Им обоим нравилось общество друг друга, и никто не хотел признавать тот факт, что с каждым разом атмосфера становилась более интимной…
— Как тебе? — Николь отодвинулась от мольберта и Вейверли увидела черновик рисунка, на котором изображена девушка с книгой. — Это что, я?! — Девушка подошла к рыжеволосой и рассмотрела линии, которые были созданы при помощи карандаша. Николь почувствовала, как тёплая ладонь легла на её плечо, а дыхание обжигало открытую кожу. — Да, думаю это можно было бы повесить в твоей спальне или кабинете, как маленькая благодарность за то, что ты сделала для меня. На самом деле Николь нарисовала Вейверли не специально. Девушка просто долго думала, и даже не заметила, как нарисовала шатенку. — Глаза слишком кукольные, и у меня не такие широкие плечи, — вырвалось из уст Вейверли и девушка с вызовом посмотрела на Николь. Хот приподняла бровь, Вейверли была хорошим критиком, Николь часто к ней прислушивалась. Но вот только картина была действительно прекрасной, Вейверли была ужасно привлекательной. Шатенка просто в очередной раз придирается, — подумала Николь. Художница хотела встать со своего места, но нежная рука, которая легла на её запястье и вместе с ней схватила карандаш, отвлекла её. Вейверли стояла так близко, что Николь буквально слышала, как сильно бьётся её сердце. А сердце Николь куда-то упало. — Я конечно не художник. — Вейверли направила карандаш в их руках к нарисованным плечам. — Вот так будет лучше. — А что насчет глаз? — с долей сарказма спросила Николь. Картина была идеальна, и это было фактом. Вейверли было так сложно что-то сказать, поэтому ей пришлось выдумать всё то, что она сказала ранее. — Честно говоря, почти все мои подруги позировали для твоих работ, так почему бы мне не сделать этого? Николь посмотрела на девушку и прошлась взглядом по её телу, скрытому за домашней одеждой. Вейверли была потрясающе красивой — мечта любого художника. Признаться честно, Николь грезила нарисовать её с тех самых пор, как они познакомились, а сейчас её мечта так близка. — Это просто потрясающая идея. Как насчёт четверга? Я думаю, что закончу свои заказы до этого момента. Вейверли посмотрела в глаза, а затем перевела взгляд на колени девушки. Странное чувство овладело её телом, и всё, о чем девушка могла думать — удобно ли сидеть на коленях Николь. — Мы идём на выставку Сальвадора Дали, там будет много людей искусства. Хочу познакомить тебя с парой. Думаю, в пятницу можно устроить. Николь кивнула и хотела уточнить, как именно будет позировать шатенка, или же хотя бы то, что она ожидает от картины, но девушек прервал телефонный звонок. Вейверли вытащила из кармана мобильный телефон и закатила глаза, когда увидела кто звонит. Девушка любила своего отца, но она до сих пор не могла простить его за заблокированные кредитки. Николь тоже это заметила, Вейверли слишком чувствительно относилась к звонкам, которые участились в последнее время. Вейверли вновь проигнорировала звонок, а потом с грустной улыбкой покинула мастерскую рыжеволосой. — Я буду ждать четверга, Вейверли! — крикнула Николь, когда хлопнула дверь. Девушка вновь повернулась к своей работе и осмотрела каждую линию, что она так тщательно выводила на протяжении нескольких часов. Вейверли была прекрасной девушкой, от одного взгляда на неё Николь не могла дышать. Рыжеволосая замерла, когда осознала что с ней произошло.Невозможно было не влюбиться в эту девушку, и, даже оказывая сопротивление, Николь потерпела крушение в океане любви…
