Не причина, а следствие: Радиоактивно!

      Заминка, пока страны собирались с мыслями, окончилась: из колонок раздался голос Австрии, оповестивший о, да неужели, начале формальной части встречи. Сама она делилась ещё на две. Первая — устная, напоминала больше посиделки старых знакомых, чем по сути и являлась, а не саммит или нечто в этом духе. Каждый по очереди рассказывал…что-нибудь. Действительно что-нибудь. Выбор почти не ограничивался, пусть то было какое-то событие в мире, история из собственной жизни или тому подобное. В принципе, не так уж и важна тема, главное — это открытое общение.       Единственное, что иронично, политику старались не трогать. Она сплошная нервотрепка и серьёзный повод для столь ненужных конфликтов, потому всё же оставалась прерогативой личных встреч да и то, когда других поводов поссориться не находилось. Тут все, между прочим, за: «Мир, дружбу, жвачку». И даже если кого-то что-то не устраивало, деваться некуда: все они в одной лодке, и раскачивать её, бунтуя, значит утопить всех.       Высказываться не обязательно кратко, но желательно по существу. Однако желательно не значит обязательно, потому растягивали балобольство будь здоров, преимущественно, если вклинивались другие страны, и завязывались дискуссии. Но порой и когда затрагивались темы экологии и самочувствия: рассуждения о них зачастую скатывались в долгое нытье.       Россия сполз на стуле, поудобнее устраиваясь, ведь велика вероятность отдавить седалище ещё на четверти высказывающихся, не смотря на то, что проплешины из пустых мест сияли там и тут. Больше половины редко присутствовало разом. Ничего сверхъестественного: одни изъявляли желание прийти, другие нет, всё чисто на добровольной основе. С оговорочками, разумеется. К тому же, подтянуться позже тоже не было проблемой, ведь не один день длилось мероприятие.       Начали с левого, со стороны входа, стола. Там разместились страны обоих Америк, Западной и Северной Европы. В зале не имелось отдельной трибуны — вещали прямо с места, пусть не всем было видно говорящего, что не особо и надо, из-за расстановки рядов, но вот слышно прекрасно.       И к удивлению, разговорная часть протекала без осложнений, а многие и вовсе пропускали свою очередь. Так дело действительно быстро продвигалось, минуя Юг Европы, который находился уже за столом основанием.       Наверно, все спешили приступить к тому, ради чего и собрались. РФ, как правило, тоже не терпелось заканчивать с официозом, при котором он немного ощущал скованность. Тем не менее не брался отрицать, что некая педантичность в проведении их встреч позволяла чувствовать себя не кучкой непонятно чего, а хотя бы уже организованной кучкой непонятно чего, сохраняя видимость какого-то порядка, постоянства что ли.       Сегодня же содержание разговоров, похоже, совершенно пролетало мимо федерации, сосредоточенного немного не на том. Он вслушивался не в значение слов, а в сами голоса, чье звучание постепенно искажалось, теряя всякое различие, и Россия, к своему недоумению обнаружил, что просто перестал узнавать их.       Быть знакомым с кем-то много лет и в какой-то момент понять, что будто даже не впервые слышал тех, а даже видел — невероятно сбивающее с толку чувство. И потому он почти на всех пялился как баран на новые ворота, и делал это настолько искренне пораженно, что то уже не осталось незамеченным. От каждого как неоднозначного взгляда в ответ, так и дружелюбной улыбки, а из-за расположения места тот видел довольно много, федерация на мгновение впадал в странный ступор со стойким ощущением того, что это уже всё «когда-то» происходило. А после, озадаченный своей реакцией, отводил глаза и недолго бегал ими, пока снова не натыкался на кого-нибудь.       Дежавю и жамевю — два противоположных понятия, столкнулкнувшиеся в одночасье, наполняли голову противоречивыми размышлениями, разрывая ту пополам.       Россия терял здравые мысли, как твердую почву под ногами, потихоньку заменяющуюся зыбким извилистым бредом, придуманным его воспаленным сознанием. Тот понимал, что его опять затягивало, как в топкое болото, в котором чем активнее сопротивляешься, тем лишь больше оно засасывало. А всё то, за что удавалось зацепиться под толщей трясины из гниющих заживо воспоминаний и не отпущенных эмоций, оказывалось скользкими трупами давно утопленных там вопросов.       Для чего он там, в этом зале, среди этих стран? Кто ему они все? Дорогие друзья ли, непрошенные попутчики по жизни, драгоценная семья, пустые незнакомцы?       Кто он сам им? Место ли ему среди них? Ведь кто он? Белая ворона? Лишний? Бесполезный?..       