Empire

      Мария томно и протяжно вздыхает: ей уже наскучил весь этот балаган; дорогой братец сражается за жизнь свой дамы сердца — как это драматично и романтично, и Ван Арт бы, возможно, позавидовала такой любви или улыбнулась, чтобы взбодрить братца, но она лишь отводит брезгливый взгляд от Мии, что одиноко сидит за столом, ожидая Виктора, который замечает это, но ничего не говорит — бесполезно. Бесполезно говорить что-то Марии, потому что она сделает всё с точностью наоборот и последствия этого бедствия будут намного хуже, если Ван Арт будет цепляться к сестре.       Проверено годами. Да и себе будет дороже хоть как-то спорить с сестрицей.       Шатенка развратно проводит языком по губам, собирая капли выпитого крепкого бурбона. Усмехается уголком губ и стреляет ехидным взглядом в Виктора, и он замечает в этом взгляде то, что не замечают остальные, — грусть. Пусть и даже еле видную, почти незаметную, но Виктор давно живёт с сестрой, уже пару столетий вместе, поэтому различает столь опасную для его сестры эмоцию и хмурится, никак не показывая, что это его на самом деле шокирует.       Он прекрасно понимает, что Мария не такая уж и бесчувственная: когда нет никого рядом, она часто напевает себе под нос колыбельную, которую часто слышала в далеком детстве. Она пересматривает старые, уже потерявшие свой цвет фотографии, которые никому и никогда не давала посмотреть. Она минутами смотрит в одну точку, задумчиво щуря шоколадные глаза. Мария с головой окунается в своё прошлое, и это о чём-то говорит.       Виктор знает свою сестру, как никто другой. И образ сучки, по которому распознают шатенку, — не образ. Это не маска. Это не прикрытие, чтобы не дать увидеть что-то эдакое светлое, скрытое в душе.       Это не ложь.       Мария с самого детства имеет такой характер. Она наглая, хитрая, избалованная девчонка, которую Ноэль любит не меньше других. Просто так сложилось. Получилось. Как-то само собой. Это не было запланировано, как иногда рассказывается в фильмах — хотели сделать супербойца или отличного шпиона.       Это ещё один бред.       Мария не просто хитрая — она пойдёт на всё, чтобы получить то, что ей хочется. И это не вынужденная мера.       Просто Ван Арт с самого детства привыкла получать желаемое.       Просто так. От скуки. От желания быть победителем в неважно какой игре. Просто быть. Быть кем-то. Чем-то.       Мария почти всю свою жизнь была с серебряной ложкой в заднице, но хотелось большего. Тщеславие? — Возможно.       Нет, не так. Не возможно. А так и есть.       Это порок. Мария знает, но запретный плод сладок. Не так ли?..       Виктор замечает взгляд сестры.       В нём явно читается то, что она знает больше, чем кажется. Больше, чем хочется. Больше, чем нужно. И Виктор кивает ей головой, что означает то, что теперь его сестра является одной из посвященных. Теперь она тоже некий член их мини-команды.       Победа в руках Марии, теперь им от неё не отвертеться. Она будет всегда рядом. И не сдаст Мию — это нежное и невинное создание, на которых у вампирши аллергия. Не от зависти. Просто скучно жить таким правильным куколкам, которыми можно легко манипулировать. Хотя, про манипуляцию верно подумано. И Мария меняет свое решение по поводу Мии, но, конечно же, не в лучшем ключе. Просто теперь именно Марие не будет скучно.       Ван Арт не собирается ставить палки в колеса паре. Но язвительные, саркастические безобидные шутки никто не отменял.       — Будешь должен, братишка, — одними губами произносит Мария, даже не пытаясь скрыть победной улыбки, и Виктор лишь скрипит зубами, а потом полностью с головой окунается в проблемы куколки.       