Тор (фильм 2 и 3): "пропущенные" сцены... ))

[Чуть ранее. Утро того же дня] Послышался скрип открывающейся большой тяжёлой двери, не то из дерева, не то из метала, а быть может и того и другого, ведь издаваемые ею звуки были заливистыми и протяжными, но не раздражали слух как от несмазанных петель, при этом давая ощущение как от дубовой двери, что была словно камень, но более податливая. И вновь в тронном зале послышались звуки уверенных шагов, таких тяжёлых и властных, что не спешили, но были быстры, в довольно короткий промежуток времени преодолев расстояние от главной двери до места перед троном, с которого он поприветствовал Всеотца, восседающего на самом троне: -Отец. Тор слегка улыбнулся, не ощущая ничего волнительного или необычного, ведь он не был мальчишкой, который нашкодил, а потому был призван, чтобы получить выговор, наоборот – если отец звал его, то он был нужен ему для серьёзного разговора, который чаще всего заканчивался тем, что его посылали на поле битвы. Ну, он прав. Всеотец не стал лить воду, сразу переходя к делу, ведь не только не было желания на разглагольствования, но и времени, которого становилось всё меньше. Его голос не был спешен или взволнован, лишь бесстрастен и слегка холоден, будто отстранён от всего происходящего: -Тор, Одина сын, на один из миров вновь напали. Я послал вперёд четверых стражей, но хочу, чтобы ты лично отправился в Ванахейм и помог навести там порядок. Он ударил о пол концом посоха, а затем более властно сказал, как если бы отдавал приказ: -По прибытии, они расскажут все детали, а сейчас поспеши. Тор, не видя в его словах или действиях ничего двусмысленного, никакого двойного дна, быть может потому, что не искал, без возражений и лишних слов отсалютовал Всеотцу, подчиняясь его словам: -Да, Всеотец. Тор без колебаний оставил зал, в котором после себя оставил лишь тишину, но и эта тишина не долго пробыла, ведь её нарушил тихий, но твёрдый женский голос, который был полон скрытого осуждения: -…Почему ты ничего не сказал ему? Один на её слова ответил сухо, не имея сил сказать больше, но имея силы сказать твёрдым тоном, не оставляя возражений: -Он пока не готов к этому. Фригга была несколько возмущена его словами, поэтому вышла из тени, оставив позади молчаливое прикрытие и обнажая свой лик, подставляя его под лучи солнца, которые не доставали в тёмных углах, где она стояла минутой раньше. Её тон был несколько груб, но слова шли из самого сердца, не позволяя никому не дослушать её речь до конца: -К чему не готов? К тому, что его брат жив? К тому, что теперь он не будет винить себя за то, что не удержал Локи на том мосту, что не спас его, не смог? Один тяжело вздохнул, нахмурившись, а затем продолжил, но уже не так властно и уверенно, как будто принял роль отца, коим и являлся, а не правителем, что думал лишь о морали солдата, что должна оставаться в равновесии, пока идёт война: -…Сейчас их встреча ничего хорошего не сулит, лишь распалит обоих, вызывая новые искры. Оставь это. Всё должно идти своим чередом. Фригга чуть нахмурилась, выдержав некоторую паузу, а затем сказала напоследок, соглашаясь со словами мужа, но оставив последнее слово за собой, поставив точку в разговоре: -Рано или поздно Тор всё равно об этом узнает, но… Чем позже он об этом узнает, тем больше будет винить нас… Я расскажу ему после того, как он вернётся из Ванахейма. С последними словами она подняла свой упрямый взгляд на мужа, с взглядом которым встретилась, а затем чуть отступила к колонне, когда Один изрёк чуть уставшим тоном: -Да будет так. Но уже в следующий миг его голос вновь приобрёл силу и властность, призывая к немедленному подчинению: -Приведите Локи, сына Одина, ко мне! Фригга не двинулась с места, не собираясь уходить, а Один не стал её выгонять, не видя надобности. Женщина лишь обратила свой взволнованный взор на дверь, которая начала со скрипом открываться, являя человека, что был закован в тяжёлые цепи, а за ним дворцовых стражей, которые держали концы этих самых цепей, чтобы пленник не натворил глупостей. В груди её сжалось трепетное материнское сердце, что изнывало от боли и тоски по сыну, от горечи за его поступки и за то, что с её мальчиком случится позже. Она с трудом могла выдержать то, что Тора в своё время Всеотец отправил в изгнание, заставив её каждый день сходить с ума от волнения и горя. Она боялась, что и с Локи поступят также, если не хуже. Она не была уверена, что Один не обрушит на него ещё более страшный гнев чем на родного сына, которого