getting there from here

сону так и не смог определить для себя любит он жизнь или нет. иногда, когда накатывает воспоминаниями, рефлексией, самокопанием, то больше нет, чем да. когда чанмин говорит что-то несуразное и несмешное, а он вдруг смеется, то — да. потому что чанмин, — воплощение логики, очень не состыковывается с вещами, которые он говорит. да, когда происходит что-нибудь яркое, но это всегда, как вспышка, — ненадолго ослепит, а после остается только сухость во рту. в мыслях. жизнь для сону — вещь сложная. раньше все казалось возможным, потом он вырос и перестал грезить, потом был хёнсо, и он сам был как греза. сону вспомнил каково это — снова мечтать, ощутил вкус жизни. тогда она ему нравилась. слепила как солнце в жаркий день. не оседала ни в мыслях, ни на языке, ни на пальцах. не пугало и то, как быстро проходит время, потому что оставались воспоминания: фотографиями, сообщениями, записками на полях тетрадей. сону не выбросил ни одну, но и с собой в университет не взял. есть вещи, которые кажутся невозможными, но, не смотря на это, происходят. вопреки здравому смыслу, чанмин, — воплощение логики, приводит самые нелогичные доводы из возможных: — что, если в итоге у нас не получится? что будет с нашей дружбой? мороженое — символ их серьезных разговоров, желтое, как солнце, как и всё мороженое в жаркий день, таит. — ты с ним учишься, со мной живешь. мы не сможем не пересекаться, представь, как это будет неловко? чанмин закапывает себя в но, чтобы не грезить о том, в чем он до конца не уверен, хотя сону пытался убедить, что все его опасения напрасны и кому-то из них просто нужно набраться смелости на разговор. когда он сказал что-то такое чанхи, не дословно, но с этой мыслью, чанхи посмотрел на него, как умеет только чанхи: скажи мне лучше, сону, что у вас с хёнджэ. вы поговорили? сону понял, что выбрал не того человека из них двоих, и предложил чанмину сходить вечером в их кофейню. правда, чанмин согласился с условием того, что чанхи точно не будет с ними. чанмин, как чанхи подумал утром, действительно принялся его избегать. мысли чанмина — такой же спутанный клубок, что у сону. когда накатывает воспоминаниями, самокопанием и рефлексией, то жизнь представляется чередой плохих моментов, океаном грусти, огромным кладбищем похороненных возможностей и ошибок. даже если все дело в том, как он на жизнь смотрит. в такие дни сону напоминает себе, что однажды уже сделал выбор, и выбор сделала жизнь. теперь он играет на ее правилах. чанмин стучит ногой под столом. сону сидит напротив, расстояние до их коленей размером с ладонь, но от этого движения отдается и ему — нервами, ощущением паники. чанмину нужно выплеснуть эмоции, разложить по полочками, взвесить. сону плохо разбирается в таких вещах. чанхи правильно говорит, когда называет его плохим советчиком. он не знает, что сказать чанмину. думает, что ужасный друг. — ладно, скажу, как есть. — сону выпускает салфетку из рук. чувствовать себя плохим другом — очень скверно. — даже если ничего не получится, хотя я уверен, что это не так, будет хуже, если вы не попробуете. потому что оба будете об этом жалеть. потому что это все, о чем вы сможете думать. от этого тоже будет неловко. не хочу, чтобы у вас так было. у меня так было — не говорит сону, но думает, — и это было ужасно. чанмин тянет с ответом, думая над его словами. — в этом есть смысл, — в конце концов соглашается он. сону улыбается. на столе перед ним обрывки салфетки сложены горкой. — конечно, во всем, что я говорю, есть смысл. это наглая ложь, но чанмин смеется, скорее, от удивления. — вот еще. сону не ждал, что хёнсо будет просиживать часы в его палате, что будет с ним: держать за руку, обещать, что все наладится. когда хёнсо не пришел