Какой смысл находится здесь? Кому какое дело до вечно всё портящего идиота?       Это место оказывало слишком большое влияние на него, а оглядываясь вокруг, РФ не находил ни в ком опоры, как-то отчуждённо застывая в пространстве. Хотя всегда рядом братья, и только скажи: словом, жестом, взглядом — они поймут и примут. Но это ли ему нужно было? Вовсе нет. Он отчаянно не собирался втягивать их в свои проблемы. «Надо лишь перетерпеть, и само пройдет» — эта мантра глубоко засела в нём.       Однако с каждой проведенной там минутой, с каждым стуком в груди, отбивающим печальный сбитый ритм, у России навязчиво укреплялось, что необходимо покинуть встречу немедленно. Что его присутствие лишь ошибка, он сам — всего лишь ошибка.       Капкан собственного разума, в который страна вновь попал, тяжелым грузом вины и горечи мертвой хваткой сдавливал сердце крепче и крепче, теснил то, будто пытаясь прогнать прочь, пока ещё не разорвал его вовсе. Уйди РФ и должно быть ничего особо не изменится. И это казалось действительно хорошей идеей. Даже не просто проветриться, а натуральным образом банально сбежать. Снова. Как бы абсурдно то ни было.       Но стоило лишь чуть двинуть ногой по направлению оттуда, как тело став неподъёмным, сковывало леденящим душу страхом. Страхом продолжения кошмара наяву. Кошмара, что всем этим звал за собой, чтобы вновь погрузить в глубины отчаяния и ненависти, встреча с которыми гарантирована, если Россия покинет собрание сейчас. А федерация больше не мог и не хотел оставаться в одиночку с ним. От чего в затуманенной голове появился проблеск, словно луч маяка, показывающий верное направление заблудшему кораблю.       Нельзя всё так бросать, потому что… пообещал же ведь? Да, точно. Не нужно никуда уходить, наоборот, он обязан остаться. Что подумают другие? Опять будут переживать, суетиться, пытаться помочь, давить, тем самым замыкая чёртов порочный круг. Так Россия и метался из крайности в крайность. Будучи явно не в себе, точнее не в теперешнем, уже не замечая жарящего спину солнца, ощущая только холодную изъедающую пустоту, сколько бы его не захлестывало чувств, в которых тот разбираться не желал.       Разбираться не разбирался, да тонул в них всё равно, мучительно медленно постепенно опускаясь на дно своих самых отвратительных страхов. По-настоящему жутко осознавать — это только жалкая верхушка от того, что всегда тщательно скрывалось. И даже если всё тайное рано или поздно становится явным, Россия позаботится о том, чтобы это случилось как можно позже. Хорошо бы вообще никогда. А проколоться на такой фигне, происходящей сейчас, наивысшая точка тупизны.       Но внезапно всё прекратилось. У федерации аж дыхание перехватило от неожиданности: его, явно не жалея силы, от души пнули по ноге. Из-за чего он чуть резковато неловко дёрнулся вперёд, садясь ровно и подгибая пострадавшую голень. По ней запоздало расползлась тягучая тупая боль, что тем не менее не заставило Россию потерять лица. И не вызвало возмущения. С точностью до наоборот — благодарность, потому что это наконец вытащило, будто из-под толщи воды, а небольшой ветерок от сердито махающего крылом Казахстана оказался глотком свежего воздуха.       Как-то вмиг вернулась ясность ума, словно и не было никакого помутнение рассудка с путешествием во времени, и Россия просто находился на самой банальной что ни на есть встрече.       Он прикрыл веки, незаметно вдохнув и выдохнув до предела, стараясь окончательно прийти в себя. Спасибо РК, что уловил его состояние. РФ сказал бы, что тот экстрасенс, но, скорее всего, сам просто спалился, совсем зависнув на пару минут, а там недалеко догадаться.       Как бы республика не старался сохранить нейтральное лицо, распушенные перья и чуть заметно еле-еле нахмуренные брови дополняли взгляд, в котором ясно читалась строгость.       После того как братья немного поиграли в гляделки, а со старшим подобным заниматься всё равно что со статуей, Казахстан закатил глаза и, особенно сильно всплеснув крылом, перестал гонять воздух. Он не из тех кто будет докапываться. И на том спасибо.       Провалившись в себя до того, федерация опомниться не успел, как высказались страны Африки, занимавшие средний ряд, и уже даже оставшаяся за столом основанием Восточная Европа подходила к концу.       Стало даже как-то совестно, что он просто так пропустил половину. А всё из-за чего? Из-за собственной безалаберности. На кой чёрт вообще приходить, пусть отчасти и для галочки, если пропускать всё мимо ушей? Хотелось встряхнуться, чтобы отогнать остатки гадких мыслей, норовящих уцепиться да покрепче, но это бесполезно: пока находился там, его будут преследовать одни из самых ярких образов, и ничего особо не поможет. Так и будет барахтаться, уходя под воду и выныривая, вновь и вновь.       