Если ты не видишь

«Я иду — через осень иду к тебе по темным шпалам, Каждый шаг — дорога в огонь, дорога к огню…» Валя закрывает глаза и откидывается на переднем сидении, голос Хелависы из динамиков проливается на нее будто теплая волна. Мыслей нет, только этот обволакивающий нежный голос. - Очищение огнем… - задумчиво тянет Галя, аккуратно выруливая на парковку к ФЭС. Валя тихо усмехается. Огонь действительно оказался очищающим – весь комплекс «Очертание сновидений» сгинул в пламени, выживших нет: погибли не только коматозные пациенты, но и все, кто был в здании на тот момент. Произошел сбой в системе электронных замков, и двери оказались заблокированы. Запертые внутри люди пытались разбить ударопрочные, пуленепробиваемые стекла, но ничего не вышло. Расследовать произошедшее было поручено следственному комитету, где, как оказалось, у Холодова работал одноклассник, который без особого энтузиазма, но все-таки поделился определенной информацией, в том числе и отчетами патологоанатома. Что он получил за это, Рогозина предпочла не знать. Но самым странным было другое – внезапно к ФЭС у высокого руководства больше не было претензий. Рогозиной не выдвигали ультиматумы, не пытались угрожать и шантажировать, от них, кажется, просто отстали. А их временный куратор внезапно был переведен в другой регион. Полковник предпочла не задавать лишних вопросов – ФЭС работала в штатном режиме, она покоряла горы бумажной работы, отвозила отчеты, докладывала и по телефону и лично, почти каждый раз новому: скучающему и при званиях. - Ты посмотрела отчеты патологоанатома? – полковник глушит мотор и поворачивается к своей пассажирке. Антонова вздрагивает, будто приходя в себя от сна. - Да… - нехотя, после некоторой паузы признается она, тянется за сигаретами на приборной панели. Она ждала этого вопроса почти сутки, и признаться удивлена, что полковник не задала его сразу же. Вот и сейчас не торопит, только смотрит напряженно и цепко. – Галь… они задохнулись, если судить по отчету, причина смерти большинства – удушение. Кроме Надежиной и того неизвестного, что был с ней в кабинете… Перелом шейных позвонков. Я бы сказала, что действовал профессионал… со специальной подготовкой… Галя поджимает губы и хмурится. - Их убили? - Да. И я думаю, это сделал Аристов… - Почему? Валь, он же был в коме… Антонова долго собирается с мыслями. - Все так… - она закуривает и чуть приоткрывает окно. - Только вот его тело сильно обгорело и было найдено внизу… Там, где установили очаг возгорания, и причина смерти – остановка сердца. Я думаю, и пожар устроил он. Поэтому их всех убили. - Но… - Рогозина хмурится и поджимает губы. Ей необходимо самой досконально изучить материалы, которые им удалось заполучить — не только через Холодова, но и Тихонова. Ей необходимо понять. Ответить хотя бы себе на вопрос – как? - Кто был с Надежиной в ее кабинете? Посредник? – внезапно меняет тему Валя. - Я сомневаюсь, что кто-то из самих заказчиков… - она делает еще несколько глубоких затяжек, пару секунд прикидывает, намусорить ли на парковке и выслушать от Гали, а потом еще и от охранника, и, вздохнув, тушит слюной в обертке от пачки. – Человек-невидимка… Ни отпечатков в базе, ни ДНК, ни внятной стоматологической карты… Дорогие импланты, но делались явно не у нас… Тихонов сомневается, что мы сможем найти хоть что-нибудь, особенно учитывая, что занимаемся мы этим неофициально. Если так хорошо спрятан посредник, то что говорить про заказчиков… - Никто даже не будет пытаться выяснить, кто они. Скорее всего, все спишут на Надежину… - устало вздыхает полковник. - А это значит… что спустя несколько месяцев, полгода, может, год подобная сеть легко возникнет снова, в области, или другом регионе, с другими исполнителями… Валя тянется к подруге и легко касается руки, понимает — ей тяжело. Полковник Рогозина не привыкла проигрывать, не привыкла отступать. - Ты еще не передумала уходить? – тихо интересуется она, Галя дергает плечом. - Нет, Коля уже в курсе, пытается отговорить… что я быстро заскучаю, мне надоест бумажная работа, будут раздражать идиоты студенты, закоснелая профессура. Что сказала твоя ненаглядная Власова? - С чего ты решила, будто