Иные пути

— Мне нужна ваша помощь, — улыбнулся Не Хуайсан, аккуратно расправляя свой складной веер, — вы ведь не откажете мне, Вэй-сюн, Ханьгуан-цзюнь? Вэй Усянь усмехнулся, скрещивая руки на груди и наклоняя голову немного вбок, позволяя влажным из-за недавнего ливня волосам заскользить по плечам и спине. Лань Чжань тихо выдохнул и потянулся вперед, бережно, самыми кончиками пальцев провел по чужой шее, словно опасаясь причинить дискомфорт, и Вэй Усянь, почувствовав чужую неуверенность, охотно подался назад, лишая своего супруга возможности избежать прямого прикосновения. Лань Чжань в ответ на это бесстыдство только мягко погладил его по затылку; легко откинув волосы, он поправил выбившиеся из слабого хвоста пряди и проворно затянул концы алой ленты, практически не касаясь чужой оголенной бледной кожи. Они оба были промокшими до нитки, и, в подобную зябкую погоду, касания холодных рук вряд ли можно было назвать чем-то приятным. Где-то вдалеке еще слышались раскаты грома и за кронами деревьев можно было разглядеть редкие вспышки молний; воздух после долгожданных осадков словно стал в несколько раз тяжелее и в сочетании с легким морозным ветром создавал не самое подходящее для подобной беседы настроение. — Я думал, что о помощи просят иначе, Не Хуайсан. — И что же я сделал не так? — Ну, для начала, — протянул Вэй Усянь, демонстративно вскидывая вверх раскрытую ладонь и принимаясь загибать в подсчете пальцы, — ты подкараулил нас после ночной охоты, когда мы с Лань Чжанем ужасно устали и хотели бы как можно скорее вернуться на постоялый двор. — Но у меня ведь просто не было возможности встретиться с вами иначе, Вэй-сюн, вы ведь никому не рассказываете о своих перемещениях, — возмущенно и даже немного обиженно воскликнул глава ордена Цин Хэ Не, принимаясь энергично размахивать своим расписным веером, — я и без того довольно долго искал вас. Признаю, возможно, мне стоило немного подождать и дать вам время на отдых после тяжелого дела, но кто в таком случае дал бы мне гарантии, что вы не исчезнете без следа на следующее утро? — Во-вторых, — мастерски проигнорировал бывшего одноклассника Вэй Усянь, — ты весьма грубо прервал наш с Лань Чжанем разговор. — Но я ведь не знал, что после столь тяжелой миссии вы решите задержаться и… Лицо Не Хуайсана нелепо покраснело, и он поспешил спрятать его от посторонних глаз за тонкой поверхностью светлого веера. Весь его смущенный и пристыженный вид ярко демонстрировал, как много из «разговора» двух супругов он успел увидеть и услышать; Вэй Усянь едва сдержал порыв расхохотаться от его глуповатого вида. Самого Вэй Усяня уже мало смущали подобные вещи — его всегда считали бесстыдником и развратником, так что теперь, будучи счастливым женатым человеком, он с радостью брался оправдывать эти слова, едва ли не на каждом углу демонстрируя их тесную связь с достопочтенным Лань Ванцзи. Его уже давно не смущало где, что и в каких позах они с Лань Чжанем вытворяют, и тот факт, что незнайка совершенно случайно выбрал именно этот момент их близости для своего эпичного появления, казался Вэй Ину просто до безобразия смешным. Лань Чжань, конечно, был недоволен, но Вэй Усяню казалось, что основная часть его раздражения была вызвана их вынужденной остановкой, а не внезапно обнаружившимся свидетелем их согревающих поцелуев в лице главы Цин Хэ Не. Все же Вэй Усянь ужасно испортил младшего нефрита ордена Гу Су Лань. Не то чтобы ему было хоть самую капельку жаль. — В-третьих, ты запер нас в силовом барьере, — закончил подсчет Вэй Усянь, словно в подтверждение своих слов пиная мыском сапога небольшой камушек в сторону Не Хуайсана. Пролетев от силы пару чжан, камень с треском напоролся на невидимую стену и отскочил куда-то вправо, с громким всплеском исчезая в мутной и грязной луже, — если именно так ты просишь о помощи, то, думаю, мне становится ясно, почему Цзэу-цзюнь и Ляньфан-цзунь никогда не отказывали тебе в прошениях. Твои методы ведения переговоров, признаю, действительно ставят других людей в тупик. Не Хуайсан задумчиво уперся взглядом в высокую траву и равнодушно пожал плечами. — Вынужден признать, для этого у меня не найдется объяснений. Вэй Усянь, рассмеявшись, кивнул головой. — Вот уж и впрямь удивительно, что именно для этой части ты заранее не приготовил речь. Не мог же ты всерьез полагать, что мы с Лань Чжанем просто примем как данность появление столь редкого барьера прямо перед нашими носами? Не Хуайсан тяжело вздохнул и поднял на Вэй Усяня свой самый совестливый взгляд. — Прошу, не сердись, Вэй-сюн, я понимаю ваше возмущение, но я просто не мог поступить иначе. Ты ведь и сам знаешь, что иногда обстоятельства вынуждают нас идти на крайние меры ради достижения цели. Вэй Усянь не знал, смеяться ему или плакать от абсурдности происходящего. Кто бы мог подумать, что из всех людей именно незнайка так сильно раскошелится ради обычного разговора. Вэй Усянь редко сталкивался с барьерами помимо защитного купола Облачных Глубин, но в последнее время весьма сильно интересовался их устройством. Простая и более доступная версия состояла из тонких ниточек светлой энергии переплетенных между собой на манер обычной сети, разве что при использовании эти нити словно твердели и принимали необходимую форму. Обычно