Россия больше взбодрился, когда право слова передали Беларуси, и тот будто не ожидая такого поворота событий, оторопело вздрогнул и перестал тупить в стол, теребя вязанный шарф. На самом деле РФ думал, что именно РБ раньше всех заподозрит неладное в его поведении и решит вмешаться, но похоже, что он и сам немного выпадал из реальности. Что уже крайне настораживало. Но в любом случае, Россия надеялся, что младший братишка ещё немного потянет резину, позволяя собраться хотя бы с духом, или даже отвлечься и, возможно, узнать что-то новое о нем самом. РФ с интересом послушал бы не только его, если бы не говёное стечение обстоятельств.       Однако ничего не удалось, так как: — Спасибо, так же пропущу, — сказал Беларусь, мельком растянув губы в вежливой улыбке, смотря куда угодно лишь бы не на старшего брата.       Тоже слился. Ну-ну. Не то чтобы очень удивительно. Так или иначе дойдет дело и до него где-нибудь в укромном уголке, подальше от прочих глаз. Если, конечно, Россия раньше не рехнётся.       Раз закончила основная Европа, настала очередь тех, кто частично располагался в ней. Тут-то, по обыкновению, начинали с Российской Федерации, но нормированной очереди как таковой не было, и так как тот не совсем оказался готов, заискивающе глянул на «соседей» по расположению. Однако всё, что получил в ответ — снова укоряюще смотревшего на него Казахстан, который еле заметно, но совершенно однозначно мотнул головой, да Турцию, с кислой миной скрестившего руки, показывающего тем самым, что идея и ему не по вкусу.       Эх, на что вообще рассчитывал? Атмосфера так тверда в своей серьёзности, хоть ножом режь. Чувство плохой неизбежности взращивало нерешительность. А мозг всё зудел и мешал. Это неимоверно раздражало. Можно его выкинуть куда-нибудь, а?       Но все и без того ожидали сигнала, что у РФ благополучно съехала кукуха. Однако он их не осуждал. С таким количеством прожитых лет и особенностей психики стран временно двинуться дело не шибко сложное, тем более, если избегать контактов. Раньше такое частенько случалось у воплощений из-за недостатка взаимодействия между ними. И сейчас прецеденты случались, хотя уже намного реже. Однако не в этом случае. Самочувствие федерации хоть и ухудшилось, это даже не цветочки. Бывало гораздо, гораздо хреновее, уж точно. Хех, за примером далеко ходить и не приходилось, вон прямо перед глазами проносился. Тьфу, блин.       В общем, Россия намеревался доказать, что с ним относительный порядок, но боялся усугубить положение, выглядя слишком неуверенно, пусть он и виртуоз во лжи, не рассчитывал, что его конкретно перемкнёт так.       А ещё страна не расспросил ни Москву с Питером, ни тем более кого-то ещё о том, какие подробности внезапного затворничества могли быть известны остальным. Столицы, конечно, не сдали бы просто так, но из благих намерений — да пожалуйста! Он знал, как осточертел им. А если эта информация нечто выходящее за рамки — пиши пропало. Она имела шанс стать последней каплей в чаше терпения коллектива. Потому ляпнуть что-то с дуру, подставив себя, очень не хотелось. А любую буйду стороннюю не расскажешь — подумают, что совсем сбрендил. Все ведь понимали, в частности сам Россия, чего конкретно от него ожидают.       И тут уже выручало кое-что, чем уже воспользовались некоторые: свою очередь можно пропустить при условии, что на прошлом таком же мероприятии ты высказывался. Событие это еже или полутора годнее, в действительности не частое, если сравнивать с встречами куда меньше, поэтому, собственно, это правило и существовало, иначе разговорная часть была бы в разы короче, если вообще состоялась.       А Россия, как всегда, не упускал возможности внести свой вклад в неё. На прошлом собрании это был сказ о том, как не следует пускать на самотек и откладывать текущие дела, короче, как пельмени он жарил. Ну как жарил, варил, естественно, пока вода не выкипела. Это та ситуация, когда выражение: «Дело пахнет жареным», вовсе не фразеологизм. К — кулинар. Или катастрофа. Впрочем, готовка никогда не была его коньком, а вдобавок тогда ещё очень отвлекли, поэтому этот кусок кулинарии и случился. Зато какая поучительная история с глубоким-глубоким смыслом получилась в конечном счёте… Наверное.       