнс, - сказал он. “Знакомые симптомы!” - вспышкой-молнией полыхнуло внутри, но Эйнеке виду не подал. Не подал виду, однако и не смог продолжить диалог. Открывшиеся обстоятельства требовали осмысления… Только вот времени на это самое осмысление не оставалось… Олье первым подал голос: - Так зачем же Конклав послал вас, господин Вейнс? - спросил он, а у Эйнеке более не оставалось никаких разумных причин тянуть с ответом. Что ж… - Ты – Артур Кош, - произнес Эйнеке уверенно и твердо: - Один из Артуров Кошей. Господин Олье хмыкнул, а потом – после мимолетной паузы – и вовсе разразился смехом: невеселым и нервным. - Да, я – Артур Кош. Один из, - согласился Олье, затем заметил: - Впрочем, уверяю вас, это всего лишь формальность. Я – не радикал, господин Вейнс, и я не причинял всего того вреда, в котором Конклав, наверняка, винит людей Алой звезды. И если какая-то симпатия в отношении этого человека проснулась в Эйнеке за время их разговора, то теперь она сошла на нет в одно мгновение. Перед глазами слишком ясно и явно стояли события того нападения в Ас-Этре: убитые напуганные люди, взрывы, откровенное побоище среди бела дня! - Формальность? - холодно переспросил Эйнеке. “Едва ли это формальность, если агенты Конклава сочли тебя одной из ключевых фигур в этой секте!” - припомнил он и разговор с господином Мириамом. - Я лишь платил золотом, но не был при делах, - невозмутимо пояснил Олье. - Я позволял другим Кошам посвящать меня куда идут мои деньги, но… Я непричастен, господин Вейнс! Совершенно непричастен! К горлу подступал рык, а в груди зарождался огненный комок злобы. Он непричастен, он лишь давал золото, ха! - Ты знал о том, что готовилось в Ас-Этре? - спросил Эйнеке столь же холодно, что и в прошлый раз, только теперь тихий едва сдерживаемый рык нет-нет, а проступал в его голосе. - Я… Мне писали об Ас-Этре, но… - начал было господин Олье. Эйнеке его оборвал: - В Ас-Этре погибли люди! - заявил он. - Много людей, Олье. Господин Олье в некоем порыве протеста вскочил из-за стола. - Не я убивал этих людей! Я даже не держал в руках тех бомб! - выпалил он. Эйнеке внутренне напрягся, инстинктивно готовясь к бою, однако Олье атаковать не торопился. Он не схватился за нож для бумаг и даже не вышел из-за стола. Его глаза метали молнии, а бледность сменилась лихорадочным румянцем, но защищать кулаками свою правоту хозяин поместья тоже не стремился. Мгновение, и он обратно опустился в свое кресло. Устало прикрыл глаза ладонью. - Ты не понимаешь, полуэльф… - выдохнул господин Олье, отбросив вежливость и впервые назвав Эйнеке не по фамилии, но по принадлежности. - Ты платил за это, Олье. Платил тем людям, которые собирали бомбы, и тем, которые их взрывали в Ас-Этре, - бескомпромиссно заявил Эйнеке, и Олье не возразил ему. Он сказал иное: - У меня не было выбора, - произнес хозяин поместья. - Алая звезда – самое большое сообщество отступников в Свободных городах. Без них Мари не дотянула бы и до двенадцати! “Так вот почему ты был с ними…” - промелькнуло в уме. “Это не оправдание!” - тогда же отрезал внутренний голос. Эйнеке… Эйнеке не мог с ним не согласиться. Никак не мог, ведь Ас-Этре… Он был в Ас-Этре и видел все собственными глазами! И в то же время… “Аксель и этот Олье… Они подонки, конечно, но ведь оба пошли на такое не без причин”, - эта мысль не оставляла его с “Сиреневых холмов”, только тогда она касалась лишь Акселя и не обрела такой четкости и ясности, а теперь, когда прибавился еще и Олье, его сестра и их история… Сзади скрипнула дверь. Отбросив прочь все мысли, Эйнеке оглянулся через плечо: Клод. Он вошел, не постучавшись, и выглядел таким бледным и таким подавленным, что на его фоне Олье просто лучился жизнью! - Господин… - начал Клод, но голос его и без того дрожащий оборвался. Эйнеке в недоумении выгнул бровь, нутром чуя что случилось самое худшее, во всяком случае для Олье. Сам Олье тем временем спросил: - В чем дело, Клод? - и снова поднялся из-за стола. - Что-то с Мари? - обеспокоенно спросил он, вмиг позабыв про Эйнеке. Клод кивнул. - Она умерла, мой господин! *** Маринетт – юная и мертвенно-бледная – все еще лежала в своей постели. Руки ее сложили на груди, остекленевшие голубые глаза закрыли. Наверное, некогда она была красивой девушкой, но теперь… Болезнь истерзала ее. Выпила до дна, словно вино из бокала. Эйнеке остался у порога – вместе с братом. Стефано Олье безмолвно прощался с сестрой, сидя на стуле у постели. И`Нэльо замер неподалеку: такой же бледный, как покойная и явно расстроенный. Когда господин Олье только-только вошел в спальню Маринетт, единорог лишь раз подал голос: - Я не смог, - тихо признался он. - Было уже слишком поздно… - Я… - отозвался было господин Олье, но голос его оборвался, только несколько мгновений спустя он сумел закончить свою мысль: - Я понимаю и не виню, - сказал Олье наконец, а после в спальне повисло долгое и тяжелое молчание: такое же мертвое, как и погибшая девушка. Клод оставил поместье еще до того, как Олье пришел прощаться с сестрой – был отправлен в город за жрецом. Эйнеке, сложив руки на груди, размышлял. Пожалуй, лучшего момента для того, чтобы нанести удар уже не случится. Одно легкое движение кистью – и острый кинжал выскользнет из ножен на запястье. Быстрый удар в шею – туда, где пульсирует кровью артерия – и все закончится. Впрочем, прибегнуть можно и к магии. Средства – это всего лишь малозначимые детали. Конклаву важен результат – мертвый Олье, мертвый Артур Кош. “Я не способен нанести этот удар сейчас”, - Эйнеке тихо вздохнул и виновато посмотрел на брата. Наталь, вероятно, думал о том же. И тоже не решался. Почему? Из покорности к Эйнеке или из-за каких-то иных соображений? Этого младший близнец не знал наверняка, но и не желал узнавать. Все глубже и глубже Эйнеке проваливался в свои мысли. Все крепче и крепче его сердце сжимала горечь. Горечь же стояла во рту, заставляя жмуриться и морщиться от неудовольствия. Неправильно. Так не должно было случиться! И`Нэльо ведь сумел вырвать из когтей смерти Наталя! Почему же он не смог исцелить сейчас?.. “Он ведь сам сказал, что было слишком поздно”, - сам себе напомнил Эйнеке, однако разум не захотел принимать этот аргумент. Примириться со смертью… Как же оно порой непросто! И пускай Маринетт была для него чужачкой… “Это судьба. И судьбу не всегда удается обмануть. Тебе и Нату повезло. Олье и его сестре – нет”, - невозмутимо заметил внутренний голос, затем повелел: “Делай, что должен”. Нет, не магией. Магию использовать он не станет. Только сталь и взгляд глаза в глаза. Эйнеке все решил. И он уже изогнул запястье, выпуская клинок из ножен, когда Стефано Олье поцеловал на прощание сестру и, поднявшись со своего места, направился к близнецам. - Мастер Вейнс, - обратился он к Эйнеке, который уже чувствовал в ладони холодное навершие рукоятки, - нам надо закончить нашу беседу. “Бей!” - скомандовал внутренний голос, но… “Нет”, - воспротивился Эйнеке и новым стремительным движением вернул кинжал в ножны. Олье сделал вид, будто не заметил этого, а может и впрямь не заметил – в его покрасневших от горя глазах стояли слезы. Слезы текли по щекам и путались в рыжеватой бородке. - Пожалуй, - согласился Эйнеке и с губ его чуть не сорвалось такое уместное, но такое бессмысленное “Мне жаль”. “Моя жалость ничего не изменит”, - про себя заметил Эйнеке и перевел взгляд с господина Олье на брата. Присоединится ли он? От И`Нэльо подобного ждать не приходилось… Все еще полный скорби и сочувствия, единорог оставался у постели погибшей и едва ли он собирался отступать от нее в ближайшие несколько часов. - Побуду с ним, - тихо сказал Наталь, а во взгляде брата Эйнеке уловил то, о чем сам подумал буквально в то же мгновение: “Мы ведь обещали защищать И`Нэльо”. Да, действительно обещали, и обещание это чувствовалось куда более весомым и значимым, чем собственная безопасность. К тому же, Эйнеке уже был с Олье наедине. И тогда Олье представлял из себя угрозу более весомую, чем сейчас. Сейчас же, хозяин поместья под гнетом своего горя выглядел просто жалким. - Я весь твой, господин Олье, - вернув взгляд к хозяину поместья, улыбнулся Эйнеке. В конце концов, всем будет лучше, если свой удар полуэльф нанесет Олье наедине. И`Нэльо и без