Тайная дружба

Этот день выдался промозглым, снежным и зябким. Собиралась типичная для этого времени года предрождественская метель, с завыванием ветра сквозь окна и каменные стены. Гермиона шла по холодному коридору в библиотеку, кутаясь в теплую мантию и обнимая толстую книгу, будто она могла ее сильнее согреть. Ей нужна была информация. После случившегося вчера она проплакала полночи, наложив Силенцио на свою кровать, чтобы никто не услышал. А сегодня пыталась собраться с мыслями и обдумать произошедшее. То, что разделило ее жизнь на до и после. К сожалению, даже осознание того, что он полностью на другой стороне не отвернуло ее. Она знала: жизнь вынудила его стать последователем Темного Лорда, врагом Гарри Поттера, Дамблдора и… как оказалось, ее самой. В памяти всплыли все моменты, когда он просил ее держаться подальше от Поттера и Уизли, как будто знал, что однажды им будет не по пути… Гермиона задумалась: не будь у нее Гарри и Рона, могла бы она примкнуть к Драко? Принять сторону Темного Лорда, чтобы быть с ним?.. Покачала головой своим мыслям. В этом и смысла не было. Ей, грязнокровке, не место в его кругу. И даже если бы случилось невероятное, она бы скорее его переманила на свою сторону, чем пошла против своей натуры. Но сейчас Гермиона рассуждала, что Драко действительно безопаснее «не знать» ее. Вернее, знать, но только как грязнокровку, подругу Гарри Поттера, раздражающую зубрилу. Но когда наступит момент, что можно вернуть ему память? И главный вопрос — как это сделать? Именно за этим она шла в библиотеку. *** Открыв глаза утром, Драко почувствовал давящую боль в районе грудины: будто кто-то положил на него булыжник с неотесанными, острыми краями, впивающимися в мясо, режущими внутренности. Он резко сел на кровати и в панике стал трогать грудь. От резкого подъема затрещала голова, в глазах потемнело и, схватившись за лоб, он прилег обратно на подушку. Он лежа ощупал свой торс, в недоумении, не находя признаков порезов, ран или гематом, как будто болело изнутри. Может, у него внутреннее кровоизлияние? От чего? Что случилось? На тренировке он не падал, травм не получал. Он нахмурился. Аккуратно потянулся за чемоданом под кроватью и выудил оттуда небольшой пузырек обезболивающего. Раньше ему не приходилось им пользоваться, но он был чертовски рад, что минимальный набор зелий в чемодане всегда лежал. Обезболивающее успокоило голову, но не боль в груди. Давящее, раздирающее будто когтями чувство не прошло. Оно давило, заставляя на мгновения терять ориентацию в пространстве. Драко лихорадочно обдумывал, что на него могло так подействовать. Его отравили? Заколдовали? Мысли о предстоящем отъезде домой волновали, в состоянии смятения он все больше думал, возможно, на него как-то влияет метка. Он шел в Большой Зал на ужин, как внезапно ощутил сильное жжение левого предплечья. Его тело охватила агония боли и паники. Резко свернув с главного коридора, он направился в заброшенный туалет Миртл. Ослабил галстук, расстегнул рубашку, склонился над раковиной, смятенный собственными ощущениями потерянности. Он в очередной раз осознал, что за половину учебного года ему нечего предоставить Темному Лорду, что оказался бесполезен, несмотря на свои попытки. В голове вспыли картины недавних убийств в Мэноре, жестокая расправа Нагайны над неугодными и провинившимися Пожирателями… Воображение нарисовало Нарциссу и его самого в качестве жертв… — Он нас всех убьет, — в отчаянии, широко открытыми глазами Драко смотрел в свое отражение. Он провел мокрой рукой по волосам, в глазах отчаяние, снова склонил голову. — Ну не надо… — раздался из кабинки проникновенный голосок Миртл. — Не надо… Расскажи мне, что тебя мучает… Я тебе помогу… — Никто мне не поможет, — ответил, содрогаясь всем телом, Малфой. — Я не могу этого сделать… не могу… не получается… А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня. Драко поднял голову и увидел в отражении зеркала Поттера. Его охватила злость, ненависть на мальчишку, из-за которого Люциус провалил задание, из-за которого сейчас он в Азкабане, а Драко дали практически невыполнимое задание. В наказание за проступок отца. Фатальное задание, которое, если он не выполнит — погибнет