Не причина, а следствие: Радиоактивно!

      Россия оказался в, как бы парадоксально ни звучало, в России, в своей московской двухкомнатной квартирке, по крайней мере, он точно знал, что именно там, но темень стояла хоть глаз выколи. Если уж в Вене свечерело, то в Москве и подавно.       Полная тишь неприятно, но через чур обыденно звенела в ушах. Только когда РФ привык к тьме, свет с улицы совсем бледными полосами проявился из-под закрытых дверей комнат. На первый взгляд, ничего необычного, тем более виден был лишь коридор, почти полностью объятый мраком. Однако нечто на подкорке уже подсказывало, что что-то совершенно не так. Странное скребущее чувство осело внутри. Всё абсолютно привычно и вместе с тем как-то… неправильно? — Какого хера? — шёпотом неверяще сам себя спросил федерация, начиная слабо соображать, — Откуда у зала двери.?       Приблизившись широким шагом, страна распахнул те и на ощупь нашарил выключатель. Ненадолго ослепило.       Гостиная встретила хозяина своим обычным ощутимо старомодным интерьером: нежно-персиковые обои в полоску с витиеватым рисунком, светлый линолеум «под дерево», один красный узорчатый ковёр на полу, и куда же без висящего второго, люстра из хрусталя, белый длинный тюль у окна впереди, слева громоздкая коричнево-бордовая стенка шкафов, справа относительно потрёпанный диван с пёстрой накидкой и подстать тому кресло, журнальный столик, а из относительно нового — небольшой телевизор. Обстановка без особых излишеств, даже растений, тем не менее для России по-настоящему особенная.       В общем, комната не изменилась ни на йоту, даже пыль лежала на своём месте. Оторопевшему федерации аж поплохело: пробрало до костей. — Что за нахуй…       Бросило в холодный пот, а затем мгновенно в жар, одежда удушливо облепила. Сердце колотилось в ужасе словно безумное, сдавливая лёгкие, а зрение помутнело. Страна поднёс трясущиеся руки к глазам, с усилием потёр те, однако картина перед ним не развеялась. Галлюцинация ли? Когда только успело накрыть? Почему? Даже для РФ подобное слишком внезапно. А если это вовсе не мерещится.? — «Но не выдумал же я всё! — судорожно откликнулось в сознании, что позволило чуть успокоиться. Шрамы! Они вполне реальны, ведь Беларусь их точно видел, — Тогда какого хуя здесь происходит?!»       В полной растерянности Россия попятился и спиной врезался в двери, которые полгода назад самолично выдрал. Да тут едва ли не руины должны быть! Почему теперь всё как прежде? Абсурд. Такое просто невозможно. Невозможно же..?       К горлу подкатила паника, мешая дышать. Отступая назад, федерация ввалился в коридор и вновь упёрся во что-то. Протяжно проскрипели петли, отворяя другое помещение. Напротив зала находился кабинет и по совместительству спальня. Страна резко обернулся на звук и застыл в проходе: у окна темнела высокая фигура. — Россия. — Москва..!       Столица стоял вполоборота к нему, слегка повернув голову. Огни вечернего мегаполиса обрамляли силуэт гостя, однако детали неразличимо скрылись во мраке. РФ на мгновение вдохнул чуть свободнее, однако смятение по-прежнему утяжеляло, тянуло вниз, давило. Происходила какая-то херня, и он чертовски рад, что рядом находился хоть кто-то, пусть сам в случае чего не побеспокоил бы именно МСК, однако если уж так сложились обстоятельства…       Город плавно приблизился к столу и включил лампу на том. Желтоватый свет разогнал полутьму, но она стянулась словно грязью по углам. — Да, это я, если ещё не забыл.       Теперь хмуро-безучастное лицо столицы оказалось различимо, но из-за недостаточной освещённости тени делали его лишь более отстранённым. Тут-то радости и поумерилось. Федерация обескуражено оцепенел. Вот же блядство. Сейчас, на грани истерики, он совсем, совсем не готов к серьёзному разговору. Но нельзя же и прогнать Москву.       Тот же, повернувшись к собеседнику, небрежно облокотился на подоконник. — Ты должен был быть позже, — достаточно прохладно подметил город, подразумевая, что спрашивал о причине внезапного возвращения. — Да.       В него вперились в ожидании подробностей, однако на неозвученный вопрос ничего не последовало. — Что-то случилось? — Нет.       