Эльфы уходят за Море.

Лесан бросает куртку и сумку на возмущенно скрипящую санаторную кровать, и идет скорее открывать окно. Иссохшая деревянная рама, вся в потрескавшейся побелке, в тон кровати, отвечает недовольным скрежетом, но окно все же поддается, и по комнате волной прокатывается густой и свежий, насыщенный самой жизнью и весной, аромат леса, обступающего маленький санаторий со всех сторон. Весна здесь совсем юная и звонкая, зеленый туман окутывает еще голые ветви деревьев, среди которых резвятся птицы, молодая изумрудная травка робко выглядывает из-под палой прошлогодней листвы, а от земли, нагретой солнечными лучами, поднимаются облачка пара и некоторое время висят золотистыми переливчатыми призраками, а потом бесследно исчезают. Но это все равно не похоже на погоду в родном городе. Там был конец февраля, а здесь начало апреля. «Март я проспал в автобусе» - думает Лесан, поглаживая пальцем мох, выросший прямо в углу деревянного подоконника. Не распахивая двери, парень вылезает через окно на маленький узкий балкончик без крыши и довольно оглядывается. Второй этаж, высокие макушки деревьев шелестят прямо над головой, руку протяни, дотронешься до ветви разросшегося каштана, наверное, отца тех каштанов поменьше, которые Лесан видел, пока кругом обходил корпус, ища главный вход. Хорошо… Парень прикрывает глаза и полной грудью вдыхает густой живой воздух, насыщаясь, напитываясь им изнутри, словно бы напиваясь его впрок. Возвращение в шумный город вдруг кажется очень далеким и почему-то несбыточным, призрачным, ненастоящим. «Пусть так и будет» - думает Лесан и с головой окунается в шелест древесных веток и шум ветра. Тихое женское пение кажется ему естественной частью этих звуков, поэтому он сначала не обращает на него внимание. Голос, чуть низковатый, но приятно бархатный, то поднимается, и в нем слышится звон ручья, то опускается и окутывает весомой живой тишиной весеннего вечера в лесу. Лесан поднимает веки, когда полузнакомая мелодия неожиданно обрывается. Он оборачивается вправо, ощущая, как его тело прошивает чувствительно прогревающий поток, чем-то по внезапности напоминающий удар тока, и сталкивается взглядом с совершенно нездешними особенно живыми глазами, полными густого зеленого леса, сладко-тревожного сумрака дождливого весеннего неба, и странными серебристыми бликами-звездами, скорее мерещащимися на грани реального и нереального. То ли девушка, а то ли видение, стоит на соседнем балкончике, удивленно замерев, и чудится в ее позе нечто настороженное, оленье или ланевое. А Лесан все продолжает рассматривать гостью. Ее лицо и облик вдруг кажутся ему очень знакомыми, они чем-то напоминают женские образы с полотен Эдварда Роберта Хьюза, особенно картины «Day» и «Valkyries Vigil». Но и это не все, есть что-то еще, которое он не может себе объяснить, да и не пытается, в голове нет ни единой мысли, а внутри словно бы поднимается солнце или море, или все вместе, такое, что нет слов ему на этом языке. Глубокий голос незнакомки вдруг произносит одно единственное слово: - Владыка. И оно звоном скачет, эхом отдается внутри Лесана, оглушает его настолько, что он некоторое время ничего не видит и не слышит, кроме яркого звучания этого слова, а потом все прекращается. Шум деревьев и запах леса вновь вливаются в уши и ноздри парня, он осовело хлопает глазами, глядя на пустой соседний балкон, словно бы и не было этой девушки. Дверь в ее комнату плотно захлопнута, а изнутри Лесан вдруг чувствует настороженное и любопытное молчание. Все еще не могущий полностью осознать и осмыслить происходящее, он возвращается к себе, где засыпает, опустив голову прямо на не разобранную сумку и уже не слыша тихих шагов за стеной.