вся его семья. Непрекращающаяся боль в грудине и охватившая его ненависть вылились лишь в одно слово, которое Драко хотел ему сказать: — Круци… — Сектусемпра! — выкрикнул Поттер и Драко упал, чувствуя густую, вязкую жидкость во рту и по всему лицу, телу, груди, рукам. Явная режущая боль затмила внутреннее давление в грудине, так измотавшее его за целый день, и он, захлебываясь кровью, задыхаясь от металлического запаха, стих… *** Гермиона сидела в библиотеке, когда услышала громкие разговоры толпы девочек с младших курсов, о том, что произошло в туалете плаксы Миртл. Малфой сейчас находился в Больничном крыле, потеряв много крови. Сердце пропустило стук. Затем еще один. Казалось, оно вообще остановилось, а время потеряло счет, потому что Гермиона пребывала в шоке. Придя в себя, резко собрала все книги и бегом направилась в Больничное крыло. Забежав в основной зал, девушка тут же огляделась, увидев склонившуюся над Малфоем медсестру. Она уже обработала ему раны и сейчас накладывала повязки, пропитанные заживляющим зельем. Приблизившись максимально, насколько позволяла обстановка, она издалека видела, что он без сознания. Но главное, дышит… Ее сердце сжалось от тоски и сожаления. Не прошло и суток с их прощания, а она уже безумно по нему соскучилась. И сколько еще ей придется быть без него?.. — О, мисс Грейнджер, — удивленно повернулась к ней медсестра, — чем могу помочь? — Мадам Помфри, — обратилась Гермиона, все еще восстанавливая сбившееся дыхание, — у меня так сильно разболелась голова, вы не могли бы дать мне обезболивающее зелье, пожалуйста? *** — Я не устану повторять, «А что я тебе говорила»! — недовольно воскликнула Гермиона, услышав рассказ Гарри, хотя все она уже и так знала, как и все в замке. Она была чертовски зла. Его безалаберность, безответственность вылились в то, что он использовал неизвестное ему по силе действия заклинание. А если бы оно было аналогом «Авады Кедавры»?! А если бы он убил Драко?! Она не смогла бы ему этого простить. — Перестань, Гермиона, — сердито сказал Рон. — Говорила я тебе, что-то с твоим Принцем неладно, — упрямо продолжала Гермиона, не в силах остановиться. Боль за Драко не отпускала ее, заставляя говорить все более жесткие вещи. — И была права, не так ли? — Нет, не так, — возразил Гарри. —Как ты можешь по-прежнему защищать его книгу, когда это заклинание… — Да отцепись ты от книги! — выпалил Гарри. — Ну, занес Принц в нее заклинание, ну и все! Он же не рекомендовал его использовать! Откуда мы знаем, может, он просто отметил то, что использовали против него! — Я в это не верю, — покачала головой Гермиона, высказывая свою догадку. — Ты просто оправдываешь… — Я не оправдываю того, что сделал! — мгновенно откликнулся Гарри. — Я жалею, что сделал это и не из-за одной только дюжины отсидок. Ты прекрасно знаешь, я не воспользовался бы таким заклинанием даже против Малфоя, но и Принца винить не в чем, он же не написал: «Попробуйте, отличная штука» — он просто делал заметки для себя, не для кого-нибудь другого… Глаза Гермионы в недоумении расширились, она не могла поверить в то, что до нее только что дошло: — Ты хочешь сказать, что собираешься вернуться назад и… — И забрать книгу? Да, собираюсь, — с силой ответил Гарри. — Послушай, без Принца я никогда не получил бы «Феликс Фелицис». Не узнал бы, как спасти Рона от яда. Не смог бы… — Обзавестись репутацией блестящего мастера Зельеваренья, которую ты не заслужил, — ядовито добавила Гермиона. Ее терпению пришел конец. Она резко подорвалась и вышла из гостиной, не желая больше вести беседу. *** В голове одно за другим мелькали воспоминания безуспешных попыток убийства директора Хогвартса. Разговор с мистером Горбином в магазине, угрозы, проклятое ожерелье… Отравленное вино… Старания в починке Исчезательного шкафа… Темный Лорд рыскал в его голове как в платяном шкафу, небрежно выкидывая непонравившиеся вещи, некоторые из них комкая и разрывая. Голова трещала по швам от напора боли, как если бы ее зажали в тиски между молотом и наковальней, пытаясь раздавить, расплющить, вытащить содержимое. И не было возможности сопротивляться. Нет, не сил. Было нельзя. Драко покорно позволял травмировать свой мозг, натыкаясь