Чёткость и односложность напрягали. МСК насупился и сложил руки на груди, чуть вскинув подбородок. — Что случилось? — Ничего, — уловив явное возмущение в чужом взгляде, Россия отмер и перестал отвечать словно замороженный, — Просто вернулся пораньше. Подумал, ты одобришь.       Столица промолчал, однако действительно удовлетворённо обернулся к окну, будто заинтересовавшись творящейся за тем суетой.       Никто больше не проронил и звука. В висках иглами стучала боль, не позволяя собраться с мыслями. Часы нервирующе отмерили лишь пару минут, а не часов, но РФ опять взмок. Душно. Неимоверно тупо стоять столбом посреди собственной квартиры, как какой-то дебил, считающий, что не то что сесть — шевельнуться в такой неловкой обстановке слишком неуместно. А тишина всё затягивалась.       Страна уже весь извёлся, когда город вдруг совершенно буднично, словно продолжая какую-то светскую беседу, спросил: — Как тебе ремонт?       Федерация вытаращился на него. — …К-какой ремонт? — Даже не заметил? — мельком глянув на того, Москва непроизвольно ехидно фыркнул с ноткой разочарования. А опешивший Россия замешкался, не успевая возразить, — Я столько времени и денег угрохал, чтобы получить точную копию этого недоразумения, хотя гораздо проще было бы сделать совершенно новый интерьер, нормальный. А ты и не заметил?       Сколько раз тот предлагал более современные отделку и обстановку, столько раз РФ и отказывался: ему правда нравились старые.       Так поэтому..? Серьёзно? — Нет, я… — выдавил наконец федерация и усмехнулся в какой-то мере безумно, — Решил, что меня опять плющит, ха-ха-а…       Будто гора с плеч свалилась, а ноги превратились в вату. Он медленно осел на кровать, стягивая шапку, и произнёс едва слышно: «Спасибо». Москва, повернувшись к тому, смутился, понимая, что не на шутку испугал. Надо было всё-таки встречать его в зале. — Мг.       Повисла немая пауза.       Поздно ли упоминать, что у них сложные отношения? Пожалуй, когда дело касалось России, про «легко» речи и не шло. Так и сейчас, им оставалось только выжидать в нагнетающем безмолвии, что кто-то из них перестанет мучить обоих: либо соизволит поднять животрепещущую тему, либо уведёт от неё куда подальше. Неестественное мнимое спокойствие парализовывало. Хотя для страны особо сильное напряжение спа́ло, он словно натянутая струна, что оборвалась и поневоле скрутилась. Так же скрутилось и всё внутри.       Размышления неслись неуловимой вереницей сами собой, нарочно царапая острыми углами сознание, пока не достигли закономерного пика. — Как…рука..? — голос отчётливо дрогнул, будто слова испугались затаившегося вокруг мрака.       МСК заговорил не сразу, вновь позволив лицезреть себя лишь холодному стеклу и искусственным «звёздам». — В полном порядке, — он непроизвольно чуть сжался от сдерживаемых эмоций, которые не выдавал ровный отрешённый тон, — Первое время неудобно было. Мои, конечно, помогали по возможности, но никто не может делать за меня мою работу. Сейчас же я в норме.       По крайней мере, случилось то уже после Дня города (иначе именинник в гипсе многих бы поразил, в плохом смысле). Праздник же прошёл просто замечательно, не без небольших проблем, но РФ надёжно всегда находился рядом. Москве было приятно вспоминать, как тогда страна показывал насколько сильно гордился своей столицей, но теперь обуревали смешанные чувства. Только-только укрепилась надежда, что всё налаживалось, однако опять, опять полетела в тартарары.       Федерация и сам ощущал разочарование, хотя гораздо больше, естественно, вину. Момент своего отвратительного поступка для него размыт, словно в тумане, тот самый момент, когда в приступе слепой ярости голыми руками сломал Москве правое предплечье. Однако в памяти отчётливо отпечатался его крик, который и охладил пыл. — Мне жаль…что так… получилось…       Бесполезная разорванная фраза будто камнем легла на и без того тяжёлую атмосферу. Россия, сгорбившись, закрыл ладонями лицо. От произошедшего он охуел не меньше МСК. — Жаль? Жаль, — хмыкнул последний и задумчиво повторил. Постоянно только и слышал это «Жаль да жаль». Столица знал, насколько РФ сожалел, но это ничерта не меняло, поэтому и злился, нет, был просто в бешенстве. И перелом волновал его далеко не в первую очередь. Город понимал, что отчасти сам виноват в травме, ведь страна много раз предупреждал не приближаться, когда ему сносило тормоза, потому что если выходил из себя, то превращался в неконтролируемую бурю. Но Москву бесил именно тот факт, что после того случая федерация сбежал, спрятался как нашкодившее животное, — Плевать мне на твоё сожаление. Где тебя носило пол года? — МСК с силой стиснул своё плечо. Он очевидно на взводе. Представить страшно, что с ним творилось раньше, — Нет, не то чтобы я не знаю где, но какого хуя эта сука даже не открыл мне дверь?!       