они были бесполезны, потому что оставляли слишком большие просветы, но у более дорогих версий, насколько знал Вэй Усянь, этот дефект все же удалось убрать. Сейчас же перед ними была исключительной дороговизны работа — Вэй Усянь, признаться, был даже в некоторой мере восхищен тонкостью и незаметностью плетения. В темноте подобный барьер можно было вовсе не заметить, и только редкие бледные вспышки да рябь позволяли разглядеть его наличие. Он был, без сомнения, сделан исключительными мастерами, но его природа была просто до жути противной — состоящий из потоков светлой энергии барьер не давал Вэй Усяню в полной мере применять темные техники, а его эластичная структура не позволяла Лань Чжаню использовать для его разрушения гуцинь. В отличие от мощных клановых барьеров, главной целью которых была защита резиденции от посторонних вторжений, подобные этому куполу защитные чары были весьма слабыми и не имели подпитки извне, а значит, и держались они довольно мало и площадь защиты имели не самую большую. Не Хуайсан действительно постарался и знатно раскошелился, и хотя бы ради уважения к такому упорству Вэй Усянь мог если не помочь, то хотя бы выслушать несчастного главу ордена Цин Хэ Не. Все равно подобные примочки не держались дольше десяти минут — Вэй Усянь потратил много времени на их изучение. Не Хуайсан, видимо, расценив молчание Вэй Усяня за готовность слушать, мгновенно приободрился. — Вы ведь понимаете, что заклинательский мир сейчас находится на грани своего падения? Вэй Ин прыснул от бесцеремонности и смысла произнесенной фразы. Не Хуайсан, однако, не обратив на это неуважение должного внимания, продолжил: — Подумайте сами, что вообще останется от наших орденов через пару лет? Он развел руками и цокнул языком, изображая высшую степень разочарования и огорчения. Вэй Усянь усмехнулся его фальшивой игре и даже пару раз хлопнул в ладоши, тем самым имитируя бурные аплодисменты начинающему дарованию. — Прости, Не Хуайсан, но либо раньше ты играл гораздо лучше, либо роль незнайки тебе дается многим проще. К чему сейчас подобные речи? — Вэй-сюн, ты меня обижаешь, — улыбнулся в ответ Не Хуайсан, — я ведь действительно стараюсь. — Это больше походит на дешевое детское представление. — Но посудите сами! Четыре главных ордена сейчас в весьма плачевном положении: Цзэу-цзюнь находится в уединении и почти не занимается обязанностями главы, а Лань Цижэнь уже давно не так силен, как раньше. Цзян Ваньинь же вынужден разрываться между двумя орденами, что пагубно влияет и на Юнь Мэн Цзян и на Лань Лин Цзинь. Не хочу оскорбить вашего шиди, но он и без того не слишком хорош в политике и ведении дел, все же из-за войны он не успел получить должного образования. Теперь же, когда на его плечах столь большая ответственность, боюсь, о развитии обоих этих орденов можно смело позабыть. А с Лань Лин Цзинь все и вовсе плачевно. Кто знает, сколько на своем законном месте продержится их нынешний глава. Вэй Усянь напрягся всем телом. Ему очень не нравилось русло, в которое пошел весь этот разговор, и, если бы не барьер, установленный Не Хуайсаном, он давно бы уже ушел, напоследок хорошенько треснув незнайку по голове и доходчиво объяснив, почему подобные слова могут стать опасными для жизни и здоровья. Однако сейчас они с Лань Чжанем были заперты и глава Цин Хэ Не спокойно ходил вокруг них кругами, словно и не им, а самому себе объясняя мотивы собственных поступков. Это раздражало, и Вэй Усянь был близок к тому, чтобы швырнуть в старого знакомого хотя бы камнем. Может, ему бы повезло и какой-нибудь кусок щебня все же пролетел через тонкое плетение и хорошенько подправил Не Хуайсану миловидное лицо. Если уж сам Вэй Усянь находил его метания безмерно раздражающими, то, должно быть, незнайка и впрямь перешел всякие границы разумного. Да и подобные слова о Цзинь Лине, конечно, не могли не волновать, особенно Вэй Усяня, который к мальчишке уже успел прикипеть и сердцем, и душой. И дело было даже не в упрямом нраве, не в глазах Яньли, не в жалости или сострадании. Просто Цзинь Лин умел западать в душу, даже будучи гордым и своенравным юнцом со свойственным его возрасту подростковым максимализмом. Он был очень похож на молодого Цзян Чэна, но при всем этом Цзинь Лин умел, хоть и с запозданием, признавать свои ошибки, да и был он куда мягче своего родного дяди. Что греха таить, он был просто очарователен и пробуждал в Вэй Усяне желание защищать его от всего мира, даже если сам Цзинь Лин отчаянно сопротивлялся чужой заботе. Не Хуайсан остановился, взмахнул веером и покосился на Вэй Усяня, положившего руку на гладкий корпус флейты. — Не нужно волноваться, ты ведь и сам должен понимать, что Мэн Яо был не единственным заклинателем из Лань Лин Цзинь, который стремился к абсолютной власти и статусу верховного заклинателя, — как маленькому ребенку пояснил Не Хуайсан, в притворном разочаровании качая головой, — сам подумай, как долго каждый из старейшин мечтал избавиться от нерадивого наследника, за которого так некстати встали сильнейшие нашего мира? Вэй Усянь стиснул зубы; его руки чесались ударить главу Цин Хэ Не по лицу, но даже в таких смешанных чувствах Вэй Ин не мог не согласиться с чужой складной речью. Они с Цзян Чэном не раз говорили по этому