сам баловал, в отличие от Локи, который больше был маминым сыном. Она не могла не хотеть заплакать или броситься к сыну, подарив свои самые тёплые и крепкие объятия, говоря, что всё будет хорошо. Но ведь она была женой Одина, которая не могла себя так вести, не могла показать слабость, а потому… Она могла лишь сделать своё лицо как можно менее выразительным, чтобы не выдать себя. Но у неё это получалось довольно плохо. Не только руки не находили места, но и её глаза, которые были полны эмоций, полны слёз, что она не могла проронить, полны того, о чём даже она сама не знала, даже не догадывалась. Позже Один попросит её удалиться, ведь заметит её состояние. Она была против, чтобы оставить сына наедине с Всеотцом, но также разумом она понимала, что, как отец, Один не сможет убить Локи, а это уже хорошо. Пересилив себя и доверившись решению мужа, Фригга развернулась и ушла, а точнее просто сделала вид. Она молча, терпя боль от едких слов и замечаний отца и сына друг на друга, дослушала до конца, а затем, когда Локи вывели, она и сама вышла, но уже через потайную дверь, через которую она ранее и зашла. °°° Направляясь по коридору прямо к Хеймдаллю, чтобы направиться в Ванахейм, Тор неожиданно встретил мать, которая поджидала его за одной из колонн, на вид какая-то немного взвинченная. Он не обратил на это внимание, лишь с улыбкой подошёл ближе, а затем взял её ладони в свои, выражая близость. Тор с некоторой мягкостью в голосе поприветствовал её, приятно удивлённый её внезапным появлением: -Матушка, я вновь отправляюсь на передовую, пожелай мне удачи. Конечно удача была ему ни к чему, ведь он был полностью уверен в своей победе, особенно рядом со своими верными соратниками и друзьями, которые сейчас прикрывали тылы, сражаясь на передовой, но всё же ему было бы приятно, если бы она попрощалась с ним как любящая мать. Фригга чуть улыбнулась, немного успокаиваясь от его простых и искренних слов, наполненных жизнерадостностью, а затем сказала: -Удача всегда на твоей стороне, поэтому нет смысла мне желать её для тебя, но… Она сделала короткую паузу, как бы давая понять Тору, что это важно, чуть сильнее сжимая руки сына: -Возвращайся поскорее. Нам нужно будет поговорить. Чуть странное и нетерпеливое поведение матери всё же заставило его почувствовать, что дело было непростое, но после слов о том, что им нужно будет поговорить, Тор подтвердил свои догадки. Он подошёл к ней чуть ближе, встав почти вплотную, а затем уже тише спросил, отбросив веселье в сторону, но всё ещё оставаясь расслабленным: -О чём поговорить? Фригга не стала отвечать ему прямо, уходя от ответа. Она не хотела перечить Одину, а точнее своим словам, в которых сказала, что расскажет Тору о Локи только после похода сына в Ванахейм: -Поговорим об этом после того, как вернёшься в целости и сохранности. Она намеренно сделала свои последние слова наиграно расслабленными, чуть потрясывая ладони Тора в своих руках, при этом выдавливая небольшую улыбку. Тор понял, что сейчас не добьётся от неё ничего путного, поэтому попрощался с ней, а затем дальше направился к Хеймдаллю, который уже ждал его, чтобы отправить на поле боя. Фригга смотрела на удаляющуюся спину сына, думая о том, как лучше преподнести новость. Она знала, что между братьями многое произошло, и из этого «многого» не всё было таким уж радужным, и все же они были братьями, которые любили друг друга. Она, как мать, не могла не видеть того, что Локи тянулся к Тору, пытаясь, если не подражать, то быть ближе, как-то поддержать брата, направить в нужное русло, что в итоге и произошло, но не в хорошем виде. Тор же в свою очередь как будто считал это совершенно нормально, таким, как будто так и должно было быть. Он слишком долго принимал маленького братика как должное, а тогда, когда потерял, казалось бы навсегда, начал не только задумываться обо всём, но и мучиться ночными кошмарами, в которых видел вновь и вновь смерть брата. Да, между ними были, есть и будут какие-то разногласия, но Фригга не может не думать о том, что эти двое как будто тянутся друг к другу, как магниты, сталкиваясь, отталкивая, а затем притягиваясь вновь. Они наверное вечно будут враждовать, но также вечно быть ближе и роднее чем даже родители, как будто между ними есть какая-то связь, которая не подвластна понимаю других людей. Фригга вздохнула, когда силуэт сына пропал из поля её зрения, а затем повернулась и направилась прочь, чтобы подготовиться к тому, что Тор может сделать, когда узнает о брате.