Не шелохнувшись, Россия лишь подавленно пробормотал: — Это я попросил Питер. — Ах попросил… попросил, — понятливо с нажимом вновь повторил столица. И что-то щёлкнуло в его голове. Став вполоборота, тот пронзительно посмотрел на страну. Во взгляде, утопленном полутьмой тени, мерцали недобрые искры, — Скажи честно, ты ненавидишь меня?       РФ сцепил руки и скривился: это больно по нему ударило. — Москва, не нужно… — Я всё делаю для тебя, но тебе это не нужно, да?! — вот и началось. Повышенный резкий тон под завязку наполнен оскорблённой горечью, — Хочу помочь, а ты бежишь от меня как от огня. И к кому?! К этому блятскому ублюдку! И когда я схожу с ума от неизвестности, вы меня и на порог не пускаете! — федерация слышал, как город приходил, как бесновался словно зверь. Того удалось образумить, правда его скорее остановили сменённые замки (ведь старые ключи от квартиры Санкт-Петербурга у него имелись). Хотя обошлось не без попытки выломать дверь. — А когда ты наконец вылезаешь из этого загажника, то опять сваливаешь не понять куда, не понять к кому и не понятно в своём ли уме вернёшься. И чего мне ожидать? К чему готовиться? Но, конечно же, я отпустил тебя. А что делать, запереть? Запретить общаться с другими? Скажи что?! Да что я делаю не так?..       Последний вопрос едва ли прозвучал: слишком уж тихо. В Москве играла обида и ревность, правда, отчасти, скорее, принципиальные. Как можно со своим самым близким городом проводить времени меньше, чем с кем-либо в целом мире? МСК, само собой, осознавал, что очень занятой, однако обязанности не мешали, к примеру, Минску или Киеву.       Страна со столицей и так взаимосвязаны по особенному: у страны голос столицы, а у столицы рост страны, несмотря на размер собственной территории. И связь у них тоже особенная.       Вопреки этому, Россия с Москвой по-настоящему близки не были. И эта проблема тянулась издавна, периодически усугубляясь. Очередное обострение случилось следом за Второй Мировой. Положение тогда выправлял СССР, однако после его смерти город остался один, точнее выразиться, брошенным. До тех пор пока федерация, наконец, не взялся плотно за работу где-то в середине нулевых.       В общем, их отношения отвратительны для страны и столицы. Они непреодолимо далеко друг от друга. Однако их одновременно разъединяла и объединяла ненависть. Ненависть к России. Сам он никогда не сможет простить себе всего, что наворотил, искупить то, что оставил свои города. А Москва не сможет простить его за это, не сможет принять слабость того и до конца унять неприязнь. Впрочем, ненависти стало гораздо меньше, чем в девяностых и двухтысячных, но она до сих пор ощутимо отравляла жизнь обоих.       По мнению РФ, МСК действительно много сделал для него, больше, чем он заслуживал, и потому вполне логично рассчитывать хоть на какую-то благодарность. Именно Москва совершил первые шаги для вызволения федерации из годами длящейся агонии, когда тот не был полноценным живым существом: лишь безвольным кровоточащим телом, разлагающимся плотью и разумом. Возможно, зря вытащил. Возможно, нужно было дать сгнить полностью, чтобы поменьше мешался. Но Россия не хотел быть обузой. — Я не хотел, чтобы так получилось… — он поднялся с постели и скованно приблизился к столице, отвернувшемуся от него, — Не хотел делать тебе больно, не хотел пропадать и этим сделать только хуже… — страна подрагивающими руками едва-едва робко приобнял город за плечи, но теснее не смел.       