В общем, федерация имел полное право отказаться от своей очереди в этот раз. Хоть и надо бы объясниться: слишком уж долго проблема покоя не давала. Всем. Но если есть возможность избежать оправданий и промолчать, дав понять действиями, а не словами, что вмешиваться нет необходимости, всё, возможно, само собой бы и улеглось. Во всяком случае попытка не пытка в отличие от того, что с ним могли сделать. — Я тоже пас, — произнёс он, казалось, легко и в какой-то мере безразлично, хоть эти слова дались ему не так уж просто. Но после них даже немного рассеялось давящее чувство: они позволяли удостовериться, что РФ действительно в нужных месте и времени, и нет причин совершать поступки, из-за которых самому себе хотелось свернуть шею.       А вот вокруг разом послышалось неразборчивое бурчание, но к изумлению не возражения. Неужели всё спустят с рук? Вот так просто? Что-то новенькое. Россия обрадоваться не успел, как прозвучал голос, пусть и с доброжелательной интонацией, но для него, по сути, не сулящей ничего хорошего, предположительно ФРГ, кто ж ещё будет так называть: — Русланд, мы прекрасно понимаем — это личное дело каждого, но тебе совсем нечего рассказать?       Очень прозрачный намёк. Вот как значит, готовы нарушать правила лишь бы доколупаться? И это нормально. Сам-то хорош, но отчасти именно поэтому Россия избегал встреч, да тянуть уже было нежелательно. Если бы не появился сейчас, никому не известно какими методами и из какого состояния его бы вытаскивали потом.       А теперь федерацию, конечно же, никто не заставлял говорить, но настойчиво просил. Пока просил. Настроя спорить не было, ровно как и вдаваться в подробности, потому он решил прикинуться дурачком, искренне невдупляющим, что происходит: — А что бы вы хотели услышать? — Эм, — неожиданно для России Германия замялся, — хотелось послушать и твою причину твоего, м, затворничества. Может есть, что опровергнуть или наоборот добавить?       Для этого неплохо знать, что опровергать. — А у вас есть какие-либо предположения? — Да что у тебя крышу сорвало окончательно, вот какие.       Хах, не новость. Но это было произнесено внезапно крайне пренебрежительно, сразу ясно, что не Германией. Так кто же решил подкинуть дровишек в тлеющий костёр?       РФ опасливо глянул вправо, туда, куда посмотрели и остальные после тех слов, а именно на страну, что, показушно придвинувшись к микрофону, развернулся в сторону России с ехидно растянутыми губами и с видом, говорящим: «Что, забыл обо мне, курва?» Польша       Ну, в этой ситуации мы просто наше это самое, мы уже, здесь наши полномочия всё…окончены.       Федерация надеялся, что тот просто вбросил фразу и не собирался… Ой да зачем обманывать себя, конечно блять, собирался вмешаться, если рот открыл. Это же одна из его «излюбленных» тем с Украиной на пару покукарекать. Отвязаться от того почти невозможно, потому лучше откупиться малой кровью. И в таком случае надо сворачиваться поскорее. — Ну это, вы, напрасно так. Я в своем уме. Разве долгое отсутствие уже показатель? Всем порой нужно уединение от мирской суеты. Судить за это теперь что ли?       РФ отвернулся от того и легко махнул ладонью, будто сказана была глупость. Но РП не наивный дурачок и к произнесенному федерацией относился, как и многие в зале, с настороженностью, но вот он порой с преувеличеным скептицизмом. — Раз ты тут пытаешься зубы заговаривать, тогда я спрошу по-другому, — Польша, чуя, что тот пытается просто увильнуть, как ни в чём не бывало продолжил, — что это был за бойкот на полгода? — Почему сразу бойкот? — смешно не было совсем, но всё же Россия спросил с усмешкой, — Против чего же?       Республика тоже не отставал, ухмыльнувшись. — А как назвать то, что ладно от нас, но ты даже от своей столицы сбежал и запретил приближаться к себе почти что всем, — Польша говорил уверенно, словно поймал того с поличным, но его не устраивала напущенная спокойность и несерьёзность РФ, что не изменился в лице ни на грамм. И прожигая оппонента взглядом, он добавил более раздражённо, — Одному богу известно, что происходит в твоей дурной башке и против чего ты выступаешь таким способом.       Страны вокруг напряглись, после второй фразы, но прерывать Польшу, пока тот выражает общую позицию смысла нет. Да и трогать его идея не лучшая, а словесно попытаться заткнуть, когда тот лишь разогревался — обрушить его поток сознания на себя.       Для России картина стала чуть яснее, а РП тем временем продолжал гнуть свою линию. — Зачем? — Вы же хотели, чтобы я разобрался в себе, ну так получите распишитесь. — Да неужели? — Но мне так жаль, если просьба не мешать получилась слишком порывистой и резкой. Не стоит вообще уделять так много внимания какой-то ерунде.       Обобщил, но все кому нужно в общем-то поняли. Он всё ещё пытался сворачивать, но нет, Республика наоборот зацепился за это, сменив тон на более снисходительный: — Предположим. И как? Результат есть?       