Слезами и кровью

Короткий осенний день перевалил за половину, и с севера подул сильный холодный ветер. Пригибаясь и придерживая рукой шляпу, констебль Стольм спешил через широкий двор, примыкавший к дворцу градоправителя. Впрочем, «спешил» - слишком громкое слово. Скорее уж плёлся, едва переставляя ноги после бессонной ночи. Марант находился в своих личных покоях, сидя в глубоком кресле и хмуро глядя на серые тучи, закрывшие ещё недавно совершенно ясное небо. В длинных худых пальцах градоправитель сжимал кубок с подогретым вином, и всё равно руки никак не могли согреться и перестать дрожать. Дрожь мучила Маранта со вчерашнего дня; снова и снова он пытался сосредоточиться на делах, и каждый раз его мысли возвращались к той минуте, когда поблизости прогремел взрыв, радостный гул толпы сменился криками боли и ужаса, а его карету подбросило в воздух, и весь мир перевернулся. Маранту было уже за шестьдесят, но он крайне редко задумывался о смерти, и осознание того, что вчера он находился на волосок от неё, совсем не способствовало хорошему расположению духа. Едва увидев его, Стольм понял: разговор будет тяжёлым. Ещё более не по себе ему стало, когда он заметил у другой стены двух офицеров – капитана стражи Лодерона и лейтенанта мушкетёров Корвилла. Оба выглядели не менее мрачными и усталыми, чем Стольм, при этом было видно, что вспыльчивый Лодерон весь побагровел от злости, а глаза Корвилла чуть ли не метают холодные голубые молнии. - А, это вы, констебль, – сухо сказал Марант, увидев Стольма. – Надеюсь, вы принесли мне хорошие новости? - Не думаю, что в сложившейся ситуации возможны хоть какие-то хорошие новости, - со вздохом ответил Стольм. – Под стражу взято двадцать шесть жителей квартала, я лично арестовал двух знатных шегонцев, братьев Хилардан, - «И их матушка чуть не выцарапала мне глаза», - мысленно добавил он, но вслух сказал совсем другое: - Я опасаюсь волнений, ваша милость. - Волнений! – презрительно сказал Лодерон. – Вам следует опасаться кое-чего другого, господин следователь! - Объяснитесь, - холодно сказал Стольм, взглянув на него. - Разумеется. Я уверен, что эти негодяи готовили новое массовое убийство или покушение! Слишком уж у многих были обнаружены опасные зелья! - Вы бы говорили потише, капитан, - проворчал лейтенант Корвилл. – Большинство тайников с зельями обнаружили именно мои мушкетёры. Ваши же люди проявили поразительную небрежность. - Да как вы… - сверкнул глазами Лодерон. Гнарри Стольм задумчиво взглянул на Корвилла. И верно: и стражники, и мушкетёры приложили одинаковые усилия, когда прочёсывали квартал и обыскивали каждый угол. И тем не менее, мушкетёры Корвилла арестовали большую часть подозреваемых. С такими талантами им бы в сыщики идти, а не в солдаты. Но додумать эту мысль до конца он не успел – градоправитель Марант, не желая слышать очередную перепалку, поднял руку и произнёс громким, надтреснутым голосом: - Перестаньте! Я услышал достаточно. Теперь вам придётся выслушать меня, господа. Все трое затихли, выпрямившись и навострив уши. Градоправитель отпил немного вина, откашлялся и заговорил: - Капитан Лодерон, вы были правы с самого начала. Шегонцы подстроили вчерашний взрыв, и готовились устроить новое злодеяние. Я считаю, что наш город достаточно давал убежище этим неблагодарным чужестранцам. Все обвиняемые… я надеюсь, все обвиняемые уже в тюрьме? - Так точно, ваша милость, - кивнул Лодерон, снова зардевшийся, но уже не от гнева, а от гордости, - мои люди отвели их из языческого святилища в тюремный замок сразу, как только закончился обыск последнего дома. - Очень хорошо, - кивнул Марант. – Их необходимо допросить, и немедленно. Разумеется, все, кто признают себя виновными, будут казнены. Как и все, на кого они укажут как на сообщников. Бунт надо давить в зародыше, именно так сказал Его Величество, когда я был на совете. Гнарри Стольм слушал всё это, и цепенел от ужаса – а напугать его было непросто. Он уже знал, чем всё это кончится. Под пытками схваченные шегонцы, естественно, оговорят и самих себя и всех, кого знают. Шегонский квартал и так уже тлеет от ярости и отчаяния, а новые аресты приведут к взрыву. Если шегонцы взбунтуются, солдаты начнут их усмирять, и всё это приведёт к настоящему погрому. Стольм подумал о грабежах, насилиях, поджогах. О новоиспечённой графине Шегонской, Делле Ги Эллеран по прозвищу Злопамятная. О том, как в отместку