Дорога теней

      Смерть — самый страшный, неотвратимый и коварный из врагов человека. От нее не убежать, от нее нет спасения. Смерть придет за каждым: за младенцем и за стариком, за королем и нищим, за богачом и бедняком.       Однако же … О, Мерлин! Как же не хочется умирать в семнадцать лет, когда вокруг тебя море ослепительно ярких красок, а жизнь кажется длинной, словно сама вечность. В семнадцать лет хочется жить, жить, жить … Дышать полной грудью, любить, радоваться, мечтать, смотреть с оптимизмом юности в туманное будущее. Ведь завтра будет новый день, еще лучше чем прошедший, а за ним … целая жизнь … такая манящая и далекая жизнь, где старость кажется какой-то комично глупой, отвратительной и совершенно нереальной вещью. Вещью, которая никогда не придет …       Но всего этого у кареглазой Гермионы Грейнджер — девочки-всезнайки с факультета Гриффиндор уже не будет. Она не увидит следующий рассвет, не ощутит своей нежной кожей прохладное дуновение утра, не поцелует славного Рона и не обнимет отважного Гарри. Ей не суждено стать женой и матерью. Ей не родить детей и не нянчить внуков. Целая и, казалось бы, непрерывная цепочка вечности оборвалась, не успев толком и начаться … Для Гермионы все закончилось раз и навсегда! Она никогда не состариться, оставшись навечно семнадцатилетней девчонкой, замешкавшейся всего лишь на несколько ударов маленького, но отважного сердца.        — Авада Кедавра! — полный нечестивого триумфа голос оглушил девушку.       Прекрасная, но безжалостная Беллатриса Лестрейндж метнула в окаменевшую гриффиндорку тошнотворно зеленую молнию, буквально сочащуюся нечестивой энергией смерти. Отбить заклинание времени уже не оставалось. Гермиона непроизвольно взметнула руки к лицу, в тщетной попытке защититься.       Зеленая молния пронзила жалобно, совсем по-детски всхлипнувшую девушку насквозь. Боль была обжигающе холодна, словно ледяные торосы Арктики. Она разорвала плоть и душу, повергая зашатавшуюся Гермиону в пучину первозданного мрака. Все смазалось перед глазами смертельно раненной гриффиндорки: испуганные лица друзей и торжествующие улыбки врагов. Еще миг и гулко звучащие в голове отчаянные крики и оглушительные взрывы станут стремительно удаляться, оставшись в мире живых … В царстве смерти им нет места!       Для Гермионы Грейнджер битва за Хогвартс только что завершилась.       Но перед тем, как окончательно потерять сознание, девушка явственно увидела перед собой нереально прекрасное женское лицо в обрамлении огненно-рыжей волос. Незнакомка была явно чем-то встревожена: высокий лоб изрезали кривые линии морщин, темные росчерки бровей мрачно сошлись к переносице, изумрудные глаза, пылали, словно факелы в темной ночи. Красивые губы быстро двигались, словно рыжекудрая красавица что-то быстро говорила или кого-то настойчиво звала.        — Р’Глор … Р’Глор … Р’Глор … — непонятные слова были едва слышны, словно доносились со дна самого глубокого на свете колодца. — Р’Глор … Р’Глор … Р’Глор …       Гермиона, разумеется, ничего не поняла, впрочем, она и не старалась вникнуть во всю эту несусветную тарабарщину. Девушка во все глаза смотрела на удивительное лицо незнакомки. Что это? Неужели это и есть сама смерть? Дьявольски коварная и в то же время так маняще прекрасная?       Это были последние мысли отважной гриффиндорки … Миг — и исчезли и они. Осталась лишь вечная и безраздельная пустота, где нет ни краев, ни дна. Слепое и безразличное ко всему ничто.       Гермиона Грейнджер умерла.