того слишком расстроен, а Наталь… Наталь крепче спать будет, если не увидит очередное хладнокровное убийство в исполнении брата. Так они вернулись в кабинет. Эйнеке прикрыл за собой дверь: никаких лишних глаз, никаких лишних звуков. Вслед за Олье он подошел к столу, но на стул не сел. Господин Олье, впрочем, тоже. Они застыли друг напротив друга, глядя внимательно и прямо. Миг Олье выглядел еще хоть сколько-нибудь способным на борьбу: спина прямая, а в глазах огонек живого и волевого ума. Еще миг, и на образе его проступил тот внутренний надлом, что вызвала смерть сестры. Плечи хозяина поместья поникли, огонек погас. Новый миг: и Олье отвел взгляд, уступил Эйнеке, вперившись в носки своих туфель. Эйнеке ощутил превосходство. Превосходство и жалость. “Олье сломался. Действительно сломался”, - подумал он, и нечто внутреннее и явно хищное вскинулось в нем. Эйнеке был готов нанести удар: но не ради приказа, а из своей внутренней природы хищника, выбирающего добычей того, кто слабее всех остальных. “Это милосердие”, - решил в оправдание себе. - Так каков приговор Конклава? - тихо осведомился Олье, рискнув поднять взгляд. Впрочем, совсем ненадолго – вскоре вновь потупился в пол. - Смерть, господин Олье, - отозвался Эйнеке спокойно и мягко. - Смерть их приговор. Олье понимающе кивнул. Едва ли он рассчитывал на что-то иное! - Хорошо, - сказал хозяин поместья и жестом предложил Эйнеке сесть. Эйнеке с подозрением посмотрел на чужую руку, но все-таки сел на стул, а Стефано Олье, обойдя стол, занял место по другую его сторону. - Вам не придется пачкать руки, мастер Вейнс, - заявил он вдруг и достал из ящичка стола пузырек с мутной серо-зеленой жидкостью. Эйнеке нахмурился. - Это яд мантикоры. Я берег его на случай, если мне придется использовать клинок, подобный тому, что у вас в рукаве, - пояснил Олье, а Эйнеке тихо хмыкнул: “Увидел все-таки…” - Я приму его сразу, как только закончу инструкции для Клода и завершу наш с вами разговор, - заявил Олье, извлекая из очередного ящичка лист пергамента, перо и чернильницу. - О чем хочешь поговорить еще, господин? - осведомился Эйнеке, наблюдая за тем, как Олье располагает на столе принадлежности для письма. К ножу для бумаг Олье так и не притронулся, даже не взглянул в его сторону. - О том, что знаю об Алой звезде и ее делах, - невозмутимо сказал хозяин поместья. - Они ведь интересуют вас и ваших патронов из Конклава? “У меня нет патрона!” - Эйнеке чуть поморщился, но вслух не высказал протеста. Если Олье хочет говорить, то пусть говорит. Все это Эйнеке только на руку. - Хорошо, - согласился полуэльф. - Говори, - одобрительно кивнул он. И Олье заговорил, назвав свою исповедь платой за причиненные разрушения в Ас-Этре и других Свободных городах. И он говорил об Алой звезде. О ее целях: о возрождении магического государства, подобного Сиринтору. О ее вождях: о тех Кошах, которые действительно верили, что Спасителя и его слуг можно изгнать террором и насилием. О людях, Кошам присягнувших: правителях-марионетках, отступников, которым некуда больше идти, о людях, чьи родные и друзья родились с даром, столь неугодным Спасителю. Ничего нового, кроме того, что Эйнеке уже видел в записях из “Сиреневых холмов” или слышал от агентов Конклава, однако… - Те бомбы… Настоящая удача! - выпалил вдруг Олье, а Эйнеке навострился, обратился целиком и полностью в слух. - Они нашли Огненное сердце на Зубе Мороза, когда бежали через пустоши к кораблям, - рассказал Олье, так и не удостоившись объяснить кто именно эти “они”, но, как понял Эйнеке, под “они” подразумевались очередные Артуры Коши. - А с ними оно прибыло сперва в Кагаран, а потом мы стали перевозить его от города к городу, от одной нашей фабрики к другой. В Сердце столько огня! И огонь этот такой… такой жгучий! - глаза Олье округлились, выдавая смесь восторга и ужаса. - Этот огонь наши маги заключали в сферы, а после делали из сфер бомбы. Такие не сделать ни одному алхимику в Свободных городах! “Да, взрывались они просто превосходно. Алхимические бахают куда скромнее…” - мрачно подумал Эйнеке, а шрамы на его спине неприятно