Давно Москва так не истерил. Испугался. Испугался, что всё вернулось в состояние девяностых. РФ с тех пор никогда не пропадал надолго, максимум два месяца (и то уже страшно), но не шесть. А этот раз заставил с каждым пройденным днём после перелома накручивать себя только больше: МСК чувствовал своеобразную ответственность за нерадивого болвана, как ни крути тот по-своему дорог ему или хотя бы не совсем бесполезен. — Ты так и не ответил на мои вопросы, — упрямился столица. — Перестань, ты тут совсем ни при чём… — федерация отстранился и, опять сев на кровать, поникши съёжился.       Москва признал, что слегка переборщил, ведь если давить на Россию, то не очень-то и сложно вовсе морально раздавить его. Поэтому город не решился гнуть свою линию. — Что ты делал всё это время? — Ничего полезного, — страна взлохматил пушок на голове, — Перелопатил часть своих воспоминаний. — Зачем? — удивился он, потому что РФ не любил притрагиваться к своему прошлому. — Пытался… — тяжкий вздох, — Не знаю, что пытался. Перестать быть ублюдком, наверное. Плохо получилось, скажи?       МСК отвёл взгляд, будто не услышав. А как на это иначе реагировать? — Что собираешься делать теперь? — Вернуться к работе.       Федерация замялся просить о выходных, но столица лишь усмехнулся: не слепой же. — Куда тебе работать, в зеркало себя хоть видел? Через день опять сбежишь. — Ну, если ты не против, я бы правда взял пару дне- — Две недели, — сказал как отрезал Москва.       Россия смутился. — Это слишком много. — В самый раз, чтобы прийти в себя, иначе больше вреда принесёшь, чем пользы: иногда твои мысли становятся плодородной почвой для ночных кошмаров… Кхм, но ты не рассчитывай, что это две недели полного пинания хуёв. Когда отойдёшь немного, проведаешь наших «проблемных».       На безделье страна ни за что бы не согласился, но предложенный вариант его устраивал. — Хорошо.       Вот, вроде, и самое страшное позади. На обоих навалилась небольшая усталость (подобные разговоры через чур утомляли), однако с той ощущалось и облегчение.       Город небрежно поправил свой деловой костюм и чуть растрепавшуюся чёлку. Если не очень весомый конфликт исчерпан, есть ли смысл ещё задерживаться? Разве что… — Отчет ты хотя бы сделал, о котором я просил? — не слыша ответа, он замер и подозревающе покосился на РФ, который плотно сомкнул губы в тонкую линию. У МСК задёргалось веко, — Российская Федерация! — Ну Мо-ося-а-а… — Россия откинулся на постель и жалобно заныл в ладони.       Столица тоже разделял отвращение к бюрократии, но от неё никуда не скрыться. — Никаких «Мося»! Как вообще-       И он сам себя остановил заёбаным полувздохом-полустоном. — Значит ещё и отчёт в эти две недели, — сразу спохватился страна. — …Очень на то надеюсь.       Гримаса бесконечного страдания отразилась на лице федерации. Сраные отчёты писались таким топорным языком, что хотелось повеситься. Буквально через минут пятнадцать усердной работы все ненужные, но из раза в раз повторяющиеся формулировки (и без того не всегда доходчивые) смешивались в нечитабельную бурду. И если «вылить» из той бесполезную воду, то вся суша на Земле бы затонула. Да даже бы Марсу хватило.       Но нельзя сдаваться! — Ладно! Так отработаю, что ты ещё и в отпуск сгоняешь! — Да какой тут отпуск… — почему-то угрюмо произнёс тот. — Чего? — Да это я так, ничего, — и затем МСК максимально посерьёзнел, — Ради всего святого прошу тебя, по возможности не натыкайся на новости, побереги мои нервы.       РФ чуть насторожился, но так всегда: информацию для него фильтровали, потому что он слишком переживал, из-за чего часто впадал в уныние. И, похоже, намечалось что-то грандиозно дерьмовое. Нда-а-а.       Город, заметив перемены в том, добавил: — Как отдохнёшь, загляни к Питеру. Ему есть что тебе рассказать, — и почему-то злорадно ухмыльнулся. — А мне, наверно, уже пора.       Однако вместо того, чтобы просто раствориться в воздухе, он вышел из комнаты. Страна заинтриговано направился за ним. Гость завернул в зал и, неторопливо вышагивая, придирчиво осматривал тот. Хозяин квартиры же остановился в проходе, наблюдая с долей любопытства. Ему теперь гораздо спокойнее в этой комнате, но мурашки, впрочем, пробежали вновь. — Похоже хоть? — вдруг спросил Москва. — С ума сойти как похоже, — оба прыснули, — Выше всяких похвал. — А нравится? Или может всё-таки переделаем? — И пустим по ветру все твои старания и деньги? — Плевать, лишь бы что-то посовременнее. Раздражает эта…ветхость.       