неделю, две, месяц спустя, сону впервые почувствовал, как ощущается боль, — словно действие лекарств закончилось. она не была острой, резкой — она просто была: вокруг, рядом, с ним. она просыпалась и засыпала, бодрствовала, когда он не спал. тогда сону думал только о том, что со временем станет проще. он этого ждал, ведь время стирает углы. когда хёнсо пришел попрощаться, и, хотя об этом не сказал, сону что-то такое почувствовал. времени, понял сону, снова придется сглаживать углы. картина с фруктами так и осталась стоять у шкафа. сону объяснил сестре, что она упала, и попросил, чтобы она не поднимала ее. сестра узнала, что заходил хёнсо, от медсестры, но ничего не сказала, только положила очередную книгу на столик возле кровати. от медсестры она узнала, что у сону был гость, по красным глазам сону — что это был хёнсо. хёнджэ ловит его после конца занятия, точнее, он окликает его, когда они с чанхи выходят из аудитории, и они оба: чанхи и сону останавливаются, и чанхи понимающе улыбается, а сону и не улыбается, и не понимает. взгляд, которым смотрит на них чанхи, делает все очевидным, и сону надеется, что хёнджэ не подумает, что сону обсуждал то, что происходит между ними, с чанхи. сону не уверен, как называть то, что сейчас между ними, но это что-то ему нравится. ему нравится говорить с хёнджэ о сложных вещах, слушать его точку зрения, даже если она кардинально отличается от его. сону нравится, что хёнджэ не тот, с кем ему было бы просто сблизиться, но они определенно приходят к этому, и это чувствуется сильно. что тот вечер пятницы — это близость не только в том, чтобы говорить о себе, но и позволить кому-то себя касаться. если говорить прямо, — ему нравится хёнджэ. в этом дело. они договариваются о времени, когда смогут заняться проектом, не упоминая, что встреча будет последней, хотя оба думают об этом. проект осталось просто закончить. оба думают о чем-то еще, но об этом тоже не говорят. хёнджэ смотрит на его губы, сону делает вид, что не замечает этого и что его это не волнует. хёнджэ говорит, что свободен только после занятий в среду, и сону небрежно кивает, как если бы ему в действительности было не важно, в какой день они встретятся наедине. в такие моменты сону думает, что жизнь ему нравится. со всеми углами, ушибами и поводами к рефлексии. будь она простой, он не смог бы ее любить. как говорит хёнджэ, сложные вещи интереснее простых. когда он находит чанхи несколькими минутами позже, тот выглядит расстроенным, и сону пытается представить, что могло произойти за те минуты, которые его не было. ничего не приходит в голову. чанхи протягивает телефон, на экране мелькает чья-то сториз. по нику сону понимает, что это джейкоба. сону начинает с первой, но не видит ничего особенного: джейкоб просто выставил фото и видео с того вечера. на них: джейкоб играет на гитаре, ему подпевают, кто-то смеется, среди той группы, что обосновалась в гостиной, чанмин и часть чанхи — сидит дальше к тому, кто снимает. сону не понимает, что в этом расстроило чанхи, ведь оба на обрывке видео выглядят счастливыми. — м? чанхи вздыхает. — я хочу с ним встречаться, сону, он мне нравится. но почему все так сложно? сону понимает. сложно, потому что ни чанмин, ни чанхи не уверены: есть дружба, есть шанс все потерять. если бы сону мог, то убедил бы чанхи, что ему не о чем беспокоиться, что чанмин чувствует тоже самое, но он не может, чтобы не выдать чанмина, пока тот не решит признаться сам. сону ничего не может сделать, и это выводит из себя. — чанмин не не избегает тебя. сону открывает профиль джейкоба, больше машинально, чем осознанно. он подбирает нужную траекторию слов, чтобы не выдать чанмина, но успокоить чанхи. мысли перепрыгивают с одной фразы на другую, пока взгляд