getting there from here

жизнь пришлось отстраивать заново. на это у него было много времени и все равно недостаточно. вместо квартиры на двоих — комната с кем-то незнакомым. если повезет, в ней их будет двое, не повезет — трое. вместо выбранного университета — другой, потому что учиться там в одиночку не то же самое, что вдвоем. хотя в целом ничего не меняется видимо, меняется все на корневом уровне. сону это чувствует. эта мысль упирается ребром, с ней неудобно. — ты уверен, что? — начинает сестра и осекается, когда сону просит ее не продолжать. она не договаривает, как раз вовремя, потому что заходит мать, а это именно то, что обсуждать при ней не желательно, — как только речь заходит о том, чем будет заниматься сону, когда закончит школу, у нее оказывается десяток заготовленных ответов, и ни один из них в действительности не подходит сону. они хотели переехать вместе, снять квартиру где-нибудь недалеко от университета, в который бы поступили. с одной спальней, небольшой кухней, высокими потолками и широкими окнами. хёнсо хотел, чтобы открывался вид. с их деньгами снять что-то хорошее в центре и с панорамными окнами — из разряда фантастики, ведь родители не стали бы помогать им с жильем и платой за учебу. они мечтали на двоих, собирали, как дом, с фундамента, опор и стен совместное будущее. в промежутке между учебными буднями, сидя на залитой солнцем площадке, вот так просто говорили обо всем, что хотели видеть впереди. кто бы из них готовил, кто бы убирался, кто бы раньше возвращался, завели бы они животное. хёнсо в конце концов всегда сдавался: раз он может поджарить тосты и испечь вафли, то справится и со всем остальным. сону искренне считал успехом и то, что он может поджарить тосты, тем более всегда можно заказать еду или разморозить готовое. жить по всем канонам студенческой жизни. утром сону просыпается раньше чанмина и выходит на тот общий балкон, на котором предположительно курить они не должны, но если не для этого, то для чего он вообще нужен? сону мнет пачку в руках. по всем канонам студенческой жизни, он возвращается с вечеринки, а его сосед приходит с нее еще позже. по всем канонам у него остается последняя сигарета и нет порядка в голове. кажется, дождь закончился совсем недавно — бетонный пол и ограждение влажные. на асфальте лужи. — сону, прости, я не могу. у команды скоро матч, это затянется. — хёнсо отводит взгляд. сону замечает что-то похожее на вину, но не придает значения. хёнсо не виноват, что не может уйти из команды, даже если это сильно загружает и без того перегруженное расписание. хёнсо не виноват, что вынужден отказываться от всего, чтобы заниматься, тренироваться, к чему-то стремиться и чего-то добиваться, даже если отказываться приходится буквально от всего. сону чувствует, что вина — это почти реальное, ощутимое, живое существо, имеющее форму. оно буквально стоит между ними и от этого так тесно. едва-едва и нечем дышать. — я могу подождать или встретиться с тобой позже? вина расширяется, когда хёнсо качает головой. — ужин с родителями, ты же знаешь. сону не знает, но все равно кивает. ничего страшного, они увидятся на следующей неделе в школе. когда хёнсо прощается и уходит по направлению к физкультурному залу, чтобы отрабатывать подачи, которые ему в жизни не пригодятся, сону долго смотрит на его спину, думая, с кем из них уходит вина: остается с сону или идет за хёнсо? хёнсо не оборачивается, и сону догадывается, что все-таки остается с ним. растекается сожалением под ногами. сону вернется домой и проведет выходные за пустыми делами, чтобы потом, когда хёнсо спросит, как он провел время, он не смог ничего вспомнить. то, как он проводит свою жизнь, думает сону, лишено смысла. утром в субботу он ссорится из-за чего-то с матерью, скорее всего, из-за последних тестов, которые он плохо написал, и ходит целый день, как говорит сестра, окруженный плохой аурой. — я буквально слышу твои