заныли. - Маринетт, пока у нее еще оставались силы, помогала переносить огонь в сферы, - признался Олье и виновато посмотрел на Эйнеке. - Она упоминала, что Сердце пульсирует внутри, будто живое. И оно… Оно вроде как… вроде как разумное? Оно может разговаривать… Олье смотрел на Эйнеке немигающим взглядом, а у Эйнеке сердце замерло в груди. Артефакт, который полон магии и обладает своим разумом?.. “Как тот проклятый идол…” - перед мысленным взором возникла маленькая фигурка-тотем, найденная четыре года назад на теле Бормотуна в разоренной эширской деревеньке. “А что если главный Кош – тот самый, что в Кагаране – одержим?” - последовала вслед за этим воспоминанием тревожная мысль. Бормотун не был магом, но он был силен, был свиреп и он почти что забрал их с Натом жизни, перед этим выпотрошив бессчетное количество живых тварей. - Тот человек… Этот главный Кош… Он в своем уме? - спросил Эйнеке, с трудом выдернув себя из стылых клыков страха. - То есть, он… Не вел себя слишком странно? Слишком необычно? Вы ведь виделись лично?.. Олье посмотрел на него и тихо усмехнулся. - Он был в моем городе, в моем замке, когда привозил Сердце, так что да, мы виделись лично, - подтвердил господин Олье. - Сумасшедший ли он… Он воюет со Спасителем в этих землях. Делайте выводы сами, господин Вейнс! Ответ не удовлетворил Эйнеке, однако едва ли Олье мог предоставить ему более точные и однозначные сведения. В конце концов, в Кагаране он увидит все сам своими глазами. “Лишь бы с Вивьен было все в порядке…” - Но он совершенно определенно верит в то, что его дело правое, - после недолгой паузы заметил господин Олье. - И он верит, что люди… маги за ним пойдут, когда увидят как легко пошатнуть и старый порядок Свободных городов, и новый – тот, что предлагают жрецы Спасителя. Верит настолько, что полагает вернуть Сиринтор – выбить его из лап Наварионской империи. Наварионские маги бояться Меченосцев лишь до тех пор, пока веруют, что победить их нельзя. Кош Кагаранский принесет им огонь, огонь пожрет Меченосцев, а потом Алая звезда… - Воссияет над Сиринтором, а там, быть может, и над Наварионом, угу, - закончил за него мысль Эйнеке, про себя гадая насколько наварионские маги готовы к подобному бунту. Маги Свободных городов и их родичи уже поддержали восстание: не все, но их оказалось достаточно, чтобы привлечь своими делами око Конклава. И если бы Конклав не вмешался, то как выглядели бы Свободные города через год? А через пять лет или десять?.. “Быть может, Конклав борется не с теми. Быть может, Конклаву следовало бы встать на сторону магов, которые так отчаялись сопротивляться, что дошли до… до взрывов на дороге в Ас-Этре и других преступлений”, - крамольная мысль, темная мысль, но гнать ее прочь Эйнеке не хотелось. Маринетт и Олье, Аксель и его дети, алхимик на площади в Ас-Этре, осужденный за богохульство… Это ведь только вершина айсберга, ведь так? И Спаситель еще не захватил Свободные города так, как захватил Наварион, Гвинтру, Каэредин и еще десятки королевств Вольных Земель. Он еще не заточил магов Свободных городов в башни, еще не казнил друидов и не сжег всех деревенских знахарок на кострах. Он только идет сюда, готовясь порабощать и угнетать во славу свою! - Воссияет, - согласился Олье и огонек снова полыхнул в его глазах, только то был не огонек жизни и живой человеческой воли, а отблеск фанатичного пламени. Эйнеке накрыло волной отвращения. Он понял. Понял, что Олье лгал ему, скрывая свою истинную вовлеченность в дела Алой звезды. Понял, что зря позволил себе сомневаться. Никакое стремление к свободе и защите близких не оправдывает зверств и подлых убийств, ведь так? “Тут мы с тобой почти равны”, - мрачно подумал Эйнеке, глядя на Олье исподлобья. Он платил культистам-безумцам ради спасения сестры. Эйнеке убил рыцаря Спасителя, веруя что защитит этим Вивьен. “Почти”, - тут же заметил внутренний голос. Мотив тот же, разница в числе жертв. Олье в это дерьмо погрузился куда как глубже! “Но это не оправдание того, что сделал я”, - нечто глубоко внутреннее, что можно было бы назвать стремлением к справедливости, подало голос. Эйнеке