***
На улице, как и ночью, льет, ветер швыряет в лицо брызги, под ногами желтые опавшие листья берез, в обилии растущие во дворе. Москва просыпается нехотя, возможно причина во внезапно нагрянувшей осени – точно в преддверии первого сентября. Водитель мрачный, не выспавшийся и небритый, кутается в плащ, придерживает ворот, но хитрый дождь все равно заливается за шиворот. Быстро забирает спортивную сумку из рук, кидает в багажник, захлопывает крышку с каким-то остервенением. В машине жарко и пахнет детской фруктовой жевательной резинкой. Дорога до аэропорта не кажется бесконечно-долгой, как часто бывает в столице. По радио не умолкают ди-джеи. Рогозина закрывает глаза, отключается от всех остальных звуков. Алтай. Какого черта им делать на Алтае? Бреусов стоит возле стойки регистрации. На нем камуфляжный костюм, спортивная сумка на полу в ногах. Ружья, по всей видимости, уже оформлены и переданы бортпроводнику. Вопрос – зачем они им? Есть одно предположение, но ей кажется, что это слишком. С чего вдруг? Полковник знает, что, несмотря на свои шестьдесят, Бреусов ведет достаточно активный образ жизни: охота, рыбалка, горные лыжи, дайвинг, спортзал раз в неделю, еще два – бассейн. Как только стало известно, кто станет новым куратором, она постаралась разузнать о нем все, что можно. Что-то по официальным каналам, а оставшееся за полями документов выяснил Тихонов привычным для него методом с ее молчаливого согласия. Она должна была знать, с кем придется иметь дело. И средства не имели значения. У него оказалось внушительное досье, в котором, кажется, можно было отыскать все – от горячих точек до административной службы и несколько выговоров. Женат много лет, двое взрослых детей, сын в Питере, дочь где-то за границей, имеется молодая любовница. Как всегда считала Галина Николаевна, в их деле важными могут быть любые детали. И вот уже больше года им удается неплохо сосуществовать. ФЭС получает хорошее финансирование, лучшее оборудование. Рогозина стойко переносит матерный ор в трубке, когда они ведут крупные резонансные дела и от них требуют немедленных результатов. И ежемесячные обязательные ужины. В первый же день знакомства, откинув папку с документами подальше от себя, Бреусов заявил: - Я не люблю читать отчеты, товарищ полковник, а о работе ФЭС я предпочитаю выслушать из первых уст. Так и повелось. Благо жена у него потрясающе готовит и любит это делать. Они много лет прожили в Казахстане, и она стала самым настоящим мастером в приготовлении традиционных казахских блюд, умело сочетая их с более привычными блюдами европейской и русской кухни. Вернувшись домой после первого ужина, Рогозина почти с порога заявила: - В следующий раз ты идешь со мной! И это не обсуждается. Валя с легким недоумением покосилась на нее. Скинув обувь где-то посреди коридора, полковник прошла в зал и тут же рухнула на диван, откинулась на спинку и тихо застонала. Спустя пару минут она закинула ноги на журнальный столик и расстегнула ремень и верхнюю пуговицу брюк. Антонова усмехнулась. - Я думала, она на армию наготовила… - лениво протянула Рогозина. Двигаться совершенно не было сил, казалось, что даже дышать тяжело. Патологоанатом неодобрительно покачала головой: - Каким образом ты собираешься протащить меня на ваши деловые ужины? - Ммммм… Скажу, что ты лучший патологоанатом страны… Без твоего экспертного мнения никуда… Валя закатила глаза и усмехнулась, оказавшийся поблизости в этот момент Юра громко и некультурно фыркнул. - Экспертное мнение, видимо, о том, как была разделана баранина… - тихо пробурчал он. Стюардесса в темно-красной форме, до рези в глазах белая рубашка со стоячим воротником, красный поднос. Она проходит по коридору, покачивая бедрами. Такие же темно-красные туфли на высоком