Молчание в сомнениях стало ему ответом. Не то чтобы результата вовсе нет… но его оказалось несравнимо мало с ожиданиями РФ. Было бы оно иначе, он не сидел как в воду опущенный. Пришлось бы прибегать к через чур очевидному вранью, если бы не Польша, что не дождавшись чего-то более вразумительного, чем тишина, прыснул: — Кто бы сомневался.       И что-то внутри очень неприятно натянулось и сразу же оборвалось. Федерация не решился что-либо говорить, да и нужда в этом, похоже, отпала. Пусть уж хотя бы на этом и закончат. Но вот республика похоже только сильнее заводился, его речь стала плавной, тягучей, в какой-то мере гипнотизирующей, и сочилась пассивной агрессией: — Из года в год одно и то же: выносишь всем нервы своими идиотскими заскоками. — Поль, пожалуйста… — произнес кто-то сквозь зубы, но кто, можно лишь догадываться. К нему присоединились и другие голоса: — Может не надо, а? — Заманали уже. — Ох, сейчас опять начнется…       Совершенно верно, сейчас опять начнется, ведь Польша совсем не обращал внимания на просьбы: — И ты снова ходишь по тонкому льду, тем самым подставляя под удар не только себя.       Похожих фраз он мог привести ещё хоть тысячи, но видя, что оппонент спокойно их игнорирует вскипел не на шутку. И пусть лишь существование России уже не бесило до трясучки, даже просто его лицо раздражало, что уж говорить, если находился реальный повод разозлится на того. — Хочешь снова нас подопытными крысами сделать, а?! — вдруг крикнул он, ударив по столу руками и вскочив, от чего страны рядом встрепенулись. Как и крылья самого РП растопыривая немногочисленные белые перья, пытаясь выглядеть устрашающе. И РФ наконец поднял на того взгляд, однако наполненный стальным холодом, что слегка остудило пыл Польши, но не напугало и не остановило, — Сам прекрасно знаешь и понимаешь, к чему приведет такое твое поведение, и лично я не хочу оказаться в клетке, как какое-то животное, в отличие, похоже, от всех вас!       Последнее он сказал, обводя присутствующих пристыживающим взглядом, и замолк, горделиво подняв голову, преисполненный чувством собственной правоты.       Сразу же волна тревожного шёпота и шушуканий прокатились среди стран: Польша на больное давил зараза. Федерацию и самого слегка перекосило, правда внутренне. Ради справедливости стоит подметить, что сам республика не много с подобным сталкивался. Но и не собирался наверстывать упущенное.       Пока существовали такие вещи как Нюрнберский Кодекс и Хельсинкская Декларация с отдельными приписками и о воплощениях, так как те действительно особый случай, а сами олицетворения не нарывались на проблемы, беспокоиться было не о чем. Хотя всё имело свои лазейки. Однако об этом немногим позже. — Чего ты чушь несёшь? Сам с головой дружишь? — Да сколько можно-то! — Снова завели старую шарманку…       В то время как одни выражали своё недовольство, другие пытались утихомирить зашумевший зал. — Спокойней, никто не собирается никого делать никакими подопытными. — Польша, я бы попросил не наводить панику на моем собрании.       О, это, должно быть, Австрия. И РП повернулся, видимо, в его сторону. — А как иначе? Вот придёт ему что-нибудь в голову, а расхлёбывать-то нам! Нам всем! А вы сложили лапки и разбираться с этим не желаете.       Россия устало раздраженно вздохнул. На Польшу не злился, но в такие моменты часто жалел, что когда-то так вот сглупил и посвятил того в свои проблемы. Пусть и совсем немного. Но иначе отношения между ними испортились бы на корню, принимая стадию неисправимого полнейшего пиздеца. И как бы с виду тот яростно каждый раз не выступал, за столько времени доверенный ему секрет так и не раскрыл. Хотя тут причина ещё и в другом. Но Польша ведь чувак-то неплохой, плохо вообще понятие довольно растяжимое и неоднозначное, только злопамятный до ужаса.       А на сей раз он явно очень был обеспокоен поднятой темой: давно так не орал. Ну хоть не ржал как безумный и то ладно. Вспомнится ж такое, брр.       А ещё тому «иногда» свойственно преувеличивать. — Не сгущай краски, — наконец заговорил РФ. — А я и не сгущаю, всё как есть, — напущено спокойно отверг республика, хотя какие-то истеричные нотки в речи всё же проскальзывали, — лишь по счастливой случайности ты оказался у себя дома, а не где-нибудь посреди оживленной толпы. Что бы тогда было, скажи на милость?       