поводу, прикидывая, как им обезопасить вспыльчивого и своенравного мальчишку от чужих посягательств, но всегда упирались в тупик из-за горделивого и заносчивого нрава Цзинь Лина, отказывающегося принимать помощь своих дядь. Цзян Чэн не мог все время проводить с ним рядом, как не мог он и оставить его одного на растерзание алчным и беспринципным заклинателям золотого ордена, а Вэй Усяня и вовсе выдворяли из Башни Кои при первой же возможности, не давая задержаться на территории ордена дольше необходимого. Вэй Ин, конечно, практически всегда сопровождал молодняк на ночных охотах, но не всегда это выходило делать в открытую — Цзинь Лин упрямился и злился из-за навязчивой опеки, а когда он злился, то всегда лез на рожон, словно стараясь всем и каждому доказать свою самостоятельность и силу. К сожалению, не всегда это заканчивалось без травм и увечий, и после пятой вспышки гнева «юной госпожи» Вэй Ин понял, что слежки из тени для молодого поколения будет более чем достаточно. В последнее время, однако, он все чаще отправлял с ними Вэнь Нина — тот был куда незаметнее всегда слишком громкого и шумного Вэй Усяня, да и в случае чего мог защитить детей ничуть не хуже самого Старейшины Илин. К тому же, его, как ни странно, все воспринимали куда спокойнее, да и Лань Сычжуй всегда мог соврать, что именно он пригласил своего двоюродного дядю присоединиться к их ночной охоте, а А-Юаню никто не мог всерьез возразить — его ангельское лицо, доброжелательность и искреннее желание осчастливить окружающих делало невозможной любую попытку спора или скандала. Да и Цзинь Лин при Лань Сычжуе всегда вел себя более осмотрительно и ответственно, и если у Вэй Усяня и были кое-какие мыслишки по этому поводу, то он предпочитал держать их при себе, не желая мешать подрастающему поколению выяснять отношения и еще больше травмировать психику Цзян Чэна. Тем не менее, если на ночных охотах он был защищен, то в стенах родного ордена, как бы иронично это не звучало, он находился в настоящей опасности, и Вэй Усянь иногда всерьез жалел о смерти Цзинь Гуанъяо – тот, может, и был насквозь прогнившим человеком, но при нем Цзинь Лину хотя бы не грозила серьезная опасность, по крайней мере, пока тот не претендовал на место главы ордена. Тем не менее, Не Хуайсан наверняка не просто так поднял эту тему, и Вэй Усянь внутренне напрягся, желая и опасаясь услышать подтверждение своих выводов. — Что ты имеешь в виду? — Знаете, до меня дошел слух, что этим вечером некоторые старейшины решили помочь ордену, если можно так выразиться, вернуть себе исконное наследие. Им не нравится зависимость Лань Лин Цзинь от ордена Юнь Мэн Цзян и близость Цзинь Лина со Старейшиной Илин и Цзян Ваньинем, — задумчиво протянул Не Хуайсан, — так что, полагаю, что именно Цзинь Лина они видят первоисточником всех своих проблем. Не трудно догадаться, каким именно способом они собираются исправить свое положение. Вэй Усянь и сам не заметил, как до белых костяшек сжал кулаки и всем телом подался вперед, словно желая схватить незнайку за грудки и хорошенько встряхнуть, выбивая ответы. Его немного потряхивало, и одна только мысль о том, что Не Хуайсан говорит правду, заставляла его испытывать самую настоящую ярость, сравнимую с потаенной злобой сотни лютых мертвецов. Он не мог позволить Цзинь Лину пострадать, не мог даже допустить подобной мысли, но реальность всегда находила способ нанести ему новый удар со спины. Вэй Усянь терял многих, на самом-то деле, если говорить откровенно, он уже когда-то потерял всех, кто был ему дорог, и сейчас только от одной возможности вновь упустить из рук нечто настолько незаменимо-важное его начинало трясти. Лань Чжань рядом словно стал еще прямее; от него повеяло холодом, и решительность в его глазах немного успокоила напряженного и готового броситься на незнайку прямо здесь Вэй Ина. Не Хуайсан еще какое-то время рассуждал, игнорируя враждебное настроение своих собеседников, но вскоре повернулся к ним, пряча нижнюю часть лица за раскрытым веером. — Теперь вы понимаете, почему для нас не существует будущего? Потерявший былое доверие Гу Су Лань, сломленный Юнь Мэн Цзян, раздробленный Лань Лин Цзинь. И Цин Хэ Не, конечно, скорее всего тоже придет в упадок — я никогда не был хорош ни в экономике, ни в военном деле, и при отсутствии конкурентов, полагаю, я не смогу справиться с нахлынувшей волной обязанностей и прошений. К тому же я, может, и глава, но меня не слишком жалуют эти безмозглые вояки, так что это лишь вопрос времени, когда я стану для них легкой мишенью. — Почему ты не сообщил о сговоре раньше? — практически прорычал Вэй Усянь, делая шаг вперед и едва ли не упираясь выставленными руками в силовой барьер. Не Хуйсан нервно хмыкнул и отвел взгляд. — Потому же, почему и заманил вас сюда. Считай это лишней предосторожностью и дополнительным стимулом для продолжения нашей увлекательной беседы. В Лань Лин Цзинь сейчас находятся мои люди, и в случае нашей успешной сделки они помогут молодому Господину Цзинь. Только если мы с вами сможем все решить, Вэй-сюн, не смотри на меня таким взглядом! — Ты… — Вэй Ин. Прохладная ладонь сжала его плечо, немного остужая запал, и Вэй Усянь резко выдохнул, делая шаг назад и упираясь спиной в грудь Лань Чжаня, практически всем своим телом