то на одно, то на другое. Лорд ощущал безысходность и отчаяние в голове Драко и удовлетворенно отмечал, что такое состояние своих подданных ему по вкусу. Но не в ситуации с порученным им заданием. — Так-так, — протянул Волдеморт, увидев все, что ему требовалось. Драко отшатнулся и схватился за голову, немного теряя равновесие. — Значит, пока все безуспешно, — он не спрашивал, а констатировал, — и что же ты на это скажешь, Драко? — он ждал оправданий, мольбы, унижения… — У меня еще есть время, мой Лорд, — Драко не поднял на него глаз, но старался сделать свой голос максимально твердым, — я найду способ, как починить Исчезательный шкаф и пустить Пожирателей в Хогвартс… — Что-то я не увидел твоих идей, как его починить. — Мне нужно испробовать некоторые варианты, — ответил Драко. Молчание. Лорд обошел парня по кругу, нагнетая обстановку, давя тишиной и наигранным спокойствием. — Может, тебе нужен стимул, — задумчиво предположил Волдеморт, остановившись перед парнем, покручивая палочку в руке. Драко в недоумении поднял на него взгляд, но не успел увидеть лицо Лорда, как его накрыла волна безумной боли, поглощая в пучину адских ощущений. Он чувствовал, как кости одна за другой ломались и тут же срастались, как рвались мышечные волокна в тканях, лопались сосуды, разливая кровь под кожей, как тысячи мелких иголок впивались в сердце, в глазницы, под ногти, выворачивались пальцы на руках и ногах. Не хватало кислорода, будто он тонул, затем резко хватал ртом воздух и снова задыхался, заходясь в крике боли и немоте ужаса. Неизвестно, сколько времени это продолжалось. Казалось, вечность. Все резко прекратилось. Также, как и началось. Драко лежал на каменном полу в главном зале Мэнора в неестественной позе, чувствуя боль каждой частичкой своего тела. Одна сплошная гематома. Он ощутил себя в невесомости, кто-то левитацией поднял его в воздух и задрал голову, заставляя открыть глаза. Лорд Волдеморт недовольно смотрел на него: — Я жду от тебя лучших результатов, мальчик… Иначе ты бесполезен. *** Драко приоткрыл веки, над ним стояла… Грязнокровка? Грязнокровка Грейнджер? Он широко открыл глаза и попятился назад. Хотел что-то сказать, но слова не складывались. — Ты зачем, дурачок, полез к гиппогрифу? — она улыбнулась… Драко недоуменно смотрел на нее. — Я переживала за тебя… — она протянула руку и погладила его по голове, и это прикосновение ощущалось как успокаивающий бальзам, приносящий умиротворение и душевное спокойствие… Драко упал в беспамятство и внезапно осознал себя стоящим в углублении школьной каменной арки. Он нежно обнимал девушку с длинными, волнистыми, каштановыми волосами и гладил по голове, наслаждаясь ее фруктовым запахом… Что?.. Кто?.. Галлюцинации сменяли друг друга с бешеной скоростью, Драко не успевал осознавать, где реальность, а где фантазии его израненного, тревожного мозга. Он метался по простыням, а чья-то рука нежно гладила его по лбу. Он видел лицо Нарциссы, внезапно сменявшееся на лицо грязнокровки. Какого?.. Он держал в руках письменное перо с зеленой вставкой, крутил в руке, лежа на собственной кровати. Внезапно вставка на нем из зеленой превратилась в ярко-красную, и он передал это перо в руки Грейнджер, которая восхищенно смотрела и радостно улыбалась… Ему. Кто-то приподнял голову Драко и заставил выпить вязкую, как болото, жидкость, и он снова впал в беспамятство. Вокруг было темно, безлунная ночь, мост, на котором он стоял, обнимал девушку, скрыв ее своей мантией, был покрыт мраком… — …Я хотела бы помнить любую мелочь, произошедшую со мной в жизни… — произнесла она. Драко не видел лица, но узнал голос… В холодном поту, капельки которого выступили на лбу, метался Драко на кровати. Концентрированные восстанавливающие зелья давали быстрый эффект регенерации, но воздействуя на мозг вызывали сильнейшие галлюцинации. Драко не приходил в себя сутки, и за это время он увидел много абсурдных, противоречивых, не вписывающихся в его картину мира ситуаций… В которых было так много грязнокровки. Он очнулся в полном смятении. Широко открыл глаза и резко сел на кровати, от чего боль голове отозвалась усиленным эхом. — Драко! Мальчик мой! — воскликнула сидящая в кресле у его кровати Нарцисса. Она