согласился с собой, а вслух Олье посоветовал поторопиться со своими инструкциями. Говорить им было больше не о чем. - Передайте их Клоду, мастер Вейнс, - попросил Олье, отложив перо и взглядом указав на лист пергамента. За первой просьбой тут же последовала и вторая: - И, именем Матери Лун и тех богов, в которых веруете вы, похороните меня вместе с сестрой. Здесь, в поместье. В саду. Среди роз, которые для Мари посадил мой отец, - звучала она. Эйнеке согласно кивнул. Приговоренный на смерть вполне имеет право на подобные желания. - Я прослежу за этим, - пообещал полуэльф, затем твердым и жестким тоном сказал: - А теперь не затягивай, Олье. Олье кивнул. Он выждал время, потребовавшееся для того, чтобы чернила высохли, затем убрал свое послание к Клоду в плотный конверт. Конверт он протянул Эйнеке, и Эйнеке принял его, не сводя синих глаз с Олье. После хозяин поместья и впрямь не заставил себя ждать. Пробка покинула стеклянное горлышко. Пузырек был распечатан, а потом поднесен к губам. Олье выпил его за два быстрых глотка. Несколько невероятно долгих мгновений они оба ждали, когда яд возьмет свое. Эйнеке хотел бы уйти, но чувствовал, что остаться должен. Его послали исполнить приговор, однако Олье сам взял на себя это. И все-таки проследить за ним Эйнеке было необходимо, как и проверить: действительно ли яд подействовал? А яд подействовал… Удар сердца в груди, и долгая пауза следом. Эйнеке видел, как две тонкие темные струйки крови потекли у Олье из носа. Бульканье послышалось из его глотки. Вскоре Олье закашлялся, и кровавые брызги окропили стол. Ноги подвели Стефано и он завалился назад, опрокинув стул. Рухнул на пол, вынуждая Эйнеке подняться и обойти стол. Заколотился в конвульсиях, судорожно хрипя. “Мертв”, - мгновение спустя констатировал Эйнеке, опустившись рядом с Олье, когда агония его закончилась. “Мертвее не бывает”, - выдохнул он. Воля Конклава исполнена. *** Клод вернулся после полудня вместе с мау – жрецом Матери Лун, которой поклонялся и Олье, и его сестра. Эйнеке передал конверт, а к вечеру все немногочисленные обитатели поместья собрались у свежих могил в саду. Жрец пел гимны. Клод и слуги прощались. Эйнеке, Наталю и И`Нэльо досталась роль безмолвных наблюдателей. Время спустя, когда луны уже высоко поднялись на почерневшем небосводе, слуги покинули могилу, а Клод уходя сказал: - Вам не стоит здесь задерживаться. Эйнеке внутренне с ним согласился: совершенно точно не стоит. Ушел и Клод. Эйнеке и Наталь смотрели ему вслед. Первым подал голос Наталь: - Поедем-ка сейчас? - спросил он и добавил: - Уж лучше в лесу поспим, чем тут… Тут мы как… - Как в логове очень сварливой виверны? - предложил Эйнеке. Наталь, мрачно усмехнувшись, кивнул. - Вроде того, - согласился он. - Утром в Кагаран? - мгновение спустя спросил Наталь. - Да, утром в Кагаран, - подтвердил Эйнеке. - Только заберем наших лошадей и наше добро в лагере. Наталь опять покивал: лошадей, припасы и личные вещи оставлять на опушке Сиринторского леса ему явно не хотелось, да и Эйнеке тоже. Непрактично, да и никто еще не отменял мелочных привязанностей к нажитому. - Я с вами! - вдруг подал голос И`Нэльо. Братья одновременно оглянулись на него. Во взгляде Наталя Эйнеке уловил сомнение, да он и сам не считал это хорошей затеей. Защищать И`Нэльо и дальше… И там, где ему почти наверняка будет угрожать куда большая опасность? Безумие! - Я чувствую, что должен быть с вами… - тихо добавил И`Нэльо, а Эйнеке перевел взгляд на Наталя. Нет, в чужое предчувствие он верил едва ли, но вот в навыки целителя – вполне. - Но сражаться ты не будешь, верно? - уточнил Наталь сурово. Однако, И`Нэльо не растерялся. - Если потребуется. Я буду делать все, что должно, - сказал он удивительно твердым голосом. Тогда Наталь перевел взгляд обратно на брата. Вопросительно изогнул брови. - Мы не можем запретить ему следовать за нами, - пожал плечами Эйнеке, а И`Нэльо явно счел это за одобрение. Что ж, запретить И`Нэльо следовать за ними они с Наталем действительно не могли. Не мог Эйнеке и отказать себе в столь могущественном целителе. В Кагаране им пригодится любая помощь.