Четверг ворвался в жизнь девушки слишком быстро. И как бы Николь не готовилась к мероприятию, она ничего не успевала. Девушка прошлась по магазинам ещё несколько дней назад и на заработанные деньги смогла прикупить брючный костюм и туфли на невысоком каблуке. Даже несмотря на великолепный внешний вид, Николь была в бешенстве, она была зла, что не так хороша для компании Вейверли, и её мысли подтвердились, когда она увидела шатенку в тёмно-бордовом платье с вырезом на спине. — Боже, ты прекрасна, — прошептала Николь, когда девушка оказалась в сантиметре от её лица. На протяжении нескольких дней Хот только и делала, что мечтала поцеловать девушку. А тут она стояла перед ней, и выглядела словно ангел, спустившийся с небес. Одним словом, Вейверли была просто прекрасна. Шатенка сама долго смотрела на девушку и бегала взглядом между губами и темными глазами. Девушка сложила свои руки на плечах, а затем спустила на грудь и потянулась к губам художницы. Но гудок такси, которое стояло под окнами, заставил Николь прийти в себя и сделать шаг назад, но руки Вейверли удержали её. — Нас уже ждут, — с разочарованием в голосе произнесла Николь. — Это точно, — прошептала девушка, и Николь вздрогнула от тембра голоса. Николь схватила девушку за нежную руку и вышла из дома, придерживая дверь. Рука у Вейверли была тёплой, словно облако, в которое Николь хочется упасть и не просыпаться. Когда девушки оказались в картинной галерее, Николь в очередной раз поняла, что ей совсем не место в подобном обществе. Она не была лишена чувства юмора, но не понимала даже меньшей половины того, над чем смеются люди. Но её привлекали картины и Вейверли. Только спустя несколько минут девушка заметила, что она и Вейверли до сих пор держались за руки, и даже на секунду не отпускали друг друга. — Ты напряжена. — Вейверли остановилась у очередной картины и сделала глоток шампанского. — Что-то не так? — Просто я впервые на таком мероприятии, и я не думаю, что это то, что мне нравится, — честно ответила девушка. Ей не было смысла врать, Вейверли и сама бы все почувствовала. — А что тебе нравится? — Я бы была безответна влюблена в маленькую квартирку, окна которой выходят на Сену. Париж самое прекрасное место на земле… — Я думала, что самое прекрасное место на земле, это ты… — Вейверли, — послышался голос девушки, и Николь увидела одну из подруг, что ей пришлось рисовать, в сопровождении мужчины. — Николь. Девушка поцеловала каждую в щёки и начала о чем-то тараторить. Николь видела, как их маленький круг расширялся, и всё больше людей включались в разговор, и вот — даже Николь рассуждала о политике и экономике. Хот была разочарована, но, когда Вейверли начала разговор о искусстве, глаза рыжеволосой загорелись. — Это вы нарисовали мою жену? — обратился мужчина к Николь, и та кивнула. — Это прекрасная картина. Николь покраснела от похвалы, а Вейверли от ревности, когда вспомнила, в каком внешнем виде была её подруга, когда рыжеволосая рисовала картину. — Я бы хотел картину вашего авторства, — обратился другой мужчина к Николь, и та моментально посмотрела на шатенку. — Я думаю, что мой агент найдет для вас время. — Николь улыбнулась, но где-то в глубине души почувствовала, что что-то не так. Губы Вейверли стали синими, а сама девушка тряслась. Её кожа на лице стала бледной, а вены были более видны сквозь тонкую кожу. — Вейверли? — До руки девушки дотронулась подруга, которая стояла слева от неё. — Ты вся холодная. — Эй, Вейв, — прошептала Николь, когда девушка в её руках упала на пол, а на уголке её губ появилась слюна и капля крови. — Скорую! Вызовите скорую! — кто-то кричал в зале. Рука Вейверли по-прежнему лежала в руках Николь, даже после того, как девушка потеряла сознание. Николь положила её голову на свои колени и поправляла волосы. Вокруг них собралась толпа зевак, которая что-то шептала.Её муза, её прекрасная Вейверли находится на грани, а Николь может только ждать…