не цепляется за фото в профиле джейкоба. — двойное отрицание, — голос чанхи звучит откуда-то со стороны. проходит время прежде чем сону понимает, кого видит на фото. время не замедляется и голос чанхи не звучит тише, как в кино, реальность не уходит на второй план, ничего вокруг особенно не меняется. чанхи наклоняется, чтобы рассмотреть заинтересовавшее его фото. — круто, да? у него там живет отец, ездит к нему каждое лето. — возможно, по тому, как сону смотрит на открытое фото, чанхи делает вывод, что заинтересовали его не высокие башни на фоне и не отмеченная локация, а человек. — ты его знаешь? сону листает комментарии, оставленные под фото, не до конца понимая, что именно хочет там увидеть. — я с ним учился, — блокирует экран и чувствует, как пальцы подрагивают. он не лжет, но слова и не звучат как правда. он никогда бы не смог описать хёнсо как человека, с которым он вместе учился. — странно вот так внезапно увидеть его. а вот это звучит как правда. сону закрывает глаза, стараясь успокоить мысли. или руки, или все вместе. получается плохо. чанхи понимает, что лучше эту тему не развивать, и тоже прислоняется к стене. они какое-то время молчат. потом сону возвращает телефон и ловит взглядом проходящего мимо одногруппника чанмина, чанхи замечает его тоже. — так что думаешь? — чанхи прослеживает чужую спину, пока он не доходит до лестницы. — почему чанмин стал меня избегать? — может, боится, что ты скажешь, что он ужасно поет? чанхи качает головой. время до последующей пары они проводят каждый в своих мыслях: чанхи строит башню из догадок, что случилось за выходные с чанмином, сону о том, насколько поменялось жизнь хёнсо за эти два года после старшей школы. в среду хёнджэ кладет книги на стол, с шумом выдвигает стул. когда тихо вокруг, громче звучит даже дыхание. сону смотрит в окно, на стопку книг, которую принес хёнджэ с собой. сону не открывает свой блокнот. загнутые углами края делают его выше, чем он есть. тишина делает громче не только дыхание, но и мысли. сону думает: хорошо, что хёнджэ приходит. сону думает: хорошо, что есть кому к нему приходить. он садится напротив, и сону чувствует взгляд на себе. хёнджэ пытается угадать его мысли. сону не уверен, что это возможно, потому что несколько дней назад, он бы не думал об этом, а сейчас только об этом и думает. даже старые раны, если их задеть, будут болеть. сону хочется открыть окно и впустить сюда и воздух, и шум, и надежду. и навсегда отпустить хёнсо. — все в порядке? — взгляд у хёнджэ встревоженный. сону стыдно, что он не может сделать все проще для них. для себя. — тебе будет со мной очень не просто. — хёнджэ так и замирает, опуская учебник, к которому только потянулся, на стол. — если мы начнем встречаться. иногда меня невозможно выносить, хочу, чтобы ты это знал. взгляд сону скользит от окна до собирающейся на лбу хёнджэ складки. если мы начнем встречаться — тишина делает эту фразу громче, придает ей весомости. должно быть, хёнджэ чувствует себя странно. если бы сону не чувствовал, будто внутри все замерло, он бы почувствовал себя странно тоже. но сейчас ничего, кроме оцепенения. может, где-то на периферии, за радиусом видимости, есть еще она — тревога. волнение. тишина и молчание делает громче. когда сону решает, что сказал это зря, складка на лбу хёнджэ разглаживается. — думаю, я справлюсь, если мы начнем встречаться, — хёнджэ произносит это мягче. — когда нас поставили в пару для этого проекта, — сону бросает взгляд на закрытый ноутбук хёнджэ, — я тебя тогда почти не знал. не думал, что у нас получится с ним, друг с другом. — теперь ты думаешь? — теперь я думаю, что хочу этого. — закончить проект? — иронично предполагает хёнджэ, и сону не может сдержать улыбку. — к черту этот проект, я