прижимаясь к супругу. Все еще мокрая и холодная одежда неприятно липла к телу, но им обоим уже было плевать на подобные мелочи. Запах сандалового дерева окутывал его, успокаивал и дарил чувство какой-то странной уверенности и защищенности. Подступающая к горлу паника немного улеглась, позволяя вновь вдохнуть морозный ночной воздух. — Зачем тебе это, — спросил Вэй Усянь и сам поразился тому, как хрипло и надрывно прозвучал его собственный голос, — Цин Хэ Не сейчас самый богатый и уважаемый орден, в данный момент никто даже не думает посягать на твой статус, для прошений есть адепты, за смерть брата ты уже отомстил сполна, так чего же еще ты хочешь? Где-то вдалеке громко хрустнула ветка и закаркал испуганный резким звуком ворон. Не Хуайсан задумчиво уставился на складной веер в своих руках, словно тот содержал в себе ответы на все вселенские вопросы. Прокрутив тонкое изделие в своих пальцах, глава ордена Цин Хэ Не поднял его немного выше и сложил с громким щелчком, напоследок проведя ладонью по тростниковым пластинам. — Отомстил, — как-то задумчиво протянул он словно только сейчас осознавая смысл заданного вопроса. По его лицу было сложно понять о чем он размышляет, да и не хотелось Вэй Усяню лишний раз раздумывать над чужими тараканами, однако тонкая улыбка, не исчезающая с чужого бледного лица, в ночной темноте казалась трещиной на белой маске похоронной куклы, и Вэй Ин не мог отрицать, что такой незнайка внушал ему интерес и какое-то странное, иррациональное чувство, словно Вэй Усянь смотрел сейчас не на старого знакомого, а на собственное изломанное и перебитое отражение, — кому как не тебе, Вэй-сюн, знать, насколько месть бесполезна и глупа. Сложенный веер громко хрустнул в чужих руках, но никто не обратил на это внимания; Не Хуайсан зябко повел плечами и запрокинул голову вверх, словно пытаясь разглядеть за кронами облезших деревьев чистое звездное небо. Только сегодня за тучами даже самый цепкий глаз вряд ли бы смог разглядеть хоть одно созвездие. — Когда-то ты сам уничтожил большую часть ордена Ци Шань Вэнь и отомстил за трагедию, что постигла Пристань Лотоса. Цзян Ваньинь же, в свою очередь, отомстил убийце Цзинь Цзысюаня и косвенному виновнику смерти Госпожи Цзян Яньли во время осады горы Луаньцзан, — не опуская головы, с какой-то горькой усмешкой продолжил Не Хуайсан; при упоминании шицзе Вэй Усянь едва не рванул вперед, и только рука Лань Чжаня на его плече смогла остановить его от необдуманных поступков. Вэй Усянь старался не размышлять о том, как дрогнули у Лань Чжаня пальцы при упоминании осады, — и что в итоге? Стало ли тебе или Цзян Чэну хоть немного легче? Стало ли вам проще дышать от мысли, что ваш враг теперь спокойно лежит в земле, пока вы вынуждены продолжать жить с этим бременем на руках? Потому сейчас я и хочу провести ритуал, который может все изменить, но для этого мне понадобится ваша помощь. Вэй-сюн, ты ведь меня знаешь. Не так хорошо, возможно, но ведь и я человек несложный, чтобы не понять моих мотивов. Вэй Усянь на этих словах лишь усмехнулся, скрещивая руки на груди. — Неужели ты решил сейчас вновь приписать себя к простакам? К чему сейчас такая скромность! Не переоценивай нас, Не Хуайсан, мы с Лань Чжанем не столь хороши в теневых интригах и тонких манипуляциях как некоторые представители нашего дела. Да и что это за ритуалы, для совершения которых тебе непременно нужно держать нас в столь мощном барьере? — Да какие интриги, Вэй Усянь, разве есть мне сейчас в этом смысл? Мне нет нужды лгать и изворачиваться, все же скользкий характер я оставлю прерогативой Ляньфан-цзуня — мне никогда не сравниться с ним во лжи и властолюбии. Мое желание просто настолько, насколько вообще может быть заурядно любое человеческое стремление, — покачал головой Не Хуайсан и, наконец, перестал всматриваться в темный небосвод, опустив голову и уперевшись взглядом в глаза Вэй Усяня, — я думаю, вы и без того отлично понимаете мои мотивы. Вы ведь оба хотите того же. А барьер лишь простая необходимость, мы ведь не хотим, чтобы кто-то посторонний попал под влияние ритуала, не так ли? Вэй Усянь на секунду задумался, пытаясь понять к чему именно ведет незнайка. В свое время Вэй Усянь создал достаточно темных и опасных ритуалов, многие из которых были лишь на стадии разработки или простой неосуществимой идеи, однако были среди той массы и некоторые почти законченные экземпляры. Он знал достаточно много различных артефактов и техник, но ничего подходящего под слова Не Хуайсана ему в голову не приходило. Тем не менее пока он не в полной мере понимал, что именно задумал глава Цин Хэ Не, а потому и делать какие-либо выводы не спешил, желая получить как можно больше информации. Не Хуайсан, кажется, понял ход его мыслей и улыбнулся пару раз взмахивая своим сложенным веером в их направлении. — Вэй-сюн, нет нужды так напрягаться! Я ведь готов ответить на каждый вопрос. — Оно и видно, — фыркнул Вэй Усянь, — на каждый мой вопрос ты отвечаешь лишь загадкой или задаешь встречный. Откуда мне знать твои мотивы и действия, если я даже не могу понять, что за ритуал ты собрался проводить и отчего именно нас с Лань Чжанем ты выбрал в качестве экспериментального материала. Не Хуайсан как-то резко переменился в лице — глаза его расширились, брови