Скорая прибыла быстро, они доехали до больницы за несколько минут, но вот время, что Николь проводила за закрытой дверью превратилось в вечность. Девушку не впустили в палату и даже пытались выгнать из больницы. Николь долго сидела и смотрела в одну точку, пока доктор не вышел из палаты девушки. — Что с ней? — Мы промыли желудок. У неё серьезное отравление токсинами. Она пила или ела что-то за эти часы? — поинтересовался доктор. — Она выпила только бокал шампанского. Как её состояние сейчас? — Намного лучше. Вы можете зайти к ней. Николь кивнула и открыла дверь. Вейверли лежала в палате и смотрела куда-то в окно, медленно дыша. Хот села рядом и продолжила наблюдать за грудью, которая медленно опускалась и поднималась. — Я чувствую себя отвратительно. Словно съела морского ежа. Николь захихикала, а потом оставила поцелуй на щеке, рядом с губами девушки. На лице Вейверли появился румянец, который ещё больше распространялся по её лицу. Вейверли была виновата в своей глупости. Можно было догадаться, что её отец звонил по сотне раз не просто так. Это было непростое отравление, Бобо сказал, что его соперники в политической гонке мечтали затемнить его карьеру и подставить дочь. Поэтому отравление так сильно напоминало передозировку наркотиками. А если бы не появление Николь, всё сложилось бы куда трагичнее. — Помнишь нашу встречу? Там, на мосту, когда ты спасла меня. — Вейверли посмотрела в глаза девушки и кивнула. — Это было просто сумасшествие. Вейверли ярко улыбнулась. Она помнит, как спасла Николь. Это было просто случайностью, никто не мог подозревать, что девушки встретятся. И когда шатенка спасла жизнь Николь, она поняла, что рыжеволосая изменила её. Сама того не подозревая, девушка изменилась только за несколько дней с их знакомства. Улыбка, руки и даже тембр голоса Николь заставляли всё больше влюбляться в девушку. — Мне кажется, что у нас роман, ты не думаешь? Твоя подруга говорила, что ты смотришь на меня влюбленными глазами. И я подозреваю, что влюбилась в тебя. Вейверли притянула девушку за шею, а затем потянулась, чтобы поцеловать её. Николь нагнулась и столкнулась с губами шатенки. Руки Вейверли скользнули вниз по льняной рубашке. Хот откинула голову и вновь посмотрела в глаза шатенки. Вейверли не была сентиментальна, ею никогда не руководили эмоции, но вот сейчас шатенка не смогла сдержать даже улыбку, не то что слезинки, что образовались на глазах.Она влюблена так, как никогда, и она готова пойти за Николь, хоть на край земли…
***
Вейверли сидела напротив зеркала и изучала своё тело. Девушка никогда не считала себя красивой, да, она была привлекательной, но вот только красивой она никогда не была. Вейверли всегда критиковала своё тело, она ненавидела свою кожу, да и руки были у неё слишком худые, но Николь заставила поверить её, что Вейверли — самая красивая девушка в мире. Девушка сидела на кресле и изучала свои голые плечи. Вейверли внимательно смотрела на всё свое тело. Шатенка никогда не была натурщицей и никогда не показала своё тело даже в открытом купальнике, но вот ради Николь, она хотела попробовать. Николь была в гостиной и поправляла подушки, которые лежали на пуфике. Рыжеволосая то и дело, убирала и возвращала часть подушек. Девушка сделала от мебели шаг и посмотрела на фон. Всё было идеально, но в этот же момент, чего-то не хватало. Возможно, голой девушки?.. Николь краем глаза заметила Вейверли, которая стояла в дверях и наблюдала за девушкой. Художница сделала шаг назад и чуть не упала когда споткнулась о стул. — Великий художник готов? — раздался голос Вейверли. Девушка с каждым