Федерация не сдержал ошарашенного выдоха. Во как! Поподробнее с этого места. — Ты так говоришь, будто я ни с того, ни с сего бросаю- — А разве нет? Или как это происходит? –…Нет, кон-       Но уже поздно, промедление с ответом дало Польше время, чтобы немного уйти в отрыв. — Ведь для тебя, королевы драмы, каждая мелочь уже сравни концу света… –Чт?! К чему т- — Видите ли, бедный он такой несчастный, а как кто-то пытается исправить это, злишься. — Да пого- — И в голове у тебя что-то щелкает и ты… — Поль- –…взрываешься! И остановиться не можешь, уже всё равно что, кто, без разбора…       Да что за чёрт! Дай хоть слово вставить! — Польша! Ты единственный кто тут не может остановиться, — Россия повысил тон, прерывая и возвращая оппонента на землю, из-за чего последний смерил его взглядом оскорбленной невинности и мол, ну давай-давай я заткнулся, но легче от того не стало. Опять он гиперболизировал. И РФ уже ощущая нахлынувшую моральную усталость, не стал реагировать на странные высказывания, тише и неуверенно возвращаясь к изначальному, — Это была не случайность. Всё было… Под контролем… Относительно. — Правда? Под контролем? – Произнес тот с сарказмом и хохотнул, а потом, несомненно лишь для издевки, приложил руку к лицу в задумчивом жесте, словно ища логику в его словах, но сразу же, отняв ладонь, вздернул немного брови, и будто понимающе протянул, — О-о-о, тогда что же получается, не случайно было и то, что ты сломал св-       Но слава богу, не окончив вопрос, он пискнул, а на его лице в одно мгновение отобразился целый спектр эмоций от глубокого ужаса до чистой ярости. А после, РП обернувшись, крайне возмущённо начал неразборчиво шипеть на кого-то рядом, похоже на того, кто его и прервал. Федерация не видел и всё ещё не помнил с кем тот сидел, но кто бы это ни был земля ему пухом и огромнейшее спасибо. Договори республика и России стало бы совсем херово. У него без этого похолодело и скрутило всё внутри от упоминания об этом. Мерзко и отвратительно. От самого себя.       Но точно ли они думали об одном и том же? Если Польша правда был так осведомлен, могли ли и остальные быть? Не похоже. Уж слишком спокойная обстановка, а после таких неприятных подробностей кипишь поднялся бы знатный, не сравнимый с сегодняшним. Не поэтому ли того прервали? Чтобы не сболтнул лишнего. Видимо, полностью в курсе произошедшего не все, но по крайней мере двое: Польша, что странно, и тот кто его остановил.       Однако не слишком ли это надумано? Не разыгрались ли это просто воображение с паранойей на пару? Вполне возможно, никто ничего до конца и не знал. Нельзя сказать наверняка, что конкретно имелось ввиду в незаконченной фразе. Да и откуда РП располагать информацией об произошедшем?       Хоть в голову и закралась не лишённая смысла догадка, значимости особо не имела — ситуацию это знание не изменит.       В целом, республика прав куда больше, чем России хотелось бы. Однако корить за то кроме себя ему некого. И словно проглотив кол, он сидел ровно и с отсутствующим видом, а’ля меня здесь нет, судорожно борясь с собственными бзиками и придумывая, как остановить нарастающий ком проблем. А идей целых ноль.       И будто всего этого было мало — РФ содрогнулся от колкой жгучей боли, невидимым пожаром охватившей правую руку, а Беларусь испугавшись, тут же отдернул свою ладонь от его предплечья. Касание было совсем легким, почти невесомым, но вновь выкручивало дежавю, а общая взволнованность лишь способствовала этому. Усугубилось до того, что Россия еле сдержался, чтобы не сложится пополам от чувства, будто руку перемалывали в мясорубке. Вместе со стеклом, что холодной остротой вонзалось в кожу глубже и глубже, до самых костей, разрывая, изрезая, не оставив ни одного свободного от ран миллиметра, а под давлением разламываясь и крошась, превращая всё в неоднородное кровавое месиво.       Боль фантомная, не реальная, то есть уже не реальная. Ясно, конечно, что это отголоски прошлого, но федерация и подумать не мог, что они произведут такой сильный эффект, потому что, на минуточку, он даже не добрался до тех воспоминаний, которые сейчас переживал вновь. Но они решили добраться до него самостоятельно. Отлично блять. Великолепно.       Однако лицо его застыло безэмоциональным камнем, и к счастью или сожалению, не выдавало всего происходящего внутри. — Рос…?       Старший брат даже не посмотрел на РБ, его перепуганное и жалостливое лицо совсем не хотелось видеть. Вина и так душила много больше, чем любая боль. — Всё нормально, — Сказал как отрезал, отметая любые возможные возражения. А в голове набатом раздавалось некогда мерзко произнесённое: «Не трогай меня».       Вот зачем, зачем Беларусь это сделал?! Зачем полез? Испугал, испугался сам, теперь ещё и невесть что подумает. Хотя есть ли его вина в том, что кто-то просто идиот последний? Но до федерации наконец дошло что самоуничижение ни к чему не приведёт, а загонит его в неведомые дали из которых можно и не выбраться в скором времени. Потому, поспешив отвлечься хоть на что-нибудь, он откинулся на спинку стула уставившись на первое на что упал взгляд — гладкую поверхность стола.       