нахмурились и весь его удивлённый вид выглядел крайне несуразно и комично в контексте сложившейся ситуации. — Неужели ты и впрямь не помнишь? — кажется, искренне поразился Не Хуайсан, как-то нервно принимаясь махать в разные стороны сложенным веером, — право, Вэй-сюн, ты не перестаешь меня удивлять. Должно быть правду говорят, что у гениев память избирательна, забыть нечто подобное и впрямь невероятно. Ведь именно ты его создатель, я полагал что, зная все необходимое ты сможешь самостоятельно сделать выводы. Вэй Усянь недовольно поморщился. Да, возможно, забыть собственное изобретение для любого другого заклинателя и было бы странно, но Вэй Усянь за свою жизнь столько раз брался за создание новых талисманов и ритуалов, что позабыть какую-нибудь мелочь не было чем-то из ряда вон выходящим. После Стигийской Тигриной Печати он даже не пытался создать что-нибудь опасное — ее одной молодому Старейшине Илин было более чем достаточно для дурного сна, а потому и дальше призывающих нечисть талисманов ничего не заходило. Однако сейчас, концентрируясь на этой мысли, Вэй Усянь почувствовал мурашки, пробежавшие вдоль позвоночника. Его словно окатили ледяной водой, и Вэй Ин со всей силы вцепился с рукав Лань Чжаня, практически ощущая, как волосы на его затылке встают дыбом от одной только мелькнувшей мысли. Тот проблеск, та пульсирующая в сознании пустота, тот пробел, что он до сих пор не мог полностью заполнить даже со слов двух нефритов Гу Су Лань. События после резни в Безночном Городе. Лань Ванцзи смог провести с ним в тех пещерах около трех дней, вернуть себе сознание и разум Вэй Усянь сумел только за несколько недель до осады, а остальные два месяца полные отчаяния и выворачивающего суставы ужаса он помнил лишь неяркими урывками, что позже практически полностью стерлись из агонизирующего сознания, оставив только ощущение подкатывающей к самому горлу тошноты при попытке вспомнить то время. Тогда он был безумен, как загнанный в угол зверь, и за те два месяца вполне мог создать что-нибудь опасное, не будучи обремененным ни чувствами, ни долгом, ни моралью. Что-то билось в его голове, ломилось в стены черепной коробки, но сколько бы Вэй Усянь не пытался вспомнить — все было бесполезно. Должно быть его состояние близкое к панике стало по-настоящему заметно, потому что Лань Чжань в успокаивающем жесте провел рукой по его спине, а на лице Не Хуайсана отразилось какое-то жалостливое понимание. — Прости, Вэй-сюн, я не думал, что ты и впрямь успел позабыть об этом. Наверное, перерождение или травмирующие события прошлого повлияли на твой разум сильнее, чем я полагал, — покачал головой Не Хуайсан, — в таком случае позволь мне напомнить тебе о ритуале, что ты создал, но не закончил. Последнее творение величайшего Старейшины Илин. Вэй Усянь поморщился как от зубной боли и Лань Ванцзи сделал шаг вперед, вставая с ним плечом к плечу и ледяным взором принимаясь сверлить бледное лицо главы Цин Хэ Не. Это, как ни странно, успокаивало, и Вэй Ин, немного приободрившись, опустил одну руку и переплел их пальцы. Он не знал и не помнил, что именно создал тогда, но вряд ли порождение его обезумевшего сознания могло нести в себе хотя бы зачатки чего-то хорошего, поэтому Вэй Усянь и не питал особых иллюзий. Оставалось только надеяться, что это не был какой-нибудь способ массового убийства заклинателей. Одного геноцида в Поднебесной за последние пятьдесят лет было более чем достаточно. — Я думал, что ты догадаешься. Ну, знаешь, у тебя ведь тогда не так уж много желаний было. Сильный порыв ветра едва не вырвал веер из тонких пальцев. Не Хуайсан тяжело вздохнул и коснулся рукой своего затылка; его длинные волосы выбились из аккуратной прически и теперь как-то нелепо торчали темными прядями падая на лицо и плечи. Вэй Усянь застыл. Сердце, кажется, провалилось куда-то в вниз; Вэй Ин почувствовал, как холодный воздух словно жжет его легкие и паника, только уступившая место здравомыслию, сильнее сжала свои пальцы на его горле — Вэй Усянь дрогнул и едва ли не до боли сжал руку Лань Чжаня, наверняка доставляя тому сильный дискомфорт, но Вэй Усянь сейчас просто не мог в полной мере контролировать себя. Липкий страх словно заполнил все пространство в его груди, и Вэй Усянь понял, к чему все это время клонил незнайка. У него действительно было не так уж и много желаний, и одно из них он уже исполнил много лет назад, когда позволил собственным мертвецам разорвать тело в клочья. Второе же, самое сильное, самое отчаянное и неисполнимое желание по сей день висело над его головой вечным напоминанием, и как бы Вэй Усянь не отрицал, как бы не убеждал самого себя в невозможности его исполнения — золотой меч в руках Цзинь Лина, Цзыдянь на пальце Цзян Чэна и иногда мелькающая тоска во взгляде Лань Чжаня продолжали бередить его раны и заставлять снова и снова по кругу мусолить одни и те же мысли и стремления. «Если бы я только не был столь самоуверен» «Если бы я только знал» «Если бы Цзян Фэнмянь никогда не подбирал меня» И последнее всегда было самым неправильно-болезненным из всего. Это было бы неправильно, это было бы совершенно неправильно, как сами эти мысли, но Вэй Усянь не мог не думать об этом. Как бы он не старался убеждать себя в правильности своих поступков, как