за насилие над шегонцами она позволит своим подданным грабить и разорять те кварталы шегонских городов, где живут выходцы из северных графств… - Ваша милость! – громко сказал он, не сумев скрыть мольбы в голосе. – Простите, ваша милость, но я вынужден просить вас об отсрочке. Это дело выглядит слишком запутанным и сложным, чтобы решать его такими крутыми мерами. Под пытками люди могут наговорить какую угодно ложь, и тогда раскрыть правду станет ещё сложнее. Я прошу вас дать мне и моим людям ещё неделю, чтобы найти истинных виновников. - Вы оспариваете приказы градоправителя? – сверкнул глазами Лодерон. – Это опасно, господин Стольм, очень опасно и самонадеянно. - И слышать не хочу! – нахмурился Марант. – Бог знает, что ещё они устроят за эти семь дней! - Тогда пусть будет пять дней, ваша милость. - Я не тот, с кем можно торговаться, - раздражённо махнул рукой Марант. – Оставьте этот вздор! - Три дня! – практически взмолился Стольм, стискивая заложенные за спину руки в кулаки. – Три дня, о большем не прошу! Марант повернулся к нему, его глаза пылали гневом. - Один день, - отрезал он. – Ровно сутки, не больше и не меньше. Идите, и не испытывайте моё терпение! Гнарри Стольм медленно поклонился, прежде чем выйти из покоев. Он зашагал прочь из дворца, приказывая себе не впасть в отчаяние. В конце концов, разве это первое сложное дело на его памяти? Множество раз он справлялся с подобными делами. А бывало, что и не справлялся. Но сейчас он старался не думать о своих неудачах. Вскоре после Стольма ушёл по своим делам и капитан Лодерон, и Марант повернулся к Корвиллу: - Вы прекрасно проявили себя, лейтенант. Как только со всей этой историей будет покончено, я обещаю, вы будете вознаграждены. - Награды для меня не важны, ваша милость, - Корвилл скромно опустил пшенично-светлые ресницы, - единственное, что мне нужно – это продолжать службу. - Не лукавьте, лейтенант, - впервые за весь вечер Марант улыбнулся. – Скромность сейчас в моде, я это знаю, и всё же излишняя скромность вредит человеку, а не украшает его. Просите чего угодно. Орден Святого Джевана, Орден Лилии… вы достойны любой награды. Услышав названия самых почётных орденов королевства, Корвилл слегка порозовел, но тут же снова опустил голову: - Меня тревожит будущее, ваша милость. Капитан Сарлем был прекрасным офицером, служить под его началом было для меня огромной честью. Молодые мушкетёры опечалены и встревожены тем, что с ним произошло. Им нужен кто-то, на кого они могли бы положиться. Я был бы рад стать таким человеком. Я чувствую ответственность за своих людей, за свой город. Если вы назначите меня капитаном мушкетёров, - его голос дрогнул от волнения, - я клянусь, что не разочарую вас! Марант вновь улыбнулся, но эта улыбка совсем не понравилась Корвиллу – она была кривая и как будто слегка смущённая. - Хмм, - проговорил он, и издал смешок, словно его насмешила собственная нерешительность. – Да, капитан Сарлем, он… Видите ли, он приходил ко мне сегодня с визитом, и у нас состоялся весьма интересный разговор… Корвилл едва удержался, чтобы не скрипнуть зубами. Разумеется, старик приходил просить за Рогриана. Что ему стоило остаться сегодня дома и няньчить обрубок руки! Огромным усилием воли он сохранил спокойное выражение лица. - Что вы скажете о Рогриане Ги Ванлае? – поинтересовался Марант. – Кажется, он несёт службу под вашим началом. - Не совсем, - ничего не выражающим голосом сказал Корвилл. – Его командиром был лейтенант Дерайли, упокой Господь его душу. Но когда-то мы были в одном отряде, и он показался мне храбрым солдатом и надёжным другом. - Насколько я знаю, ему было позволено не участвовать в боевых действиях из-за тяжёлого ранения, правильно? - Так точно. Рогриан Ги Ванлай пролил немало крови за нашего короля. Я считаю, он достоин того, чтобы получить звание лейтенанта, - ответил Корвилл с лёгким нажимом на последнее слово. Это не укрылось от Маранта, и он слегка улыбнулся: - Я учту ваши слова. А теперь слушайте мой приказ, лейтенант: идите и отдохните. Вы потрудились больше, чем кто-либо другой сегодня. Корвилл изящно поклонился и покинул комнату. Твёрдым, решительным шагом он прошёл через весь дворец к выходу, и слуги испуганно расступались перед ним – глаза лейтенанта были полны ярости, не в силах сдержать чувств, он кусал губы, и тонкая струйка крови текла по его коже, впитываясь в короткую светлую бороду.