была бледна, темные круги под глазами, не скрытые чарами гламура, выдавали переживаемый стресс и бессонные ночи, — ты очнулся! — подошла к нему и заглянула в глаза. — Драко, как ты себя чувствуешь? Он повернулся к ней и нахмурился в недоумении: — Мама, что произошло? — он не понимал, в голове все смешалось. Последнее, что он помнил, это как он стоял перед Лордом, круцио, и множество галлюцинации… — Темный Лорд… — она запнулась, подбирая правильные слова, — преподал урок мотивации, — она снова запнулась, борясь с собственными эмоциями, захлестнувшими ее, — но твой мозг оказался слишком слаб после воздействия легилименцией и ты потерял сознание. Тебя приводили в чувства больше суток. Я так переживала, что ты можешь не поправиться! — почти всхлипнула она, обнимая сына. Наверно, если бы она не имела идеально платиновые волосы, то ее голову давно бы украсили множество седых прядей. — Потерял сознание?.. — Драко скривился. Он не мог поверить, что, оказывается, имел такой слабый организм. — Драко, как твоя… голова? — отстраняясь, спросила мать. — Я переживала, что подобные воспитательные меры могут повлиять на твой мозг и распорядилась о сильнодействующих исцеляющих зельях, — она закусила нижнюю губу. — Я в порядке, мама, не беспокойся, — постарался ответить Драко твердым голосом. Но понимал, что на самом деле ни черта он не в порядке, и мозг повредился действительно сильно, раз выдал ему такую порцию искрометных глюков. *** Учебные дни в Хогвартсе летели с бешеной скоростью, и это не придавало воодушевления Драко. Он также много времени проводил в библиотеке и в Выручай-комнате. Перечитал почти половину секции про магические предметы, телепортацию, ремонт и обслуживание таковых. И были даже успехи, что немного вселяло в него надежду. Довольно быстро он реабилитировался после мощнейшей легилименции Лорда и круциатуса, но последствия остались: периодически болела голова, когда было очень шумно; боль в грудине стихла, превратившись в тупую, и Драко научился ее не замечать. И в целом, это были мелочи. Только одно его беспокоило — сны. Это не были кошмары — это были абсурдные галлюцинации, продолжившиеся после тех зелий, так он думал. Ему часто снилась Грейнджер в самых нелепых, немыслимых ситуациях… Вплоть до того, что он трахал ее во сне и наслаждался этим. Невероятно. Из-за таких снов Малфой стал замечать ее присутствие. Еще удивительнее было, что иногда ему казалось она тоже смотрела на него, а потом резко отводила взгляд. Вздор. Собственные мысли и сны о ней стали его раздражать и это выливалось в более злостное противостояние Поттеру и, само собой, грязнокровке. Обычно она не отвечала, либо уходила от стычки, сдерживая дружков. Но парадокс — ему как никогда ранее хотелось взаимодействия именно с ней. Сидя в Большом зале, иногда он чувствовал покалывание в затылке, а когда оборачивался, всегда замечал, что Грейнджер обязательно сидела лицом к слизеринскому столу. Иногда он оставался в библиотеке и замечал ее там же. Но никогда не смотрел. Он, твою мать, чувствовал ее. Смятение с раздражением выливалось в злость, но, когда она была одна Драко не решался сказать ей ни слова — он чувствовал себя неуверенно, не понимая, что происходит с ним. Брал книги и уходил в свое, собственно единственное безопасное место — под лестницей Астрономической башни. Но однажды случилось не по плану. Драко держал в одной руке книгу и уже потянул на себя ручку двери, чтобы выйти из библиотеки, как кто-то с той стороны почти с разбегу впечатался в его грудь. Его даже отшатнуло, и он выронил фолиант, а когда, подняв его, выпрямился и увидел виновницу, ошалел. Но не с того, что это была грязнокровка. А с ее взгляда. В ее глазах был такой спектр эмоций и чувств, что любой даже при особом желании не смог бы назвать это ненавистью, презрением или испугом… Это было… Это была боль. Тоска. Сожаление. Щемящее чувство в груди вновь усилилось в тысячи раз, превращаясь в первоначальное то, что он почувствовал накануне рождественских каникул. Она стояла в катастрофической близости, не двигаясь, просто подняв взгляд, и смотрела прямо на него своими огромными карими глазами, излучающими боль, в ожидании. Тремор во всем теле накрыл