Россия хохотнул. — Уж не обессудь, мне правда нравится. Большое спасибо. — Эх, зря, зря…– МСК подошёл к дверному косяку и задумчиво провёл по нему рукой, — Кстати, откуда у тебя была сраная кувалда? — Кхм…долгая история… — Ну, надеюсь, она тебе не нужна, потому что я на нервах выкинул её нахер. — И пусть, — безразлично бросил РФ. — А. Чуть не забыл. Возьми вот, — неожиданно столица достал что-то маленькое из своего кошелька и вложил тому в руку, — Очень повезло, что его вообще заметили во всём том бардаке, и при этом ещё и не спиздили.       Федерация с неподдельным интересом раскрыл пальцы — на ладони очутилось серебристое колечко. — Спасибо! — охнул ошарашенно он, — Блять, как я только умудрился оставить его здесь!       Город смерил странным взглядом чуть смущённого страну, который совсем растерялся. — Не знаю даже, как тебя благодарить за всё, — фыркнув, Москва снисходительно похлопал по спине, а тот решительно заверил, — Я отработаю. — Не перенапрягайся, — он слегка сжал его плечо, — И пожалуйста, пожалуйста, прошу тебя, не сбегай больше. Не сбежишь, ты ведь уже пробовал. Перестань снова и снова повторять ту же ошибку.       Россия совестно потупился, однако спустя пару мучительных секунд нашёл в себе силы увидеть лицо напротив. Чужие глаза смотрели на него прямо и ясно, но без толики тепла. МСК не хотел отталкивать, однако и близко ему слишком сложно подпустить РФ. — Я не злюсь из-за руки. Чего мы все только не пережили, а это сущий пустяк. Просто не хочу думать, что ты непонятно где снова психуешь или убиваешься. Отвлекись, не зацикливайся. Мне безразлично, так почему тебе нет? — но отчасти врал, ведь ему по правде не совсем всё равно, особенно нервировала одна из причин частых психов федерации, — И может прекратишь уже «общаться» с Украиной? Каждый раз, когда вы пересекаетесь, ты будто с цепи срываешься. Прикалёбывается — посылай сразу нахуй! — однако встретившись с потяжелевшем взглядом, столица пошёл на попятную, весь напрягся, даже ссутулился и недовольно чуть отвернулся, — Понял. Как обычно — не моё дело, и советов моих никто не спрашивал. — Я не буду, — страна запнулся, — Я не буду с ним специально видеться. Ты прав, это плохая затея.       Город неверяще глянул на того, в миг расслабившись. — Оу…– наступила его очередь теряться, — Я… я ведь не запрещаю, просто… Но если ты уверен, это ведь не плохо. Твоему ментальному здоровью точно пойдёт на пользу, по крайней мере.       Россия кивнул, снова смотря в пол. — Расстроен? — тот отрицательно мотнул головой, — Расстроен. — Переживу. Так действительно лучше. — Я рад, не пойми превратно. — Конечно, спасибо ещё раз за всё, — РФ слабо улыбнулся, — Тоже не перетруждайся, я так понимаю, сейчас время непростое. — Да, непростое. Но понадеемся на… что-нибудь. Отдыхай. — Ага. И ты.       МСК кивнул и исчез. Вместе с тем исчезло и какое-никакое душевное спокойствие. Одиночество всегда беспощадно било под дых похуже любых ссор. А федерация остался в ещё слегка пугающей гостиной с целым роем мыслей: о своём разрушающем гневе, о Москве и сложных отношениях с ним, о чёртовой работе, о покрытых тайной масштабных трудностях в мире. Последнее не на шутку тревожило. Однако придётся дождаться разъяснений, ведь собственное «расследование» не приведёт ни к чему хорошему, когда даже предполагать уже страшно. Но как же никчёмно не иметь духа самостоятельно обо всём узнать. Ничтожество.       Страна от бессилия сжал кулаки и почувствовал что-то в одном. Кольцо. Голова окончательно превратилась в гудящий улей. Маленькая безделушка — сделанный на заказ подарок для Беларуси на годовщину. Она подобие армиллярной сферы, состоящее из нескольких с гравировкой обручей серебристого, золотистого и бронзового цветов.       Давно такая ерунда по интернету гуляла, РБ пару раз упоминал, что купит её, но сколько бы РФ ни спрашивал, этого не случалось. Поэтому, так сказать, и взял быка за рога. Но, похоже, через чур поторопился. Почему-то именно кольцо для него слишком особенный подарок, даже если оно просто занятная побрякушка без подтекста. Порой для России слишком весом символизм. — Боже, почему я придаю этому так много значения? — вздохнул он, потирая лицо.       