мысли. — и о чем же я думаю? — не важно о чем, дело в том — как. хочешь прогуляться? они давно не выбирались вместе, поэтому сону не против. мама провожает их прищуренными взглядом и поджатыми губами: не объединились ли они против нее? сестра вздыхает и садится на качель. песок под ногами налипает на подошвы кед. сону думает, что в их возрасте “серьезно поговорить” все-таки лучше где-то в другом месте. на детской площадке в паре метров от дома — не солидно, но решать не ему. — рассказывай, — просит она. сону садится на соседнюю качель и разглядывает руки. его сестра не знает о хёнсо. знает, что он друг и что они проводят много времени вместе, но ничего конкретного. сону мог бы рассказать ей и не говорить, что она знает, хёнсо, но все равно так не делает. — нечего рассказывать. я просто, — он думает, как описать все, что он чувствует, не рассказывая деталей. — чувствую, что многое теряет смысл. будто все движется, а я нет и не успеваю за изменениями. я вообще не хочу, чтобы что-то менялось. это просто ощущение, наверное, пройдет. глупо, да? сестра смотрит на песок под ногами, украдкой на него. быть старше, значит, делиться мудростью, но что делать, если правильных слов нет и делиться нечем? — иногда я чувствую то же самое. особенно, когда ребята, с которыми я учусь, успевают понять материал, к которому я даже не знаю как подступиться. это пугает и сбивает с толку, но нельзя опускать руки. ладно, сону? надо просто продолжать прикладывать силы, чтобы постепенно это наладилось. когда он смотрит на нее, сестра вдруг смеется. — прости, я совершенно бездарный советчик. а потом они говорят о маме, которая в последнее время придирается ко всему, и многих-многих вещах, которые часть их обычной жизни. в понедельник, когда хёнсо спрашивает, как прошли его выходные, сону пожимает плечами: ничего особого. спрашивает, как прошел матч, хотя результаты знает из общего диалога их класса. хёнсо прижимает к плечу лямку рюкзака — не сожаление, не вина, но что-то все-таки уходит тогда с ним. потом сону поймет, что то было предчувствие: они не снимут квартиру рядом с университетом, не будут вместе учиться. не будут вместе. родители хёнсо решают дела с продажей квартиры, переводом отца в нью-йоркский офис и подбором университета, в который он мог бы подать документы. хёнсо не знает, как сказать обо всем сону. поэтому не говорит ничего, только смотрит так. когда сону возвращается в комнату, то застает чанмина уже проснувшимся: тот собирает вещи в корзину для стирки. сону прикрывает за собой дверь с плохим предчувствием, каким-то образом чанмину действительно удается убедить его пойти с ним в прачечную, чтобы постирать вещи. особенно те, которые вымокли из-за дождя. чанмин быстро справляется с заранее отсортированными стопками, пока сону загружает темное в одну, светлое в другую и на вопрос чанмина: а ты штаны с кофтами вместе стираешь? — пожимает плечами. чанмин с сожалением смотрит на запущенную машинку и отходит следом за сону к стене, садится на скамейку. — жаль, что до каникул еще так далеко. неплохо было бы куда-нибудь съездить. сону странно слышать, что чанмин признается в усталости, но не странно то, что он ее чувствует. — можно съездить на выходных. пропустить пары в субботу не страшно. на них, — начинает он, но чанмин возмущенно тянет воздух. — все равно ходят не все? ходить не важно? — я хотел сказать, что пропустить один раз не страшно. я бы с тобой съездил. хоть куда. да и чанхи придет от идеи в восторг. звук запущенных стиральных машин напоминает взлетную полосу. сону вспоминает вентилятор, который был у его семьи в еще старой квартире, откуда они съехали, когда он учился в младшей школе. летом шум от него заполнял все пространство гостиной — говорить приходилось громче. шум сейчас приходится кстати, потому что он мешает думать, а сону уже успел понять для себя вчерашний вечер, не хотелось бы передумать. чанмин прислоняется к стене: вчерашний вечер он для себя еще понять не успел. — я должен признаться, — начинает чанмин, прикрывая глаза. так, как если бы ему было трудно признать это вслух. — мне, — его голос замирает, и сону понимает, о чем он хочет сказать. — нравится чанхи. чанмин не дожидается его реакции, быстро прячет лицо в руках: — это ужасно, да? я ужасен. чанхи никогда не посмотрит на меня так. — эй, что ты говоришь? — сону кладет ладонь на его плечо. — в этом нет ничего ужасного или неправильного. в тебе нет ничего неправильного. сону задумывается, затрагивали ли раньше они эту тему. может ли чанмин не знать о том, как чанхи неоднозначно говорил о своих прошлых отношениях, как весьма недвусмысленно отреагировал на грубый комментарий о “педиковатости” студента, который прошел мимо по коридору, где они с одногруппниками ожидали начала пары. "мы словно в прошлом веке" — слетело тогда с губ чанхи. этого и других деталей чанмин мог и не знать. — ты боишься, что не в его вкусе, поэтому он не посмотрит на тебя так? — сону убирает руку с плеча чанмина, возвращая ее обратно на свои колени, и кусает губу, решаясь, стоит ли говорить чанмину, что он знает что-то о чувствах чанхи к нему. но когда чанмин, следуя его примеру, выпрямляется, сону замечает его взгляд и вопрос отпадает сам собой. это не плохо, если он поможет им обоим. — если это так, то ты не прав. если и есть кто-то во вкусе чанхи, то это ты. — спасибо, что говоришь это, но почему ты в этом уверен? сону щелкает по колену чанмина. — ну я же был в шаге от смерти, вот у меня и открылся дар знать такие вещи. черный юмор сону чанмин воспринимает на удивление спокойно. — не могу понять, претендуешь ты на место ванги или свахи. — не побоюсь это сказать, но претендую я на место человека, который близок с чанхи настолько, чтобы знать о таких вещах. через какое-то время, когда они возвращаются забрать белье, чанмин говорит: — может, ты и прав. вчера у джейкоба мне показалось, что это возможно. знаешь, он держал меня за руку, и, — чанмин пересекается с ним взглядом и чуть улыбается. — я что-то такое почувствовал. нет одного момента, когда все идет не так, — есть совокупность таких моментов. они не ссорятся в открытую, но перестают говорить в одном ритме. хёнсо бы сказал: играть в команде. да, теперь их дороги расходятся, хотя это все еще не озвученная информация. сону слишком хорошо знает хёнсо, чтобы не догадаться. он знает, просто они об этом не говорят. я не могу сегодня, сону. прости? у них не остается общих планов. хёнсо занят, а сону не знает, чем занять освободившееся место — во времени или в груди. считает метры высоты — дыра кажется глубокой, как мариинская впадина. в эту глубину, как водоворотом, затягивает. времени слишком много, даже если он растягивает возвращение домой. даже если остается делать домашку, даже если проходит все расстояние от школы до дома пешком, даже если встречается с друзьями, которые всегда были на втором плане, — хёнсо на первом, все остальное — вторичное. даже если вокруг шум и множество голосов, сону слышит мысли — они громче музыки, льющейся из колонок. даже если сону удается подавить нервозность, они гудят, не прекращая. сону останавливается посреди коридора. мир, пол, стены выталкивают отовсюду. трудно дышать. он надевает куртку и выходит в подъезд. телефон забывает в квартире. мысли закручиваются по спирали. нет точки икс, с которой все пошло не так, оно просто случилось. сону думает, что не будь он собой, жить было бы проще. с этой мысли что-то меняется. по утрам сону долго трет руки мылом, словно все свои ошибки можно стереть вместе с кожей. сону думает, что кто-то другой обязательно бы разобрался, что делать. сону прячет руки в карманы куртки, упирается взглядом в потрескавшийся местами асфальт. на улице холодно и уже совсем светло. сону знает, что сбежать от себя нереально. знает, что они с хёнсо смогут перерасти это, что время все сгладит, и они останутся