его, стало тяжело дышать, и вдруг произошла вспышка флешбэка. *Он сидит на подоконнике в своем месте, на его коленях грязнокровка* — Дай мне сигарету. — Нет. *Она спрыгивает, начинает ругаться…* — Иди ко мне. *И вот она уже больше не вырывается, отдаваясь его ласкам* Драко с ужасом смотрел на замершую перед ним грязнокровку, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он резко открыл шире дверь и быстрым шагом, почти убегая, направился подальше из библиотеки. В ту ночь он не спал, боясь проклятых снов, путающих его сознание. Зато у него получилось починить Исчезательный шкаф. *** Гермиона, в свою очередь, так и не нашла действенного заклинания по отмене Обливиэйт или восстановлению памяти. Все заклятия, что были придуманы, имели побочные эффекты в семидесяти процентах случаев, такие как травматизация разума, дезориентация в пространстве, потеря основополагающих навыков самообслуживания… Вплоть до того, что испытуемый мог стать овощем. Все зависело от здоровья организма испытуемого… Она не могла так рисковать. Но она не отчаивалась. Понимала, что ближайшее время и не будет возможности вернуть его, но хотела быть готовой, когда такой вариант появится. Она наблюдала за ним. Почти везде, издалека. Даже стала ходить на тренировки по квиддичу, чтобы видеть его чаще. Казалось, плотность воздуха менялась, когда он находился в одном помещении с ней… Ведь для нее ничего не изменилось. Ее поддерживало только осознание того, что это не навсегда. И чем быстрее будет повержен Волдеморт, тем скорее можно будет помочь Драко. Поэтому, будучи натурой рациональной, она ставила первостепенной целью помочь Гарри уничтожить Лорда. В душе лелея надежду на возвращение ее Драко. *** Он бежал с несчастной Астрономической башни как проклятый. В принципе, так он себя и ощущал. Проклятым, опустошенным, потерявшим себя… Окружающий мир Драко рухнул давно, но там, наверху, только что, разрушился его внутренний мир. Еще после травматичной легилименции и круциатуса Лорда к нему в голову закрались мысли, что все как-то неправильно. Он был чистокровным магом, выходцем из известной, влиятельной семьи, а повредился разумом под пытками недочеловека, которого даже не выбирал себе в повелители. Будто был рабом. Опасные мысли он держал при себе, пользуясь самыми мощными техниками окклюменции. Но часто задавался вопросом, а что было, если бы ему было что скрывать?.. И почему он не имел права что-то скрыть или поступать по собственной воле? Почему ему угрожал полукровка убить его, если он не убьет другого?.. Почему вообще чистокровные подчиняются полукровке? Сама суть происходящего ломала годами выстраиваемые его же отцом стереотипы в голове Драко. Нет, у него не было отвращения к настоящим грязнокровкам или магглам, это всегда было на уровне традиций. Которые сам же отец и сломал, подчинившись полукровке… И у Драко дрогнула рука, руководствуясь противоречиями моральных терзаний. Теперь он не знал, как придется расплачиваться за промашку: жизнью или выслуживанием. *** Гермиона стояла в гостиной собственного дома, рассматривая семейные фотографии. У нее была прекрасная семья: любящие отец и мать, вырастившие ее в любви и заботе. Они гордились ею. И, наверно, если бы знали, что уготовила им дочь, категорически отказались. Но она не поставила их в известность. Безопасность сейчас была в приоритете. А она с мальчиками отправлялась в долгое, непредсказуемое путешествие по поиску и уничтожению крестражей. Крепче сжав палочку в руке, она вдруг подумала, что это поистине проклятие — собственными руками лишать самых дорогих людей воспоминаний о себе без возможности возврата… *** Драко шел по Выручай-комнате, ощущая обреченность и безысходность происходящих событий. Не сказать, что он особенно любил Хогвартс, но он любил свободу, которую стал ценить, только потеряв ее. Крэбб и Гойл следовали за ним в поисках Поттера. Драко помнил, как все семь лет ненавидел этого парня, но сейчас он за семью печатями прятал собственное желание, чтобы этот чертов Поттер как-то победил Волдеморта. Хотя он в это мало верил… *** Все было кончено. Гарри победил Волдеморта. Гермиона стояла в толпе защитников Хогвартса и радовалась вместе со всеми их победе. Она