шагом приближалась всё ближе, а Николь наблюдала за ней с замиранием сердца. — Д-да, — ответила девушка. Шелковый халат скользнул по бедрам шатенки, и Вейверли предстала перед художницей абсолютно голой. — Хотелось бы, чтобы в этот раз твоя работа была идеальной, — сказала Вейверли, когда легла на диван и приняла позу поудобнее. — Немного ниже, — сказала Николь и прикрылась листом бумаги, чтобы закрыть свое красное лицо. Николь начала рисовать и боялась спускаться взглядом ниже. Девушка медленно водила карандашом по бумаге, оставляя еле видимую дорожку, которая становилась все чётче. Рыжеволосая была ужасно возбуждена, даже когда она рисовала девушек раньше, такого никогда не было. Вейверли была самой красивой натурщицей, да и к тому же, наверное, единственной, кто так сильно привлекал художницу. Николь на секунду закрыла глаза, когда тело любимой женщины покрылось мурашками от возбуждения и холодного ветерка. — Ты такая задумчивая и стеснительная, когда рисуешь. С моими подругами было также? — спросила девушка. Николь ничего не ответила. Они обе знали, что было совсем не так. Художница ещё никогда смущалась в присутствии натурщицы, но Вейверли была совсем другой. Когда Николь рисовала свою бывшую жену, она думала только об искусстве, но вот сейчас она думала только о Вейверли и её голом теле. — Никто из них не оказался в моей постели после. — Вейверли закатила глаза и закусила губу. У Вейверли были милые плечи, и Николь желала защитить её, укрыть её хрупкое тело от дурных глаз. Мягкая линия талии медленно переплывала в маленькие груди и затверделые соски, и Николь уверена, где будут её губы вечером. — Всё. — Вейверли встала со своего места и, совершенно не стесняясь, подошла к девушки. Картина была великолепная, Вейверли даже покраснела от того, как красиво она выглядела на бумаге, и даже её руки смотрелись намного лучше, чем в жизни. — Это прекрасно, Николь, — поражённо ответила Вейверли. — Не прекраснее тебя. Николь притянула девушку в свою сторону, и Вейверли уселась на колени. Николь поцеловала шатенку в губы, а затем медленно опускалась поцелуями к груди по ключицам и шеи. Вейверли охнула, когда почувствовала, как Николь взяла в свой рот сосок девушки. — Вейверли! Девушки открыли глаза и уставились друг на друга. Николь услышала шаги и скрип двери, а Вейверли в этот момент соскочила с колен и нацепила на себя халат. — Моя милая, Вейверли. — Высокий мужчина вошел в комнату, и, не замечая, художницу обнял девушку. — Я так переживал за тебя. Николь и Вейверли узнали, кто именно отравил девушку. Вейверли всё-таки взяла трубку и рассказала отцу что произошло. А тот уже всё знал, он рассказал, как пытался дозвониться и рассказать девушке, что один из его соперников в политической гонке готовился спровоцировать ситуацию против дочери. — Ох, а кто это юная девушка? — Это Николь, она художница и моя девушка…***
Вейверли любила своего отца, но она ненавидела чрезмерную опеку с его стороны. После случившегося Бобо долгое время не мог оставить дочь и на минуту, он не смотрел на Николь, которая могла защитить свою девушку. Вернее было сказать, что он просто не хотел замечать её, и Николь это прекрасно знала. Первые дни девушка пыталась привлечь к себе внимание и даже нормально поговорить, но вот только у Бобо были совершенно другие планы, он был словно паразит, живущий в отношениях Николь и Вейверли. Девушка не могла долго находиться в обществе отца своей девушки, но в это же время она не могла сбежать от него, Бобо вечно говорил ей, что она просто жалкая художница, что решила уцепиться за молодую и богатую девушку. И самое обидное в том, что Николь никогда не позволяла платить за себя и