бы не оправдывал свои действия — иногда, ночью, ворочаясь без единого шанса уснуть он думал, что, возможно, без него дядя Цзян и Мадам Юй могли бы выжить, как и Яньли не погибла бы за его грехи, собственную жизнь положив за его ошибки и самоуверенность. Это было то, что он так отчаянно желал всем сердцем и душой. Спасти мертвых. Спасти тех, кто был дорог, тех, кто не заслужил подобного исхода. Последнее желание обезумевшего от потери Старейшины Илин. Изменить прошлое. Не Хуайсан заправил за ухо мешающую прядь. Его лицо выражало полное удовлетворение, и Вэй Усянь запоздало понял, что последнюю фразу произнес вслух. Лань Чжань полностью обернулся к нему и теперь жадно всматривался в его глаза, словно стремясь найти в них подтверждение только что произнесенных слов. Радовало лишь то, что ни разочарования, ни огорчения во взгляде своего супруга сам Вэй Усянь разглядеть так и не смог. — Ты забыл об артефакте, способном перенести человека во времени? — как-то растерянно произнес Лань Чжань и Вэй Усянь едва удержался от какого-то глупого желания потрепать его по щеке. Он все еще не помнил момент создания этого ритуала, но теперь, когда он хотя бы знал, что искать, он стал ворошить свою память, стремясь вытянуть наружу хотя бы крупицы драгоценной информации. — Я не закончил его, — уверенно произнес Вэй Усянь, отворачиваясь от Лань Ванцзи и вновь устремляя взгляд в сторону главы Цин Хэ Не, — он не может работать. — Но он работает, — снисходительно пояснил Не Хуайсан. Вэй Усянь недоверчиво поднял бровь, но его собеседник успешно проигнорировал это, — я уже испытывал готовую версию на некоторых желающих. Ты даже не представляешь сколько людей готовы рискнуть ради призрачного успеха. Не Хуайсан махнул рукой и сложенный веер вновь раскрылся в его ладони. — Торговцы, что поехали не по той дороге и были обворованы, вдовы, что потеряли мужей на ночной охоте, бедняки, проигравшие последние гроши в увеселительных заведениях да публичных домах. Я пробовал отправлять их в прошлое на разное время, но в итоге любое перемещение сводилось к единому требованию. — И какому же, — нетерпеливо уточнил Вэй Усянь. У него уже начинала кружиться голова, но его желание как можно больше узнать об этих экспериментах вытеснило весь страх и здравый смысл, оставляя Вэй Ина один на один с загадкой, которую он стремился разгадать. Лань Чжань недовольно нахмурился; Вэй Усянь скосил на него взгляд и ободряюще улыбнулся. Он не собирался участвовать в этом сумасшествии, но все же слава Не Хуайсана зажгли в нем определенный интерес. — Вэй-сюн, ты и впрямь заинтересовался, не так ли? В любом случае, для успешного перемещения необходимо заплатить большую цену. Правда для тебя это, очевидно, не является особой проблемой, — уклончиво ответил Не Хуайсан, но под суровым взглядом Лань Чжаня все же решил прояснить, — для активации требуется большое количество светлой ци. Я долго думал над этим, и в конечном итоге все же смог найти необходимое количество. Вэй Усянь на секунду задумался. Теоретически он имел представления о том, как подобный ритуал мог бы работать, объединяя в себе темную и светлую ци в равных пропорциях, но на практике, для достижения эффекта духовных сил в одном заклинателе должно было быть едва ли не больше, чем в довольно крупном ордене по типу клана Яо. Даже Лань Чжань — один из самых сильных заклинателей, каких только видела Поднебесная, не имел даже десятой доли необходимых для ритуала светлых сил, а если уж Лань Ванцзи не смог бы провернуть подобное, то и для Не Хуайсана это уж точно не представлялось возможным. Не мог же этот незнайка быть сильнее Ханьгуан-цзюня! Даже не особо раздумывая над словами, Вэй Усянь озвучил эту мысль, получив от Не Хуайсана в ответ только озадаченный взгляд. — Конечно я не так силен, как Ханьгуан-цзюнь, — пожал плечами он, — но мне и не нужно. Вэй-сюн, знаешь ли ты, как работает мешочек Цянькунь? Вы помещаете в него множество вещей, а он остается в своем исходном размере. Вы можете доставать из него все вам необходимое, но вряд ли при большом количестве вещей вы сможете достать все и сразу. Однако, стоит только ему порваться, как все ваши вещи моментально выпадут наружу. Вот и со светлой энергией происходит примерно то же самое. Добровольное пожертвование золотого ядра и его уничтожение даёт достаточно мощный всплеск светлой ци, достаточный для проведения ритуала, однако сложность вызывается тем, что эту жертву должен принести кто-то сторонний, не задействованный в перемещении. Сами понимаете, таких добровольцев нынче весьма трудно отыскать. — Почему сторонний, — холодно уточнил Лань Чжань, кажется, впервые за время этого разговора подав голос. Не Хуайсан вздрогнул. Вэй Усянь задумчиво прикусил губу усиленно размышляя над полученной информацией. — Думаю, это из-за того, что золотое ядро заклинателя очень тесно связано с его душой, можно сказать, служит для нее опорой, и если для ритуала ты отдашь свое золотое ядро, велика вероятность, что прямо во время перемещения твоя душа просто развалится на части, — поделился своей догадкой Вэй Усянь и Не Хуайсан кивнул, подтверждая истинность его слов, — я только одного не могу понять — как ты смог закончить ритуал и обнаружить этот изъян? Я никогда не видел за тобой особого