она знает? – пытается включить непонимание Валентина, зная, что бесполезно, и получает в ответ многозначительную усмешку. Вздох. – Сказала, если я еще потяну исследовательскую деятельность и учебные кулуары, то тебя надолго не хватит. Галя открыто смеется, кажется, они все ее слишком хорошо знают. Обе женщины вздрагивают, когда раздается стук в стекло. Майский вопросительно ведет бровью, разглядывая их снаружи. - Уже идем, - сигнализирует ему Рогозина, майор кивает и двигается к крыльцу. Прежде чем вылезти из машины, Галя чувствует, как Валя ловит ее ладонь и с силой сжимает, безмолвная поддержка, которая оказывается ей необходима в эту минуту. В ФЭС чувствуется непривычное затишье, стол в переговорной завален распечатками. Против всех правил стоят чашки с остатками кофе, валяются обертки и недоеденные батончики, и полковник брезгливо хмурится и поджимает губы, но никак не комментирует. Эксперты, похоже, ночевали в ФЭС, поэтому пусть. Взъерошенный сильнее обычного Тихонов, бледный, с синяками на пол-лица, напряженно вглядывался в экран монитора. Холодова же не видно. - Есть что-нибудь? – Галя опускается на пустой стул рядом с хакером, тот вздыхает и отрицательно мотает головой. - Ничего, такое чувство, что во время пожара был непонятный скачок напряжения, и отрубились все камеры в округе. Ничего… Но совсем странно другое… – Иван вцепляется в волосы и нервно начинает чесать голову. – Их сервер находился где-то в Малайзии, но он тоже накрылся в течении пяти-десяти минут после начала пожара. Думаю, это было сделано специально. Скорее всего, прошла информация о пожаре, и чтобы замести следы, они схлопнули свой сервак. - То есть у нас, как и прежде, ничего нет, - подытоживает Власова, упав на стул по другую сторону круглого стола и грохнув кружку о столешницу. – Почему меня это не удивляет?.. Вздохнув, Иван наконец-то отстает от своей шевелюры и обреченно выдавливает: - Ничего… - А вот у меня есть кое-какое дополнение… - неожиданно выдает появившаяся Амелина. - Я не знаю, связано ли это с нашим делом, но… В ту же ночь, что произошел пожар, от остановки сердца скончались сын начальника Главного управления по обеспечению безопасности дорожного движения МВД РФ и сын руководителя ФМБА. Оба относительно молодые и физически здоровые… Может быть, это просто совпадение… - Не верю я в такие совпадения, - мрачно комментирует Круглов. - Вань, узнай всю подноготную этих двоих… Связи друг с другом, возможно с нашими фигурантами, и самое главное - обстоятельства смерти, - требует полковник. И Тихонов кивает. Но внутри полная уверенность – не найдет.

***

Антонова задумчиво курит, стоя под вытяжкой на кухне, взгляд блуждает по залепленному магнитами холодильнику. Не задумываясь, она тянется и переставляет пару прямоугольников с забавными цитатами про «кухню и готовку», откуда-то припертые сыном. А потом зависает на 3D квадрате с морем. Слишком много мыслей в голове: она оказалась права – Надежину и неизвестного в ее кабинете убил Аристов, на них были найдены его следы. Но как? Он был в коме… Или пришел в себя? Очнулся, убил, устроил пожар и сам погиб… Это звучало бредом даже в ее голове. Тогда как? Как?! И страшно думать о мести призрака. Но все, наверное, так и есть – слишком рано закончилась жизнь его родных и близких, а потом и самого парня, и слишком все несправедливо. И что дальше? Антонова помнила ту манящую, холодную пустоту, утягивающую ее вниз — было ли что-то после нее, она не знала. А он знал? Женщина вздрагивает, когда слышит голос Рогозиной совсем рядом: - Ничего. Тихонов не нашел ничего, никаких связей между сыновьями высокопоставленных особ, тем более ничего с нашими фигурантами… Неизвестный по-прежнему неизвестный. Ничего… - полковник вздыхает, подходит к подруге и бесцеремонно отбирает недокуренную сигарету. – Ты слишком много куришь! – ворчит недовольно и вдавливает окурок в пепельницу. Антонова проглатывает возмущения, закатывает глаза и выключает вытяжку. - Почему-то меня уже не удивляет, что у нас ничего. Ничего – слоган этого проклятущего дела. Ничего. Но я знаю, кто их убил, - она поворачивается к женщине, смотрит прямо в глаза: - Их убил Ян. Рогозина замирает, брови