взглядом быстро отыскала три платиновые макушки, обладатели которых выглядели далеко не типично для себя: потрепанная одежда, грязь на лице, усталость в глазах. Гермиона смотрела на Драко и, сдерживая слезы, не отводила от него взгляда… Она знала, он должен был почувствовать. Драко о чем-то беседовал с Люциусом, а потом вдруг повернул голову в ее сторону, и сердце Гермионы замерло. Он так же быстро отвернулся, сделав вид, будто даже не на нее смотрел. Вот он. Момент. Гермиона прямиком направилась к ним. Малфои заметили ее приближение еще издалека и напряглись, прервав разговор. Она шла, смотря прямо в глаза Драко, и увидела недоумение во взгляде. — Мисс Грейнджер? — напряженно произнес Люциус Малфой. — Я… — Гермиона не успела ничего сказать, как неожиданно подошли авроры и всех, кто был на стороне Волдеморта, схватили. Малфои не сопротивлялись. Драко наложили волшебные путы на руки, и пока его связывали, он все это время смотрел ей в глаза, будто задавая немой вопрос… *** Прошел месяц. Пока длились слушания по делу бывших Пожирателей, никому не разрешали видеться ни с одним из обвиняемых. Но главная проблема была в том, что ей и нечего было сказать. И сделать. Гермиона так и не нашла способа вернуть воспоминания, а рисковать возможной травматизацией его разума она не могла — слишком большая вероятность… Она присутствовала на последнем слушании, давая показания в пользу сотрудничества Малфоев с Гарри Поттером и защитниками Хогвартса. И вот под финальный молоток судьи с Драко сняли заколдованные наручники и выпустили. Все два часа, что длился процесс, Гермиону не покидала внутренняя дрожь от волнения. Она не знала, какой будет исход, но переживала не меньше и о другом. Сегодня, несмотря на результат, освободят его или посадят в Азкабан — она решилась подойти к нему. Бросив друзьям, что она на минутку отлучится, выбежала в коридор, ожидая, пока он выйдет. Стояла у двери, нервно теребя кончик розовой кофты, подбирая слова, с чего начнет говорить, о чем скажет, а о чем промолчит… Он показался из-за двери, и Гермиону стало колошматить сильнее. Что она могла вообще ему сказать? Как вообще можно было озвучить то, что было между ними почти полтора года назад? Для нее это время было ничто, почти как вчера… Ведь она жила в ожидании момента, когда он снова посмотрит на нее тем самым взглядом, скажет ей не говорить глупостей тем самым голосом… — Грейнджер, — взгляд уставших глаз пронзил ее насквозь. Он не прошел мимо, остановился, понимая по ее лицу, что она ждала его. Как вообще он мог понять?.. — Малфой, — голос дрогнул, она глубоко вздохнула. Была какая-то заготовленная речь, отдельные фразы или предложения, но все улетучилось в момент. — Спасибо, что дала показания в мою пользу, — он засунул руки в карманы черных брюк, склонив голову набок. В голосе ни капли насмешки, искренняя благодарность, но не та искренность. — Ты помнишь? — в ее глазах волнение, переживание, почти отчаяние… И это привело его в недоумение. Он нахмурился, прищурившись: — Помню что? Мерлин, какая же она дура! Как она могла подумать просто по такому взгляду, что он мог что-то помнить? Она опустила глаза на свои руки, теребя пальцы, кусая губы. Чувствовала себя первокурсницей… И вдруг ее осенило. — Мне нужно тебе кое-что показать, — она подняла на него взгляд, полный воодушевления. Будто идея, охватившая ее, требовала срочного выхода. Драко скривился и поджал губы: — Грейнджер, то, что ты свидетельствовала в мою пользу, не делает нас друзьями, — он уже поворачивался, чтобы уйти без прощания, как она его перебила. — Легилименцией, Драко. Ее твердый голос, произнесший его имя, заставил замереть и развернуться на месте: — А с чего ты взяла, что я ею владею? — он подозрительно прищурился. — Ты сам мне говорил, — дрожь во всем теле только усиливалась от его пристального, недоверчивого взгляда, ноги подкашивались, от волнения начало немного мутить. — Что ты несешь? — Драко был уверен, между ними не было обмена какой-либо информацией, кроме взаимных издёвок и оскорблений. Не считая его галлюцинаций… — Посмотри и сам увидишь, — она кусала губу, надеясь, что он это сделает. Она не могла смотреть на него как на врага. И пусть он был более сдержан, чем