стремления или таланта к техникам темного пути. Глава ордена Цин Хэ Не, пару раз обмахнувшись веером, помотал головой по сторонам, будто стараясь рассмотреть что-то меж голых древесных стволов, и поморщился, словно Вэй Усянь ткнул ему в больное место. — Ты прав, я не сильно хорош в подобном. К счастью, я не один всегда имел желание вернуться назад. Когда ритуал попал мне в руки, я постарался доработать его самостоятельно, однако мне все же пригодилась некая сторонняя помощь. Думаю, вы и сами понимаете, о каком темном безумце идет речь. Несомненно, они понимали. Не так много на этом свете было темных заклинателей, еще меньше из них были хоть на что-то способны, и лишь один все время так удачно оказывался под руками местных теневых гениев, с охотой принимаясь творить все возможные злодеяния и преступления. — Он хотел вернуть вашего шишу и его заинтересованность была мне на руку, — пожал плечами Не Хуайсан, — к тому же он все равно погиб раньше, чем успел закончить работу. Так что, хоть мои познания на темном пути весьма скудны, я довольно продуктивно провел последние пару лет. — Даже не сомневаюсь, — фыркнул Вэй Усянь, — однако, боюсь, ты немного просчитался. Нас здесь трое, и даже если кто-то добровольно решит выкинуть свое золотое ядро на ветер, то переместиться сможет только один из нас, на что мы, как ты понимаешь, совершенно не согласны. К тому же ни я, ни Лань Ванцзи не собираемся добровольно приносить свои ядра в жертву. Одного раза в его жизни было более чем достаточно. — Прости, Вэй-сюн, но я не обсчитался. Лань Чжань напрягся всем телом. Вэй Усянь почувствовал легкое дуновение ветерка и оглянулся на Лань Ванцзи, быстро положившего руку на рукоять своего меча, готовясь в любой момент при малейшем намеке на опасность выхватить Бичэнь из ножен. Вэй Усянь сам почувствовал это — мощную темную энергию, что медленно выползала из-за голых стволов деревьев и словно призрачная черная вода потекла к ним густым туманом стелясь по земле. — Золотое ядро Ханьгуан-цзюня останется при нем в любом раскладе, моего будет вполне достаточно для его перемещения, — с какой-то слабой, болезненной улыбкой пробормотал глава Цин Хэ Не, поднося руку к груди и комкая ткань своего темного ханьфу, — а твое ядро, Вэй-сюн, тебе и не принадлежит вовсе. Да и твоего дозволения на эту жертву не требуется, ведь это тело и золотое ядро принадлежали Мо Сюаньюйю, а он уже однажды добровольно пожертвовал ими для исполнения своего желания. Его уничтожение никак не повредит тебе, ведь между вами нет настоящей связи. В воздухе повис терпкий запах металла и паленой травы. Вэй Усянь моментально выхватил свою флейту и приготовился поднести ее к губам. — А если мы не согласны? Не Хуайсан прищурился, словно старался разглядеть что-то в темной липкой дымке. — В любом случае, я полагаю, у вас больше нет выбора. Догадка обрушилась на Вэй Усяня ушатом холодной воды. — Все эти разговоры про будущее заклинателей и покушение — это просто был повод потянуть время, — практически прорычал Вэй Усянь, — а я-то думал, почему ты прибегнул к подобным мерам — даже барьер прикупил! И все лишь для того, чтобы мы точно никуда не ушли, право, мне даже стыдно, что не понял этого раньше. — Не стоит. В конечном итоге я рассказал тебе будоражащие вести о твоем племяннике. Людям свойственно терять способность здраво рассуждать, когда их близкие находятся в опасности. Темнота, кажется, подступала к ним со всех сторон; липкий туман становился все гуще и темнее, поглощал все пространство вокруг и наполнял воздух тошнотворным сладковатым ароматом. Ловко увернувшись от пытающегося остановить его Лань Чжаня, Вэй Усянь опустился на корточки и попробовал зачерпнуть немного темноватой дымки в свои ладони, но тьма словно земля посыпалась из его рук мелкими отдельными частицами странно отливающими в тусклом лунном свете багряным и темно-золотым. — И ты действительно веришь, что у нас получится изменить прошлое? — Я не могу дать никаких гарантий, — развел руками Не Хуайсан, — но я уверен, что если кто-то и сможет справиться с этой задачей, то только достопочтенный Ханьгуан-цзюнь и Старейшина Илин. Голову словно сдавило невидимым обручем и Вэй Усянь зашипел, плотно стиснув зубы и поднимаясь на ноги. Перед глазами резко все поплыло и Вэй Ин покачнулся, едва не осев обратно на землю; Лань Чжань моментально оказался рядом и помог ему устоять на своих двоих, бережно придерживая рукой за талию. Вэй Усянь благодарно кивнул и потер виски, стараясь абстрагироваться от неприятного ощущения. — Лань Чжань? — Я рядом. Вэй Усянь поднял глаза, устремляя взор на бледное лицо супруга. Он чувствовал, как слегка подрагивают пальцы Лань Ванцзи и это лишь усиливало нарастающее беспокойство. Вэй Усянь поднял руку и в ободряющем жесте сжал пальцы на обтянутом белой тканью плече. Глаза слезились и болели, и Вэй Усянь рукавом смахнул непрошеные слезы, поздно замечая, что грязной тканью только сильнее измазал свое лицо. Сильный запах гари наполнил собой все пространство, и Вэй Усянь впервые в жизни пожалел, что не потерял свое обоняние раньше. Темный туман неприятно лип к коже, проникал под одежды и обдавал ледяным морозом голую кожу, пробирался сквозь плоть, обжигая кости, выворачивая внутренности и опаляя все внутри настоящим