Шатенка быстро одергивает себя. Это прозвище заставляет вспоминать о том, как оно прижилось к запасу лексики вампирши. Но сейчас не время на эти сантименты, поэтому Мария лишь прислушивается к тому, о чём говорит Вик.       Но говорил он с обычными вампирами или оборотнями, в поисках Барта.       В поисках Бенни Барта.       В поисках Бэби.       Какого хрена?       И это выводит из себя многолетнюю вампиршу. Она быстро добирается к брату, грубо хватает за плечо и разворачивает к себе. Виктор слышал яростные шаги кареглазой, чувствовал её самую главную эмоцию — ярость, и позволил ей развернуть его к себе, потому что понял, что она узнала о ещё одной истинной цели их визита.       Мария долго смотрит в спокойные глаза брата, и она честно хотела бы дать ему пощечину или побить кулаками, потому что гнев горячими щупальцами всё больше и больше захватывал её, но не может. Не делает это, потому что какой бы Мария не была, но брата как ни крути, любила, хоть и не показывала этого напрямую.       Потому что для неё слова — пустой звук. Она предпочитает показывать всё, что она чувствует, и Виктор, Чейз и их приёмный отец знают. И прощают ей многое.       То, что Мария издевается иногда почти постоянно, для Виктора стало неким ритуалом, он настолько привык к этому, что не воспринимает это всерьёз, и не хотел бы, чтобы это прекращалось. Он ведь тоже любит сестру с её паскудным характером.       Но такая привилегия дана только членам семьи, верным друзьям, ну и Максу, потому что не улыбнуться в ответ этому оборотню не может. Мария расширила границы дозволенного. Размыла их для себя. И не жалеет.       — Давай поговорим, братишка, — шипит сквозь зубы вампирша и идёт вперёд.       Виктор оставляет Мию, но он уверен в ней, потому и идёт за сестрой, которая лишь глубоко дышит, чтобы не сорваться на ком-то, потому что хочешь сделать это позже. Сейчас ей нужно сорваться на брате.       — Почему ты не сказал, что ищете здесь Бенни? — Мария усмехается, рывком снимает маскарадную маску и швыряет её со всей силы куда-то вдаль. Так даже немного спокойнее стало.       Виктор даже не посмотрел в ту сторону, куда полетела вещь, он лишь зеркально слабо усмехнулся.       — Ты не спрашивала.       — Знаю. Справедливо. Но намекнуть можно было, Виктор. Не то гляди, он соблазнит твою куколку, — ядовито выплёвывает она, смотря на брата, который лишь раздражённо смотрел на неё.       — Я не сомневаюсь в Мие. Она знает, что делает. Захочет уйти — уйдёт. Я не буду принуждать.       — Как благородно. Я вижу эту куколку насквозь, и, как ни странно, уверена в ней тоже. Но я не уверена в Барте, пусть и последний раз видела его, хрен знает когда. Такие, как он, не меняются, Виктор. И, чёрт… Ты всё равно меня не предупредил.       — Ты сама увязалась за нами.       — Да, но я была уверена, что ты больше ничего не скрываешь.       Виктор лишь выгибает бровь. Мария улыбается и переводит взгляд за спину брата.       — Мария, хоть ты пойми, что я не хотел ввязывать тебя в это. Это не твои проблемы… — вампир трёт переносицу, не смотрит на сестру.       — Верно подмечено.       —… Поэтому я не сказал тебе.       Мария вздыхает. Ей приятна забота брата, и он в чем-то прав, но признавать это упрямо отказывается. Она поджимает губы, прикрывает глаза, чтобы собраться в кучу, а не казаться нюней, тем более, когда здесь столько недругов, а потом снова усмехается.       — Я поняла, Виктор. Спасибо хоть за это.       — И ещё, Мария, — опять-таки серьезно начинает он. — Будь попроще с Мией, — это заставляет её только насмешливо фыркнуть.       — Только в следующей жизни, брат. Или вообще в никакой.