ранее, он все равно еще был чужой. Ее Драко был скрыт под толстым слоем мишуры неискренних воспоминаний. Он снова прищурился. Молча изучал ее полыхавшее от волнения лицо. Внезапно боль, что постоянно тупо ныла в грудине, вдруг начала пульсировать. Это ощущение дискомфорта отозвалось отрицанием и неприятием происходящего в данный момент в Драко. — Вряд ли что-то в твоей голове мне может быть интересно, — он резко развернулся и быстрым шагом направился в сторону выхода. А вместе с ним ее сердце. Ее неисполненное обещание вернуть его. Ее последняя надежда на его возвращение. *** Гермиона вернулась в стены Хогвартса, чтобы полноценно, спокойно закончить школу, сдать экзамены и начать карьеру в Министерстве. Прошло без малого два месяца с момента, как ее сердце было окончательно разбито на мелкие кусочки. Она больше не делала попыток заговорить или связаться с Драко, с трудом собрала себя после той встречи. Казалось, она сама разбилась на мелкие кусочки, а в процессе собирания некоторые из них затерялись, уже перестав составлять полноценную картину Гермионы Грейнджер. Пытаясь максимально сосредоточиться на учебе, она прилагала немалые усилия, чтобы отгонять от себя мысли о Драко. Аппетит пропал, сильно похудела, объясняя это пережитым стрессом от войны. Она сидела в Большом зале на завтраке, ковыряясь вилкой в омлете, в первый учебный день. Уставившись в тарелку, она не видела, как появился в огромных дверях он, она почувствовала. Он шел с Пэнси Паркинсон, Теодором Ноттом и Грегори Гойлом, о чем-то беззаботно общаясь. Он был сдержан. На его лице уже не играла ядовитая ухмылка, что сопровождала его постоянно везде, кроме их места. Война изменила их всех. Все ее существо охватила дрожь. Щемящее чувство в груди заставило глазницы жечь от невыплаканных слез. Она отвела взгляд, уставившись в тарелку, но это не помогло. Чтобы не разразиться градом слез Гермиона резко подорвалась, схватила сумку и выбежала из Большого зала. И оказаться ей хотелось сейчас только в одном месте. Почувствовать его присутствие, выплакаться, облегчить душу… Прибежав под лестницу астрономической башни, она бросила сумку и забралась на подоконник с ногами. Отдавшись чувствам, тихо всхлипывала, уткнувшись в руки, сложенные на коленях. Неизвестно сколько времени прошло, но Гермиона уже понимала, что на первую пару не попадет. Просто была не в состоянии. Если так пойдет дальше, что от одного его вида она будет так плакать, никакой учебы не получится… Интересно, а можно ли наложить Обливиэйт на себя? — Грейнджер. Голос. Его голос. Гермиона приподняла голову и заплаканными глазами в удивлении воззрилась на Драко. Он стоял напротив, засунув руки в карманы, недоуменно смотря на нее. — Думаю, мне действительно нужно что-то знать, раз ты какого-то хрена находишься в моем месте. Она сглотнула. Быстрыми движениями стала вытирать мокрые от слез щеки. Ее распущенные волосы, доходившие до середины спины, упали на лицо, и она пятерней зачесала их назад, лихорадочно думая, что ответить. Он кинул сумку на подоконник и встал рядом с ней. Так близко, как не стоял уже почти полтора года… После той встречи после суда у Драко стали чаще появляться галлюцинации с Грейнджер. Было так много сцен, особенно интимных, что это было похоже на наваждение. Драко даже пытался удовлетворять свое нереализованное желание с Паркинсон. Но все было не то. Какого-то черта глюки с Грейнджер повторялись, не прекращаясь. Вплоть до годов, когда он был маленький. Будто та ситуация прорвала плотину и усугубила состояние Драко. Этого не могло быть, он не верил. Но грязнокровка так смотрела на него… Чего-то ждала. Каждый раз рядом с ней боль в груди начинала пульсировать, приводя в смятение. Что его могло связывать с ней? Почему она так действовала на него? Устав от вопросов, он решил, что должен знать, что она хотела ему показать. Войдя в Большой зал, он быстрым взглядом отыскал ее макушку за гриффиндорским столом. Она стала для него наваждением. Острым желанием. Сев за слизеринский стол, он увидел, как она выбежала, и он тут же, сославшись, что забыл учебник, быстрым шагом последовал за ней. И чем дальше она шла, тем больше он пребывал в недоумении — она направлялась