ужасом. Вэй Усянь никогда не боялся смерти, как не боялся он и небытия, но сейчас какой-то древний, всю жизнь дремлющий в нем инстинкт внутри его головы кричал на все лады о приближающейся опасности, что струилась к ним со всех сторон. Может, виной тому стал внезапно проснувшийся в нем инстинкт самосохранения, может, стремительно бледнеющее лицо Лань Чжаня — Вэй Усянь не мог сказать наверняка, но паника резко подступала к его горлу, и Вэй Ин, на секунду замешкавшись, поднял руку и отвесил себе хлесткую пощечину, пытаясь хотя бы так сбросить внезапное оцепенение. Лань Чжань резко дернулся; Вэй Усянь успокаивающе погладил большим пальцем его плечо. Ему хотелось кричать, но воздуха не хватало, ему хотелось бежать, но он не мог — ноги дрожали и Вэй Усянь едва стоял на своих двоих опираясь на Лань Ванцзи. Разомкнув пересохшие губы он повернулся в сторону виновника всего происходящего, стараясь всем своим видом показать какое именно будущее будет ждать незнайку если они с Лань Чжанем все же выберутся отсюда живыми. — Почему сейчас? Не Хуайсан сделал шаг ближе и откинул куда-то в сторону переломанный надвое веер. Вэй Усянь проводил складное изделие мутным взглядом, стараясь вспомнить, в какой же момент глава Цин Хэ Не успел переломить пополам тростниковые спицы. — Не поверите, но все дело в сентиментальности, — как-то надтреснуто улыбнулся Не Хуайсан; его голос дрожал, но Вэй Усянь при всем желании не смог бы сказать от страха, боли или горьких воспоминаний это происходит, — я недавно разгребал старые бумаги. Знаете, незадолго до своей смерти брат сжег все мои веера из-за моего нежелания заниматься тренировками и отсутствия тяги к военному делу. Я был очень зол на него тогда. Вэй Усянь почувствовал, как что-то потекло вниз по его губам и подбородку. Скосив глаза, через мутную пелену Вэй Ин смог разглядеть лицо Лань Чжаня, старательно стирающего светлым рукавом кровь со своего бледного лица. Видимо, от слишком большой перегрузки их цицяо начали кровоточить, и Вэй Усянь точно так же поднес руку к своему лицу, рукавом небрежно стирая липкую кровь с подбородка и губ. — Я долго размышлял над тем, стоит ли мне пытаться воспользоваться этим ритуалом. А несколько дней назад я нашел старое подтверждение покупки. Оказывается, на следующий же день, остыв, мой брат заказал у торговцев из Лань Лин Цзинь точные копии двадцати моих вееров. Тех двадцати, что он смог запомнить, — и даже в его каркающем, хриплом голосе через бьющий в голове набат Вэй Усянь смог расслышать неприкрытую тоску и нежность, — а я ведь даже поблагодарить его не могу. Вэй Усянь почувствовал сильнейшее желание рассмеяться в голос. Хотелось крикнуть, что ни к чему Не Минцзюэ чужая благодарность — Вэй Усянь знает, Вэй Усянь буквально был в его голове, смотрел на мир его глазами, чувствовал удары его кожей. Вэй Усянь знает все о недосказанном, о потерях, о том, как горько, сложно и больно — не иметь возможности даже попрощаться с дорогим человеком, и Вэй Усянь просто до истерики смешно, потому что когда-то давно его самого на это не хватило. Он всегда успокаивал себя мыслями, что все это в прошлом, что не имеет значения какие слова он не сказал и какие не услышал, что жить нужно только здесь и сейчас, и плевать на то, что осталось позади. И говорить все что хочется нужно сейчас, чтобы потом не было больно и горько, и действовать так же, не давая самому себе усомниться в искренности и правильности своих чувств. У Вэй Усяня подгибаются ноги, и они с Лань Чжанем оба падают на колени, продолжая цепляться друг за друга подобно утопающим. Вэй Усянь практически не видит, только слышит громкий шум крови в ушах и надрывное дыхание своего супруга. Тело ломит и болит, голову словно разрывает на части и Вэй Ин теряется в сполохах багрового и золотого, в звоне, в холодном ветре, пробирающим до костей, и он упирается свободной дрожащей рукой в землю в тщетной попытке не упасть окончательно. Рядом раздается тихий скрежет и звон, но Вэй Усянь не находит в себе сил даже повернуть голову. Кажется, Лань Ванцзи опирается на меч и пытается встать, но Вэй Усянь не уверен — он даже не понимает в какой точке пространства находится и весь мир вокруг мажется единым черным пятном с ярким отблеском белоснежного одеяния Гу Су Лань. Вэй Усянь поздно понимает, что заваливается на бок, но это его не волнует, потому что он внезапно осознает, что не может даже вдохнуть. Он больше не чувствует и не видит Лань Чжаня, гул в ушах все нарастает и от холода сводит мышцы, но Вэй Усянь все равно слепо тянется куда-то вперед, к светлому проблеску, что так близко и просто непомерно далеко. — … Поэтому, пожалуйста, позаботьтесь о моем брате, — доносится до него откуда-то из-за грани сознания и Вэй Усянь даже не может открыть рот чтобы выругаться в ответ. Он хочет подползти, встать, вновь найти знакомое тепло, вдохнуть запах сандалового дерева, но силы покидают его окончательно и воздуха больше нет. Он лишь надеется, что Лань Чжань будет в порядке, и это, кажется, единственная мысль, на которую оказалось способно его угасающее сознание. Последнее, что Вэй Усянь чувствует, закрывая глаза и поддаваясь знакомой тьме, это теплую руку, что в последнюю секунду крепко сжимает его ладонь. А потом мир перестает существовать.