И что теперь? Вовсе не отдавать? Глупо это. Однако тот долго ещё будет сомневаться, благо, время позволяло. Главное опять не проебать украшение. Класть где-то в квартире небезопасно, а в дом, где складировались важные вещи, какое-то время нельзя ни ногой, иначе точно накроет.       Немного пораскинув мозгами, федерация вернулся в кабинет и, пошарившись в шкафах, нашёл цепочку, чтобы повесить кольцо на шею. Поболтается пока так, может защитит от излишне порывистых поступков.       Глубоко погрузившись в размышления, страна сел за стол и на автомате включил компьютер.       С Беларусью у него несколько личных дат, а самых особенных две: двадцать шестое января — вступление в силу договора Союзного Государства, и второе апреля — День единения их народов.       Каждый год те проводились по-разному, от визитов на официальные мероприятия, до простых посиделок наедине. Список, где они уже побывали и где в планах предстояло побывать, ощутимо объёмный. Холодный сезон больше подходил для уютного и незатратного по энергии времяпрепровождения или наоборот путешествия в другие страны. Тёплый же — для исследования своих земель, к примеру, посещения заповедников. Хотя конкретных правил не существовало.       Иногда весь день вовсе занимали какие-то правительственные празднества, что после них страны без сил просто-напросто заваливались спать в обнимку. Но на сей раз подобное, вроде, не должно коснуться их, по крайней мере, со своей стороны Москва отмажет, ведь второе число всё ещё выходной. Вообще, нужно позже то обсудить, если РБ теперь захочет, конечно.       Россия быстро заморгал, словно очнувшись от транса. Компьютер давно включился, и на экране от долго бездействия на рабочем столе свернулся калачиком, обнимая курсор, мини-Беларусь, от которого отлетали буковки «z». Такая штука — самодеятельность республики, чтобы РФ не было очень одиноко за работой. С этой мелкотнёй можно всячески взаимодействовать, и тот даже периодически самовольничал, отбирая курсор, закрывая или открывая что-то. Вариантов множество, потому это действительно скрашивало время, однако по-настоящему не мешало.       Для федерации подобное — нечто на грани фантастики. К своему стыду, он не очень современный, нет, естественно, пользовался всякими «высокими» технологиями, но порой из-под палки, напоминая ворчливого деда, что контрастом бросалось в глаза на фоне РБ, который для него абсолютный «хацкер». Хотя Пентагон тот не взламывал. Наверное.       Страна подвигал мышкой, тем самым разбудив, как называл это Япония, «чиби». Бельчонок (как уже называл это сам Россия) широко зевнул и потянулся, а затем встал на ноги. Выглядел малыш как стилизованный пиксельный Беларусь, только василёк у его головы был очень большим, а белый шарф тянулся по «полу».       Курсор погладил мелкого по макушке, на что он чуть нахохлился и зажмурился, а на щеках того появился яркий красный румянец, невольно вызывая улыбку. — Эх, и тебя я оставил одного, — РФ грустно подпёр голову.       Тем временем Бельчонок стал важно расхаживать среди ярлыков и иконок, которые волен порой перетаскивать. Федерация не против: у него и так обычно бардак на рабочем столе.       Он откинулся на спинку кресла, уже отрешённо наблюдая за экраном. Надо бы взяться за дело, хотя бы вскользь. Страна хоть и вернулся «в люди», однако не настроился на будничный лад. По сложившемуся за полгода расписанию, вообще пора лечь обратно в постель и не подыматься по крайней мере четверо суток. Но подстроится, в первый раз, что ли? Тем более, сейчас сновидения будут сводить с ума.       Разговор же с СПб разумнее отложить на день. Не то чтобы Питер сейчас занят, вероятно, нет, но Россия действительно не готов к очередному потрясению подряд. А монотонный труд как раз хорошо угнетал психику, и уже ничто не будет страшно.       РФ вновь посмотрел на монитор. Мини-Беларусь сидел на одной из папок и весело болтал ногами, а настоящий, наверняка, уже спал.       Решительно придвинувшись к столу, федерация похрустел пальцами. — Ъуъ, съука! Пэзда тебе, работа!       Ну-ну.