прямо в его место. О котором никто не знал. Драко смотрел на нее… Она не казалась ему противной или мерзкой… В тайне, признаваясь только себе, стала ему желанной. Она преследовала его. Во снах и наяву. Драко достал палочку, направив на нее: — Твое предложение еще в силе? Она кротко кивнула, смотря прямо ему в глаза. — Легилименс… «- Как можно быть такой неуклюжей?.. — Так ты не в обиде?.. — Зачем ты общаешься с этими недоносками?.. — Завтра уже увидишь меня на парах, не успеешь соскучиться… — Ты бы мог перестать называть меня грязнокровкой при всех, Малфой! — Нет, тогда пропадет вся суть перепалок. Но ты неплохо отвечаешь… *Драко обнимает ее за талию и притягивает к себе, углубляя поцелуй…* — Малфой! *Он обнимает ее в углублении каменой арки, чувствуя облегчение и спокойствие…* — Малфой, это действительно очень важно! Для меня! — А я вот скучал. А когда увидел тебя на кубке, думал шеи этим двоим переломаю, за то, что ты с ними, а не со мной… — С кем ты идешь на бал? — Увидишь… — Я ни с кем не целовалась, Малфой! Что вообще ты себе позволяешь! — Ты так смотрела на него, улыбалась ему, обнимала… — Мне сейчас некогда, меня ждет Макгонагалл. — Так она тебя уже дождалась… — Это ужасное заклинание. Не представляю, как это — когда с тобой что-то происходило и не помнить об этом. Я хотела бы помнить любую мелочь, произошедшую со мной в жизни. — Это звучит ужасно, только если ты знаешь об этом. И иногда это нужно, ради безопасности… — Почему ты не отвечал? — Я такое натворил, Гермиона… *Она сидела на нем без блузки, лифа, с задранной юбкой, растрепавшимися волосами, полузакрытыми глазами…* — Скажи Уизелу, пусть не прикасается к тебе, иначе я его убью… — Меня там ждут… Начинай. — Обливиэйт… Драко выбросило из ее воспоминаний, и он пошатнулся от нахлынувших чувств. Нет, он ничего не вспомнил, он увидел все это с ее стороны, но пазлы в голове сошлись в цельную картину, и пытаться выдавать галлюцинации лишь за галлюцинации, а не воспоминания — было глупостью. — Обливиэйт?.. — он скривился в изумлении, широко открыл глаза, сведя брови на переносице. Гримаса неверия отразилась на его лице, он смотрел прямо на нее, ожидая объяснений, и она не заставила себя ждать. — Тебя ожидал Волдеморт на рождественских каникулах, мы не могли рисковать, он бы убил тебя, если бы увидел, что ты со мной, с грязнокровкой, — она в волнении теребила руки, вместе с ним она прожила их совместные моменты, с щемящими в груди чувствами и эмоциями. Глубокими, изначальными, мощными, — все произошло так неожиданно, ты позвал меня на встречу около Запретного леса и настоял… — она опустила голову, всхлипнув, — я пообещала, что верну тебя, но все это время, все полтора года, я искала способ, заклинания, зелья — ничего не подходило, все с ужасно опасными побочными эффектами, я не могла рисковать, — она тараторила так быстро, что еле успевала переводить дыхание… Значит, у него не повредился разум… Волдеморт своим воздействием практически прорвал плотину обливиэйта, наложенного Гермионой. И логически, это не было удивительным: ведь Темный Лорд был сильнейшим волшебником своего времени, а мощный круциатус сильно воздействовал на мозг, при определенных умениях доводя людей до сумасшествия. Он поднял руку и потянулся к ней, приподнимая за подбородок. Смотрел на нее, не в силах что-либо произнести. Захлестнувшие чувства не складывались в слова, хотя, казалось, он многое хотел бы сказать. Он осознал, что узел тупой боли в груди неожиданно ослаб, распускаясь по ниточкам, превращаясь в легкое, теплое чувство, разлившееся по всему его существу. Ничего толком не помня, лишь имея отрывки воспоминаний, он не знал, как это было с его стороны. Но знал, что чувствовал. Она застыла в ожидании, не отводила от него взгляда. Драко гладил большим пальцем её по щеке, осматривая опухшее от слез лицо, и несмотря на это она оставалась… Красивой. Он припал к ее губам. Электрический ток пронзил все его существо, распространяясь по всему телу, захватывая в пучину чувств. Гермиона пропустила вздох, обхватила его за плечи, притягивая к себе, пытаясь прижаться всем телом. Растворилась в этих долгожданных объятиях, родных губах, в нем всем… Не веря в то, что у нее получилось.