каблуке, лодочки, крепко обхватывающие ступню. Как она выдерживает весь полет с подобным орудием пыток на ногах? - Зачем мы летим на Алтай? – На удивление, кофе в пластиковые стаканы наливают натуральный, не кислый и не пережженный, а если добавить молока, то можно сказать очень неплохой. Рогозина, как и всегда, несколько секунд держит кружку обеими руками, будто позволяет теплу впитаться в тело через руки, потом подносит к лицу, вдыхает аромат и только после делает первый глоток. Антонова как-то спросила ее об этом. Галя лишь улыбнулась: - Кофе кажется вкуснее, когда вначале ты чувствуешь это тепло, потом позволяешь себе окунуться в аромат и только после делаешь глоток. - Даже самый паршивый кофе? - Удивительно, но да. Ровный гул двигателей, яркое солнце сквозь толщу иллюминаторов. Рогозина щурится, но створку не опускает. По ту сторону бледная даль, внизу изредка сквозь тонкие бреши в плотном слое облаков просматривается мутная земля. Там тоже дождь. Два часа позади. Женщина надеялась, что в самолете ее посвятят в суть дела, выдадут документы, обозначат задачи. Но у генерала были другие планы: еще до взлета он нацепил на нос очки в черной прямоугольной оправе и занялся разгадыванием сканворда в газете. И в данную минуту делает вид, что не услышал вопроса. Рогозина недовольно поджимает губы. Нужна была ясность. Определенность. - На охоту, Галина Николаевна, на охоту, - неожиданно произносит мужчина и бросает на нее насмешливый взгляд поверх очков. Рогозина удерживает на лице маску слабой заинтересованности, почти безразличия, позволяет себе лишь немного повести бровью в знак вопроса. - Открывается сезон охоты на маралов. Мне говорили, вы отлично стреляете, - Бреусов аккуратно в два раза складывает газету, убирает ее в карман впереди стоящего сидения. Тянет время. – Вы знаете, сколько денег уходит на Вашу службу? – наконец интересуется он. Она знает. Слишком часто приходилось отстаивать бюджет, отбиваться от попыток сократить финансирование, идти на некоторые уступки. Чего только стоила съемочная группа в прошлом месяце. К концу их недельного пребывания в лаборатории и хождения по пятам за Кругловым с Власовой Рогозина начала серьезно опасаться за безопасность и репортера, и оператора. - Сейчас необходима смена программного обеспечения, улучшение системы безопасности, закупка нового оборудования, я прав? Бюджет не резиновый. Пора привлекать средства со стороны. - Что? – теперь она даже не пытается сдержать эмоции. - Товарищ генерал… - возмущение пытается вырваться наружу, клокочет возле самой поверхности, но она сдерживается. - Галина Николаевна, успокойтесь, - голос мнимо мягкий, но со стальными нотками, пронизывающими каждый слог. - Товарищ генерал, я не хочу, чтобы в случае чего нас обвинили в предвзятом отношении, потому что… - Галина Николаевна, - он морщится, смотрит с легкой насмешкой, - да, да, я слышал… ФЭС нельзя купить, - неожиданно его взгляд становится жестким, холодным. Рогозина чуть сильнее сжимает пальцы вокруг чашки, по позвоночнику протягивается напряжение. – Возможно, Вас и нельзя купить, - холодно произносит генерал. - Но при необходимости… Вы действительно думаете, что на Вас не найдут рычагов воздействия? Вам ли не знать: страх гораздо эффективнее денег. Она выдерживает его взгляд, не дрогнув. Возражения крутятся на кончике языка. Чем ее можно запугать? Один из плюсов одиночества: нечего терять. Только вот она не одна уже. И от внезапного осознания становится очень холодно и по-настоящему страшно. На какие-то мгновения выдержка подводит ее, эмоции мелькают во взгляде. Молниеносной вспышкой, но он успевает уловить. Должно быть, он этого и ждал, этого и добивался. Она никогда не страдала клаустрофобией, но внезапно в самолете становится душно. А Бреусов продолжает