говорю о нас. — тогда давай не будем сегодня заниматься им, закончим позже. хёнджэ начинает собирать вещи, сону приглядывается к нему. — и что мы будем делать? — все, что угодно. чанмин догоняет его на выходе из кампуса, когда он проходит половину пути до ворот. — я думал, мы пойдем вместе. — чанмин поправляет растрепавшиеся волосы и что-то ищет в карманах. — прости, я забыл. — сону собирает мысли по кускам, но все, о чем получается думать — это о том, как ярко улыбается хёнсо на фотографии. — у тебя разве нет еще одной пары? — отменили, — чанмин хмурится, — я утром говорил. ладно, — он наконец находит какую-то листовку и распрямляет ее прежде, чем передать сону. может, что-то изменилось в них, может, вокруг, но вот однажды сону его заметил, и хёнсо посмотрел в ответ. с интересом. они не были близки до того момента, но оказалось так, что они на одной волне, понимают друг друга с полуслова. это было как: почему я не знал такого тебя раньше? их вкусы, ход мыслей, взгляд на жизнь оказались схожи. потом появилось это — стена, и все меняется. их пути расходятся все сильнее, и это то, что пугает обоих, хотя они все еще об этом не говорят. хёнсо не может найти правильные слова, сону признаться, что давно уже догадался. так каждый с этой мыслью и остается один на один. однажды во время школьного обеда они обсуждают кто чем будет заниматься летом после экзаменов, сону и хёнсо оба молчат и не смотрят друг на друга. в какой-то момент их одноклассник толкает хёнсо в плечо, выводя его из оцепенения. — хёнсо, а у тебя какие планы? сону отрывает глаза от тарелки и встречается взглядом с хёнсо. хёнсо поджимает губы, отвечая на обычный вопрос так, как будто к нему приставили пистолет. — пока не знаю, возможно, просто буду ждать результатов и готовиться к университету. они еще некоторое время смотрят друг на друга, пока тот одноклассник не обращается теперь к нему. — а ты, сону? сону пробует связать слова в нечто схожее с ответом хёнсо. — не знаю, надо сначала выпуститься. до того, как они закончат школу, еще больше полугода, так что загадывать рано. хёнсо уже знает, как проведет лето после выпуска, просто об этом не говорит. сону чувствует, что смотреть так далеко не имеет смысла, потому что в нем уже зарождается что-то, что кардинально меняет планы, если те у него все еще есть. выпуск, экзамены, поступление. этого всего может не быть. хёнсо смотрит на него с плохо скрытой тревогой, словно чувствует к чему подступают его мысли. хёнсо всегда его понимал. сону качает головой: все нормально. после того, как они выходят из столовой, хёнсо приостанавливается. сону чувствует, что тот собирается рассказать ему, но вдруг понимает, что совершенно не хочет это слышать. он сглатывает. — знаешь, мне нужно захватить вещи из шкафчика, увидимся в классе? — и оставляет хёнсо, теряясь в потоке школьников, выходящих с обеда. страх не уносится прочь, а прилипает к небу. опутывает по рукам. сону кажется, что мир, каким он его знал, раскалывается на части и не остается ничего знакомого. — я придумал, куда мы можем съездить. — чанмин улыбается, когда достает из кармана аккуратно сложенную листовку. и все равно ее распрямляет, потом передает ему и ждет, что он скажет. сону читает заголовок, скользит взглядом по картинке. — я не люблю такие вещи, — он растерянно вглядывается в рисунок башни, в силуэт на ней и к фотографиям, раскиданным по углам, с людьми, которые явно в восторге от того, что только что совершили прыжок. пятьдесят метров высоты. текст листовки обещает заряд впечатлениями, море адреналина и эмоций. сону не может представить, как поднимется на такую высоту, спрыгнет и получит море эмоций. придет от этого в восторг. чанмин не понимает, почему он смеется. сону тоже не