Уууух-ты, да это же ведь стол! Вот так редкость! А если серьёзно, похоже, ДСП обыкновенное, однако имеющее приятный оттенок — тёмно-коричневый, как горький шоколад. Навевало ассоциации. Когда-то, очень давно, был у него такого цвета добротный стол из массива в рабочем кабинете. Крепок и надёжен как скала, выносил любое испытание не по назначению, что преподносил ему страна. Воспоминания об этом заставили смутиться. Вина взвилась, но остальное попустило. А смотреть на Беларусь хотелось ещё меньше.       Когда же морок немного рассеялся, РФ переключился на болтовню в зале. Пусть голоса до сих пор сливались, но немного разобрать получалось. Он сразу понял, что Польша всё ещё не отошел от вмешательства в личное пространство и затих, потому что особо возмущенных реплик слышно не было, остальные же и без него справлялись со спором. — Может не будем раздувать из мухи слона? — А может не будем принимать слона за муху? — А может всё же будем объективны? Это ведь не муха и не слон, — хоть какая-то адекватная мысль, — скорее всего это что-то в районе бегемота…       Ан нет, показалось. — Не место и не время сейчас обсуждать это. — А мне кажется самое время, пока не произошло чего похуже. — Хуже? То есть… — Божечки! — Словами ничего не решить. Сколько разговоров было и все в пустую — в одно ухо влетело, в другое вылетело. — Вот именно, только и делаем что треплемся. — Так что же? — И что предлагаете? — Пора действовать. — Правильно! Запереть его где-нибудь и тогда уже… — И что? Что тогда? — Эй-эй, даже не вздумайте. — Да вы сами с ума посходили! — Нельзя просто взять и так насильно заставить кого-то… — Впервые, как будто. Проходили уже. — Он источник угрозы, это необходимо решить как можно скорее. А не растягивать на много лет. — Никогда бы не подумал, но Польша прав на этот раз...       РФ очень хотелось сказать, что он всё ещё там, потому что слушать обсуждение как припрут тебя к стенке, по меньшей мере не комфортно. Но, кажется, все опять благополучно забыли о его присутствии. Или уже не учитывали мнение того. — Почему мы вообще должны его уговаривать? — Ну что за высказывания. Мы звери какие-то что ли? Естественно, никто не собирается заставлять- — А может надо бы уже, а то играемся, играемся… — Пф, да он скорее удавится, чем позволит что-либо сделать с собой, — фыркнул именно Украина.       Россия понял это по большей части именно по самой фразе: слишком уж она знакома. Однако контекст теперь иной и… получается брат таким образом заступился за него в этой теме? Да ладно. Чудеса! Может он наконец принял всё и смирился? И может «бойкот» был не так напрасен?       Не смотря на то, что их последняя встреча полгода назад закончилась на очень неприятной ноте, и вообще стала спусковым крючком для последующих не лучших поступков федерации, искренне или из вредности, а скорее всего и то, и другое, но вклад Украина внес весомый в то, что тот находился сейчас там. И к тому же не совсем в драбадан. — Так продолжаться больше не может! Надо хоть что-то сделать! — Давайте лучше не будем принимать поспешных решений, — теперь же в спор вклинился и Беларусь, заставляя тем самым Россию поднять глаза на него. — От кого от кого, а от тебя не ожидал такое услышать. Неужели тебе на него плевать? И на себя? — это Польша опять активизировался? По тону похоже, ведь, продолжил тот с мерзотным ехидством — Или сам уже ждешь не дождешься, когда он окочурится? РБ, повернув голову к РП, шокировано смотрел на него, не находя слов, чтобы ответить. Нихера себе выдал! Нет, ну это через чур уже. Хватит. — Вот Беларусь сюда не приплетайте. Это моё личное дело и его совершенно не касается, — сказал Россия твердо и непоколебимо, а потом обратился чуть громче к залу, — Как и вас между прочим тоже.       В помещении, не сразу, но всё напряженно затихло. Беларусь как-то поник, Казахстан закатил глаза и пробурчал что-то себе под нос. А федерация почувствовал нарастающую боль в ладони изъедавшую её с самого начала разговора, но только крепко сжал ту. Злило, что этим опять одна зараза пыталась им манипулировать. — Ах, не касается значит? — крылья Польши затрепетали, словно от ветра, вторя настрою своего владельца, — Напомнить тебе о том, что у нас вообще-то на минуточку коллективная ответственность?       Не совсем так, но за выходки кого-то одного остальных по голове не погладят. — Мало тебе уже имеющейся ксенофобии? — продолжал тот.       