как ни в чем не бывало в своей привычной легкой насмешливой манере. - На охоту нас пригасил мой старый друг, мы вместе служили на Севере. Армию он бросил, занялся алмазами. И удачно занялся. Так что, товарищ полковник, задача ясна? Она почти не чувствует вкуса, когда в несколько глотков выпивает уже порядком остывший кофе. Короткий кивок. Противно. То нехорошее тяжелое чувство, появившееся с вечера, начинает разрастаться внутри. Женщина отворачивается к окну. Прослойка облаков под ними уплотнилась. Солнце все еще задорно ласкает корпус своими лучами. Но у нее в мыслях так же пасмурно, как сейчас на земле. Полет начинает казаться бесконечно долгим.***
В аэропорту их встречает светловолосый парень на вид чуть больше двадцати. Стоит перед ограждением, руки в карманах, игнорирует неодобрительные раздраженные взгляды охраны. Изредка поглядывает на часы. Приметив Бреусова, тут же вскидывает руку в знак приветствия. Рогозина хмурится. Похоже, парень его знает, скорее всего, и встречает не в первый раз. Багаж, как и всегда, выдают медленно, что всегда оставалось для Рогозиной загадкой. Почему всегда все так долго?! Пока она высматривает сумки, Бреусов перекидывается парой слов с ожидающим их блондином. После быстрая проверка талонов, еще тридцать минут на получение оружия. И наконец-то свобода. Встречающий вручает им кофе, широко улыбается – сияющие карие глаза, ямочки на щеках. Влажные волосы почему-то торчат во все стороны. На нем спортивный темно-красный костюм с белым традиционным орнаментом «Боско-Спорт». - Игорь Федорович уже на месте. Мне сказано вначале вас покормить! Дорога потом неблизкая! – быстро сообщает он, ждет реакции. Рогозина медленно пьет кофе, молчит, рассматривает его отстраненно. «Слишком много красного сегодня вокруг, не находишь?» - звучит в голове голосом Вали. «Да, слишком много». - Да, Андрюш, не мешало бы, - согласно кивает Бреусов. Рогозина закрывает глаза, трет лицо рукой. Четыре часа в самолете пережиты. Дальше что? Ужин. А потом? Ей совсем не нравится фраза «неблизкая дорога». И на что она подписалась? Поясница ноет. Полковник рукой пытается немного растянуть ворот, чтобы хоть немного избавиться от ощущения нехватки воздуха. Даже на улице чувство удушья не проходит. Она закрывает глаза. По каким-то причинам, которые не были озвучены всем, вылет вертолета отложили на час. Бреусов со своим другом и возможно спонсором – одно это слово вызывает у Рогозиной приступ тошноты, - засели за пластиковым потертым столиком. Андрей откуда-то притащил закуску, видимо, зная своего шефа, купленную заранее, и бутылку водки. Открытие сезона уже начали отмечать. Полковник поморщилась. Докатилась. - Господи, Галя, что ты здесь делаешь? Скажи ей Бреусов, что они летят на охоту – НА ОХОТУ! – заранее, она бы послала его, не взирая ни на что. Уж лучше уволиться. Она всегда может вернуться к преподаванию или книги писать. И Валя будет просто счастлива. Обработку друга Бреусов пока что проводил сам. И, похоже, это было не первый раз, когда он заговаривал о ФЭС, об их уровне раскрываемости, о том, насколько уникальна и эффективна данная организация. Рогозиной льстили такие отзывы, хоть в целом происходящее вызывало отвращение. От нее требовались только некоторые дополнения, короткие комментарии, факты, которые можно было разглашать, жалобы на нехватку средств. Полковник снова пытается растянуть ворот. Голова кружится. Воздух плотный, влажный, ни намека на ветерок. Не радуют даже красоты. Аэродром находится на равнине, окруженной кольцом гор. По вершинам гнездятся облака. Над головой низкое синее небо. Может быть, мутит ее потому, что ночью она почти не спала. Гостиница, как выразился их водитель, была лучшей во всем райцентре, добрались они до нее уже за полночь. Но несмотря