понимает. жизнь над ним проделывает злую шутку. дважды за один день. — жаль, я подумал, это будет весело. — чанмин забирает листовку, когда сону протягивает ее обратно, и прячет в карман. сону предлагает рассмотреть вариант чего-то наземного, но тут же отказывается от кемпинга. — ты никогда не уговоришь на это чанхи. чанмин опускает плечи. — не знаю, что еще придумать. сону предлагает сходить в океанариум, посмотреть на рыб. сону долго смотрит на небо, на улицу внизу. в ней нет ничего обычного, ничего значимого. это просто точка на карте, не личный выбор. сону однажды проходил мимо этого дома и взгляд зацепился за внешнюю лестницу. мысли сложились намного позже и привели к ней сами собой. в небе, на которое смотрит сону тогда, тоже нет ничего особенного. оно просто голубое, пустое, без облаков. сону ждет, что почувствует что-то особенное, но это не приходит тоже. все получается обычным, словно для мира его решение ничего не значит. сону не спорит, что это не так. в нем тоже нет ничего особенного. во взгляде хёнджэ что-то особенное есть. сону не страшно, что на него смотрят так, просто это непривычно, словно он много значит для хёнджэ. они так и не решают чем займутся, поэтому просто гуляют. перед перекрестком кто-то звонит хёнджэ, и он просит подождать его, когда отходит в сторону. сону смотрит как на светофоре загорается красный, проезжает заполненный людьми автобус. мальчик вырывает руку из руки матери, потому что она отказывается купить ему что-то, что он хочет. школьницы перешептываются о чем-то и смеются, размахивая длинными волосами. сону думает, что так ощущается жизнь, что в ней нет ничего особенного, и все же она исключительная. что ее нельзя разлиновать черно-белыми линиями — не получится ровно. что не нужно быть особенным для всех, достаточно одного человека. хёнджэ подходит к нему и смущенно говорит, что ему нужно зайти к сестре, приглядеть за племянницей. — я хочу предложить пойти со мной, но боюсь, что ты откажешься. моя племянница чудо, правда, если ее не кормить сладким, оно подзаряжает ее на несколько часов. сону заглядывает ему в глаза. — я не откажусь. сону не знает, как общаться с детьми, но соглашается. — не знал, что у тебя есть сестра. она намного старше? — ей тридцать два. племяннице шесть. она все время говорит о эльзе, и, возможно, нам придется посмотреть мультик. — хёнджэ пожимает плечами. — сейчас у детей эльза-бум. — у меня тоже старшая сестра. — здорово. они проезжают несколько кварталов прежде, чем добираются до нужного района. подходят к высокой новостройке, хёнджэ набирает код домофона. восемнадцатый этаж. сону разглядывает их отражение в зеркальной отделке лифта, хёнджэ улыбается уголками губ. — йерин-а, полегче. дай нам хотя бы войти. как только хёнджэ открывает дверь на встречу им несется маленькая фигурка, она облепляет ноги хёнджэ и только потом, когда он взлохмачивает ее волосы, заплетенные в косички, замечает сону. девочка заинтересованно поднимает голову к хёнджэ, в ее голосе сону слышит восхищение: — он останется с нами поиграть? хёнджэ кивает. — это сону и, если ты не против, он побудет с нами. йерин отпускает хёнджэ и нерешительно замирает напротив сону. сону не знает должен ли он протянуть ей руку, чтобы пожать, или потрепать по голове, как сделал это хёнджэ, поэтому он просто наклоняется и дарит ей улыбку. — привет, я с радостью останусь. йерин устраивает им настоящую экскурсию по ее дому, показывает игрушки, которые находит в самых разных вещах, и вдруг замирает, когда они заходят в гостиную. — хёнджэ-оппа, мы посмотрим эльзу? — глаза у нее загораются еще сильнее, чем прежде. хёнджэ переглядывается с сону: я же говорил. сону прячет смех в плече. — я не против. девочка запрыгивает на диван, хёнджэ включает