даже покупала часть еды. Но даже несмотря на эти факты, Дель Рей словно ненавидел её всем сердцем и душой. Николь и Вейверли давно забыли о поцелуях и даже об объятиях. Они не были наедине слишком долгое время и даже успели позабыть о том, какого это чувствовать ласку. Вейверли скучала по тёплым и нежным рукам своей возлюбленной, но вместо этого она слышала нарекания отца. — Вейверли, она просто сидит на твоей шее. Эта девушка слишком ловко обманывает тебя. — Всё время утверждал мужчина, и он был уверен в своей правдивости. — Иногда мне кажется, что проблема только в том, что она девушка. Николь изменила меня, благодаря ей я перестала быть той, кого ты так не любил. Разве не этого ты хотел? — Да, Вейверли. Дело в том, что она девушка! Лучше бы ты вела себя, как прежде. Николь не любила подслушивать, но это произошло совершенно случайно, когда она искала шатенку, чтобы узнать у неё о новых заказах. Хот изначально подозревала, что отец девушки невзлюбил её только из-за этого, а сейчас все её домыслы подтвердились, оставался лишь один способ прекратить всё это. И решение было принято быстро, Николь собрала большую часть своих вещей, свой рабочий чемоданчик и все те деньги, что успела заработать. Она полюбила этот дом, ей было в нем так комфортно, но что-то хорошее всегда заканчивается слишком быстро. Николь медленно спускалась по лестнице с чемоданом в руках, когда Бобо и Вейверли сидели за обеденным столом. — Куда-то собралась? — спросил Бобо, когда заметил девушку, которая держала в своих руках багажную сумку. Николь чувствовала, как по его лицу распространяется довольная улыбка. — Николь? — забеспокоилась Вейверли. — Я устала от вечного негатива в свою сторону. Всё, что я вижу, это неадекватную критику в свой адрес. — Николь не поднимала головы, она не хотела смотреть в сторону девушки. Если Николь посмотрит в её глаза, то обязательно останется и станет ещё хуже. — Так ты уезжаешь? Очень мило с твоей стороны! — Он был доволен, словно все его мечты исполнились. А вот мечта Николь была в том, чтобы ударить мужчину посильнее. — Николь. Нет! Ты не можешь просто так оставить меня, ты не можешь уйти! — продолжала бороться девушка, но вот только не знала, что всЁ уже давно решили за неё. — О боже, Вейверли, она взрослый человек. Конечно она может! — Я так мечтала о маленькой квартире в Париже, я думаю, мне хватит денег, чтобы арендовать жилье на ближайшее время. Ты, ты можешь поехать со мной, Вейверли. — С маленькой надеждой в голосе говорила Николь. Она подозревала, что такого не случится, но надежда продолжала оставаться в её сердце. — С тобой?! Ты не сможешь обеспечить её! Вейверли встала из-за стола и направилась к Николь. Она обняла девушку, а затем посмотрела в её глаза. Николь страдала, когда находилась здесь, но ещё больше девушка страдала от возможной разлуки. — Ну же, давай сбежим вместе. Мы сможем построить новый мир, только для нас двоих, — прошептала девушка с рыжими волосами. — Даже не смей ей отвечать, Вейверли! Ты моя дочь, я воспитал и обеспечивал тебя всю жизнь. Ты не сможешь сбежать с какой-то девкой. Деньги, ты обожаешь деньги, не можешь жить без них, и ты думаешь, что я поверю в то, что ты влюбилась в неё и забыла обо всех благах? — Прости Николь, но я не хочу нырять в неизвестность. Я привыкла к тому, что у меня всё есть, есть деньги и этот дом… Я не могу всё бросить. Николь ничего не сказала, она просто развернулась и оставила ключи на полке, перед тем как покинуть дом навсегда. Девушка прилетела на остров несколько месяцев назад, и это было самое прекрасное место в её жизни, она нашла своё призвание и музу.Но вот только теперь её муза превратилась в боль и страдания…