на усталость после длительной дороги, сна не было. И все попытки дозвониться до Антоновой ни к чему не привели. Скорее всего, та, как всегда, когда Галя уезжала, ударилась в работу с головой и не заметила, что телефон умер. На аэродром, где их ждал переброс на вертолете к месту охоты, они выехали очень рано. В Москве из-за разницы во времени была глубокая ночь. Поднимать Валю только ради того, чтобы высказать все свои возмущения по поводу происходящего, полковник не стала. Рогозина приваливается к шершавой стене. Закрывает глаза. Несмотря на задержку – еще слишком рано, чтобы звонить Вале. Слишком рано, чтобы лишать ее утренних часов сладкого сна, даже если ей безумно сильно хочется услышать ее голос, низкий и немного хриплый, все еще пропитанный сном. Услышать ее почти неразборчивое «Галочка…». Да и связь здесь ловит через раз, как она уже успела понять. Черточки на дисплее то появляются, то исчезают. Она снова касается воротника водолазки. Раньше он никогда не казался ей таким тугим. Вздрагивает, когда рядом раздается звонкий голос: - Вы выглядите так, что Вам явно не помешает кофе, - и перед ней возникает коричневый пластиковый стаканчик с дымящейся черной жидкостью. Женщина косится в сторону. Подросток в красной толстовке, темно-зеленых спортивных штанах с огромным количеством карманов и каких-то неестественно белых кроссовках, совершенно неуместных при такой погоде и грязи. За спиной черный рюкзак со значками, на шее ярко-оранжевые наушники. Она заприметила его сразу же, как они вошли в невысокое кирпичное административное здание аэродрома. Он резко выделялся из их небольшой группы, одетой в «камуфлу» и берцы. Да и держался он отдельно от них, хоть и рядом, сидел на потрепанной скамейке, слушал плеер или не отрывался от игровой консоли в руках. Он выглядел не старше Юры, невысокий, щуплый, темно-карие с вишневым отливом глаза, русые волосы, залитые гелем и уложенные на подобие небрежного беспорядка. Рогозина предположила, что это сын пригласившего их бизнесмена. - Спорим, Вы уверены, что это будет самый паршивый кофе в Вашей жизни. Полковник аккуратно берет стаканчик, слегка усмехается его словам. Все как всегда: небольшая пауза, чтобы прочувствовать тепло, вдох – тягучий насыщенный аромат кофе с примесью каких-то специй, какой-то дурманящий. Осторожно, с некоторой опаской, она делает глоток. По телу тут же разливается тепло. Вкус подобно яркой вспышке: терпкий, глубокий, с легкой горчинкой, немного острый и мятный, со сладким медовым послевкусием. Ей кажется, она никогда не пила ничего вкуснее. А он улыбается. Ему нравится ее искренняя реакция, удивление и удовольствие, и даже какой-то восторг. - Вон там, - он машет в сторону невысоких построек, расположенных у летного поля, - на первом этаже есть кафе, хотя, скорее забегаловка. На первый взгляд убогая, захудалая, кажется, что ничего кроме отравления там не найдешь. Но на самом деле в ней готовят потрясающий кебаб – мясо очень сочное, мягкое, ароматное, и вот такой вот кофе. Нереальный какой-то, правда? – заканчивает он, поворачивается к ней. Рогозина медленно пьет, стараясь растянуть удовольствие. Кивает в знак согласия. Действительно нереальный. В дверях показывается светлая голова Андрея, он обводит взглядом каменное крыльцо. - Товарищ полковник, пора! – восклицает он. Женщина сминает пластиковый стаканчик в кулаке. С трудом сдерживается, чтобы не зашвырнуть им в него. Мальчишка усмехается, потом нацепляет наушники и первым исчезает за дверью. Она медлит несколько секунд, потом все-таки достает телефон. Короткая смс – три слова. Отправить. Она даже не уверена, дойдет ли сообщение, не потеряется ли среди помех, среди гор и неба, не утонет ли в темнеющих, наползающих на равнину тучах. Но ей очень хочется надеяться.