телевизор и выбирает нужный мультик в предложенных к просмотру. сону думает, сколько уже раз он включал один и тот же мультфильм и почему детям не надоедают одни и те же вещи. и почему, когда они вырастают, это чувство проходит. в каком возрасте жизнь становится сложной, даже оставаясь простой. когда эльза поет песню и йерин подпевает удивительно хорошим голосом, сону хлопает, потому что она удивительная и потому что ему весело. йерин приходит в восторг, хёнджэ смеется: — все, ты ее любимчик. потом его зовут танцевать под включившеюся следом за мультфильмом бэйби шарк, и ему смешно только глядя на хёнджэ, которого силком вытащили в середину гостиной чуть раньше, чем его. время пролетает незаметно. когда они обуваются в коридоре, йерин клеит на руку сону прямо на место, где у него шрам, только с внешней стороны наклейку, которые обычно можно найти в коробках с хлопьями. сону замирает, не знает как ее отблагодарить и почему этот обычный жест вызывает у него столько эмоций. он обнимает ее и смаргивает слезы в темноте коридора, когда они выходят. хёнджэ не замечает. он только спрашивает, когда они дожидаются лифта, как ему его племянница и извиняется, что им пришлось смотреть все части холодного сердца. — она чудо. — теперь она еще долго будет спрашивать о тебе. если вдруг захочешь, можем посидеть с ней вместе в следующий раз. они заходят в кабинку лифта. сону разглаживает большим пальцем наклейку на руке. — я с удовольствием приду еще. они молчат, когда выходят на улицу. сону кажется, что эта детская наклейка — пластырь, залечивающий рану. он чувствует, как кожа затягивается. удивительно, но иногда помочь может самая непредвиденная вещь на свете, и ты не мог представить, что получится так. сону думает, что у некоторых детей есть дар делать даже самые уродливые вещи красивыми. его шрам и его мысли до встречи с хёнджэ тоже были уродливыми, и он не мог в них разобраться. они останавливаются на лестнице между этажами, как несколько дней ранее. сону думает, что несколько дней — это мало, и все равно за это время может измениться, если не все, то многое. за несколько дней можно решиться умереть, хотя для этого обычно нужно больше времени, чтобы к этой мысли подойти, и за несколько дней можно потеряться в себе и потерять все, что было дорого, потому что это перестало быть твоим. но можно и найти что-то новое, кого-то узнать, полюбить. и для этого тоже может быть достаточно нескольких дней. можно залечить старую рану, наклеив на нее переводную наклейку. все дело в том, как на это смотреть. — закрой глаза, — просит хёнджэ. сону слышит, как он подходит к нему, и чувствует, как собственные уголки губ приподнимаются. в груди расплывается чувство похожее на то, что было с ним, когда играла бэйби шарк и они танцевали. тепло. — могу я? кажется, сону кивает или тянется навстречу сам. в итоге не остается пространства между ними. недосказанности. сомнений. ничего, что мешало бы смотреть вперед. мысли сону удивительно, как листовка в руках чанмина, — прямые, ровные, аккуратные. губы, руки на его шее, в волосах. сону открывает глаза, и вслед за ними открывает их хёнджэ. — я рад, что опоздал тогда. — говорит вдруг сону не повышая голос, звучит тихо. как откровение. сону говорит не только об их докладе, который они делают вместе. говорит обо всем. даже о том, что несмотря на то, что жизнь никогда не казалось ему простой и он долго к ней притирался, отказывался от нее, теперь он здесь. и что здесь и сейчас безопаснее прошлого, к которому он возвращается, чтобы что-то для себя понять. что, кажется, он наконец для себя это понял. жизнь не нужно любить всю, нужно жить, чтобы любить что-то, что можно в ней найти. хёнджэ понимает не сразу, но улыбается, когда понимает. — я тоже.

***