А РФ уже начинал выходить из себя, что, как ни странно, тоже связанно с прошлым. — А не много ли тебе русофобии? Я что единственная проблема во всем мире? Чего ты ко мне прицепился-то как репей? Я уж думал наш конфликт исчерпан.       Россия не заметил, как ляпнул последнее, а РП сначала озадачился таким высказыванием, но быстро сориентировался. — Не вел бы себя как придурок, не было бы претензий. Репутация не из воздуха берется, — с усмешкой парировал он, но уже серьёзнее добавил, — И ничего общего с нашим конфликтом это не имеет. Ты бы понял это, если бы разул глаза.       Ругаться федерация не хотел, а тем более переходить на личности, однако наваждение не позволяло опять продолжать морозится, но пока что всё обходилось лишь перестрелкой недобрыми взглядами. — Хахах… Ребят, ну чего вы… — Прошу, давайте обойдемся без оскорблений. — А в идеале, вообще прекратим этот ни к чему не ведущий разговор, — пробубнил Россия, и отвернулся от Польши, что оскорбился таким поведением в свою сторону. — Соглашусь. Это точно ни к чему хорошему не приведёт.       Каждая ссора — как напоминание о хрупкости их маленького мира, что в прочем не являлось чем-то из ряда вон выходящим. Просто порой кому-то нужно было выговориться, даже если в довольно грубой форме, похлеще чем сейчас. Сегодня ещё достаточно спокойно в этом плане: никто особо не останавливал, но и не подливал масла в огонь. Похоже, что все выдохлись до того.       РП глянул на Украину в поисках поддержки, однако тот оставался по-прежнему необычно тихим, словно это и не волновало его. Затянувшееся молчание расценили как окончание спора. — Хорошо. Тогда, полагаю, что тема закрыта. Но, Русланд, — Германия снова на мгновение запнулся, — подумай потом ещё над предложением, мы ведь о тебе волнуемся. — Австрия, может хоть ты что-нибудь скажешь у тебя ведь проводим? — цеплялся Польша за последний шанс не замять всё. — Я… считаю ровно так же. Назначение мероприятия не разбор психологических проблем России, тем более, что он сам этого не хочет. Если так нужно — отдельно соберитесь и обсудите кого интересует. — А дало ли это что-то? Вот ускачет он опять и что вы тогда делать будете? — Понадеемся на его благоразумность. — Ну надейтесь, надейтесь.       Республика собирался ещё что-то ляпнуть, да не желая растягивать этот сумбур, Австрия выключил ему микрофон. Польше, бывало, срывало тормоза, когда дело касалось России, поэтому он особо не возмутился, и проигрышно замолк.       Вместе с тем образовалась который раз неловкая и уже чуть тревожная тишина.       Федерации и так ужасно неловко за то, что взбудоражил всех из-за ерунды. Однако сделанного не воротишь, а значит нужно разбираться с последствиями своих решений. Нельзя так оставлять ситуацию в подвешенном состоянии: портить всем отдых он не собирался. Нужно хоть немного её исправить! Разгоревшись, словно уголёк от ветра этой мыслью, страна подскочил на ноги. Но столкнулся с обескураживающей реакцией на это. — Рос, стой! — РК с взъерошенными перьями так же подорвался с места, а Россия прежде чем успел хоть что-нибудь сообразить, почувствовал как Беларусь вцепился в край его жилетки. — Подожди!       Вот так номер. Много кто ещё дернулся, будто только этого и ожидав, а РФ непонимающе уставился на них всех. Кажется, не только ему происходящее напоминало события просроченной давности. Осознав это, он тут же вскинул руки в примиряющем жесте. — Тише-тише. Я всего лишь хотел привлечь ваше внимание. Никуда я не собираюсь, — он сразу посмотрел на РБ, что из-за роста брата завис в неудобном положении ни сидя, ни стоя, и понимая нелепость ситуации, уже потупился куда-то в пол, — Солнце, пусти, пожалуйста.       Произнёс РФ максимально располагающе и аккуратно разжал руку в принципе не сопротивляющегося Беларуси и, дождавшись пока тот опустится обратно на стул, кивнул Казахстану, чтобы тот сделал тоже самое. Конечно Россия был тронут до глубины души их волнением, но и обижен недоверием не меньше, хотя подумал, что за те фокусы его правда лучше держать где-нибудь на привязи.       И как только все готовы были слушать, он тоже занял свое место, сплетая руки в замок на столе.       Херово однако. Время нести стандартный набор фраз провинившегося РФ. Опять же вздохнув поглубже, он начал: — Народ, это простое недоразумение. Со мной всё в порядке, а о своей безопасности, вам, не стоит переживать. Мне очень жаль, я должен был сказать об этом в самом начале, а не разводить на пустом месте сыр-бор. И если на то пошло, подобное не повторится впредь Рассчитываю на понимание с вашей стороны. Не сказать что многие поверили, верить России о его самочувствии — себя не уважать, но, а что они ещё могли? В общем, на том и порешили.