ползут наверх. - Валь, что ты несешь? Ян мертв… - Да, но он помог тебе на Алтае после крушения, значит, он может воздействовать на окружающую его реальность, думаешь, он не мог убить? Полковник фыркает и качает головой. - Ты же не будешь сейчас отрицать существование призраков? Ему необходимо успокоение, а получить его он может только так. Понимаешь? Галя отворачивается, чтобы заварить цветочный красный чай, упирается руками в стойку в ожидании, когда он настоится. - Понимаю. И сейчас не буду, но… Я не хочу сходить с ума, Валюш, - тихо говорит она, вглядываясь в свое искаженное отражение на металлической поверхности стены напротив. Антонова хмыкает, осторожно подходит и прижимается к Галиной спине, обвивает руками талию, прижимается щекой между лопаток. Закрывает глаза, тепло родного тела укутывает, и напряжение прошедшего дня медленно отступает. - Ты не сходишь с ума, любимая. Мы не сходим с ума, но просто у меня нет других объяснений, а я не верю в совпадения такого рода. Пойдем спать, хорошо? - Иди, я сейчас приду… - полковник осторожно проводит подушечками пальцев по тыльной стороне обнимающих ее ладоней. Чувствует, как на мгновение Валечка сжимает объятия вокруг нее сильнее, потом вздыхает и нехотя отступает. Когда Валентина уходит, полковник берет кружку обеими руками и закрывает глаза. И ей кажется, что она чувствует присутствие — легкое, почти неуловимое, и теперь уже совсем ледяные прикосновения к плечу, отчетливые даже сквозь плотную ткань халата. Море все такое же тяжелое и свинцовое, только небо – ниже и темнее, насыщенно гранатовое, скатывается в океан по линии горизонта. Ленивые волны наползают на мокрый песок и с шелестом утягивают его за собой. Галя вдыхает полной грудью прохладный морской воздух с вплетенными запахами водорослей и соли. Ян сидит у самой кромки, мокрые джинсы липнут к худым длинным ногам. Рядом стоят потрепанные кеды. Подойдя к мальчишке, женщина наклоняется, чтобы подвернуть белые льняные брюки, и лишь после этого садится рядом. - Теперь все, - свистящим шепотом произносит он. - Прости, но другого выбора не было, - парень неуловимо улыбается серо-синими губами, нервные пальцы зарываются во влажный песок рядом с ним. Рогозина кивает, она понимает, хотя ей очень сложно принять это. Но она понимает – научилась понимать, слишком часто видела сломленных и потерянных, для которых не существовало ничего кроме мести. И многим из них она действительно приносила успокоение – возможно, не то самое блюдо, что подается холодным, но все-таки. – Теперь я могу уйти, - Ян вздыхает, в интонациях недоверие. Он, кажется, и сам не верит, что все. Медленно мальчишка поднимается на ноги. – Они были виновны, - повернувшись к ней, твердо произносит он, пытается убедить, и оправдаться одновременно. - Они все были виновны, но остались бы безнаказанными, про них бы даже не узнали. У меня не было другого выбора. Мне жаль твоего сотрудника, но он все равно был не жилец. И мне жаль тех, кто не смог выбраться. Он не говорит про сопутствующие жертвы, не говорит, что подвела техника. Она понимает – стечение обстоятельств. Все случилось так, как случилось, просто потому, что живые оказались бессильны дать ему успокоение. - Береги себя и свою подругу… Она… - он запинается, а потом решительно добавляет: - она слишком близко подошла к грани, и сейчас та будет ее манить. - Я постараюсь. Что там? За гранью? Мальчишка неопределенно пожимает плечами: - Не знаю, и никто не знает, но на ней пустота и холод. Ты просто тонешь… - и он решительно двигается к морю. Уже когда вода начинает доходить ему до пояса, он замирает и оборачивается, поднимает руку в прощальном жесте. - До встречи, товарищ полковник! – выкрикивает Ян и падает плашмя назад. Волны смыкаются. «До встречи…» еще звучит у нее в ушах, когда Галя немного подрагивающими руками ставит чашку в раковину и идет в спальню. - До встречи… - тихо шепчет она в темноту коридора. Валя уже спит, притянув к себе и ее подушку, чему-то хмурится. Вытянувшись на постели, полковник закрывает глаза. Ей хочется надеяться, что встреча будет не скорой. А Валю… Валю она постарается уберечь, удержать на своей стороне. Засыпая, она слышит шум волн.