друг для друга воспоминанием. время, которое они провели в школе, будет всегда связано с ними. все будет нормально. чанхи приземляется бесшумно, но хлопает папкой с распечатками к паре с такой силой, что оборачиваются сидящие впереди. чанхи по обыкновению громко заявляет о себе. — зачем ставить в библиотеке принтер, если картриджа в нем никогда нет? мне пришлось топать до кафедры и терпеть унижение, чтобы распечатать несчастный материал, который в итоге даже не понадобится, потому что планы у препода поменялись. какой в этом смысл? чанхи выглядит так, словно еще немного и эта папка полетит в ноги преподу, если он осмелится переступить порог аудитории. — откуда ты знаешь, что его планы изменились? — юна сказала. мы буквально столкнулись на выходе из кафедры, она увидела листы у меня в руках и такая: ой, чанхи, а ты что в диалог не заходил? нет, блин, заходил и решил на будущее распечатать. стоит ли говорить, что сону когда-то давно выключил уведомления чата их группы и с тех пор за тем, что там происходит, не следил? хотя несколько недель назад он зашел, пролистал несколько сообщений, боясь увидеть сообщение хёнджэ среди них, но быстро это занятие бросил, почувствовав неприятную нервозность. кажется, это было сразу после того, как они пересеклись на лестнице и хёнджэ заметил его шрам. сону не должен волноваться, что хёнджэ напишет о нем и кто-то еще узнает, потому что именно это не должно его волновать. им говорили на тех консультациях: вы не должны стыдиться того, что сделали. и что-то про то, что проходить трудности нормально, главное, что они смогли помочь себе. сону не стыдится себя. а потом он научится доверять и хёнджэ. когда чанхи хлопает по столу папкой, этот звук заставляет хёнджэ обернуться. сону перехватывает его взгляд. хёнджэ кивает, на губы ложится улыбка — полутоном. хёнджэ старается выглядеть обычно, но выходит плохо, и мягкая улыбка возвращает все ощущения от вечера, который они провели вместе. сону забывает о чем они говорят с чанхи и в замешательстве отрывает от хёнджэ взгляд, когда чанхи вздыхает: — иногда я совсем не понимаю чанмина. — что случилось? — сону напрягается: в последний раз они говорили с чанмином утром, и тот ничего не упомянул про чанхи, хотя обещал рассказать, если они поговорят. — если я правильно понял, то он меня избегает. он едва отвечал на мои сообщения вчера, а сегодня увидел в холле и буквально сбежал. — ему просто нужно время. — для чего? — чанхи хмуро подцепляет угол папки, перебирает углы страниц. нервничает. — ты ему что-то сказал? — эй, — сону отрывает руки от стола. — не втягивай меня, я не причастное лицо. хотя сону не уверен в своей непричастности. — скажи, сону, мы друзья? вопрос чанхи сбивает с толку. — да, разумеется. — тогда почему ты ничего мне не рассказываешь? к чему клонит чанхи сону понимает, лишь когда он смотрит в сторону хёнджэ. сону прослеживает траекторию его взгляда и так и замирает, когда чанхи спрашивает без стеснения: — вы теперь вместе? сону не уверен, что может назвать их с хёнджэ парой и что готов обсуждать это в аудитории, набитой его одногруппниками. в паре метров от хёнджэ. — давай обсудим это позже? и, — сону растерянно встречается с улыбкой на губах чанхи. — это не так. — вы ушли вместе от джейкоба, вот я и подумал. да и, — чанхи без радости смотрит на вошедшего в аудиторию преподавателя, но мысль все же заканчивает. — между вами точно что-то происходит. ты буквально проводишь с ним все свободное время. — ты звучишь точь в точь как чанмин. чанхи прикусывает губу. — если они так и не понадобятся, я их выброшу, хоть и придется на следующей неделе печать снова. заработает ли принтер? нет. — чанхи улыбается, и сону не против того, что он ловко переводит тему. вслушиваться и следить за тем, о чем вещает преподаватель, совершенно не получается, и вот до конца пары сону думает обо всем, что поменялось за этот год. жизнь все еще слишком непредсказуемая.